***
Сану уверен, что вытащил все стёкла из ступней, прежде чем обработать их и замотать бинтами. Наступая на осколки, он жаждал ощутить физическую боль, чтобы та взяла верх над его временно потрепанным моральным состоянием. Его грызут подозрения. А ведь теперь ему так же больно наступать, как и Буму когда-то. — Бум… Знаешь… я не досчитался таблеток, — серьезно заявляет Сану только что вернувшемуся Юну. Промежуток молчания щекочет нервы. — Скажи мне. Ты травишь меня?.. Так же, как это делала она когда-то?! — Что? — Бум широко распахивает глаза, пытаясь зацепиться хоть за что-то, чтобы не остаться в таком состоянии навечно, потому что ему кажется, что секунды тянутся минутами, а тикающие часы у стены только сводят с ума. — Нет! Извини… — у Юна начинают трястись руки. — Я случайно просыпал таблетки и…. я… — Бум осознает, что тогда, в самом начале, Сану тоже посчитал эти пресловутые таблетки из-за паранойи и не досчитался. — Я… наверно, не все их собрал, — Бум шмыгает в ванну и валится на колени, начиная ползать по полу. Сану идёт за ним, в глазах ни эмоции, останавливается на входе и опирается плечом об косяк. — Вот смотри, — Юн даёт ему в руки три таблетки, садится на корточки и продолжает искать остальные. — Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, — Сану высоко поднимает брови, Бум ударяется о край тумбочки, когда вылезает из-под неё, что-то шипя. — Достаточно, – останавливает Сану. Бум поднимается на ноги, отряхивая черные штаны, и протягивает ещё две таблетки. — Двадцать девять, тридцать… — Сану смотрит на свою ладонь, не моргая. — Не пойми меня неправильно, но ты ни раз пытался меня обмануть. Моментами откровенно недоговаривал и не предупреждал о чужаках, поэтому и закрались подозрения. — Я… я правда обещаю больше никогда тебя не обманывать, — произносит Бум, сжимая кулаки и тупясь в пол. Сану подходит и берёт его за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — Никогда, — повторяет Юн. — Хорошо. — Я долго собирал деньги и вот… — Бум лезет в карман, замирает на миг, думая о том, что, возможно, момент не самый лучший, но взгляд Сану быстро переубеждает его в этом. Юн достаёт кольцо и разжимает небольшую ладошку. Сану, сделав несколько подавленных смешков, начинает громко смеяться. — Что тут смешного?! — обиженно прикрикивает Юн, чувствуя, как запястье обхватывает сильная рука. — Возьми его нормально, — Сану направляет руку Юна к своей левой руке и надевает кольцо на безымянный палец. — Что ж, немного маловато, но сойдёт. Теперь я твой муж? — Сану обнажает белые зубы и самодовольно улыбается, прижимая Бума к себе. — Знаешь, Сану, — Бум правда старается говорить увереннее. — До того, как мы познакомились лично, у меня был твой образ в голове. Мне многое приходилось додумывать. Я знал только твою светлую сторону, которую ты демонстрировал обществу. Я идеализировал тебя, но теперь я знаком и с твоей темной стороной. — Хочешь сказать, что разочаровался во мне и до сих пор боишься? — монотонно произносит Сану. — Я захлебываюсь тобой каждый раз, когда мы вместе и мне больше никто не нужен. Сану опускает голову, вспоминая недоодноклассницу Бума. Ту самую, которая предала его. Ту самую, которая скучно-бесстрашная. Её лицо начинает мутнеть в памяти, а слова — превращаться в белый шум. — Ты не боишься, что наши чувства сотрут нас в порошок? — шепчет Сану на ухо, от чего по спине бегут мурашки. — Я готов, — лепечет Бум, прогибая поясницу, чтобы прижаться ещё ближе. — Знаешь, ты ведь совсем на неё не похож… — выдыхает Сану. — На кого? — задаёт риторический вопрос Бум. Сану видит по глазам, что тот прекрасно понимает, о ком речь, а значит и отвечать необходимости нет. — Ты не хотел бы, чтобы та девушка умерла, учитывая то, как она с тобой поступила? — Сану чувствует, что Бум становится увереннее в себе после смерти своего недородственника мужского пола и одновременно подавленнее. Он не разделяет любовь к смертям, как Сану, у которого жалость к ничего не значащим для него людям просто атрофирована. — Я хотел бы убить её, не убивая, — бормочет Юн. — Она не нужна мне, и мне всё равно на неё. Пусть год за годом