***
Сны Кэла были обрывочны и прерывисты, заставляя его стонать, хрипеть и извиваться сквозь болезненное эхо воспоминаний. – Ты всегда будешь слабым... – Моя кровь на твоих руках... – Ты неудачник... – Ты слабак... – Ты не джедай... – Мне страшно... – Я знаю... – Верь только Силе... Ему так хочется сдаться. В глубокой тьме потеряться. Тьма засасывала его всё глубже и глубже. – Нет, – прошептал он. – Нет, нет, нет. Слово эхом звенело у него в ушах, снова и снова прокручиваясь в его голове. – Нет! – тихо воскликнул он, и дрожь во всем теле снова охватила его. Нет... Кэл старался. Он так старался заставить своего учителя смотреть на него с восхищением, с гордостью, с любовью... Чтобы тот знал, что не просто так взял на себя такую нелёгкую ношу, которую в пору было бы назвать бременем. Ни на что неспособным юношей, обузой, которой и был Кэл. Стиснув зубы, Кэл вздрогнул, яростно протирая глаза и шмыгая носом. Он вздохнул, опустив голову на руки и прижав ладони к глазам, пытаясь ни к чему не прикасаться, но это было самое бесполезное занятие, какое он мог бы придумать. Эхо боли преследовало его даже тогда, когда казалось, что она уже притупилась. Кэлу было холодно. Темно и холодно. И одиноко. Кэл Кестис умер и прожил миллион жизней, и все они, казалось, были одержимы его преследованием. Преследованием его кошмаров. И всё же никакие воспоминания не преследовали его больше, чем его собственные. Всего лишь мальчишка, который не понимал, как его вообще хоть кто-то мог выбрать в падаваны. И который, как бы сильно он не старался этого отрицать... Несмотря на то, что он так долго был один, Кэл не мог не признать, что в глубине души отчаянно жаждал привязанности и любви. Любви, которую он так отчаянно жаждал. Но так ничего и не получил. Кэл знал, что не должен был чему-либо удивляться. В конце концов, ему никогда не суждено было быть с кем-то. Даже если убрать шесть лет его одиночества на Браке и ещё несколько лет в плену инквизиториума, ему всё равно никогда и ни к кому не позволено было привязываться. Привязанность – не путь для джедая. Он знал это. Знал, что вёл себя совсем не по-джедайски. Потому что он не был джедаем. Не совсем. Не до конца. Джедай-отступник. И всё же это не мешало ему так сильно хотеть получить признания своего мастера, если ему хоть когда-нибудь повезёт в этом. Кэл уже провалил обучение у мастера Тапала. И судьба была к нему так жестока, когда показала ему его мертвого учителя живым. Но которая также сказала ему, что в этот раз мастеру Тапалу не быть его учителем. Это было горько. Больно и горько, и юноша ничего не мог с собой поделать. Потому что несмотря на всю свою внешнюю холодность и отстраненность по отношению к своим друзьям, Кэл был очень привязчив. Но война научила его бояться. До дрожи в пальцах научила бояться предательства. Или боли, которую он непременно получит, если потеряет хоть кого-то из них. Кэл снова борется, охваченный неверием и страхом. Не то, чтобы он никогда раньше не испытывал ничего подобного, но каждый раз в нём просыпалась борьба и неустанное желание быть свободным. И Кэл не привык чувствовать себя таким беспомощным. Он думал, что уже давно смог преодолеть это на Бракке и после тоже. В конце концов, он ловкий и сильный воин, привыкший к борьбе и выживанию. И прямо сейчас его психика пыталась выжить. Хотя он не чувствует, что делает всё возможное, чтобы сбежать. Он чувствует себя разочарованным. Но это то чувство, к которому он всё-таки привык. Возможно, это и был его конёк. Быть разочарованием. Часть его всё ещё хочет сопротивляться, в то время как вторая часть юноши знает, что долг Кэла – подчиниться. И Кэл решает не сражаться. В конце концов, когда он был один, с этим ничего нельзя было поделать. Он не мог заснуть один. Или с кем-то. – Падаван? – тихо позвал Дуку юношу, слегка касаясь его плеча и стараясь не быть слишком резким. – Время проснуться. Ян знал, что Кэл себя не жалеет. Что юноша достаточно строг к себе, чтобы не показаться слабым, но это определенно не то, что он ожидал увидеть. Всё это кажется бессмыслицей, то, что он видел, но это было похоронено в Силе. Это было похоже на Видение, каким бы сюрреалистичным оно ни было. Но тот, кто он