* * *
— Я решил подать данные в Реестр, — твердо сказал Мо Жань. Чу Ваньнин приоткрыл рот, и его удивление было таким забавным, что Мо Жань не удержался от улыбки. Доктор Чу и правда легко терял свою маску. — Позвольте спросить, что повлияло на ваше решение? — Хочу встретиться и сам рассказать, почему удаляю метку. Я подумал, что тот, другой, он же верит в это. Наверное. И когда он получит сухую отписку, то подумает, что никому не нужен, что самый близкий, как твердят все эти романтичные идиоты вокруг, самый близкий человек просто взял и отказался от НЕГО. Но дело ведь не в этом человеке, дело во мне. Я объясню, что люблю другого. И что хочу сам выбирать, как мне жить. Как думаете, это ранит его сильнее? — забеспокоился вдруг Мо Жань. — Это очень смелое решение. Мо Жань, вы поступите честно, — доктор замер, словно подбирая слова. — Ему будет важно узнать правду. А потом Чу Ваньнин улыбнулся. И Мо Жань понял, что эта улыбка еще удивительнее той, что он себе нафантазировал. — Так и сделаю! Результаты обрабатывают всего день, так что, может, к нашей последней встрече я вам все расскажу. — Вы не обязаны, — начал было Чу Ваньнин, но Мо Жань помахал в воздухе ладонью, останавливая поток его возражений. — Это ведь вы мне показали, что метка может быть действительно важной для кого-то. — Хорошо. Я очень ценю такое доверие, — сказал Чу Ваньнин, возвращая на лицо невозмутимость. — Тогда поговорим сегодня о правовых аспектах после того, как оба носителя получают уведомление о совпадении. Они беседовали положенные сорок минут, но Мо Жань чувствовал, что Чу Ваньнин смотрит на него иначе. Словно он оттаял немного, и от этого почему-то было тепло на сердце. Хотя он собрался сделать ужасную на самом-то деле вещь. Мо Жань представил, как его соулмейт получает приглашение на встречу, может, даже сообщает друзьям и близким, а потом… Потом возвращается и говорит, что у него никогда не будет пары. Но Мо Жань не был трусом, наоборот, он теперь думал, что трусливым было решение просто стереть метку, как не было. Отдел МРН встретил Мо Жаня все теми же улыбчивыми администраторами. Их что, клонируют в секретной лаборатории? И уже через час его метка попала в базу. Он собрался было идти домой, потому что процедура была не такой уж быстрой. Пока свяжутся с носителем, пока возьмут его согласие… Но девочка из-за стойки окликнула его, когда он уже собирался уходить, и Мо Жань обернулся. Она смотрела с тревогой и попросила его пройти в кабинет начальника отдела. Против воли сердце Мо Жаня забилось сильнее. Он знал, что если ему ответили так быстро… Что, может, его соулмейта, которого он теперь так боялся расстроить, и в живых-то нет. Все погибшие подвергались процессу сканирования, чтобы их пары больше не ждали. — Мне жаль, это редчайший случай, господин Мо, — начал толстенький клерк, утирая платочком пот со лба. — Присаживайтесь. Мо Жань плюхнулся на стул, не понимая, почему так трясутся руки. Он же не хотел! Ему не нужен этот чертов соулмейт. Отчего он так дышит, почему моргает, как придурочная девица, которая вот-вот разрыдается? — Ваша метка, — он зачитал длинный, бессмысленный для Мо Жаня код с листочка. — У партнера она деактивирована. — Что? — Второй носитель удалил метку. Это значит, что он не будет… — Заткнитесь. Я понял, — сказал Мо Жань, направив вмиг потемневший взгляд на потеющего от страха мужичка. Не говоря больше ни слова, он вырвал заключение из его