***
Когда на востоке догорела Зорька – последняя колхозная корова, сдуру и спьяну пущенная на шашлык ООО «Вольтаж Сервис» в ночь после корпоратива, прогремевшего в соседнем санатории, - а сквозь пыльные шторы неловко поскреблось осеннее, тощее солнце, Гулялова проснулась от чего-то большого, твёрдого и тёплого, нетерпеливо лезущего в рот. – Заюш. – Она разлепила правый глаз. Оценила ситуацию. Села. Отодвинула Люцифера от своего лица. И только после продолжила. – Когда я тебе говорила, что хочу проснуться от орального секса, я, блять, немного не то имела ввиду! – Мещанка. – Явно обиженный, супружник попытался встать со всей надменностью и пройтись по комнате с хладнокровным величием. Но вышло два шага в одну сторону и полтора обратно, потому что размеры дачи покойной Зинаиды Павловны противились широте государева променада. – Ути-пути, какие мы нежные… - незаметным, но уверенным жестом Вика взбила волосы, расправила – храни их Господь! – гусеницы-ресницы с эффектом 5D и приняла самую эротичную стойку «Игривая одалиска». Но так позу называли на курсах сексуальных утех, а сама девица именовала ту проще, от того и понятнее – «Блюющая кошечка». – Пиздуй сюда, голожопая команда, и я всё сделаю… – Ты меня недостойна. – Он сейчас договорится. С одной стороны Гуляловой, конечно, радостно, что расписной полностью победил простуду, с другой – раз бациллы не справились, то она сделает ставку на себя. – Ты не заслуживаешь моей любви, Непризнанная! – Хуясе заявочки! А кто её заслуживает? К тебе во снах Гуф и Фифти Сент приходили, чтобы сообщить, что любви достойна только мама? – У меня нет матери. – Демон, чьи крылья почти полностью отросли обратно, задумчиво уставился вдаль, за горизонт, за пелену незримого… короче, в окно. И всё бы в этой пасторали было хорошо, ладно и грандиозно, но уставился в окно Люций в тельняшке. И больше ни в чём. – Почкованием что ли сепарировался? – Что? Из четырёх слов брюнет понял два, сообразила Гулялова, то есть ровно половину. Да, пятьдесят процентов ответов на любом приличном ЕГЭ – это слишком мало. Но, будь её Люцик-цуцык из Дагестана… засчитали бы, как сто сорок шесть из ста. – Говорю, при всём желании тебя папаша родить не мог. – Он и не рожал, не мужское это дело. – Значит какая-то мать у тебя была. – Тебе ещё многому предстоит обучиться, - Люцифер сменил тон с недовольного на просветительский и присел на кровать, живописуя руками давно минувшие события. – Когда Сатане пришла пора обзавестись наследником, был созван собор, а на том прошёл смотр царских невест. В итоге, отцу понравились сразу несколько женщин, - он решил не уточнять, что «несколько» – это все девяносто восемь девиц, прибывших на смотрины, - поэтому батя совершил соитие с каждой. – И добавлять, что на оргии той вообще возникли давка и очередь, а шестнадцать демониц устроили драку, в истории прозванную «Битвой за чресла», да и Рондент насчитал сто восемьдесят лишних, женских голов, тоже не стал. – Спустя положенный срок одна из дамочек всё-таки понесла, но какая именно, никто не запомнил, поэтому на заклание после родов на всякий случай отправили всех невест. – Пу-пу-пу… - она не сразу вникла в суть рассказа, всё больше зачарованная тем, как жестикулируют его ладони, да качается эрекция, грозно устремлённая в потолок. – Охуенные у вас, конечно, собеседования! А почему их вырезали? – Ой, - радостно, даже нежно улыбнулся Люций, - ну что ты, Непризнанная, никто их не вырезал, мы ж не изверги! Просто скормили Ктулху на дне океана! – Ну йобана, это всё меняет! – Флёр близящегося траха не исчезал, но и не мешал Гуляловой не на шутку напрячься. Поэтому она спросила мягко, заходя издалека, - но ты мне лучше вот что скажи, заюш… а эта славная традиция – она у вас до сих пор в почёте? – Нет, - посмотрел, как на умственно отсталую, чуть ли не фыркая, - тёмные времена давно миновали, глупая ты баба, невест и жён больше не отправляют на корм твари морской. – А, ну лад… – Их распинают на крестах в чистом поле, чтобы стервятники вечно ели регенерирующую плоть. – Люций посерьёзнел, однако тут же по-свойски закинул девчонке руку на плечо, прибивая к себе, - но не сцы, тебя я в обиду не дам, Непризнанная. – Угу, - только и пискнула Вика, чувствуя, что мужик её решил не останавливаться на одном лишь «прижать к туловищу» и теперь настойчиво пригибал её ладонью всё ниже. «Влезет или не влезет?», - в голове пронёсся почти Шекспировский вопрос, который, впрочем, тут же улетучился, выдавленный оттуда всем остальным, влезающим в Гуляловскую голову.***