видит – такой молодой и покрытый шрамами, с жуткими отметинами и трагедией на обожжённой коже и ужасом, зарождающимся в душе. Это был Кэл, которого, он надеется, ему никогда не придётся увидеть. Сознание Дуку коснулось его ученика и тут же отшатнулось от увиденных им воспоминаний. Или видений. Или что бы это ни было. Перед мастером мелькало множество незнакомых лиц, какие-то воины в черно-белых шлемах, а перед глазами проносилось множество бластерных выстрелов, криков, отчаяния и боли. Картинки резко сменялись крушением на какую-то мусорную планету, больше напоминающую свалку, чем на что-то ещё, далекие голоса эхом раздавались в голове Дуку, сменяясь холодом, тьмой и электрическими разрядами, пронзающими всё его тело. Пожилой мужчина слышал жуткие крики, до жути напоминающие крики его падавана, крики Кэла, и это то, что ему совсем не хотелось видеть. Он не должен был этого видеть! — Это кошмар, — пробормотал он про себя, чувствуя тошноту, подкатывающую к его горлу. Что бы Кэл там ни видел, какое бы видение Силы ему не снилось, это нужно было прекратить. Сейчас. Яну нужно было, чтобы Кэл знал, как он гордится тем, что у него есть падаван и сказать ему, чтобы тот никогда не смел называть себя неудачником. Он не неудачник. Он – самый удивительный молодой человек, с которым Яну приходилось работать когда-либо. И он ни о чем не жалеет. И кто бы ни был прошлый учитель Кэла, он его не заслуживает. И Яну очень хотелось бы знать, кто это был, чтобы влепить пощечину предыдущему учителю Кэла за то, что тот так причинил ему много боли. Это была одна из самых сложных вещей, которые когда-либо приходилось делать Дуку – вытаскивать кого-то из его кошмаров. Даже сражаться с армией дроидов или ситахми было проще, чем это. По крайней мере, так он в значительной степени знал, что ему делать и мог полагаться только на свои инстинкты. Сейчас всё было иначе. Ян стиснул зубы, мысленно пытаясь дотянуться до своей нити с Кэлом. – Падаван! Ты должен вернуться! Падаван! Но Кэл, казалось, его не слышал. Перед ним были лишь воспоминания. Воспоминания о боли, такой сильной, такой невыносимой, что её невозможно было описать. Такой яркой, такой болезненной, такой острой, что он даже не мог кричать. Что он мог сделать? Его руки болят, болят, как раскаленный огонь, из которого были выкованы его ожоги, которые болели, как острые лезвия, скольщящие по ним в темноте, а его ярко-алая кровь просачивается между пальцами и пачкает землю под его руками. – Падаван, время проснуться! – слышит он резкий и глубокий голос. До боли знакомый голос. Голос его учителя, который требует, чтобы он проснулся, чтобы он вставал, вставай, потому что должен был добраться домой и потому что ему не позволят умереть здесь одному. Кэлу хочется в это верить. Очень хочется. Так сильно, что его почти ослабевающее желание бороться, вновь вспыхивает с новой силой. Дерись или беги. Кэл сел, вскрикивая и заливаясь слезами, цепко хватаясь за тонкое одеяло и дрожа так сильно, что едва мог его удержать. Вдруг чья-то рука мягко коснулась его плеча. Откуда взялось это? И юноша лишь вскрикнул, как будто его проснули калёным железом, и он отскочил, используя Силу, отбрасывая мужчину назад, перекатываясь назад, вставая в боевую стойку и опираясь на одно колено. Мягкий жёлтый свет озарил комнату. Кряхтя, мастер Дуку медленно встал, тяжело пошатываясь и опираясь одной рукой за комод, так кстати оказавшийся под рукой. Мужчина потëр болезненно ноющий бок, недовольно качая головой и чувствуя себя немного обескураженно от того, что его собственный ученик отправил его в полёт, используя Тёмную сторону Силы. Это было так неожиданно, так обескураживающе жутко, что вызывало дрожь во всё теле от одной мысли об этом. Это было бы, как если бы кто-то использовал Тёмную Сторону Силы и Жёлтый цвет светового меча, который символизировал Свет, что казалось почти невозможным. В любой другой момент это было недопустимо, и Дуку обязательно бы отчитал Кэла за столь опрометчивый поступок, но сейчас было явно не время для этого. Это было тревожно. Кэл определенно провалился в какой-то кошмар. Кошмар, который глубоко травмировал его падавана, заставив думать, что на него напали и что единственный