рук и вышел. Вот так. Боялся, да? Не хотел обидеть? А тому, с меткой, было наплевать. Мо Жань вернулся домой и хотел было набрать Ши Мэя, но понял, что сейчас может накричать даже на него. Поэтому просто швырнул телефон подальше и распахнул холодильник. Заливая в себя вино, Мо Жань понял, что никогда и никому не был нужен. Мысль, что он сам хотел избавиться от метки, казалась теперь незначительной. Мысль, что он и в метки не верит, не помогала. Его бросили, даже не потрудившись узнать. Бутылка полетела вслед за телефоном, и Мо Жань закрыл глаза.* * *
Это человек, Мо Жань… В первую же минуту, стоило Чу Ваньнину его увидеть, он решил — не сможет. Не справится с его наглой уверенностью, что соулмейт — худшая напасть человеческая. Сам Чу Ваньнин ждал когда-то своего соулмейта как благословения. Он рос в полной изоляции от сверстников, с дедом, который с головой ушел в сектантство, и внука воспитывал в совершенно далеких от современного мира традициях. Когда Чу Ваньнину стукнуло семнадцать, он просто собрал вещи и ушел в большой мир. Слава богу, пусть и домашнее, но образование у него было, и он начал устраивать свою жизнь. А еще он ждал, с дрожью ждал, что же за человек такой есть в этом мире, который сможет понять и принять его? Чу Ваньнин не умел разговаривать с людьми, не умел на них полагаться и свою пару ждал со страхом и предвкушением. Он надеялся, что хоть кто-то разобьет его одиночество. Стоит ли говорить, что он отсканировал свою метку сразу же, но пары ему не нашлось. Не страшно, уже тогда было известно, что пару можно ждать и десять лет. Десять, но никогда не больше. На тринадцатый год профессор Чу Ваньнин понял — пары у него не будет. Может, тот решил, что ему это не нужно, и живет уже давно и счастливо в браке. И никогда не придет. Человек, который должен был его понимать... Даже он отказался. Чу Ваньнин тогда ушел в науку, забыв вообще обо всем. И вот этот Мо Жань. Мальчишка. Словно тот, его. Просто решил бросить своего соулмейта, Такого, как Ваньнин, который, может, всю жизнь ждал. Решение Мо Жаня внести метку в Реестр стало будто освобождением и для него. Чу Ваньнин устало вздохнул и потер переносицу, бросил взгляд на часы. Мо Жань никогда не опаздывал, а с начала лекции прошло уже пятнадцать минут. Только он решил позвать медсестру, чтобы та связалась с Мо Жанем, как дверь распахнулась. Все вопросы застряли у Чу Ваньнина в глотке. — Давайте уже удалять эту дрянь, доктор Чу, — объявил Мо Жань с порога, стараясь не встречаться с ним взглядом. — Мо Жань, садись, — спокойно сказал Чу Ваньнин. — Есть еще одна тема, которую нам надо обсудить… И потом у тебя будет три дня на размышления. — Не надо, не будет, — сказал Мо Жань и швырнул ему бумаги на стол. Чу Ваньнин поднял официально выглядящий документ, на котором стояла резолюция — “Удаление метки одобрено”. Чу Ваньнин опустил глаза. Он и правда больше не имеет права останавливать Мо Жаня. В этом мире у него нет соулмейта. Больше нет. Так что его метка — просто набор странных точек и линий на коже. — Давай просто поговорим, Мо Жань. — Я чувствовал, — сказал Мо Жань глухо. — Да, это все мистическая хуйня, про духовную связь. Мы обсуждали с вами, что это генетическая особенность, исследования-хуедования. Но я чувствовал, что у меня больше нет пары. В тот год я признался Ши Мэю, но он попросил дать ему время. Мне было плохо, мучили кошмары, но я думал, что это от переживаний, я ведь