То, что Дино – мужчина её мечты, Мими поняла сразу, в свой самый первый учебный год. Но, дабы мечта не сбывалась так быстро и просто, она решила отложить достижение заветной цели на более поздний срок, а пока тестить всех остальных, не соответствующих её завышенным, мечтательным ожиданиям индивидуумов любого пола и возраста. Однако именно сегодня дочь Мамона проснулась с мыслью «Пора» и даже выгнала из своей постели любовника. Ладно, двух, но там случайно вышло – просто не хотелось никого обижать, братья всё ж. Всё ж братья, несколькими часами ранее… – Тебе не понравилось, и ты прогоняешь нас всеми фибрами своей тёмной души? – Моргнул один из парней. Кажется его звали Кристофер, но это не точно. – Тебе понравилось, и ты боишься полюбить нас всеми фибрами своей тёмной души? – Икнул другой из парней. Кажется его звали Астарот, но это не точно. – Стоп-стоп-стоп! – Маленькая, голая, замершая в центре школьной спальни, коммунальные платежи по которой, стараниями подключенного кабельного Hellflix и проведённого прямиком с Земли оптоволокна со скоростью 100 Мб/с, превышали общий ежемесячный счёт всей академии, дочь Мамона вызверилась, - я тут живу, а вы – нет. Так что пошли вон! Когда впереди маячит главная цель, не время распыляться по мелочам. А то, что у двух крепких парней в штанах оказалась какая-то мелочь, она тщательно проверила минувшей ночью. – Пора! – Теперь, сидя в колючем кусте терновника и находя своё место пребывания по-библейски романтичным, девушка повторно шепнула клич в качестве мотивации и вышла вперёд в чём мать родила. Портновский бренд «В чём мать родила» вот уже три с лишним тысячи лет обслуживал Школу Ангелов и Демонов, а с недавних пор стал устраивать ежегодные, осенние коллаборации. И совместная коллекция торговой марки и кандалов в нынешнем сезоне, по версии брюнетки, особенно удалась. – Дочь Мамона! – Булькнул и закашлялся Дино, смущённо теребя ладони. Между пальцев блеснул продолговатый предмет. Из горла ангела повалил пар. – Кха-кха! – Что за магия? – Мими кокетливо принюхалась, поправила кучерявую заманушку у лица и потеребила соски́. Это были соски́ сына Фенцио и коронный способ демоницы заигрывать с потенциальным мужчиной мечты. – Кажется, это принадлежит твоей соседке по спальне… - он неуверенно раскрыл ладонь и прикрыл соски́. На первой обнаружилась гуляловская ашка. А на соскáх не обнаружилось никакого пирсинга. Выходит, шмонька Лилу просто гнала, что, в знак их с Дино любви, тот вставил себе помолвочное кольцо точно в грудь. Пока дочь Мамона приходила к приятным выводам, мысли ангела не были такими радужными. Всё-таки плохая оказалась идея загорать тут, около беседки, каждое утро совершенно голеньким. Увы, этому сердечному порыву учительский наследник не мог противиться ещё с прошлого года, предпочитая принимать солнечные ванны ни свет, ни заря. Ещё больше, чем сердечному порыву, не мог блондин противиться нудистским учениям некоего человека по фамилии Ульянов-Ленин, случайно попавшим к нему в руки. Уж больно радовали его мысли неизвестного смертного: особенно в главе «всё отнять и поделить поровну», да в абзаце, поощряющем ходить без трусиков. Лишь раз до встречи с Мими ангел попадал в неловкую ситуацию. Тогда его, возлежащего на лавочке, увидела преподавательница Мисселина. И, наверное, дело закончилось хорошо, потому что, как ни старался мужчина, дальнейших подробностей вспомнить не мог – те словно ускользали из памяти под