способ, чтобы спастись – это бежать или драться. Это было тревожно. Кэлу было нужно не порицание, а помощь. И это то, что он собирался дать молодому человеку, пока его взгляд не наткнулся на что-то, чего явно не должно было быть Не здесь! Ян застыл, широко распахивая глаза, нескрываемое изумление отразилось на его лице, смешанное с благоговейным трепетом, когда он увидел желтый световой меч! – Что за, – начал было он, но договорить не успел, потому что Кэл резко сорвался с места и бросился к двери, словно пытаясь вырваться из ловушки. Ему нужно было прочистить мозги. Кэл ненавидел быть одиноким или запертым в заложниках, мысленно или наяву, но ему хотелось уйти. Он должен был уйти! Он был уверен в том, что больше не сможет оставаться здесь после всего, что мастер увидел. После всего, что узнало нём. По правде сказать, Кэл так до конца и не знал, что увидел его учитель и, если быть откровенно честным, и не хотел, потому что это означало то, что мастер Дуку наконец-то поймёт, каким на самом деле монстром он является. Кэлу хотелось вырваться, но ему не дали. Юноша буквально почувствовал, как Сила настойчиво тащит его назад. – Кэл, стой! И Кэл словно очнулся, снова оказываясь в своей комнате и широко распахивая глаза, глядя на своего учителя, а потом на вспыхивающий желтым светом световой меч. Его световой меч! Кэл побледнел, наконец, понимая, что только что произошло. Кэлу приснился кошмар. Он так глубоко погряз в нём, что не понял, когда сон смешался с реальностью и как он напал на своего учителя своим жёлтым мечом. Мечом, который, Кестис, казалось, похоронил уже очень давно после своего поражения и ещё позднее с тех самых пор, как оказался здесь. На самом деле, Кэл не доставал его с тех самых пор, как очутился в прошлом, и воспользоваться им сейчас было почти шокирующим. – Всё в порядке, юноша, я здесь, – сказал Ян, в капитулирующем жесте поднимая руки и показывая падавану, что его ладони открыты и что в них ничего нет. Что он не собирается ранить его или, уж тем более, убить! Ян никогда бы не сделал этого. Только не со своим собственным учеником. – Тебе нечего бояться. И Кэл сдался. Юноша чувствовал себя таким растерянным, таким усталым и таким бессильным, что у него не хватало сил хоть на какое-либо сопротивление. Он просто выключил меч и опустил своё оружие. Оно было ему ни к чему. На самом деле, он было ему совсем не нужно. По крайней мере, не против своего учителя. – Мне жаль, – пробормотал Кэл, приходя в себя и глядя в пол. Сильный страх сжал его в тиски, но он лишь недоуменно моргнул, когда мастер попросил его сесть. Кестис явно ожидал чего угодно: криков, ругани, побоев, но явно не того, что его попросят просто сесть на кровать. Вздохнув, юноша повиновался, не желая больше сопротивляться. – Для чего? – спросил Ян, присаживаясь рядом с Кэлом на кровать. – Для всего. Предполагается, что я буду джедаем. – неловко пожал плечами Кэл, нервно теребя кому падавана. Ему всё ещё сложно было привыкнуть к ней, и он пару раз даже пытался её снять после особенно жутких кошмаров, когда казалось, что инквизиторы снова преследуют его. – Предполагается, что я буду супер храбрым и супер выносливым, а я использовал Тёмную Сторону. Так что нет. Я не такой. – Ты всё ещё молод. Тебе разрешено бояться и показывать свою слабость. – Даже если мне хочется плакать и провалиться во тьму? – Кэл горько усмехнулся, вытирая слёзы. – Это то, что ты хочешь? – уточнил его учитель, не отрывая от падавана своего пристального взгляда, от которого юноше хотелось съежиться и спрятаться, накрывшись одеялом или хоть чем-нибудь, лишь бы не видеть этот взгляд. – Нет, – тихо сказал Кэл, утыкаясь глазами в пол и стараясь не смотреть на учителя. – Не хочу. Но это то, что мне нужно. – Тебе разрешено плакать. Плакать, это не стыдно, падаван. Стыдно держать всё в себе и не давать помочь тем, кто этого действительно хочет. И я хочу тебе помочь. Тебе не нужно скрывать всё это в себе. И поверь мне, тебе позволено расстраиваться из-за того дерьма, которое ты видел. Даже сильный бы не выдержали такого. Это не значит, что ты упал во тьму. – Но это совсем не то, из-за чего можно плакать, – возразил Кэл, хотя было видно, как на его