О ночных похождениях пьяного ведьмака

Далеко не всегда заказчики оказываются честными, умными и справедливыми людьми. Частенько они не обладают ни одним из этих качеств. И это касается практически любой профессии, где есть заказчик. Впрочем, покупатели и продавцы тоже попадают в эту категорию людей. Но не будем уходить далеко от темы не самых приятных заказчиков, потому что именно эту идею пытался донести один пьяный ведьмак до абсолютно ни в чем не повинной статуи коня. — Вот, понимаешь, Плотва, я ведь душу в это вкладываю. И деньги. И кровь, и пот, и, знаешь, иногда и другие жидкости… Но нет, не надо тебе про жидкости знать. В общем, я о том, что я ж ведь жизнью рискую, с самого детства всё для кого-то, а вот меня кто-нибудь спросил: «Геральт, а ты хочешь, чтоб тебя монстр за жопу кусал?». Вот честно, кто б спросил, я б сразу сказал, что оно мне нахер не надо. Но меня ж никто не спрашивал, одни меч дали, другие бумажку с заказом повесили, и всё, вроде так и надо. Нет, ну я ведь судьбу принял, взял меч, взял бумажку и пошёл жопой перед монстрами махать. Как мне её ещё не откусили — не знаю! — ведьмак на всякий случай оглянулся через плечо, проверяя, на месте ли упомянутое. Убедившись, что всё на своих местах, он повернулся обратно к каменному скакуну и продолжил, доверительно заглядывая в белые глаза. — Так… да, вот я к чему говорил. Иду я, жизнью рискую, и взамен-то всего и прошу, что скромную оплату, чтоб на постой хватило, да доспех перековать. А что? Меня жевать пытались, не за-ради моего удовольствия, понимаешь. Во-о-от. А заказчикам лишь бы цену скинуть. Ну ладно бы торговались, но так нет ведь, будто в изобретательности соревнуются! Кто-то засаду готовит, кто-то во сне убить пытался, кто-то целый спектакль устроит о том, как у них денег нет и платить ведьмаку нечем. Но сегодня дамочка совсем дурная попалась, споить меня решила. Меня, ведьмака! Можно бы подумать, что на пьяную голову я про оплату не вспомню. Ха! В порыве чувств Геральт взмахнул рукой, потом задумчиво на неё посмотрел, тяжело вздохнул и сполз по статуе на землю, там он растянулся и озадаченно стал изучать брюхо каменного коня. — Э, брат, да ты явно не Плотва! — ведьмак поскрёб щетину, обдумывая, как же так получилось, но потом махнул рукой. — Но ты отличный слушатель. Как и Плотва. Я вообще не часто стремлюсь поболтать, но когда надо, вы всегда выслушаете. Да, лошади поразительно благодарные создания. Вот кто нас, ведьмаков, хоть немного ценит. Пусть вас и подкупают еда и новые подковы. Геральт надолго замолчал, а потом продолжил как ни в чём ни бывало. — А знаешь, кто ещё меня ценит? — он замолчал, будто ожидая ответа от лошади. Разумеется, ответа не последовало, но пьяного ведьмака это ничуть не смутило. — Лютик! Он, конечно, тот ещё балабол, но он понимает. Понимает, что мы для людей делаем! Ты слышал, какую он песню о ведьмаке написал? Нет, вообще-то он много песен про ведьмака писал, и в основном про меня, но ту первую можно к любому из нас отнести, люди ведь всё равно не представляют, кто из нас что делал. Мы для них вроде как грибы — все разные, но отличать главное те, что ядовитые. Так вот, песни Лютика… Нет, сам Лютик — замечательный. Вот он бы не пытался меня споить ради выгоды. За компанию и ради веселья — да, но ради выгоды — нет. Если уж ему что надо, он честно скажет. Да и разве я ему откажу. Всегда ведь так, он попросит — я сделаю. А я, я ведь даже не прошу, а Лютик всё равно вечно для меня что-то делает! Представляешь? Для ведьмака! Он нахмурился, осознав вдруг этот простой факт. — Вообще, как-то неправильно получается. Не сходится, да? Вот Лютик такой хороший малый, а я ничего не делаю. Но не песню ведь мне ему писать? Ламберт не даст соврать, с поэзией я дружу