решился отказаться от пары окончательно. Тогда и разорвалась наша связь. Отчего-то Чу Ваньнину первым врезалось в сознание “он попросил”. Мо Жань никогда не раскрывал пола человека, в которого был влюблен. Какая разница? Чу Ваньнин и любовь в любом случае никогда не будут стоять в одном предложении. — Я не знаю, есть ли эта связь, я занимаюсь наукой. И моя методика просто блокирует выработку частиц, которые отвечают за физическое формирование метки. Нет никаких исследований того, что эти белки как-то влияют на работу мозга, они просто маркеры. — А это обратимо? — Мо Жань, что ты делал на моих лекциях? — невольно повысил голос Чу Ваньнин. — Нет, это необратимо. Но все пациенты, с которыми я работал, отмечали, что они перестают чувствовать внезапное беспокойство и беспричинные страхи, которые они связывали с переживаниями соулмейтов. Я работал с парой всего один раз, да, обе половинки одной метки хотели ее уничтожить. — Почему? Чу Ваньнин только посмотрел на него с усталой снисходительностью. — Понял-понял. — Так вот, ни одно исследование не показало специфичной активности мозга при контакте соулмейтов. Ни один показатель, из известных и доступных для измерения, конечно же, не изменился после блокировки. Так что метка — это и правда внешний признак, как форма губ или отпечатки пальцев. Она не несет никакого смысла, кроме того, что люди с одинаковыми метками, согласно психологическим и физиологическим тестам, удивительным образом подходят друг другу. — Иными словами — генетически идеальные половинки? — Да. Не больше. Люди просто хотят верить в духовную связь. Но это не значит, что любви вне меток не существует. Мо Жань тоскливо улыбнулся, и Чу Ваньнин нахмурился. Как до этого дошел разговор? Разве Мо Жань вообще-то не влюблен? — Значит, мне показалось? — Значит, ты просто был расстроен отказом. Ты все еще хочешь? Мо Жань кивнул. В процедуре не было ничего сложного. Все тесты Мо Жань сдал за месяц подготовки. Все, что осталось — сделать инъекцию и проследить за его показателями, пока Чу Ваньнин вводит препарат. И убедиться, что метка исчезла. Он устроил Мо Жаня на кушетке и ободряюще ему улыбнулся — то есть, наверное, это походило на призрак улыбки, но по-другому он не умел. Чу Ваньнин подключил приборы, спокойно комментируя каждое свое действие. Пациенты всегда напрягаются слишком сильно, когда не понимают, что с ними делают и какой шаг будет следующим. Руки выполняли привычную работу, и Чу Ваньнин наконец набрал препарат. — Спасибо, профессор, — улыбнулся Мо Жань, когда тот воткнул иглу, хоть губы его были бледными и чуть подрагивающими. — Прости, но мне нужно будет… — Чу Ваньнин не договорил, Мо Жань сам стянул повязку с запястья. Чу Ваньнин стиснул пустой шприц так, что тот согнулся. Он отвернулся и сделал глубокий вдох. — Профессор, только не говорите, что вы где-то налажали? — с взволнованным смешком спросил Мо Жань. — Все так, Мо Жань, — сказал Чу Ваньнин хрипло и обернулся, чтобы проследить, как исчезает знакомый узор. — Теперь все так. Он закрыл дверь клиники за Мо Жанем, но еще долго стоял у стеклянной двери, глядя в темноту. А потом поехал домой.* * *
