Любить по-русски

      – Понаехало гостей       Со всех дальних волостей.       При параде все красивы,       Это диво, так уж диво!       Ну-ка, гости, не болтать!       Можно вам вопрос задать?       Что ж вы так вот, всем гуртóм,       Обступили этот дом? Маринка, конечно, вырядилась. Хотела в стиле Шанель, а вышло, как на панель: но с её дынями там, где у других подружек невесты были титьки, нихренашечки не удивляшечки. Этой любую шмотку нацепи – получится порево уровня Браззерс с тощей стервой и шестым размером в главной роли.       – На последнем этаже       Ходит Вика в неглиже.       Но, возможно, нас не слышит,       Чтобы к ней подняться выше,       Будете всем коллективом       О любви кричать красиво. Честности ради Гулялова всматривалась в гудящее фойе подъезда через несколько лестничных пролётов вниз отнюдь не в неглиже. Уже и платье надела, и парикмахера Ниночку проводила, которая ей в подарок стрелки нарисовала и высыпала на голову столько лака с блёстками, что за окном скучное тагильское солнце подвинулось и правильно сделало – разойдись, колхоз, не твой уровень!       – А ну марш в квартиру! – Гаркнула мать командным, ментовским тоном. Ребекка ещё не сняла бигуди, зато успела перецепить погоны с форменного пиджака на плечи своего праздничного костюма. Грудь украсили многочисленные ордена за заслуги перед Отечеством и часть из них, как догадывалась Виктория, были дедовы. – Примета плохая!       – Да не увидит он меня, тс-с-с! – Шикнула дочь, не особо задумываясь, почему её родительница жива, здорова и даже щедро нарумянилась.       – Котичек! – Семейный междусобойчик дополнился отцом. По лицу бати многое становилось понятно: есть ли жизнь на Марсе, кто убил Джона Кеннеди и куда сгинула бутылка коньяка из ящика, припрятанного за диваном. – А холодец-то пако…       – Не до тебя. – Отрезала Ребекка и втащила дочь внутрь трёшки по адресу – улица Фрунзе, дом тридцать четыре, которую всеми правдами и неправдами пришлось выбивать в прокуратуре, как полагающуюся по выслуге лет. Помогли, конечно, хорошие люди. Ещё больше, чем хорошие люди, Гуляловой-старшей помогли не очень хорошие, но очень расторопные люди, которым страшно хотелось закрыть одно дельце, связанное с обманутыми дольщиками. По роковому стечению обстоятельств дольщики были обмануты в ЖК «Райские кущи» по адресу – улица Фрунзе, дом тридцать четыре. Пока мать монструозно шнуровала корсет её свадебного лука-чеснока, Вика с удовольствием сканировала себя в зеркале. Денег на платье родители не пожалели. Ещё бы, единственную кровиночку выдают замуж, и, чай, не абы кого, а прокурорскую дочку. Тут и мать заначку расчехлила, и ба с дедом «гробовые» достали, и отец в кредит влез, лишь бы «всё как у людей» и…       – Котичек! – Батя снова сбил с мыслей, тигром посматривая на диван за спинами дам. – Ну куда же холодец-то дев…       – Сгинь с глаз моих! – Припечатала супруга и, внезапно, с особой материнской нежностью откинула накрученные в высокую «халý» кудри с плеч Вики. – Дай что спрошу по секрету. Таким тоном Ребекка одаривала домочадцев примерно никогда раз, поэтому Гулялова-младшая тут же склонилась навстречу дражайшей матушке:       – М-м?       – Такая ты у меня уже взрослая… такая красавица… - стелили очень мягко, но подвоха разомлевшая от грядущего праздника Виктория не чувствовала, - такая вся умненькая… медик, прям как баб Нюра покойная хотела! И как только залетела, не пойму?!       – Зале… что-о-о?! – Она точно помнила, она не залетала. – Не беременная я! Где пузо?! Нет пуза! Ты его видишь?!       – Я, когда тебя носила, вообще только на шестом месяце поправляться начала, а на тебе корсет не сходится, хотя две недели, как куплен.       – У меня кость широкая! – Окрысилась Вика.       – Ага-угу, за полмесяца подросла.       – Котичек! – Давя ссору в зародыше, отец снова всунул нос в гостиную: не сменил ли рекогносцировку женский батальон, не свободно ли задиванное пространство для коньячно-расхитительского вторжения? – Скажи мне по-человечески, куда поставить холо…       – …бздец! – В сторону бати полетела расчёска, угодившая в тут же хлопнувшую дверь. Одновременно со звуком удара что-то с шумом громыхнуло на лестничной площадке и в квартире повеяло запахом гари. – Петарды они там швыряют что ли? Выкупатели чёртовы!       – Петарды? – Виктория моргнула. Раз-другой-пятый. Запах гари, звуки взрывов… всё это уже было с ней, но при других обстоятельствах. Вот только…       – Ну уж точно не демонический огонь развели! Демоны?.. Огонь?.. Ёксель-моксель!       – Котичек! – Не рискуя открывать вход в зал, за порогом взвыл отец. – Мы холодец брать будем?!       – Непризнанная! – Её грубо потрясли за ногу. Судя по силе телодвижения, это было не впервые. – Кто такой этот «Холодец» и почему ты так вопишь?! – Не то чтобы он уже дал согласие защищать её от любых врагов, включая неизвестного, но, как пить-дать, опаснейшего в её измерении Холодца, но Гулялова слишком долго спит, хотя не спать с ней оказалось очень даже ничего. Даже. Очень. Ничего себе!       – Никогда не грози холодцу, тебе не победить в этой битве, диванный командир! – С постели она вскочила, как на пожар, но очень быстро сообразив, что пáлью в комнате разят разве что её, подделанные под бренд труханы, уселась обратно, накидывая простынь на голое тело. Вика Гулялова умела накидывать простыни на голое тело во всех смыслах слова «накидывать». Перво-наперво, она работала ассистентом патологоанатома, а значит навык был профессиональным, отточенным до совершенства. Ну а, во-вторых, однажды она спустила целых девятьсот девяносто рублей на инста-курс «Удовольствие для НЕГО», где молодящаяся бабка лет пятидесяти рассказывала на камеру, как показать себя мужику с лучшего ракурса, даже если лучший ракурс в пандемию не брезговал котлетами после двух ночи, запивая те борщом прямиком из кастрюли. Впрочем, прок от курса был и по иным дисциплинам. Именно на том вебинаре Виктория открыла для себя технику «Крылья бабочки», которую успешно продемонстрировала минувшей ночью вплоть до оваций.       Минувшей ночью, сразу после оваций…       – Охренеть, - только и смог выдохнуть «расписной», откидываясь на подушки. – Дайте Оскар этой богине. Дайте Оскар этой вагине. Что там у тебя ещё осталось? Доставай! Пять минут и я буду гот…       – Не зря косарь потратила, - тихо хрюкнула под нос Вика, рассуждая, стоит ли являть миру техники «Плуг», «Грейпфрутовый вальс» и «Аккордеон» или не трогать их, потому что это на Новый Год и по большим праздникам.       В памяти быстро всплыло, где она, с кем она и при каких обстоятельствах, и Виктория решила взять быка за рога, кота – за яйца, коня – под узду, змея – за шею. Короче, она решила раз и навсегда разобраться с этим зоопарком, сразу расставив точки над «ё» и озвучив правила. И первое из них гласило: никто не может портить ей магию утра, в которое приличным тагильским девам предписано самостоятельно открывать очи навстречу новому дню и напитываться женской энергией, кофе и ашками в полной тишине, нарушаемой разве что свежим разгоном-обзором на «Ждуль» с Ютубчика.       – Какого бляда ты меня разбудил?       – Ты орала, что ты не залетала от демона. – Уяснить смысл формулировки было просто даже для Люцифера. Не быстро, но он всё же сложил в уме, что он и есть демон, который до самого утра трахался с ней, как чокнутый, а значит ей снится сон с его участием. От чего-то эта мысль приятно теплилась в груди, потому что голову Люция мысли предпочитали обходить стороной, дабы не запачкаться грязными, совершенно порочными вещами, царствовавшими там. Так, например, к этому дню в мозгу сына Сатаны разделял и властвовал живописный вид шашлыка, как бизнес-идеи, приготовлению которого следует обучить всех чертей на всех кругах Ада.       – А мы всё ещё женаты? – Глядя на мужчину, замотанного в одно красное, достаточно пушистое, но не такое богатое, как купленное в Хургаде в 2017-м, полотенце вокруг узких, поджарых бёдер, Гулялова быстро подзабыла, на чём планировала выстроить суть своего конфликта, смутно подозревая, что через десять лет брака это может привести к фиаско. Сегодня он её, значит, разбудил, а завтра что, скажет «Не коли губы гиалуронкой?!». Нет, никакого абьюза в отношениях, если абьюзер – не ты сама. Да и пить в семье должна кто-то одна. В общем, Виктория решила в обязательном порядке опиздюлить новоиспечённого муженька своим ценным мнением по всем волнующим вопросам, кем бы тот ни был – хоть актёром реалити-шоу, хоть сыном Сатанейшества, просто через часок. А лучше – через два. За час они не откатают даже обязательную программу, когда у неё в планах есть ещё и произвольная, точь-в-точь как минувшей ночью.       Потому что минувшей ночью…       – Повернись! – Едва пальцы её ног снова обрели чувствительность, над ухом зарычали этим дебильным, театральным голосом, как в дерьмовых фильмах вроде «50 оттенков серого». Там ещё актриска такая страхолю… – Я хочу тебя сзади и в задницу. Цикл мозговой, посторгазмической активности не был завершён.       – Пф-ф! – Она ему кто, шлюха с трассы Ёбург – Челяба?! И всё ещё не нашла себя на помойке! – Дам, но только в сочельник. Судя по красивому, но зависшему, как рабочий Пентиум, лицу Люцихера, которого, мысленно, Вика теперь называла только так, в голос в основном озвучивая надрывные, грудные восклицания «Ебать-копать!», «Не влезет! Не влезет! Не влез… ОЙ!» и ещё, почему-то «Христос Воскрес!», тот долго думал думу, чтобы, наконец, разродиться:       – А сочельник у баб – это где?       – Замолчи-и-и-и, - Гулялова встала в коленно-локтевую позу и перехватила инициативу и член, давая ответы на все вопросы разом. Ловко направила в приятно истерзанную кормилицу орудие труда и обороны и наглядно продемонстрировала, откуда на Беларусь готовилось нападение. – Зая… заюш, топи!       – Назовёшь меня так ещё раз, и я тебя наизнанку выверну, Непризнанная, - от тесноты голос ни капли не грозный: он томный, глухой, довольный, какой угодно, только не злой.       – Выеби меня так, чтобы за ушами трещало… - выдохнули в ответ и тут же зачастили, - зая-ах… зайчик мой… заиньках! Заюша! По счастливому стечению обстоятельств каждый вопль сопровождался толчком, от которой кровать впечатывалась в стену, со стены сыпалась щебёнка, за окном, подбитые звуковой волной, замертво падали стрижи и субантры, а картина с волком, висящая на кривом, но абсолютно королевском гвозде, раскачивалась в такт. «Вы только женились, а она тобой уже манипулирует! – Всплыло в размякшем рассудке Люцифера. – Покажи ей, кто тут – хозяин-барин, кто – её и господин, и Господь, и Бог, и…».       – ЗАЯ-Я! – От особенно громкого стона он опасно сузил глаза и тут же нанёс увесистый шлепок пятернёй по девичьей заднице.       – Ещё одно «зая», - от этого слова аж замутило, - и я снова всеку! Вместо жалобного стона боли, однако, Гулялова повела себя странно. Страннее, блять, прежнего. Обернулась вполоборота с влажными, пышущими желанием глазами, довольно оскалилась и выдала:       – Хорошо, зая. Слушаюсь, заюш. Ни одного звука, мой зайчик! – И лишь больше подалась бёдрами. «Вот ты конченная!», - радостно, с ликованием диагностировал кто-то в голове Люция, пока все силы были кинуты на функционал другой его головы. Да и руки оказались не для скуки…       – Естественно мы женаты, Непризнанная. – Он недоумённо развёл ладони. Это были её ладони. И теперь простынка с тела студенточки упала на талию, обнажая грудь и нагло торчащие соски. «Они мне дерзят, их следует наказать!», - уловил намёк Люцифер. С обычным чтением у него не всегда удачно складывалось, зато считывать намёки было истинным даром наследника дьявольского престола. У них и с Ости так-то с намёка началось. Сидя на берегу школьного озера демоница в тот день сладострастно выдала, прижимаясь к его могучему плечу «Холодно, аж жуть! Я вся замёрзла!», а Люций, не будь дураком, всё правильно понял. Всё правильно понял и поджёг кусты. – Но есть и плюс. Теперь мы можем выйти из комнаты. Покинуть замок. Вылететь из Корнваллиса. – Собрать свою собственную армию. Как следует вломить папаше. Захватить власть. Продать корону. Оттащить трон на металлолом. Перестроить дворец. Закатать площадь в бетон. Выложить дороги плиткой. Облизать ей сиськи. О, точно, он же понял намёк!       – Только давай, - Вика мурлыкнула это своё «давай», снимая накладные ресницы, присохшие к подушке, - мы ещё немного задержимся в этой спальне. Люцифер высокомерно задрал нос, важно изогнул бровь, хищно раздул ноздри, вальяжно поправил выбившиеся пряди волос, агрессивно пожевал губу, брутально хмыкнул басом, ловко сбил полотенце с бёдер собственным стояком и вдруг примирился с действительностью – во-первых, у него кончились красочные эпитеты, во-вторых, в его спальне ещё никогда не оставляли накладных ресниц. Бельишко вот было; хлысты и сбруи – тоже; отравленный ужин на пороге (нелепая семейная ссора); мёртвая проститутка из борделя (нет, он не виноват, она сразу кашляла!); ростовая кукла Вуду в натуральную величину с мечом, вогнанным точно в сердце (отличная «валентинка», Ости постаралась); а, однажды, любовница, чьё имя он малость запамятовал, оставила на матрасе… он тогда решил, что это был шоколад, но Рондент опередил, перерезав путь, и объяснил, что к чему, сжигая постель вместе со всем её содержимым. Примерно в тот же год Люций решил, что убивать – это ок, но и имена тех, с кем он спит, забывать прекратил. Одним словом, было всё, только не ресницы Вики-Я-В-Рив-Гоше-На-Скидосах-Брала-Они-Из-Белки-Это-Лучше-Чем-Норка-Бля-Буду-Держатся-Заебок-Гуляловой не было. Поэтому не было ничего удивительно, что не прошло и тридцати секунд, как утреннюю дрёму адского зáмка вновь нарушил интенсивный, быстрый стук изголовья о каменные стены. Издав протяжное «Ауф!», рама с пасторалью, изображавшей гордого волка, окончательно рухнула на пол.       – Ах, амор! – Елейно улыбаясь, Владыка Ада прошёл мимо спальни наследника, где шумно и громко делали следующего наследника. Его старческая бессонница уже нашептала ему благую весть – к слову, седьмой раз за ночь! – всё складывается удачнее не бывает. И лишь серая, грозовая туча на горизонте столицы молчаливо намекала, как сильно Сатана ошибается. Увы, с упоением представляя топот маленьких ножек во дворце, Его Злейшество не заметили ни низко плывущих облаков, ни низко летящих гусей, ни низко пикирующей на постоялый двор Ребекки Гуляловой.