притягивает таких же предателей, как и она сама, страдая от них. Зачем награждать её упоительной смертью? Зачем помогать суициднику, давая ему решительность со стороны? — Сам-то ничем не лучше порой, — Сану заливается смехом. — Такой же… хах. — Я это всё говорю… потому что мне тяжело раз за разом переносить чьи-либо смерти. У меня галлюцинации на грани шизофрении от этого, Сану. — Хах, в этом мы с тобой похожи, — Сану косится на пыльную женскую обувь, стоящую в коридоре. — Каким разговорчивым ты стал. — Тогда давай… пообещаем стараться концентрироваться на наших лучших сторонах, игнорируя всё худшее? — произносит Бум, прижимаясь головой к теплой грудной клетке. — Я смогу, но только если игнорирование приравнивается к принятию. Ты принимаешь меня таким, какой я есть, Юн? — Да… — Бум отвечает быстро, — Сану… я уверен, ты не похож ни на свою мать, ни на своего отца, — Бум опускает глаза в пол. — И ты точно не умрёшь самой мучительной смертью. Ты Сану. Мой Сану. — Бум тянется выше, вставая на носочки, касается пальцами скул, вглядываясь в черты такого знакомого для него лица, которое никогда не сможет вырвать из своей памяти. Даже если забудет своё имя, – каждый изгиб, каждая линия глаз, щёк, губ и бровей Сану останется в сознании выжженной фреской. Сану подхватывает Юна, отрывая от пола, и худые ноги обвивают поясницу. — Я так понял, свадьбы хочешь? — ухмыляется Сану, и Бум отводит взгляд, краснея. — Скажешь что-нибудь или снова будешь молчать? — Юн утыкается лбом в шею, и это красноречивее любых слов. — Давай начнём всё заново, Сану. Давай свалим из этого города, — предлагает Юн, и Сану хмыкает про себя, не давая ответа. На улице начинает моросить дождь, Бум наспех кидает вещи в чемодан. Взгляд падает на новые чёрные мужские серьги в виде шипов. Бум проводит по ним пальцем, думая о том, как отреагирует Сану, когда он проколет уши и наденет их. Улыбающаяся плюшевая лягушка сидит на полочке, прислонившись к стене. Бум трепетно берёт её в руки, мнет ушки и кладет в совсем новый чёрный портфель со светоотражающими лямками. Шторка дыбится от ветра, и Бум ёжится, пытаясь поглубже спрятать запястья в чёрный пуловер. За окном слышится тихое тарахтение двигателя машины. Бум медленно подходит к окну и опускает взгляд на парковку. — Бум, — зовёт Сану, и Юн оборачивается, кидая взгляд на льющуюся из канистры жидкость. — Что ты делаешь, Сану? — взволнованно спрашивает Бум. — Этот дом нужно сжечь и покончить с этим. Слишком много гадких воспоминаний из детства. К тому же, вдруг какому идиоту взбредёт в голову вломиться сюда, чтобы искать улики. — А это не будет подозрительно? — спрашивает Юн, мельком поглядывая в сторону окна. — Тебе не плевать, Бум? — парирует Сану. — Газ взорвался, никто не выжил, тел не нашли. — Я буду скучать по этому дому, — Бум принимает закрытую позу. — Перебьёмся, — отрезает Сану. — Когда-нибудь у нас будет дом получше. — Сану… этот придурок снова греется у нашего дома, — вдруг лепечет Бум. Сану подходит к окну и молча смотрит вниз. — Он может поднять шумиху. Его нужно убить, — холодно проговаривает Сану. Бум подходит к выключателю и гасит свет, пялясь некоторые секунды в стену, после чего протягивает руку и гладит шершавые обои. — Ведёшь себя так, будто жил здесь с самого детства в прекрасной любящей семье, – тянет Сану. — Поступай так, как считаешь нужным, Сану. Я доверяю тебе, — произносит Юн, и Сану ещё сильнее поднимает брови домиком, поскольку не ожидает такого ответа. — Я всё организую, — продолжает Сану. — Ты не против посидеть немного связанным на первом этаже, м? Милаш.— Бум в ответ поднимает оленьи глаза, смотря искренне. Сану так и знал, что офицер Пак приходил не просто так, он не стал ему открывать, но посмотрев со второго этажа на странную походку и растерянное выражение лица мужчины в возрасте, понял, что тот начинает о чем-то догадываться. Значит последнее, что остается, так это пуститься в бега. Пока не поздно. Офицер Пак наверняка начал подозревать, но всё же он не мог быть уверен на сто процентов, значит он поедет к своему бывшему напарнику и на этот раз будет готов его услышать. Чтобы дали ордер понадобиться время. И теперь офицер Ян, вылезший из омута депрессии и ощущения ненужности, оттирается около его дома. Идиот. Неужели хочет принять участие в обыске? Или контролирует, чтобы Сану не затащил к себе в дом очередную жертву? Или боится, что мистер О захочет скрыть следы преступления за пределами дома? — Не забудь меня потом пожалуйста, — в голосе Бума ощущается явное волнение. Быть приманкой для отвода глаз не совсем хочется. — Я подумаю, — ухмыляется Сану и спускается вниз, чтобы приоткрыть дверь, будто бы давая понять, что приглашает полицейского в дом.***