Чу Ваньнин думал, что никогда больше не встретит Мо Жаня, но тот приехал в клинику, словно по старому расписанию. — Доктор Чу! — воскликнул Мо Жань, поднимаясь с диванчика в коридоре. — Я по привычке приготовил вам обед, — он немного неловко рассмеялся и протянул знакомую коробку. — Мне больше не нужно приезжать, но я подумал, что вы наверняка снова забыли поесть. А я тут учусь неподалеку. Вот и решил… — Не стоит больше так делать, — сказал Чу Ваньнин холодно, и Мо Жань нахмурился. — Проваливай. — Что, раз я не ваш пациент, для меня больше никакой вежливости? — прищурился тот. — Мо Жань, ты переступаешь черту. Мы с тобой закончили. — Я понял, — сказал Мо Жань и швырнул коробку в стоявшую рядом мусорку. Чу Ваньнин, не глядя больше на него, зашел в кабинет и хлопнул дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка. А потом сполз по гладкой стене и спрятал голову между колен. Чу Ваньнин просидел в клинике до глубокой ночи. Встреча с Мо Жанем словно оторвала засохшие повязки от незажившей раны. И он снова истекал кровью. Хотел бы напиться, но алкоголь его не брал. Чу Ваньнин так долго его ждал. Тринадцать лет. А потом он возненавидел свое ожидание. Свою слабость, потребность в ком-то. И Чу Ваньнин решил ее отсечь раз и навсегда. Чтобы ни одного напоминания о том, каким он был жалким. Сделав чертов блокиратор, Чу Ваньнин первым же и испробовал его. “Не нужен я тебе? Ну и плевать, ты мне тоже не нужен”, — так он себе сказал. Чу Ваньнин собрал вещи и пошел к стоянке. Выехал, меланхолично вглядываясь в освещенную дорожку, ведущую прочь от клиники. Мог ли этот день стать еще хуже? Когда он начал поворачивать на главную дорогу, его взгляд зацепился за темную непонятную кучу у лавочки рядом с парком. Он уже проехал, когда решил сдать назад. Чу Ваньнин пригляделся: ну точно, человек сидел прямо на земле, запрокинув голову на деревянную лавку. Чертыхнувшись, Чу Ваньнин заглушил мотор. Снега не было, но все же зимой ночами было холодно. Не бросать же человека вот так? Он выбрался из машины, зябко кутаясь в пальто, и поспешил к лавочке. — Мо Жань! А это был именно он. Сидел, развалившись, одной рукой опрокидывая в себя пойло из темной бутылки. — О, Чу Ваньнин, — невнятно сказал Мо Жань и сделал новый глоток. — Какого черта? — Любой человек, к которому я пытаюсь приблизиться, просто выбрасывает меня из своей жизни, — сказал он и рассмеялся. Чу Ваньнин поежился. — Мо Жань, не стоит напиваться просто потому, что кто-то не стал есть твою еду, — сухо сказал он, в душе чувствуя легкий стыд за свою импульсивность. — О, это был первый камешек. А следом прилетел целый кирпич, — Мо Жань захохотал и потряс пустую бутылку, а потом швырнул ее прямо на газон. Выругавшись, Чу Ваньнин попытался поднять Мо Жаня, чтобы усадить его на лавку. — Ты себе отморозишь все. Вставай! — На земле сидеть приятнее, — пробормотал тот и попытался отключиться. Осыпая проклятого пьяницу ругательствами, Чу Ваньнин все же заставил Мо Жаня подняться, а потом втащил его на пассажирское сиденье своего автомобиля. — Куда тебя везти? Но тот уже сладко спал, так что Чу Ваньнин только вздохнул и выехал на дорогу. Отвезет его к себе, так он решил. Как только Мо Жань придет в сознание, он сразу его выставит. — Он нашел... А мой... мой! — пробормотал Мо Жань, пока они ехали, и снова крепко уснул. Чу Ваньнин предпочел бы никогда не вспоминать, с каким трудом ему дался подъем полубессознательного тела в квартиру. Он с громким вздохом облегчения сгрузил Мо Жаня на диван и пошел в ванную. Когда он вернулся, тот снова спал, закутавшись в одеяло по самый нос. Чу Ваньнин сел рядом, пригладил его растрепанные волосы. Вот бы чувства можно было угомонить так же легко. Он собрался