воздействием неведомого заклятья. – Ты чего-то от меня хочешь в такую рань, дочь Мамона? – Продолжая стоять за бортиком лавки, служащим ширмой ниже пояса, он решил свести их общения к деловому. – Хочу, - сахарно прошипела брюнетка и тут же запорхала пальцами, увешанными колечками, кольцами и одной, солидной печаткой со стандартным, двенадцатикилограммовым слитком золота, по бицепсам Дино. – Так давно хочу, что пора мне получить желаемое! И, не успел ангел ахнуть, а только крякнуть и охохохнуть, на его запястья тут же перекочевали декоративные кандалы, ранее огибавшие руки демоницы. «Так, - понимание явилось быстро, - никакие они не декоративные!». Безо всякой надежды блондин крикнул в сторону обгоревших, но всё ещё плотных райских кущ: – Зачем это всё, чертовка?! – Между строк читалось «Спасите!». – Над этим вопросом, Дино – сын Фенцио, философы бьются не одно тысячелетие, - свой наряд брюнетка стянула чарами и теперь стояла перед ним по всем канонам и заветам Ильича. – Но без вдумчивого, разнопланового, вагинально-орально-ректального исследования нам ответов не найти! – Нет, дочь Мамона, так нельзя, только после свадьбы! Наскоро прочитанная молитва не помогла. Демоница даже ухом не повела, перепрыгивая через лавочку, толкая старшекурсника на траву и залезая сверху. – О да, Мистер Святоша, продолжай, меня это заводит! – Теперь Дино был в полной её власти. И Мими не преминула правильно схватиться за «пульт управления», присвистывая что-то про достойный отцовского посоха размер. – Совсем-совсем нельзя до свадьбы? – Она склонилась губами к его напуганному, источающему ужас лицу и пробормотала особенно жарким шёпотом. – Либо в первую брачную ночь! – В попытках избежать поцелуя, мужчина яростно затряс головой. – Либо в случае, когда близится Апокалипсис! Во мгновение ока из академии раздался вопль не к месту помянутого папаши. Сила децибелов огласила округу, умертвила снегирей на деревьях, сдвинула тектонические плиты и долетела до слуха этих двоих: – КАТАСТРОФА! ВСË ПРОПАЛО! ЭТО КОНЕЦ! ЭТО АРМАГЕДДОН! ЭТО АПОКАЛИПСИС! Глаза старшекурсника превратились в блюдца. Он трепыхнулся в последней, отчаянной попытке выбраться, а потом уставился на Мими, хищно разделывающую его взором. – Это не то, что ты поду..! – Первое слово дороже второго, Дино! – Победно выдохнула демоница, приподняла свои бёдра и водрузила те, куда положено. – Поехали! Шепфы нет, уверовал ангел, когда его собственное тело, не взирая на мысленные мольбы окститься и подумать о душé, приказы не идти на поводу у тёмных сущностей и манипулятивные заявления «Да я тебя без коврика для йоги оставлю!», стало вколачиваться в девчонку с ответным визитом.***
День не задался с самого утра. И совсем не важно, что на дворе только-только наступало утро. По криво летящему косяку чаек, по громовому храпу Геральда, по воплю Фенцио и по стонам сношающихся, как кролики, Дино и Мими точно напротив окон, Мисселина поняла – денёк выдастся так себе. А когда, с чертыханием присосавшись к нелегальному вай-фаю дочери Мамона, открыла телефон и проверила остаток на кипрском счету, только ещё раз в этом убедилась – депозитарий попал под санкции. – Не надо было левые документы справлять на фамилию Фридман! – Женщина выругалась вслух. – Фрида?.. Это которая со старшего курса? Ну можно и Фриду… - во сне Геральд заворочался, передавил себе ошейником кадык, захрипел, получил порцию сочувствия от любовницы и был обласкан чуть приспущенным поводком, что цепью простирался от шеи к массивному креплению в стене. Но так и не проснулся. – Спи-спи, ловелас чёртов, - с нежностью пробормотала учительница и вышла из комнаты прочь, тут же сменяя милость на гнев. Во-первых, изначальный план, казавшийся надёжным, рушился. Во-вторых, требовалось нанести визит вежливости Фенцио и не оставить никаких улик на месте его убийства. В-третьих, она всё знала. Всегда знала, а о чём не знала, о том догадывалась… Когда-то, в самые тёмные и мрачные времена их измерения, когда мороженое