не очень, — ведьмак всё так же лежал, глядя на каменное конское хозяйство, и размышлял о возникшей проблеме. — Цветов, что ли, принести? Но какие цветы, ночь на дворе. Да и что он с ними делать будет? Цветы лучше Плотве — она их хотя бы съест. Ты не обижайся, не Плотва, я б и тебе принёс, но мы с тобой едва знакомы! Геральт покачиваясь встал, по пути познакомив свой затылок с каменным брюхом. Он с ворчанием потёр голову, осмотрелся, то ли в попытке понять, где он, то ли в поисках идеи, он и сам не определился. — Ну бывай, не Плотва, — он хлопнул статую по крупу. — А славный ты конь, хороший, должно быть, хозяин у тебя. Я бы даже с тобой его дождался, но мне надо придумать доброе дело для Лютика. А то мне теперь эти мысли спать не дадут. Запнувшись при шаге с постамента, ведьмак чудом удержал равновесие и поплёлся вперёд в направлении той улицы, что оказалась перед его взором. Целеустремлённый и решительный, он не видел шокированного взгляда нищего, что устроил себе ночлег в ближайшей подворотне и имел удовольствие наблюдать весь монолог ведьмака от начала и до конца. Но, когда живёшь на улице, чего только ни увидишь, так что мужику лишь оставалось покачать головой и лечь дальше спать — ночка выдалась тёплая, сухая, не будил бы никто, и совсем хорошо!

***

Лютик вломился в комнату ведьмака рано поутру, надеясь таким образом успеть завладеть вниманием друга до того, как на его могучие плечи какой-нибудь горе-заказчик успеет взвалить очередную проблему. То ли городок на их пути попался особо неудачливый, то ли ведьмаки, рыцари и прочие бравые ребята захаживали сюда слишком редко, но работёнку Геральту подкидывали каждый день, а то и по несколько штук, будто годами копили заказы. Барду уже не терпелось покинуть город, двинуться в путь вместе со своей желтоглазой, беловолосой музой, но муза упрямо хваталась за свой меч и бежала разбрасывать кишки утопцев по ближайшему мосту. Лютик понимал, что для ведьмака его работа — это дело всей жизни, в этом они были похожи, но городок был до ужасного бескультурен, и бедному барду быстро надоело выступать по кабакам, где его пение едва слышалось из-за отборной ругани и криков толпы, собирающейся вокруг кулачных поединков. Лютик терпел это место ради Геральта достаточно долго, но и его терпению есть конец, о чём он и намеревался сообщить ведьмаку, а заодно поставить перед фактом, что вместе или нет, но он сегодня же уезжает из города. — Геральт, нам надо поговорить! — перешёл сразу к делу бард, но тут же осёкся — комната ведьмака была пуста, и непохоже, чтобы Геральт возвращался в неё после заказа. — Боже, ну как вот так? Стоит мне только решить, что можно оставить его без присмотра… Как они вообще выживают на своём пути?! Бард выбежал из комнаты, что снимал для себя Геральт, и, заскочив к себе и взяв на всякий случай вещи — вдруг им надо срочно бежать из города, — спустился вниз к хозяйке, уточнить, не видела ли она, чтобы ведьмак возвращался. Та посмотрела на него возмущённо: «Я не слежу за своими постояльцами. Может, мне ещё смотреть, кто какую бабёнку к себе приведёт? Пока вы платите, можете приходить и уходить когда и с кем вздумается!». Лютик под таким напором отступил и тихонько выскользнул за дверь. Первым делом он отправился на поиски последней заказчицы Геральта. Ведьмак, конечно, не спешил посвящать друга в детали своей работы, но Лютик был упрям и, вопреки мнению некоторых, совсем не глуп. Так что умудрялся оставаться в курсе некоторых деталей. У Геральта было своё мнение о том, что безопаснее для барда, а у того своё, так что как минимум, кто и для чего нанимает ведьмака, Лютик всегда вызнавал. И вот, пожалуйста, пригодилось! И не первый раз. Впрочем, памятуя предыдущий опыт, прежде чем заявиться к заказчице, бард