вставать, как его руку схватили горячие, будто раскаленные пальцы. — Стой, — прохрипел Мо Жань. — Воды? — Не уходи. — Я принесу воды и вернусь, — пообещал Чу Ваньнин. Мо Жань растерянно хлопал глазами и оглядывался, когда Чу Ваньнин вернулся из кухни. Он жадно напился, а потом попытался подняться с постели и куда-то пойти. Ноги с ним не согласились, и он снова упал на диван. Не будь так тяжело на сердце, Чу Ваньнин посмеялся бы над этим идиотом. — Расскажи, что случилось. Ты не похож на человека, который напивается из-за выброшенного обеда. Мо Жань выдохнул и откинулся на спинку дивана. — Ши Мэй нашел свою пару, — проговорил он едва слышно. — Неделю почти не выходил со мной на связь, ждал, пока пройдет встреча. Сегодня сказал, что встреча успешная и “прости, А-Жань, что так долго не давал ответа”. Чу Ваньнин молчал. Боялся, что если откроет рот, то скажет то, о чем сильно пожалеет. Мо Жань словно и не ждал от него никаких слов. — Знаешь, что самое, блядь, мерзкое? Я ничего не почувствовал. Растерянно помотав головой, Чу Ваньнин сел на диван. — Почему тогда ты пил? — Я сам себя обманул. Придумал себе свободу, а на самом деле Ши Мэй четыре года держал меня на коротком поводке. Не говорил “нет”, не говорил “да”. Я думал, что он боится принять окончательное решение, все же отказаться от соулмейта… Но он просто ждал. Подал свои данные в реестр и просто ждал. А я был так, запасным вариантом. Что, если мой соулмейт меня не дождался? Я ведь мог еще в восемнадцать зарегистрироваться в МРН. Может, он ждал-ждал меня, а потом решил, что пора жить своей жизнью? Я себе все это время говорил, что это же чушь, что кто-то полюбит просто так! Это чушь, потому что я видел, что сделал отец со своим соулмейтом. Я хотел, чтобы полюбили меня, а не метку! Я так старался найти эту самую любовь. Сам! Дышать почему-то было больно, и Чу Ваньнин прижал ладонь ко рту, чтобы не напугать Мо Жаня. — Чу Ваньнин? Ты плачешь? Прости, тебе, наверное, еще тяжелее. Потерять соулмейта… — виновато проговорил Мо Жань. — Мой соулмейт жив, — холодно ответил Чу Ваньнин после глубокого вдоха. — С чего ты взял, что он умер? Я даже виделся с ним. Мо Жань вскинулся и уставился на Чу Ваньнина — Но почему тогда... Зачем эта клиника? Почему вы не вместе? — Он не захотел. — Как можно отказаться от тебя? — ошарашенно спросил Мо Жань. — Это ТЫ у меня спрашиваешь? — спросил Чу Ваньнин, стискивая пальцы. — Прости, правда, это не мое дело, — пробормотал Мо Жань, а Чу Ваньнин едва не рассмеялся, только лицо словно свело судорогой. — Никому мы с тобой не нужны, так? Ну и хуй я клал на эти сраные метки, — со злостью добавил Мо Жань. — Но теперь я точно свободен. Никто меня не ждет и не будет любить просто так. Я сам буду любить. Не метку, а человека. Его тепло буду любить, редкие улыбки, что угодно. — Это правильно, — сказал Чу Ваньнин после долгого молчания. — А теперь спи. Спи сколько нужно, я рано уеду в клинику. — Спасибо, что не бросил меня там, Ваньнин. — Когда мы перешли на “ты”? — запоздало возмутился тот. — Когда ты тащил меня по ступенькам и матерился так, что мне хотелось достать блокнот, — ухмыльнулся этот паршивец. Как он быстро повеселел! Не говоря больше ни слова, Чу Ваньнин поднялся и ушел в спальню.* * *