было по двадцать медных копеек, а маленькие ангелочки весело гоняли отрубленные демонические головёшки палками, юная ещё Мисселина получила настоящее боевое ранение в Многовековой войне. В тот день, истекая кровью на поле брани и на чём свет кляня Эрагона, Сатану и всех, причастных к заварушке, девушка-ангел навсегда лишилась наивности, так и не лишившись невинности. – Это несправедливо, - чехвостила она небеса и Шепфу, - я ведь даже не пожила, не познала радость любви, не прочувствовала мужскую похоть, не вкусила горечь раскиданных носков и предательства. Не жила хорошо… – …и нечего начинать! – Качнулась крона тополя точно над распростёртым телом. Глаза подёрнулись предсмертной пеленой. Прощально вдохнув в последний раз, Мисселина уже собралась кануть в Небытие, как вдруг рядом взвизгнули стебли петуний. Примялись смородиновые усы. Сломались аккуратно подвязанные к колышкам помидоры. Хрустнул потоптанный редис. Подобной наглости молоденькая, но уже подающая большие аграрные надежды ангел, до войны едва успевшая оформиться на практику по блату, не могла стерпеть даже при смерти. И то ли тогда свершилось чудо Господнее, то ли рана была недостаточно серьёзной, но Мисселина восстала, открывая в себе новые способности. Оказалось, если хорошенечко ударить поленом по голове, то череп проломиться даже у Бессмертного. Таить такие знания от народа показалось неправильным. И, забросив магию овощеводства сразу после войны, Мисселина решила – она должна учить детей уму-разуму. Пройдут многие векá прежде, чем ей, уже раскинувшей свою тайную, криминальную, промышляющую абсолютно всем (от захвата заложников до написания дипломных работ) сеть между Цитаделью и Школой, попадётся смышлёный мальчик Сэми с талантом прорицателя. Но как только тот попался, Мисселина мигом взяла парня в оборот. Очень быстро выяснилось, что школьника постоянно одолевает одно и то же видение. В сюжетной фабуле оного в их мир приходило настоящее порождение хаоса, почему-то являвшееся студенту во снах в виде непризнанной девицы. «Ужас многолик», - соглашалась преподавательница и цокала языком в ответ на жуткую жуть, которую сулило им грядущее. Потому что грядущее сулило: побег гибрида Бонта из башни, очередную затяжную войну, явление Шепфамалума, а дальше… совсем уж фантастическое прибытие каких-то Всадников Апокалипсиса, но почему-то без коней. – И всё это из-за одной девчонки?! – Так вижу! – Страшным голосом закончил Сэми, нервно зыркая на аккуратно расфасованную по коробкáм марихуану, предназначенную для транспортировки в водоворот. – Ладно, иди, - Мисселина холодно вручила прорицателю пакет травки. Наркотрафик внутри Школы педагог не приветствовала, но малец уверял, что ̶н̶и̶к̶а̶к̶о̶й̶ ̶b̶a̶d̶ ̶t̶r̶i̶p̶ никакие видения без этого допинга его уже не посещают. Поняв, что встречи с хаосом не избежать, она предприняла меры. Сначала убедила Кроули, что обязана быть среди тех, кто вечно таскается встречать непризнанных. Затем снарядила надёжных, крепких ребят, чтобы нашли и принесли ей единственное издание «Семи печатей Апокалипсиса». Оригинал оказался в руках Мисселины с пятой попытки. Первые три были кустарными, неуклюжими подделками, а четвёртая – хорошей, качественной и китайской. Это вызвало уважение, и, повинуясь порыву, часть своих земных накоплений учительница мигом инвестировала в юани. А настоящую книгу, конечно, спрятала. Чтобы никто не нашёл, тем более – не открыл. В конце концов, раз она всё знала заранее, то это ей, а не случайной девице, предстоит решать, когда Армагеддону можно состояться. Так прошли годы, десятилетия, века. Но туманная угроза антихриста всё не спешила прибывать в загробный мир. Пока, однажды. – Ты умерла. – Не унимался демон. – И попала на Небеса. – Геральд не врёт, деточка. – Делая вид, что поправляет белоснежный ворот своей мантии, Мисселина накладывала на Вику Гулялову, безошибочно узнанную, как «порождение хаоса», многочисленные чары. Была там и замедляющая магия, и сковывающее заклятье, и