всё же заглянул в бордель, проверить, не там ли задержался ведьмак после удачной охоты. В борделе на расспросы о ведьмаке отреагировали очень по-разному. Несколько девушек поморщились и ушли, одна мечтательно вздохнула, но покачала головой, полуголый мужчина, танцевавший на столе, присел и, положив руку на плечо барда и глядя ему в глаза, выдал следующее: — Я не ведьмак, но за отдельную плату стану хоть чародейкой, хоть лешим. Лютик его сдержанно поблагодарил, но от таких услуг отказался. Ещё один мужик, этот из посетителей громко поинтересовался: — А правду говорят, что у ведьмаков два хера? Это чтоб один в бабу засунуть, а другой в мужика? Тут бард только поморщился, но от этого диалога его спасла хозяйка заведения. Грузная женщина с грудью больше, чем Лютикова голова, неожиданно мягким голосом сообщила, что ведьмак в их стенах ещё ни разу не появлялся. Лютик облегчённо выдохнул. Не потому, конечно, что имел что-то против походов Геральта по борделям, а исключительно потому, что ему не придётся объяснять какому-то идиоту ведьмачью анатомию. Теперь его путь лежал к дому дамы, чей заказ и выполнял Геральт прошлым вечером. Что-то связанное с призраком, кажется. Такие мелочи Геральт решал быстро и эффективно, бард даже не волновался, но, возможно, зря. Впрочем, дом стоял себе на месте, вокруг никто не бегал, не стонал, не плакал, дом не горел, и вокруг не сновали подозрительные личности — в общем, ничего тревожного не наблюдалось. Лютик культурно постучался и дождался ответа. Дверь открыла служанка — хрупкая девушка с бровями очень боевого вида. Казалось, они придают ей извечно сердитый вид. — Ты кто такой? Мы нахлебников не кормим! — грубо поприветствовала она, осматривая барда цепким взглядом. — Милая леди, уверяю вас, мне ничего не нужно, лишь поговорить с владелицей этого дома, — как можно более мирно начал бард. — Владелица, как же. Эта лентяйка живёт в доме своего брата, пока тот рискует своей жизнью в армии. Всё, чтобы обеспечить эту глупую девку! — девушка недовольно поджала губы и сложила руки на груди. — О, так это дом воина? Какое достойное призвание! — Лютик неплохо понимал женщин. Кому-то судьба дала хаос, кому-то мутации, а кому-то, вот, способность понимать людей. Лютик считал, что чародейкам и ведьмакам такая способность тоже бы здорово помогла, но, наверное, потому судьба и сводила их с Лютиком. Однако речь не о том. Лютик сразу понял, что служанка не просто так заговорила о некоем брате. Ох уж эти женщины, они ничего не говорят просто так, надо лишь уметь правильно их услышать. — И что же, сестра такого прекрасного человека, взвалившего на себя все заботы о семье, оказалась его полной противоположностью? — Так и есть! — девушка взмахнула от эмоций руками, сразу сбросив боевой настрой. Видимо, понимание барда её быстро расположило к другому тону. — Эта девчонка, иначе и не назвать, прокутила все деньги, что прислал господин, я едва смогла спрятать немного, чтобы нам хватило на еду да дрова. А потом она наняла ведьмака! Я говорила ей оставить домового в покое, нам от него никакого вреда, но она упёрлась, мол, в доме призраки. А чем ведьмаку платить? Об этом она подумала? Нет, конечно! А как он заказ выполнил и за наградой пришёл, так эта идиотка повела его в корчму к одному из своих хахалей. И вот, пожалуйста, до сих пор не вернулась! Что я теперь скажу господину? — Ох, не волнуйтесь, я уверен, ведьмак ей ничего не сделал. Но, так и быть, я стану вашим героем и схожу на разведку. Найду вашу пропавшую хозяйку и пришлю домой! — пообещал бард. — Но не подскажете, в какой корчме мне следует искать? — Корчма «За углом», она рядом с малой площадью, — охотно подсказала служанка и закрыла дверь перед носом барда до того, как он успел ещё