лице промелькнула нотка неуверенности от собственных же слов. – Тогда что это было? – подтолкнул его Ян, мысленно подбадривая своего ученика на ответ. Пусть даже если он и будет односложным, это всё ещё будет ответ. Они должны были с этим разобраться, пока ещё не поздно. Ян знал, как тяжело переживал Квай-Гон падение Ксанатоса. Ему было плевать на свою собственную душу. Он просто не хотел, чтобы тоже самое было с Кэлом. – Простите... Простите, что я не сказал вам. Я должен был просто сказать что-нибудь, тогда... – Прошлое уже не изменишь, падаван, – со знанием дела сказал Дуку, и Кэл не мог не закусить губу, чтобы не возразить на это, потому что это именно то, что случилось с ним. И он действительно не мог сказать об этом так скоро. Но он всё ещё должен был своему мастера объяснение. Хоть какое-нибудь. Он это заслужил. – Что было, то прошло, но ты можешь сказать мне сейчас. – Иногда... Иногда мне кажется, что я погрязаю глубоко во тьме, и все... – решившись, начал Кэл, стараясь не смотреть на своего учителя, но чувствуя его поддержку. Ему было тяжело признавать это, но это должно было случиться. Они должны были обсудить это рано или поздно. Ради них обоих. Они не могут прятаться от этого вечно. – И... И все мои руки в крови. В крови, от которой никогда не отмоешься. И... И я чувствую, что утопаю. Что меня затягивает в это всё глубже и глубже. Что... Что я нахожусь на грани. Ещё немного. Ещё одна потеря и всё. Я упаду во тьму. Я... Я стану тьмой! Сила, он так устал! – Тебе не нужно этого стыдиться. Каждый из нас проходит борьбу с самим собой. Иногда тьма побеждает. Такое случается, но иногда именно она держит нас, чтобы не упасть в глубь еще больше. Чтобы не дать нам разбиться. Потому что опустившись на самое дно, падать дальше уже просто некуда. Остаётся только подняться. – Вы единственный, кто знает... Вы единственный, кто прошёл через это, кто знает, каково это... Быть уничтоженным... – тихо закончил юноша. Кэл вздохнул и опустил взгляд в пол, не зная, что сказать. Он прислонился спиной к стене своей каюты, позволив себе сгорбиться под тяжестью усталости, как физической, так и умственной. Он просто хотел, чтобы всё это закончилось. – Вы ненавидите меня за это? За то, что сделал вам больно? За то, что я сделал с вами? – спросил Кэл, с неловкий заминкой оглядываясь на мастера Дуку. – Хотел бы я, чтобы всё было так просто. Это значительно бы упростило ситуацию, – вздохнув, тихо ответил мастер. – Злюсь ли я? Было бы ложью, если бы я сказал, что это не так. На самом деле, я сам еще до конца не знаю, что только что произошло. Я мог бы злиться на тебя За то, что ты напал на меня, что использовал Тёмную Сторону Силы, но я знаю, что но на самом деле это сделал не ты. Я также знаю, что не могу винить тебя в том, что сам использовал когда-то, также близко находясь на грани, как и ты. – Я не ситх, – пробормотал Кэл, чувствуя, как чувство вины начинает разрывать его изнутри. – Хоть и близок к падению, – тихо признал юноша, стараясь как можно сильнее избегать взгляда от своего мастера – Я... Я знаю, что использовал тёмную сторону. Но я сделал не хотел делать этого намеренно. Если бы это случилось. Если бы я сделал это... Я... – несвязно продолжил бормотать Кестис, словно путаясь в своих мыслях от боли и страданий, которые он принёс. – Если бы кто-то пострадал, я бы этого не вынес. Я итак уже потерял всех, кого когда-либо любил. И они все ушли. Их больше нет. Их больше нет! – отчаяние вырвалось из уст Кэла, когда он спрятал лицо в своих ладонях и уткнулся в колени. – И я не могу... Я не могу больше никого потерять. – Я знаю, – просто ответил Дуку, притягивая к себе Кэла и лишь крепче его обнимая. Он не был падок для объятий, но это то, что нужно было сейчас Кэлу. И если это так, он готов был дать то, что так нужно было его падавану. – Как... Как вы можете так легко прощать меня? – с удивлённой хрипотцой в горле спросил Кэл в грудь своего учителя, однако же не отстранясь от него и лишь сильнее утыкаясь в его могучую грудь. – Если бы ты был плохим парнем, я мог бы ненавидеть тебя, ты был бы где-нибудь заперт и наказан, и это был бы конец истории. Но ты не плохой парень. Ты никогда им не был. Ты просто еще