сложный, редкий вид порчи «Неподвижные конечности», в иных культурах именуемая, как Болезнь Хладных Ног. Впрочем, всё оказалось без толку. Прыгнув, девчонка не только не разбилась, но и обрела крылья. И тогда в ход пошёл запасной план. – Эрагон, - рвала и метала женщина, дозвонившись Верховному советнику с помощью телепатии, - да она нам всю малину поломает, воду замутит, грядки вытопчет, трубы перережет! Слышите?! – Спокойствие, только спокойствие. – Серафим юлил, источая благоразумие и стойкий запах пергидроли. Учительницу первородный боялся больше всех на свете. И на Кате. – Будем действовать системно, сообща. Скажите Фенцио, чтобы отправил её на земное задание с кем-нибудь… - тут явно просилось имя, но Эрагон был бы не Эрагон, выплюни он его точно в лоб, - …с кем-нибудь конченным, кому непризнанные поперёк горла. Дальше дело будет за мной. Лично перекрою своей магией водоворот на время, спущусь и навсегда лишу её крыльев. – Ах вот оно что… - на губах святой женщины зазмеилась совсем не божеская улыбка. – Хочешь подставить сына своего старого врага Сатаны и обвинить адского наследника в том, что это он избавил девицу от её вечности? – Заметьте, я этого не говорил, преподавательница, - тоненько поддакнули «на том конце провода». Ах, знали б они тогда прикуп, жили бы у Шепфы за пазухой! Пойди всё по плану, Гулялову Эрагон должен был обнаружить на свадьбе. Пойди всё по плану, она бы осталась без своей бессмертной жизни прямо там, в эпицентре чужого праздника. Пойди всё по плану, даже её всемогущая мамаша, загодя, в качестве алиби, предупреждённая Верховным советником (мол, дочурка твоя уже тут, на небесах прохлаждается), не смогла бы ничего изменить: отнять вечность можно, вернуть – нельзя. Но всё пошло не по плану с того момента, как примчавший в Ижевск Эрагон столкнулся с невероятным и никем непредвиденным обстоятельством – с навигатором. – А водоворот? – Снова работает, - мотнулась голова собеседника, лично явившегося на доклад в академию. Белые волосы бликовали в лунном свете. Ещё сильнее, чем волосы, в лунном свете бликовали залысины Верховного Советника, который не справился с поставленной Мисселиной задачей и теперь ужасно нервничал за целостность трёх своих перьев на макушке. – Не могу же я всё время его блок… – Понятно. – Его нагло перебили. – И ЧТО ПОШЛО НЕ ПО ПЛАНУ?! – Коротким, но быстрым движением учительница вытащила из складок мантии Огненный Меч, добытый и отнятый её людьми лишь с третьей попытки и, от чего-то, у местного тренера. Первые два меча оказались подделками. Одна – плохой, вторая – хорошей и китайской, и… дальше вы знаете! Давя на чужую сонную артерию, Мисселина устало вскинула взгляд, рассматривая позёрское, усыпанное крошками созвездий небо и раздутое до неузнаваемости, кроваво-красное светило. Отличная ночь, чтобы прикончить кого-нибудь, но, увы и ах, это сюжет иных историй. – Буквально всё, буквально всё! – В тоне засквозила мольба. – Я прибыл вовремя, оказался в центре города, ввёл в тот гаджет название таверны, которую вы прислали мне, пр… – Короче, советник! – Зарычала женщина, скрытая капюшоном. Чуть ли не плача, первородный заголосил: – Ваши Гугль-карты выдали мне «Идите вдоль красивой большой дороги восемнадцать часов» – это было слишком долго. Яндекс.Карты – «Слушай, тут за магазом протоптана дорожка по грязи, инфа сотка, протиснись между домами и дуй мимо детской площадки закорюкой, будешь на месте в момент, вот те крест!», но никаких домов рядом не было, стояли только огромные, бетонные коробки, в коих не то, что людям, даже бесам жить западло. А некий 2Гис писал: «Аккуратно перебегите через шоссе и переплывите Шабердейку»… – И чего не переплыл? – Я-я-я-я… - заикнулся серафим, - я плавать не умею! Ровно тогда Мисселина поняла, пора брать ситуацию в свои руки. Наравне с мечом. И, словно чувствуя кровожадные намерения педагога, Гулялова пропала вместе со своим ментором – то есть с Люцием. – Да прекрати ты уже орать! – В кабинет Фенцио она ворвалась с