что-нибудь спросить. Лютик постоял перед закрытой дверью немного, но так больше ничего и не дождался. Корчму найти было несложно, хотя идти пришлось через весь город. Утром в заведении было довольно тихо, хотя дело всё же близилось к полудню. Кажется, вчерашние выпивалы ещё только-только просыпались и выползали из-под столов, не забывая оставлять при выходе щедрые чаевые — не оставишь, и в следующий раз тебя из-под стола будут гнать метлой прямо посреди ночи! Лютик подошёл к натирающему стол корчмарю и полюбопытствовал. — Не подскажете, приходила ли сюда девушка с ведьмаком? — в ответ корчмарь махнул рукой в сторону спящей прямо за стойкой девушки. — Но лучше её не будить, с бодуна она та ещё стерва, — предупредил мужчина. — Мне только надо узнать у неё, куда делся её беловолосый спутник, — пояснил бард, но корчмарь его снова остановил. — Так это и я тебе могу рассказать. Эвелина опять потратила все деньги брата и решила за мой счёт споить ведьмака, чтобы тот не требовал выплаты, но не рассчитала и сама напилась быстрее, естественно. Эх, бабы! Красивые, но иногда такие дуры! — вздохнул корчмарь, тем не менее с нежностью глядя на спящую не в самой лестной позе девушку. — Да уж… И всё же, куда делся ведьмак? — Лютика куда больше волновал этот вопрос. — Я честно старался его споить, наливал самое крепкое, но дешевле оказалось всё же ему заплатить. Я рассчитался с ним вместо Эвелины, и он ушёл. Он был заметно пьян, любой другой уже давно валялся бы под столом, но этот даже шёл почти прямо! В дверь вписался с первого раза, все, кто видел, сколько он выпил, восторженно свистели. А куда он потом делся — кто же знает! — корчмарь развёл руками. Лютик кивнул, поблагодарил за информацию, попросил передать Эвелине, что дома её ждут, и тоже пошёл вписываться в дверь. На крыльце он остановился, задумчиво глядя по сторонам. — Куда посреди ночи мог пойти пьяный ведьмак? — Взгляд Лютика зацепился за что-то белое, что будто бы светилось в солнечных лучах в конце одной из узких улочек. — Ну конечно, тут без вариантов. Посреди малой площади, являющейся скорее просто слишком большим перекрёстком, стояла мраморная статуя коня, которую Лютик и заприметил ещё с крыльца корчмы. Он был уверен, что если уж он увидел этого коня, то и Геральт своими ведьмачьими глазами не мог проглядеть. А Геральт и лошади — это тема для отдельной баллады. Так что если пьяный ведьмак увидел бы эту статую, то уж точно не прошёл бы мимо. К сожалению, даже если Лютик был прав, а он точно знал, что был прав, потому что во рту у коня нашлась перчатка из снаряжения ведьмака, рядом со статуей спящего или бодрствующего ведьмака не обнаружилось. Да, бард помнил, какие у Геральта перчатки, он вообще многое за ним подмечал, о чём красноречиво пел в своих песнях. Как слушатели до сих пор не обвинили певца в мужелюбстве? Творческим людям многое спускают, списывают на особенности профессии и художественный вымысел. — Этой перчаткой беловолосый господин ночью пытался накормить статую, — на земле с протянутой рукой сидел бедняк, он улыбнулся беззубым ртом, вспоминая, видимо, ночное представление. — Ты видел его? Можешь сказать, куда он пошёл после? — оживился бард. Что бы ни говорили власти, но от бедняков всегда была польза — они были глазами и ушами города. — За определённую благодарность, — бедняк с намёком пощёлкал пальцами, и Лютик, сообразив, кинул ему монетку. — Он пробыл тут довольно долго, всё рассказывал что-то каменной лошади про заказы, рыбу и цветочки. — Цветочки? — удивился бард. Геральт никогда особой романтикой не отличался. Разве что он рассказывал про рецепт какой-нибудь настойки? — Да, кажется, про лютики, — кивнул бедняк, и бард невольно улыбнулся — Геральт говорил о нём! — И что потом? — допытывался