Начало миссии захвата мира
Сначала было решено похитить троих взрослых мужчин, разум которых пытались подчинить. Ничего не вышло. Пришлось взять больше людей разных полов и возрастов. И снова провал. Кюдай Гараки и Сошио Киоку оставалось немногим более года на доделывание задуманного. Гараки паниковал, нервничал, мало спал. Ничего не получалось, пока Сошио не предложил испытывать детей. Так и пришла идея создать этот выдуманный Эмпирей, населённый Ангелами, которые несут благую цель — освободить человечество от её страшной болезни. Да, Сошио — тот ещё выдумщик. Никакой болезни и вовсе нет, просто есть Все-За-Одного, который возомнил себя блюстителем порядка. Уже многие годы он только и занимался тем, что подчинял себе людей, которые существовали без причуд и которые с большой мольбой приходили к нему. Только и занимался тем, что забирал у одних и дарил другим. Менял всё местами на своё усмотрение, а потом, взамен на оказанные услуги, заставлял прислуживать ему. И так в эту ловушку попалось огромное количество людей: он стал слишком влиятельным и могущественным. Из-за необычной возможности иметь много причуд, он познакомился со временем с доктором Кюдай, который как раз-таки тоже попал под власть Все-За-Одного, получив от него причуду долголетия: доктор по рождению был никем иным, как беспричудным, а умирать от старости так не хотелось, в голове было столько планов и идей, что можно успеть сделать в этом мире. И маэстро увидел в нём потенциал. Потенциал своего помощника, который за оказанную услугу проникся чувствами к величайшему из злодеев, вдохновился его силой и стал всячески бороться за поддержание его жизни, которая могла оборваться в любой момент после битвы со Всемогущим. Всемогущий едва не победил величайшее зло, но крупно пролетел с этим делом, когда в обморочном состоянии был увезён с места потасовки, так и не удосужившись убедиться стопроцентно, что Все-За-Одного теперь мёртв и больше не представляет опасности. Так злодей и получил свой второй шанс. После той битвы сил в нём значительно поубавилось, тело разваливалось, зато… зато душа требовала продолжения банкета. Душа, что была ненасытна чужим горем и зависимостью. Все-За-Одного стал только злее из-за своего проигрыша, он хотел подчинить не просто пешек, клянчащих у него причуды, он хотел всеобщего правления. И он мог этого добиться. Благодаря Гараки, который поддержал идею лишить всех права пользоваться причудами. Да, Кюдай Гараки любил человеческие причуды, он был связан с ними очень прочно и крепко, ведь ранее работал в главном диагностическом центре Канагавы, где помогал в определении причуд у детей. Любил изучать их, видеть их многообразность. Любил иметь доступ и право наблюдать, как они меняются, эволюционируют, прогрессируют. Но сам был без причуды. Старость подкралась незаметно, только… он ещё так много хотел сделать. Но больше всего в этой жизни он хотел получить причуду. Пусть даже перед смертью, но очень хотел почувствовать это — личную особенность. И он пришёл к маэстро, который поделился с ним бессмертием. — Я вижу, вы так многое ещё хотите сделать для нашего мира, не так ли? — Вы правы… Гараки хотел узнать о причудах всё, но идея Все-За-Одного оказалась более сладкой и соблазнительной. — Ко мне постоянно приходят люди без причуд, вы бы знали, как жалко они выглядят… Вы, в какой-то степени, тоже. Я могу забирать причуды и передавать их другим людям, но я не могу создавать новые. Знаете, порядком уже надоело это. Смотря на людей, на то, как кто-то имеет прекрасные причуды, способные помогать миру, как этими причудами не пользуются по назначению, или же как кто-то не имеет совершенно ничего, в голове каждый раз встаёт вопрос: «А зачем тогда вообще причуды нужны?». Я наигрался. Мне хватило двух сотен лет, чтобы понять, что я вдоволь остыл к теме причуд. То есть не интересно… совершенно не интересно. Сначала было увлекательно совершать преступления и заставлять делать это других, знаете, дорогого стоило. Ах нет, не знаете, точно. — Все-За-Одного посмеялся. — Почему бы нам просто не поменять мир, не избавить его от этой поглощающей необходимости — пользования причудами? Если мы не можем создавать их, чтобы у каждого было по своей особенности, почему бы просто вовсе не забрать это право у каждого? Гараки понял, что полностью разделяет это мнение. Что ему осточертело быть тенью коллег, имеющих причуды, на старой работе. Что ему хочется быть свободным. Кюдай Гараки видел несомненную свободу в будущем, уравновешивающем