Утром Чу Ваньнин с обреченностью заглянул в пустой холодильник, бросил взгляд на спящего без задних ног Мо Жаня и пошел в супермаркет. Швырнув на кухонный стол парочку пачек лапши быстрого приготовления (нечего баловать алкоголиков), он уехал на работу и только у себя в кабинете вспомнил, что протаскал в кармане пальто то чертово уведомление из реестра, вместо того, чтобы убрать его в папку с документами. Опомнились, прислали бумажку, на которой значилось, что его соулмейт ликвидировал метку, а дальше шла куча бесполезной информации и отписок. Это было второе письмо. Первое к нему пришло сразу после того, как он своими руками эту метку убрал. И там значилось, что его пара была найдена, но так как метка Чу Ваньнина удалена, то никакой информации о нем не раскрыли. То письмо читать было еще тяжелее. Он его ждал тринадцать гребаных лет. А получил тогда, когда уже ничего нельзя было исправить. Ни одному из них. От вчерашнего письма Чу Ваньнин совсем расклеился, оттого и нагрубил Мо Жаню. Но письмо пропало! Он обшарил стол, вывернул карманы, просмотрел салон машины и даже газон у лавочки. Может, его уже вымел дворник? На сердце было неспокойно, у Чу Ваньнина все валилось из рук. Запоров очередной реактив, он решил просто отдохнуть сегодня. Благо пациентов не было, а в лаборатории он поработает завтра. Может, письмо он обронил дома, и когда он его найдет, то хоть немного успокоится? Чу Ваньнин вернулся к себе и сел за стол, уткнувшись лбом в скрещенные руки. А потом с оглушительным грохотом дверь в кабинет распахнулась. Если Чу Ваньнин думал, что у него плохой день, то он ошибался. Вот теперь день стал по-настоящему плохим, потому что на пороге стоял Мо Жань, и он явно пришел не за вчерашнюю помощь благодарить. Он сжимал в руках смятую бумажку, и Чу Ваньнин готов был поставить свою клинику, что это его проклятое письмо. — Выметайся, — сказал он. — Это что же такое? — проигнорировал его приказ Мо Жань. — Твой соулмейт удалил метку? Но ведь я один был в группе, — он выглядел так, словно вот-вот сойдет с ума, если еще не сошел. Волосы были в полном беспорядке, рубашку он застегнул не на те пуговицы, а глаза горели так, что Чу Ваньнин не выдержал и отвел взгляд. — Ведь только если соулмейт мертв, тогда сразу удаляют. Без этих твоих проповедей. Я ведь один был у тебя в чертовой группе! — А еще метку удаляют без подготовки, если у второго носителя ее уже нет. Так ведь ты свою убрал? — бесстрастно сказал Чу Ваньнин, цепляясь пальцами за край стола с такой силой, что ногти оставили борозды на полированном дереве. — Прости, я... Я думал... Понадеялся. — На что ты мог надеяться? — не выдержал Чу Ваньнин. Мо Жань ненадолго прикрыл глаза. — Я просто идиот. К хуям эти метки, я же все решил. Он помялся, словно не понимал, что ему теперь делать. — Ты его тогда видел? Когда он пришел удалять свою? — спросил Мо Жань, так и не разжав руку с письмо. — Мне очень жаль, что ты столкнулся с таким дерьмом. — Можешь не жалеть, я ведь удалил свою первым. — Почему? — прошептал Мо Жань. — Я ждал его тринадцать лет. Не дождался, — сказал Чу Ваньнин, тяжело сглотнув. — Но когда ты его увидел… Неужели ничего не почувствовал? — Метки ничего не значат, ты ведь сам сказал. А теперь убирайся и не мешай мне работать! — рявкнул Чу Ваньнин. Вместо того, чтобы послушаться, Мо Жань обошел стол и приблизился вплотную, а потом опустился на пол. Он схватил правую ладонь Чу Ваньнина, и тот не нашел в себе сил вырвать руку из его дрожащих, чуть влажных пальцев. — Ваньнин… Ты расскажешь мне? — попросил Мо Жань, прижимаясь щекой к гладкой коже без единой отметины.