Лютик. — Потом он хлопнул статую по крупу так сильно, что удивительно, как та и впрямь не пошла галопом. И вот после этого пошёл во-о-он в том направлении, — бедняк указал нужное направление, и бард, буркнув благодарность и вытащив из пасти мраморного скакуна перчатку, продолжил свои поиски. В конце переулка, по которому направил его нищий, Лютик обнаружил развороченную клумбу. Рядом с ней стоял горожанин с маленькой лопаткой и, кажется, намерением кого-то ею убить во взгляде. Несмотря на не самый надёжный вид мужичка, бард всё же рискнул у него спросить. — Уважаемый, а что тут случилось? — Какой-то умник снова испортил мою клумбу! Поймаю — самого по шею тут закопаю! Вот ведь повадились, им бы у торговок нормальные букеты покупать, так нет же, надо мои цветочки попортить! У-у-у, паразиты! У них, понимаете, любовь, а мне работы на полдня! — возмущался мужичок. — А вы случаем не видели, кто это в этот раз? — на всякий случай держась на расстоянии, уточнил бард. — Не знаю точно, но он был здоровенный такой и с мечами, — мужичок развёл руками так, будто там не человек прошёл, а как минимум медведь. Лютик не стал спрашивать, чего ж мужик не закопал, как обещает, нарушителя, если видел. И так понятно, что жизнь, она дороже цветочков. Зато бард догадывался, что за здоровяк с мечами испортил клумбу. Зачем, правда, Геральту понадобились цветы? Этот вопрос придётся задавать уже самому ведьмаку. — Ого, ну, желаю удачи вам с ним, — кивнул Лютик и пошёл дальше, ориентируясь по следам земли на мостовой. Уходя, он слышал, как мужичок размышляет о том, как лучше установить капкан. Когда комья земли на дороге пропали, Лютик было расстроился, что потерял след, но тут же его внимание привлекла новая картина, на подоконнике разбитого окна сидел юноша и буравил взглядом увесистый кошель. Странно это выглядело, а раз странно — значит, без ведьмака не обошлось, Лютик нутром чуял. — С вами всё в порядке? — обеспокоенно спросил бард, подойдя к окну. — А не видно? — беззлобно, а скорее, действительно удивлённо, ответил юноша, обводя свободной рукой разбитое окно. — Что произошло? — тут Лютик даже предположить не мог. — Точно сказать не могу, но меня вроде бы обокрали, — неуверенно ответил тот. — Вроде бы? Что-то пропало? — бард не понимал, как можно не знать, обокрали вас или нет. — Да, но… на месте пропажи было это, — юноша подкинул в воздух кошель, и тот многозначительно звякнул. — Я был у друга, и не видел, как это произошло, но, когда вернулся домой, обнаружил разбитое окно и деньги на месте украденного. Весьма солидные, скажу я вам. — Должно быть, кто-то был очень пьян и перепутал ваш дом с лавкой торговца… Надеюсь, в остальном всё в порядке? — на самом деле Лютик молился, чтобы у Геральта не было из-за этого проблем. Конечно, это мог быть и не он, но… — А что украли, позвольте полюбопытствовать? — Лютню. Мою новенькую лютню. Отец подарил. Если честно, я даже рад, я не умею играть, и теперь будет легче объяснить родителям, почему я «не хочу порадовать их своей музыкой». А денег и на ремонт окна хватит, — юноша улыбнулся, явно довольный исходом. Лютик за него порадовался и откланялся. И вот дальше след оборвался. Конечно, будь у него способности Геральта, он мог бы искать по запаху или каким-нибудь едва заметным следам, но ведьмаком Лютик не был, и ему пришлось признать, что он зашёл в тупик. Он поспрашивал ещё людей вокруг, но никто ничего не видел. На всякий случай он спросил у проходящего стражника, не было ли каких конфликтов с ведьмаками в последнее время, но тот только пожаловался, что в городе нынче слишком спокойно. Не зная, где ещё искать, Лютик вернулся на постоялый двор, где они с Геральтом остановились, в надежде, что ведьмак после ночных похождений всё же к