ноги, заставая старика в рейтузах, щедро украшенных сердечками с рожками и хвостами. Истерично хлопая себе ладонями по упитанным бокам, профессор скакал у полуразрушенной стены и пучил глазищи. Ровно там в былые, сытые, обеззараженные от присутствия Вики Гуляловой времена располагалась маленькая ферма с парниками, приносящая баснословные барыши. – Что. Тут. Стряслось. – ПОТАСКУХА! – Изрыгнул заклинатель, тыча пальцем на жалкое, размазанное тряпкой по полу нечто. – Младшая из потаскух. – На всякий случай добавил он же. Мисселина присмотрелась – на паркете лежал тщедушный, выпотрошенный, покрытый слюнями, но совершенно точно полиэтиленовый пакетик. – Объяснись, мразь. – Это змеиное чадо прикармливало Фыра косточками из столовой, - проблеяли в ответ, - один из пакетов с костьми она, вломившаяся без спросу, тут и оборонила. – В тот день он его не заметил, как и во все последующие. Но пакетик лежал, источал ароматы и ждал своего часа, как принцесса на выданье ждёт дракона. – Крылатый дебилоид, привыкший к подачкам шлюшьей дщери, видимо учуял запах с голодухи и… – Пожрал не только кости, но и весь наш наркобизнес. – Закончила за него женщина, расширенными от гнева глазами взирая на прореху в стене. – Будь проклят тот день, когда божественный промысел решил, что род Гуляловых достоин стать непризнанными! И где мне её теперь искать? Не свалиться же она нам на головы! Едва учительница закончила верещать, в облаках громыхнуло, ухнуло, ахнуло и выплюнуло точно во внутренний двор кособокий, обшитый сайдингом «метеорит». Настолько несуразный, что на миг показалось, тот отвергает сама мать-природа. Со свистом пролетев перед преподавательским взором, дом – а это был именно он! – вонзился в беседку в садах Адама и Евы, поднял клубы пыли, каменную крошку и, на самую малость, слившуюся в экстазе пару Дино и Мими, после чего дрогнул и окончательно замер. От устоявшего в куче войн и катаклизмов, выстроенного во времена античности бельведера не осталось и следа. Хибара в труху разнесла круглую беседку со всеми её лавочками и похоронила под собой дивную скульптуру Древнеединства. – %#@*&! – На большее Мисселину не хватило. Ведь именно внутри памятника, строго между ангелом и демоном, она когда-то спрятала «Семь печатей Апокалипсиса».***
Дино был перфекционистом. И не был тем парнем, который остановится на середине, даже загорись вокруг поля, луга и стены. Это именно такие, как Дино, в любые времена приносили в школу самый красивый гербарий, собранный на каникулах. Это такие, как Дино, первыми тянули руку на паре. Это они были теми, на кого учителя возлагают большие надежды, а сокашники – прочтение всей литературы на лето. Одним словом, при виде начала Конца Света ангел немного замедлился, но движений не прекратил. Зато Мими напугалась, что-то там пискнула и с ужасом сжала мышцы, причиняя удовольствие. От такого поворота событий сын Фенцио только больше вошёл во вкус, перехватил инициативу, взял вожжи в руки… одним словом, стал действовать. – Ого, это дом! Ого, ты и так умеешь! Ого, ого-го! – Демоница, в миг поставленная в коленно-локтевую, расплылась кисельными коленками по газону. Как ни старалась, припомнить декрет о намечающейся реставрации сада не могла. Уже пятое тысячелетие Кроули филигранно разворовывал копилку капремонта, а не далее, как сто десять лет назад, смог убедить её отца сдать «на шторы» превышающую госбюджет всего Корнваллиса сумму: «Но откуда, всё-таки, свалилась эта рухлядь?!». Откуда всё-таки свалилась эта рухлядь, пятнадцатью минутами ранее… Дверь, присобаченная на сопли, клей и синюю изоленту содрогалась от внешних ударов. – Выходи! – Гаркнул немолодой, неприятный, нетрезвый голос. Сила трёх «не». – Подь сюды, Маринка! Люцифер закряхтел, ворочаясь на диване. Ужаснулся новому звуку из своего, вчера ещё воспалённого, а сегодня вполне розового, как поросёночек, горла и решил больше никогда не кряхтеть, чтобы не сойти за старика. Папаша его как-то справляется, вскакивая с трона с грациозным «Опля, глянь, как могу!», значит и ему по силам. – Мари-и-и-а-а-а! – Не унималась старая карга, гнусавя и жамкая беззубым ртом. – Видела я тебя, уважь соседку! Непризнанная ему всё объяснила. Шторы на окнах не открывать, газовую колонку не включать, из-под крана воду не пить, а в конце ещё присовокупила «Если припрётся кто, скажи, что взрослых дома нету» и странно захихикала. Сентенцию Люций пропустил мимо ушей, подбирал выражения, почему Гулялова не может пойти в какую-то там деревню за какой-то там едой. – Я же умираю! – Нет. – Она влезла в лосины отвратительно клубничного цвета. Ему понравилось. – У меня снова эта… температура! – Пизди́шь, зай, температура была, да вся вышла. – Вика схватилась за майку с надписью «А дни летят, как шлюхи с небоскрёба», понюхала ту и нацепила на себя. – На девичник Маринке заказывали, - на всякий случай она пояснила, откуда у предмета гардероба столько осведомлённости. Муж, как никак! Впрочем, вариантов, что надеть, всё равно не было. Прочие шмотки либо завонялись, либо были приведены в негодность страстным, хандрящим детиной под два метра ростом. – Ты бросаешь меня в болезни и горести! – Самым страшным голосом молвил царский наследник. – Йок-макарёк, Люци-хрен! – Девушка не выдержала, зверски скручивая волосы в ядовито-розовую рагулю и втыкая шпильки с видом «Это должно быть воткнуто в тебя», - у нас дома жрать нечего! – А куда оно всё делось? – Так ты всё сожрал! – Прозвучало решающим аргументом. Вот и выходило, что пока его благоверная отсутствовала, на Принца Ада стало накатывать всякое. То дурные мысли, что девчонка уйдёт от него, поговорив с собственной мамашей. То совсем уж сопливое «Она меня разлюбила!». Под погребальный вой бабки за порогом мужчина живо представил, как Непризнанная исчезает в закате с каким-нибудь сутулым, брюнетистым чмом, и дарит ему всю себя. И это была жопа. Полная жопа Гуляловой, а так же лечо, шашлык, огурцы и пока ещё не испробованный, но уже обещанный холодец, что шли довеском. – Открывай, кому говорю! Ты мне пятихатку то-о-о-очишь, Ма-а-арина! Одновременно с воплем раздался шум распахнутых створок. В окне напротив нарисовалась непризнанная мордашка – такая невероятно красивая с этой палкой эскимо во рту, вдруг сообразил Люцифер, что он и сам готов пилить за ней хоть на край света и клясться в вечной любви. Наступала пора признаться. – Заюш, валить надо, - пыхтя, Вика сунула Мистеру Качалке пакет с нарядной, по-инфернальному красной надписью «Пятёрочка», - это соседка – тётьЗоя. Она либо тебя срисовала и будет думать, что Маринка любовника завела, либо меня заприметила и всему Тагилу растрезвонит, что я шлюхáюсь с… – Непризнанная. – Снявший тельняшку, забитый до черноты подмалёвками, её кабанчик словно не слушал, произнося Те Самые Слова. – Мне тебя не хватало. – Что, правда не хватало?! – Томительно прикусила губу Гулялова. Никакие крылья, никакой адский хрен в его боксерах, ещё не давали тагильчанке такого ощущения сказки, как эта короткая, полная теплоты фраза. Виктория вдруг почувствовала себя настоящей девочкой, лапушкой, мечтой, принцессой, Рапунцель в высокой башне и… с грохотом рухнула с подоконника. – Правда не хватало. – Не меняя Того Самого Тона, с придыханием выдал «чеченец». – Поэтому давай ещё одну бабу заведём! – Ах ты, шалашовка рублёвая! Чепушок доморощенный! Гнида демоническая! Видя, в каком довольном, зверском оскале расплывается лицо этой папкиной радости и порнографической сладости, Вика вскочила, яростно завращала глазами в поисках сковородки, не нашла оную и уже решила – она справится голыми руками. Но стоило пальцам впиться в шею узаконенного гандона, вихрь закружился по комнате, охватил мебель, опоясал стены, не забыл печь и… – Египетская сила! – Гулялова лежала на дощатом полу. Где-то слева хрипло простонал Люций. – Нет, не египетская, а наша собственная, дура ты плебейская! – Её испепеляющего взгляда он не увидел. Теперь между ним и Непризнанной стояла скульптура ангело-демонического