Любить по-русски

      Комната оказалась интересной, как бывает интересна папина видеокассета, спрятанная от любопытных детских рук на антресолях, но обнаруженная, засмотренная до дыр, перемотанная строго на то же место и водружённая обратно. Бóльшую часть площади захватила гигантская кровать, а саму кровать захватило огромное леопардовое покрывало. В изголовье висела картина, и краем глаза Гулялова заметила, что на ней изображён волк. У противоположной стены чёрный, кожаный диван, навевающий совсем не праведные мысли: «Видела я такие собеседования!». Кресло у окна, оббитое бархатом. И какая-то шкура на каменных полах возле камина: «Шкура его бывшей!», - тут же подсказал внутренний голос. Вика запрокинула голову и увидела кованую люстру, украшенную свечами. На одном из рожков покачивались отличные, красные бóксеры, от вида которых в девушке возросло уважение к своему спутнику – экий хозяйственный, богатство в дом приманивает. Впрочем, насладиться интерьером не позволяли обстоятельства. Зато они позволяли с чувством, с толком, с расстановкой поорать благим матом.       – В рот – компот, буй – на хуй, зачем они нас заперли?! – В студентке ещё теплилась надежда, что она ослышалась. Или что это задание очередное, квест в рамках шоу, как уже было с огородом злоебучим, где она пожгла все кусты.       – Скажи, какие очередные болезнь или скверна лишили тебя возможности понимать речь, Непризнанная? – Люцифер со злостью пнул дверь в собственной спальне. С внутренней её стороны. Доски протяжно треснули, но не поддались молодецкому нахрапу. – Очередной симптом дебилизма, который ты унаследовала от своей матери? «Слышь, чертила!», - яркое печатное выражение пронеслось в голове Гуляловой, тут же уступая место непечатному.       – Заебал! – Она подскочила к нему, тыча пальцем в грудь.       – Не ебал, - тут же по-скотски ощерились в ответ.       – Заебал со своими оскорблениями, Люцихрен или как там тебя по-настоящему зовут! – Ногтем Вика намеревалась проделать дыру сначала в рубашке, потом в расписной мускулатуре, а там и до лёгких недалеко. Вот и проверит, насколько этот пёс бессмертен! – Я на такой сарай-ебалай не подписывалась! Что это? Продюсеры придумали, да? Типа у нас тут любовь-ненависть, которая повысит рейтинги до небес? И ты весь такой мачо-мучачо, что даст вилкой в глаз, а не в жопу раз? Тогда разочарую их! – Она гаркнула прямо в лицо татуированной крале и заозиралась в поисках камер. – Вас разочарую, слышите? Этот перец не в моём вкусе.       – Успокойся, Гулялова, - он хорошенько тряхнул истеричку, зачарованно наблюдая, как в тесном декольте покачивается грудь, - ты настолько ужасная, что я, скорее, замучý с сыном школьного учителя, чем с тобой.       – Ага, значит поторопилась про в жопу раз! – Нет, успокаиваться Вика не думала. Она вообще не думала про здесь и сейчас, всё ещё пытаясь осмыслить случившееся в огромном, тронном зале… Огромный тронный зал огласил писклявый возглас:       – Один в один кальянная на Орджоникидзе!       – Здравствуйте, дети, - радостно поприветствовали из темноты. Гуляловой пришлось прищуриться, чтобы рассмотреть актёра, изображавшего отца её спутника. Высокий, крепкий старикан, которому пришпандорили самые большие крылья, восседал на своём законном месте и сиял от мысков ботинок до кончиков рогов. «Погодите, рога?! - она напрягла зрение. Рога выглядели слишком натурально, словно и правда росли из головы. – Грим, Вика, не ссы! Не ты ли контурингом себе такие скулы рисуешь, что Кардашьян от зависти вешается?..».       – Здрасьте. – Девушка сделала паузу, ожидая, что Люций тоже поздоровается с батей, но тот не смотрел на Сатану. – Красиво у вас тут. – Она решила разрядить обстановку. – Молдоване ремонт делали?       – Нет, черти. – Мужчина встал и оказался не очень-то стариком. Сухощавый, поджарый, длинноногий, только волосы седые. Правда сходства с сыном на фейс всё равно мало, со злой ухмылкой подметила Вика, мысленно показывая фак плохому касту в этом шоу. – Какая приветливая у тебя девушка, Люцифер. Познакомь нас.       – Непризнанная Гулялова, Властелин Ада Сатана. Сатана, Непризнанная Гулялова. И она – не девушка. Я могу идти?       – То есть как не девушка? – Из-за трона выскользнул Рондент, сочась улыбкой, - очень даже девушка, уж поверьте моему двадцатитысячелетнему опыту, я в этом разбираюсь, цесаревич. Вот это… - он изобразил ладонями грудь, - …и это… - очертил в воздухе бёдра, - …верные признаки! С громким бздынь татуированная цаца закатил глаза:       – Она – девушка, но не моя. Я могу идти. – Уже без всякого вопроса он развернулся, чтобы двинуться к дверям, но замер при звуках отцовского баса.       – Ой, что-то мне нехорошо, советник, - мужчина прижал руки к грудине, - сердце прихватило, вот ведь неурядица!       – Присядьте, Владыка! – Рондент засуетился, - дышите глубже. Вот так! Вот и хорошо! Вдох-выдох! «…и мы опять играем в любимых», - без всякого разрешения напели в Викиной голове. Это были те знания, которые навсегда прописались на подкорке. Она не сомневалась, забыть можно всё – орфографию, таблицу умножения, стих «С чего начинается Родина», разученный в первом классе, и первый секс, ставший для дружка Серёги лучшими сорока секундами в его жизни, но только не строчки из песен.       – Не так, - Гулялова включилась и Гулялова была медиком. – Садитесь, - она бодро рванула вперёд и прощупала пульс на запястье. – Досчитайте до десяти. Закройте глаза. Дотроньтесь указательным пальцем правой руки до кончика носа.       – Сын, даже твоя не-девушка беспокоится обо мне. – Он по-стариковски крякнул, устраиваясь на троне. – Пощадил бы отца.       – Что ты хочешь от меня?       – Скажи, почему это прелестное создание – не твоя девушка? – В этот момент Сатана хмыкнул, дёргая краешком губы, и Вика вдруг увидела невероятное сходство родственников. А ещё она увидела, что мужик, конечно, придуривается, изображая из себя развалюху. – Я уж и не верил, что ты приведёшь в наш скромный дворец женщину.       – Не верили, так и было, - поддакнул советник.       – Я уж и не надеялся, что доживу до этого дня.       – Не надеялись, вот вам перевёрнутый крест, царевич!       – Я уж грешным делом думал, может ты – мужеложец?       – Думали-думали, - усердно закивал Рондент, - чтобы хоть как-то утешить вашего батюшку, наследник, пришлось заказать у астролога натальную карту. Она и развеяла наши гейские подозрения.       – Отец, прикажи отрубить этому идиоту голову и вызови лекаря, у тебя деменция.       – Так что не так с этой милой девушкой? – Сатана бодро вскочил с трона, взял Вику за плечи и крутанул с посылом «Только посмотри», - всё при ней, зубы белые, волосы густые. Это такие цвета сейчас в моде у молодёжи? – Но ответить он ей не дал, тут же продолжил, - а то, что непризнанная, так это даже к лучшему. Вырождаемся, сын. Сплошные кровосмешения пошли. Надо не растерять породу.       – Тебе нравится, ты с ней и встречайся. – Шпилька отца про педерастию неприятно зудела, угодив в мужскую гордость. Но Люций позволил себе смешок, когда батя вздумал рассуждать про Гулялову, как про племенную кобылу.       – Эм, - Вике никогда не нравились диалоги, где о ней говорят в третьем лице. И сегодня не стало исключением. – Я пошла на съёмочную площадку. – Она постаралась обойтись без нецензурных реплик, хотя те так и норовили слететь с языка в адрес рогатого папаши. – И говорите обо мне, сколько хотите.       – Простите стариковские бредни, сударыня, - Сатана тут же послал ей очаровательную улыбку. – Во дворце скука, развлекаю себя, как умею. Сын-то не часто навещает. – Он обошёл её и взял за ладони. – Позвольте мне пожать вашу руку, вы обеспокоились моим самочувствием, я хочу выразить вам благодарность.       – Да без проблем, - она бодро протянула пятерню, ногти на которой армянская соседка старательно украсила стразами, камешками, а на большом пальце глиттером изобразила корону и сказала, что теперь у неё есть царь-ноготь. О том, что и стразы, и камни – никакая не мишура, а бриллианты, сапфиры, изумруды и прочие самоцветы, да и глиттер был из чистого золота, Гулялова даже не догадывалась. – Хоть кто-то в вашей семье вежлив, - эту фразу Вика мстительно метнула в сторону Люцифера, который стоял со странным, недоуменным выражением лица.       – Увы, это моя вина, - рогатый дядька изобразил раскаяние, активно потрясая ладонь, - когда требовалось воспитывать чадо, я был слишком молод и занят своим царством. Увлёкся пытками на нижнем круге Ада и не заметил, как пролетело лет пятьсот. Такое нелепое чувство потерянного времени, знаете ли! Ты уходишь на работу, когда сын ещё прудит в пелёнки, немного задерживаешься, приходишь с опозданием, а он уже передёргивает на фрейлин и заваливает их в своей…       – Отец! – Тот–Кто-Прудил-В-Пелёнки стал Тем-Кто-Рычит-На-Батю.       – Да, мальчик мой?       – Покеда. Мы пошли.       – Ты даже не поздоровался со мной. И уже прощаешься? – Сатана двинулся навстречу, - пожми хотя бы руку на дорожку.       – Твои дьявольские сантименты утомляют, - процедил Люций, но ладонь, хоть и нехотя, протянул. Когда их руки соприкоснулись, произошло сразу два события. Во-первых, рогатый хрен что-то быстро зашептал; во-вторых, Вику слегка подкинуло в воздух, а внутри возникло неприятное чувство – будто органы стягивают морским узлом.       – Ты сдурел, старый хрыч?! – Демон попытался вырвать кисть, но не тут-то было. Сатана не выпустил руку, лишь продолжал бормотать свою мантру.       – Не сдурел, а связал узами брака. Это длилось не больше минуты, но Гулялова всё равно не разобрала ни слова, всё пыталась сообразить, каким образом её могло приподнять над землёй. Тросов нет. Пол тоже цельный, никаких скрытых пружин и других механизмов. Может в бутафорских крыльях дело? Стои́т неприметный мотор среди перьев и подкидывает, когда киношникам надо.       – Связал узами… ЧТО? – Наконец она осознала смысл сказанного.       – Связал вас с Люцифером брачным союзом, очаровательная барышня. – Сатана довольно оскалился. – Как это может сделать любой высший ангел или демон.       – Развяжи в зад! – Глаза у Люция стали не просто красными, из них была готова хлынуть кровь. Он рыпнулся к отцу, явно намереваясь начать кровопускание, но дьявол вытянул вперёд ладонь, и неведомая сила остановила татуированного хлыща. «Не остановила, а изобразил, что остановила! – Подсказал Викин рассудок. – И изобразил так себе! Паршивый актёришка, если честно! Близко не Данила Козловский!».       – Неа. – Мужчина снова уселся на трон в задумчивости. Получится сделать нового наследника, если Рондент сыщет ему невесту, ещё вопрос. А Сатана любит иметь про запас не только план А, но и план В. – Ты не хочешь царствовать, а мне нужен преемник. С тебя внук, и я отстану.       Люциферу пришлось тряхнуть её ещё раз. И ещё. И снова. Короче, ему понравилось её трясти, поэтому он решил не отказывать себе в этой сущей мелочи. Мозгов у девицы нет, а значит никаких, несовместимых с вечностью травм той не грозит.       – Ещё одно слово из твоего вонючего рта, Непризнанная, и у нас случится акт семейного насилия.       – Акт у тебя с рукой случится, а меня ты выпустишь. Немедленно!       – Закрыто, дура конченная. – Она всё-таки вырвалась из его пальцев и бросилась к дверям спальни, куда Рондент и горстка отцовских телохранителей загнали их со словами «Настало время консумировать брак!».       – Передо мной вторая касса в «Пятёрочке» открывается! Уж с замкóм я как-нибудь справлюсь!       – Справляйся. – Ему стало смешно от нелепости ситуации. Поэтому Люций сделал то, что всегда умел. То, что у него получалось идеально. То, чем он мог гордиться. Он не сделал ничего. Лишь развалился в кресле и вперил глаза в Гулялову. – Только не вопи резанной свиньёй, когда тебя ударит чарами.       – Всегда хотела узнать, - она присела на корточки, высматривая что-то в замочной скважине, - почему именно свиньи? За что вы так? Овцы грязнее многих поросят, а их вы даже того…       – Чего? – Ни слова не понял демон.       – Ничего! – Она буркнула и тут же отвернулась. В последние пару секунд слова собеседницы стали трудноуловимыми, как будто продирались сквозь загустевший воздух и долетали до уха уже не такими мерзкими и дерзкими. Он связал это с погодой за окном, с вечером, накатывающим на Корнваллис, с чьим-то предсмертным хрипом во внутреннем дворе – по средам у них традиционно сносили головы, и это всегда добавляло дому уюта. В общем, Люцифер связал это с чем угодно, только не с Викой Гуляловой, которая встала на четвереньки, пытаясь расковырять замóк при помощи заколки, и теперь её задница покачивалась у выхода.       – И никакая она не толстая, - вдруг шепнуло сознание.       – Толстая, я тебе говорю!       – Да ты присмотрись, у неё просто жопа круглая, а талия и ноги вон какие стройные!       – Стрёмные, ты хотел сказать?! – Он заткнул внутренний голос. Для надёжности ещё придушил. С громким хрустом заколка сломалась точнёхенько в скважине, Гулялову тут же шандарахнуло током. От боли и разочарования Вика издала вопль, который мы не будем приводить тут по соображениям нравственности.       – Выкусила? – Демон изобразил елейный тон, хотя дыхалка всё равно подвела – голос звучал сипло, возбуждённо. – И что такое джигурда?       – Уже неважно. – Она вскочила, одёрнув платье, и порыскала глазами по спальне. – Как нам выбраться? Дверь под напряжением.       – Под магией.       – Под хмурым! Вы. Тут. Все.       – Под чем?       – А может и под грибами. – Она волчицей заходила из угла в угол, и Люцию захотелось остановить эту истерию, взяв её за плечи и хорошенько тряхнув: «Взяв её за бёдра и хорошенько трахнув», - тут же просигнализировало что-то в мозгу.       – Непризнанная, - старшекурсник отмахнулся от мыслей, мигом переходя в отрицание, и теперь с самым деловитым видом смотрел куда угодно, только не на знамя имени эпилептического припадка, - мы не можем выйти, пока не консумируем брак. В этом смысл заклинания.       – Задания. – Она понимающе кивнула. – Окей, Люцик-цуцик. Давай консумировать брак. Он опешил. Буквальным образом открыл рот, а потом громко, с шумом схлопнул челюсти, переваривая услышанное. Услышанное не хотело перевариваться: вдруг приобрело очень чёткие очертания Гуляловой без этого платья с чужого плеча, обросло распахнутыми губами – влажными и тугими, а из тех полились стоны, как ему живо нарисовало подсознание.       – Я ясно дал понять, что не сплю с Непризнанными. – Пришлось мотнуть головой, чтобы прогнать наваждение.       – У тебя спермотоксикоз? – Она сморщила нос и фыркнула. И тут он сообразил:       – Ты ведь не знаешь, что такое консумировать брак? – Если высшая планка презрения существовала, Люцифер только что её проломил.       – Обменяться клятвами? Оформить ипотеку? Подписать брачный договор?       – Потрахаться.       – В рот мне ноги!       – Я такого же мнения. – Мужчина встал из кресла, осознав, что она приблизилась. Голова отказывалась работать в привычном режиме, вместо этого посчитала правильным представлять, куда именно можно закинуть гуляловские ноги, и под каким углом её следует согнуть, чтобы те угодили точно в рот.       – А камеры где? – Отчего-то она уточнила шёпотом. Ещё секунду назад Люций сидел, а сейчас оказался в двух шагах от неё.       – В подземелье. – Один шаг.       – Вы и там снимаете? – Ни одного шага. Отсутствие расстояния. У него неприлично горячее тело под одеждой, это Вика чувствовала своим, вжавшимся в мужской торс декольте.       – Кожу? Да. – Ответный шёпот и задорный блеск в глазах. – Если захочешь, я тебе потом покажу.       – Люцифер, - Гулялова сглотнула, во рту внезапно стало невероятно сухо и жарко, - это ведь не шоу, да?       – Замолчи-и-и…