всех людей. А Сошио Киоку просто привлекла возможность прикрыться благой целью ради своих корыстных целей: безнаказанно и безлимитно проводить опыты над чужой психикой и памятью, к чему в нормальном цивилизованном мире у него никогда не было бы разрешения. Ни у кого бы его не было. Сошио Киоку жизнь сделала человеком без принципов и морали. Его причуда — контроль памяти, слишком пугала общество, а его заинтересованность в человеческой психике и подавно. Преподаватели видели в нём возможную угрозу в будущем, хотя он, будучи студентом, никогда не давал поводов. Он был открытым миру улыбчивым и весёлым молодым человеком. Как и все люди, имел свои планы и цели на будущее, старался следовать своей мечте — изучать и помогать. Но был отвергнут. На него надавили возможностью выгнать под статьёй за домогательства к одной из студенток, что были замечены ранее одним чутким студентом, и Сошио ушёл «добровольно». Это сломало Киоку, ведь и не было никаких домогательств. Такой произвол и по сей день периодически происходит, но кого это волнует? Так и сложилась свита на данное задание Все-За-Одного, состоящая из двух безумных докторов, которые желали заставить почувствовать людей с причудами себя слабыми, заставляя прекратить пользоваться тем, что им всем было дано изначально.***
Прошла первая учебная неделя в ЮЭЙ. Изуку вошёл в привычный ритм жизни, освоился, познакомился со множеством учеников и даже с классом Каччана, который периодически приглашал к ним в общежитие просто потусить вместе. Бакуго знал, что если оставить этого придурка одного, хотя бы на несколько дней, он опять утонет в своей депрессии. А друзья разве не обязаны помогать в трудные дни? После уроков они иногда ходили на прогулки или сидели в общежитиях, обсуждая учёбу, предстоящие школьные мероприятия и систему образования. — Да уж, даже жалко как-то вас, вместо того, чтобы сидеть над учебниками весь день, мы хотя бы можем позволить себе размяться. — Везёт, что сказать, — не без доли зависти ответил Изуку. Сколько бы ему ни было лет, всё равно всегда было неприятно осознавать, что среди всех людей, которых он видел в своей жизни, без причуды был только он один. «Особенный» — можно так подумать? Ну конечно нет. Ничего особенного! Лузер — вот кто я. У всех такие разнообразные причуды, а я один такой. В начальной школе, в средней школе, и даже здесь — в ЮЭЙ, я по-прежнему из всего класса остаюсь в тени тех, кто не имеет возможность пользоваться врождённым чудом. Чёрт, ну почему так? — Слышь, не загоняйся только, — Бакуго слегка толкнул его в плечо. Мидория немного отшатнулся от удара, но удержал равновесие. — Каччан… А покажи… — Бакуго заметил на себе восторженный взгляд Деку. Бакуго всё понял. Язвительно ухмыльнулся и поднял ладони вверх, испуская небольшие искорки. Мидории нравилось смотреть на это. Он видел в этом, в некотором роде, настоящее чудо. Бакуго умел контролировать свою причуду хирургически точно, и Мидория ещё с самого детства почему-то любил смотреть, как Каччан испускает искры из своих рук, как фокусник. В детстве Изуку завидовал всем. И Бакуго, и Шинсо и остальным детям, с которыми они играли на одной площадке. Правда, Хитоши вообще не использовал свою причуду после одного раза, когда довёл ею кого-то до слёз. Но Мидория только поражался тому, насколько она сильна, что способна довести человека до такого. Невероятна сильна. И Бакуго, со своими взрывами и искрами… красивыми искрами. Изуку не помнил, когда это началось, но иногда ему в голову закрадывается навязчивая идея посмотреть, как Кацуки создаёт искры. Может это такая неосознанная терапия против внутренней тревожности? У Бакуго что-то щёлкает внутри, когда Изуку опускает свои завораживающие и завороженные глаза с него на заискрившиеся ладони. Кацуки про себя выдыхает. Какого чёрта со мной? Нет, какого чёрта с тобой?.. — Изуку, нам уже не десять лет, а тебе всё ещё интересно? — Мне всегда будет интересно… — спокойно отвечает Изуку. А у Кацуки опять что-то не в порядке внутри, становится как-то приятно трепетно. — Тебе не понять. — Добавляет Изуку в конце. И Бакуго действительно никогда не понять этого, но он почему-то не против иногда дарить Изуку это чудо, эту странную возможность показать свою причуду, где-то далеко, где не ходят школьники, где их не поймут уж точно. Кацуки, сидя с Деку наедине, всё ещё боялся осознавать и признавать весьма очевидный факт, что ему не просто нравится демонстрировать свою причуду, а демонстрировать её лично для Мидории.