происхождения, ранее щедро обосранная голубями в школьному саду. Стояла и с дымком-парком покрывалась сетью трещин, чтобы развалиться надвое. – Наши крылья выросли и водоворот вернул нас обратно, потому что Бессмертные не могут проводить на Земле больше суток. – А как же Маринкина дача? Как в глаза смотреть Трофимовой, спиздив у той фазенду? Чай не хахаль на танцполе, что выбрал тебя, а не подружку! Нет, одним вином такой грех не смыть. – Это всё, что тебя волнует? – Он встал и наконец-то надел штаны, с самого утра разгуливая по принципу «зато попка дышит». – Непризнанная, только глянь… Споро поднявшись, Гулялова уставилась туда, куда взирал человек-хохлома: как по команде, в чреве разорванной скульптуры заклубилось богомерзкое сияние. – Что это? – Книга. – Сама вижу, что книга. А какая? – Не знаю. Букварь? Вторая? Синяя? – «Синяя» подходила. Всё дело в свечении. – Достань её! – Она зачарована, балда! – А я разочарована, хуйда! Достань её магическим способом! – Я не буду её трогать, овца! – Если я – овца, то ты – овцеёб! – Что и требовалось доказать. – Заткнись! – Достань! – Отстань! – Вот всегда вы так… бла-бла-бла, я для тебя всё сделаю, милая, луну с неба притараню, песчинку с дна морского выловлю… а как кота похоронить?! ОЙ, НЕТ, Я НЕ МОГУ, Я НЕ ТАКОЙ. – Сука. – В последствии, спустя годы рефлексии и сотни бесед с советником Рондентом, Люцифер проработает себя и согласится, она взяла его на «слабó». Но сейчас просто лезет руками в каменный зёв и вытягивает оттуда фолиант. – Довольна, блять?! – «Блядь» надо дома оставлять! – Но она хочет погулять! – Ну ничего себе! – От внезапно возросшего уважения Гулялова аж присвистнула. – Ладно, дай. Дай её сюда! После прочтения на спор всех четырёх томов «Войны и мира», Вика решила, что какой-то книжкой её уж точно не напугать. С виду чтиво, как чтиво, просто не открывается, потому что заперто на семь запоров-рук, сковавших корешки металлом. Там, под семью скелетными отростками, виднелась идеально круглая печать. «Туда нам надо!», - мигом сообразила девушка и стала прикидывать: скелеты – фигня, таким патологоанатома не проймёшь. У правого фаланга расшаталась, у левого – сесамовидная кость хлипкая, а у того, что сверху, винтик на честном слове держится. Недолго думая и игнорируя тревожное дыхание муженька, Вика порылась в кухонном ящике, извлекла вилку и ловко скрутила прогнившие болты. – Даже не старайся, Гулялова, - Люций мрачно усмехнулся, едва Непризнанная принялась ковырять печать, - это – Первозданное Клеймо. Начало начал. Символ бесконечности вечности. Его не открыть, если не принести в жертву… – …косметичку! – Бросаясь в комнату, девчонка спешно нырнула в шкаф, где с давних, с холостых Маринкиных времён лежал её баул под кодовым названием «Тревожный чемоданчик». Пару лет назад без того не проходил ни один выгул на сельскую дискотеку. – Где-то тут ты был, я уверена… Домовой-домовой, поиграй и отдай! – С победным криком она выудила кое-что со дна сумки-непромокайки. Ошибки исключены. Ранее, точным, хирургическим взором Вика определила, что диаметр и круглая резьба совпадают, а теперь трофейно тащила в руках его – круглый, синий «символ бесконечности вечности». – Это. Что. Такое. – Люцифер проморгался, покрутил головой и ничегошечки не понял. – Nivea. Синяя. – Вижу, что синяя. – Зарычал, повышая голос и градус напряжения, и сдвинул книгу себе за спину. – Но что это такое? – Крем для… всего! – Знала же, что однажды эта херня из-под коня пригодится. – Гони на базу! Не став дожидаться, когда до демона дойдёт, Гулялова ловко выхватила фолиант и открыла крышку крема. Пустая, вылизанная в центре до дна, по краям банка сохранила остатки вонючей, заветренной субстанции, которая водилась в каждом доме в любом городе во всех регионах её Родины. Хранилась и никогда не заканчивалась. – Ура! Вошло, как по маслу! И убедившись, что диаметр совпал, а круглая кайма идеально вписалась в пройму обложки, Вика Гулялова нетерпеливо повернула импровизированную рукоять.