полудню-то вернулся в свою комнату. Однако комната всё так же пустовала. Лютик оставил записку на случай, если Геральт вернётся, и пошёл в свою комнату перевести дух. А вот дух в комнате стоял тот ещё. Перегар и цветы вместе давали убийственный коктейль, и Лютик поспешил распахнуть окно. На его кровати распластался ведьмак, в одной руке у него был потрёпанный букет, а во второй — новенькая блестящая лютня. Ноги в сапогах ведьмак предусмотрительно с кровати свесил, то ли просто быстро уснул, то ли действительно заботился о чистоте постели. Одну из ног Лютик и пнул. — Геральт! Ведьмак подскочил, взмахивая лютней, будто мечом. К таким упражнениям бард был привычен, порою в компании пьяных музыкантов оружием становилось всё от деревянных ложек до медных труб. Так что увернуться от лютни было несложно, тем не менее Лютик счёл это весьма оскорбительным. Ведьмак же снова плюхнулся на кровать. — Шлялся где-то всю ночь, перепугал полгорода, припёрся по колено в земле, улёгся на мою постель, провонял своим перегаром всё помещение и в дополнение ко всему ещё и нападаешь на меня? И с чем? С лютней?! На меня, и с лютней?! А если я на тебя с серебряным мечом кинусь, ну-ка, тебе понравится?! — возмущался бард, оглядываясь в поисках обещанного меча, но Геральт так и не снял своё оружие со спины. Лежать, должно быть, было не очень удобно, но, видимо, ведьмак был не в том состоянии, чтобы об этом заранее подумать. — Лютик? Какого хрена ты так разорался? — ведьмак поморщился и хотел потереть рукой лицо, но обнаружил зажатые в ней цветы. — Это я-то разорался? Да ты хоть помнишь, что учудил?! — продолжал бушевать бард. Геральт снова поморщился, всё ещё озадаченно глядя на цветы. Вопрос «какого хрена?» легко считывался по его лицу. — Вот, это тебе, — ведьмак протянул барду потрёпанный букет, и Лютик резко замолчал. — Мне? — конечно, как артисту Лютику часто дарили цветы, но чтобы Геральт? Такое событие можно было бы отметить дорогим вином! Уровень романтичности ведьмака был примерно там же, где уровень военного мастерства барда, так что на помятость букета можно было закрыть глаза. Впрочем, конечно, дело сейчас было не в романтике. Вероятно, Геральт пытался загладить вину за… За что-то? Он ведь не мог знать заранее, когда срывал цветы, что Лютик будет на него кричать, да? — Ну не Плотве ведь, — фыркнул ведьмак. — Не помню, где и как я их достал посреди ночи, но точно помню, что думал о тебе. Что именно думал, если честно, тоже не припоминаю, но, наверное, что-то хорошее… — Видимо, один мраморный конь этой ночью узнал обо мне что-то весьма интересное, — посмеиваясь, Лютик всё же принял букет от так и лежащего бревном ведьмака. Его вытянутая вверх рука, из которой Лютик забрал цветы, отчего-то смотрелась довольно уморительно, особенно учитывая, что была она в перчатке, а вот вторая такая была у барда. — Какой ещё конь? — недоумевал Геральт. — Тот, у которого из пасти я сегодня утром вытащил это, — бард кинул ведьмаку его перчатку, и тот с лёгкостью её поймал всё той же вытянутой рукой. — Хочу ли я знать? — задумался ведьмак. — К твоему счастью, мне нечего тебе об этом рассказать, но ты можешь расспросить нищего с малой площади, думаю, за монетку он тебе перескажет всё твоё ночное представление. — Не хочу знать. Определённо нет. А это откуда? — теперь Геральт ознакомился с содержимым своей второй руки. Новенькая лютня не могла не казаться подозрительной. — А это ты очень культурно ограбил одного юношу, — охотно поделился знанием бард. — Культурно? Это как понимать? — в ограблениях ведьмак был не силён, и с понятием культурного грабежа ещё ни разу не сталкивался. — А это понимать так, что ты вломился к бедняге в дом, разбил окно, забрал лютню, но оставил за всё это компенсацию. — И