один человек, который с толкнулся с тьмой внутри себя, как и все мы. Как и я. – И ты никогда не можешь сказать, на чьей стороне ты должен быть, – добавил Кэл, признавая своё поражение. – Так оно и есть, – согласился мастер, продолжая поглаживать своего падавана по спине. Кэл потихоньку начал успокаиваться, принимая помощь того, кто в этот раз оказался с ним рядом. Казалось, так проще принимать чью-то помощь, когда они рядом, чем если бы он был один и ему пришлось куда-нибудь идти, чтобы попросить об этом. Потому что одно дело просить мастера Дуку иди Оби-Вана о помощи, когда они были рядом. Другое дело просить, когда они были где-то в другом месте. Их отношения только-только стали налаживаться после нескольких ссор, и Кестису не хотелось портить их ещё больше. Ему не хотелось быть для них обузой. Итак, как бы сильно Кэл не делал найти утешение в объятиях своего учителя или Оби-Вана, когда всё это началось, он остался там, где был, сидя в своей кровати, прижав колени к груди и прожив на них голову, и беззвучно плача в одиночестве в темноте, пока, наконец, c ним не случился срыв, свидетелем которого стал его учитель. – Боюсь, Трилла была права, – тихо пробормотал Кэл в плечо мастера Дуку, но скорее для себя, чем для него. – Кто такая Трилла? – спросил Ян, резко поднимая голову и в замешательстве уставившись на своего ученика. – Что? Кто? – Трилла, – подсказал мастер, приподнимая Кестиса за подбородок. – Ты только что произнёс её имя. – Я не... – Не увиливай от ответа, Кэл! Я не глухой! – Вы ведь от меня не отстанете, не так ли? – устало спросил Кэл, слегка прикрывая глаза и мысленно ругая себя за свой болтливый язык. – Нет, пока ты не скажешь мне, кто это. – Она... Она была моим врагом. – Была? Вы что, подружились? Только не говори мне, что подружился со своим врагом! – Нет. Она мертва. – О. Мне жаль. Прости. – Ничего, – пожав плечами, легко ответил юноша так, как будто ничего и не было. – В конце концов, она была моим врагом. – Но ты жалеешь об этом? – О том, что она умерла? – Да. – Нет. Не уверен. Скорее, меня печалит то, что её смерть причинила боль другому моему другу. – Что? Почему? – Потому что когда-то она была её ученицей. Ученицей моего друга, – добавил он, заметив недоумение на лице брата-падавана. – Цере долго винила себя в её смерти. О том, что подвела её, бросила её. Оставила её один на один с этими монстрами. Она винила себя во всём, что с ней произошло. Как и в её падении. – Звучит так похоже на Квай-Гона, – проьормотал Ян, мысленно делая себе пометку спросить у Кэла о том, кто такая Цере и откуда у его падавана жёлтый сетевой меч. За всë время тренировок Дуку ни разу не видел, чтобы юноша использовал хоть какой-либо меч, не считая тренировочного, не говоря уже о таком мече. Но сейчас есть вещи куда более важные, чем это. Он должен быть рядом со своим учеником. И он был. Кэл наконец-то тоже почувствовал это. – Спасибо, учитель, – тихо поблагодарил Кэл, незаметно смаргивая невольно набежавшие слёзы и, испытав, наконец-то, долгожданно нахлынувшее на него утешение. Но у него оставалось ещё одно дело. Кэл сделает это позже. Он обязательно сделает.***
На следующее утро Кэл проснулся с новым убеждением. Он хотел отправиться на поиски мастера Тапала, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Конечно, он знал, что пожилой ласат его не помнит и вряд ли захочет заговорить с ним, учитывая, что он совсем не помнит своего нерадивого падавана с рыжей копной волос, но, тем не менее, Кэл не мог поступить иначе. Ему это было нужно. Юноша знал, что это, возможно, ничего не изменит для его бывшего учителя, но это то, что может изменить его. Кэл устал бегать от своего прошлого. Устал боятся самого себя, своей собственной тени от страха быть пойманным инквизиторами. И, вероятно, это тот самый момент, когда он должен был быть там, чтобы что-то сделать, и Кэл знал, что должен был разобраться со всем этим и положить этому конец. Так что да, первым делом ему нужно было найти мастера Тапала. С новой уверенностью он решительно покинул комнаты, которые он делил с мастером Дуку, и отправился на поиски своего бывшего учителя. Он должен был поговорить с мастером Тапалом, чего бы ему это ни стоило.