Сердце бешено стучит. В голове толкаются тараканы за место на троне, сотканного из страха. — Бум, помоги мне, воткни нож этому ублюдку в его паршивую спину. Юн смотрит, широко открыв глаза, дрожащими руками тянется к ножу. Уши закладывает. Сану пытается выбраться из-под прижимающего его тела и шипит проклятья. — Ну же, — стонет Сану, и Бум, замахнувшись, вонзает нож полицейскому в голень. Тот утробно скулит от боли, на мгновение ослабевая хватку, и тут же получает сильный удар коленом в солнечное сплетение, а затем в висок. Сану хватает полицейского за волосы, наблюдая за тем, как у того мутнеет в глазах до полной потери сознания. Сильный ветер немного приподнимает шифер старого ветхого дома. Мрачность концентрируется в пространстве кухни средних размеров. Под аккомпанемент шелеста листвы гудит на газовой плите закипающий чайник. По виску противно сползает дорожка крови. Полицейский приходит в сознание, шевеля связанными руками за спиной и пытаясь подавить обильное слюноотделение из-за самодельного кляпа во рту, – Сану не хотел слушать его бормотания перед смертью: его речи о мести. Ему неинтересно. — Уже очнулись, — чеканит Сану, наклонив голову. — Я тут нашёл у вас в кармане диктофон… Жаль, что он вам больше не понадобится. Полицейский разлепляет тяжёлые веки, его взгляд долго фокусируется. Первое, что он видит, так это канистру, стоящую у ног Сану. В нос бьёт запах бензина. Пока Сану смотрит на лестницу, ведущую вверх, и вспоминает о маме заключительный раз, находясь в стенах родительского дома, струя бензина течет на пол, порядком пропитывая доски. Сану застывает в прихожей, смотря на зонт, который покупал сам и который никак не связан с его семьёй, сует его под руку и выходит, прекращая расход легковоспламеняющейся жидкости. Ничего не должно вызвать подозрений. Сюжет таков: сумасшедший полицейский, преисполненный подозрениями, незаконно врывается в чужой дом «подозреваемых». Ему не впервой. Он брюзжит благочестием. Вследствие драки в целях самообороны происходит взрыв газа. Пожарные не успевают. Все люди, находящиеся в доме, сгорают дотла. Ничего и никого опознать не удается. Сану кладет маленькую парафиновую свечу в деревянную ёмкость, наполненную оставшимся бензином. Затем делает несколько шагов назад и, подняв взгляд на второй этаж, произносит: — Прощай… мама. Просто исчезни. Навсегда. Когда Сану подходит к машине, Бум топчется на месте, часто вдыхая морозный воздух. — Ты вещи закинул в багажник? — спрашивает Сану. — Да, — выдыхает Бум. — Значит садись, — приказывает Сану. Сев внутрь, он на автомате включает диск с альбомом Роберты Флэк и заводит машину. Бум откидывается на спинку сиденья, протягивая и расслабляя ноги. Сану тянется к нему и снова берет за подбородок. — Не вздумай спать, — предупреждает Сану, и Юн слабо улыбается. — Шучу. Бум запускает руки под чужую куртку, грея и без того теплые руки. — Я поменял номер машины. Отдал за это кучу бабла, — наигранно сетует Сану. — Поживём какое-то время в Пусане. Нужны новые документы, а это снова дофига бабла. — Я устроюсь на неофициальную работу, — серьёзно заявляет Юн. — Ты-то да устроишься, — ухмыляется Сану. — Да ещё и на неофициальную, — ещё один смешок. — Я всё решу. Ты лучше подумай о том, не хочешь ли сменить имидж? Отрастить волосы или покраситься в рыжий… мне плевать в общем-то. Красоты это твоей не подпортит, — и Бум улыбается в ответ до ямочек на щеках, а после испуганно оборачивается, слыша взрыв позади и треск лопнувших стёкол, но машина уже летит вперёд, оставляя всё в прошлом.