сколько же я там оставил? — нахмурился Геральт, пытаясь вспомнить, откуда у него вообще деньги. — Я точно не знаю, но могу предположить, что… Сколько тебе обещала за заказ Эвелина? — уточнил Лютик, и, судя по вытянувшемуся лицу ведьмака, до того дошло. — Вот зараза, — простонал он. — Геральт, друг мой ненаглядный, зачем тебе вообще понадобилась лютня? Не в обиду тебе будет сказано, но твой инструмент — это меч. В крайнем случае мог бы взять бубен, но струнные — явно не твой удел, — покачал головой бард. Ведьмак сосредоточенно смотрел на лютню, смотрел так долго и пристально, что Лютик невольно заревновал. Но наконец Геральт перестал хмуриться и протянул лютню барду. — Вообще-то я вспомнил, это тоже тебе. — Ты меня пугаешь. И цветы, и лютня — что-то случилось? Ты что-то натворил? Кто-то из нас при смерти? Может быть, та статуя коня проклята и… — Нет. Лютик, Боже, я что, не могу просто сделать приятное другу? — возмутился ведьмак. — Скажи-ка мне, когда ты последний раз дарил Золтану цветы? Или Эскелю, например? — изогнул вопросительно бровь бард. — Ну… я дарил цветы Йен? — только и смог вспомнить Геральт. — Если ты мне предлагаешь ТАКУЮ дружбу, то, возможно, стоило бы прояснить этот момент, — фыркнул смешливо бард, тем не менее принимая и лютню. Геральт разжал руку, и на пол упала какая-то записка. Лютик, отложив букет и инструмент, поднял бумагу. — Ты что, к лютне ещё и расписку брал? — А что, ворам расписки дают? — Не думаю, так что это? — Лютик так и не рискнул заглядывать в текст записки. — Чтоб я помнил, я даже не помню, как брал лютню, не то что какую-то там бумажку, — пожал плечами Геральт и всё же предпринял попытку сесть на кровати. Мечи тянули назад, и уставший от экипировки ведьмак их всё же снял. — Соловью и не снился твой голос, А красоткам не светит твой волос, Ты прекраснее многих девиц, Твои песни слышу в пении птиц. Я — убийца, мутант, Ты — творец и талант. Я тебя недостоин, Я ведь даже не воин. Но хочу, чтоб ты знал… — Ради всего хорошего, остановись! — взмолился Геральт, который, казалось, бледнел с каждой строчкой. — Скажи, что это писал не я. — Почерк, конечно, пьяный, но твой я узнаю везде, — довольно улыбался Лютик. — Кошмар, — заключил ведьмак. — Ну что ты, я видел стихи и похуже! Я бы даже сказал, что зная тебя, это удивительно неплохо! — подбодрил бард, дочитывая пьяные попытки в поэзию. — Хочешь узнать, что я тут должен знать? — Лютик, я, может, и не помню, как это писал, но всё же я догадываюсь, какая нелёгкая могла заставить писать меня стихи. Там наверняка не советы по фехтованию, — Геральт устало потёр лицо. Во что он себя втягивает? — Тогда можем вернуться к обсуждению нашей «дружбы» и частоте дарения цветов. — Единственное, к чему я сейчас хочу вернуться, — это постель! — отрезал ведьмак. — Геральт! Наша дружба ещё не дошла до постели, хотя тут и об этом есть! — бард потряс бумажкой со стихами. — Зараза! — Геральт попытался использовать игни, чтобы избавиться от вещественных доказательств своих ночных размышлений, но Лютик успел спрятать стихи и отпрыгнуть. — Нет уж! Моё! Я тебе каждую вторую песню посвящаю, а ты мне и доброго слова сказать не можешь со всей этой своей ведьмачьей аурой. Но вот это, — бард похлопал себя по груди, где во внутреннем кармане теперь хранилось его сокровище, — самое душевное, что я от тебя получал. Если так хочешь меня этого лишить, научись озвучивать хоть некоторые свои чувства, тогда я это тебе верну. — Да ты к тому моменту всё наизусть запомнишь! — возмутился ведьмак. — А это, милый мой, уже полностью зависит от тебя. Но ты поторопись, а то память у меня неплоха, — коварно улыбнулся бард. Ведьмак ещё раз выругался и перевернулся, утыкаясь лицом в подушку, — его жизнь уже не будет прежней!