Красное голубое

Он не понимает зачем отец приводит его в это место. Как эти ледяные пещеры-залы помогут ему с контролем его магии? Слушая пояснения отца, маленький Тайга фырчит, хмурится и сам не замечает, что оплавляет своей магией лёд под собственными ногами. Огненный маг с таким взрывным характером может и подходит под воплощение стихии, но как же сложно, когда не получается себя держать под жёстким контролем и что-то нет-нет, да рискуешь подпалить. Случайно, совсем-совсем ненарочно. И не помогают чужие ворчания и наставления, только ещё больше распаляют. Кагами долго ворочается в своем спальнике и никак не может уснуть. Нет, ему не холодно, огонь горит внутри и греет в основном он, а не пламя костра. И даже когда мальчику наконец-то удаётся заснуть это выходит ненадолго, потому что внутри что-то ёкает и он широко раскрывает глаза, вглядываясь в пространство. Его словно тянет куда-то и Тайга, как зачарованный, идёт на зов, проскальзывая бесшумно сквозь защитный купол, установленный отцом, шагает по темным коридорам, пока не останавливается в огромной пещере-зале, освещённом серебристым сиянием луны, пробивающимся сквозь трещину в потолке. Остановившись, мальчик непонимающе крутит головой, пытаясь понять, как оказался здесь, что привело его сюда и его взгляд цепляется за огромную ледяную глыбу. Шаг, другой и Кагами прижимается к ледышке всем телом, жадно вглядываясь вглубь, туда, где на полу сидит чья-то фигура, обхватив согнутые ноги руками и уткнувшись лицом в колени. Такая хрупкая и одинокая, что маленький маг, не задумываясь, взывает к пламени внутри себя, стремясь расплавить холодную тюрьму. Он пробует снова и снова, но его сил не хватает и мальчик обессиленно опускает на колени, прижимая дрожащие ладони к не уступившей его напору преграде между ним и одинокой фигуркой. Кагами часто слышал, что для своего возраста он очень силен, но ведь у него даже не вышло расплавить эту глупую глыбу! Да хотя бы немного повредить и то не получилось… Услышав встревоженный зов отца, мальчик поспешно встаёт на ноги и спешит на голос родителя. Он вернётся, обязательно, когда станет ещё лучше, ещё сильнее. Уже на выходе он останавливается, оборачиваясь на огромный кусок льда. — Я вернусь и вытащу тебя оттуда, вот увидишь, — тихо шепчет Тайга, разворачиваясь и спеша на становящийся всё более встревоженным зов. Он уже не видит мимолетную вспышку голубого во льду. Его обещание услышано и запомнено. Его будут ждать. Конечно же Тайга получает от отца нагоняй за свою выходку и то, что заставил беспокоиться. Он ничего не рассказывает родителю о том, что видел, но тот и не слишком настаивает, довольный тем, что его сын взялся на ум. *** Устав после тяжёлого дня в магической академии, Кагами наконец-то оказывается в своей комнате в общежитии, стягивает с себя одежду и с блаженным вздохом в одном белье заваливается на кровать, заворачиваясь в лёгкое одеяло, чтобы погрузиться в сон. Чтобы открыть глаза не у себя, а в огромной пещере недалеко от огромной глыбы льда. Спиной к нему перед ней стоит хрупкая невысокая фигура, полупрозрачность которой парень замечает лишь подойдя вплотную и попытавшись коснуться. — Ты солгал, — в произнесенных словах нет ни намека на эмоции, как и в голубых глазах юноши, когда он поворачивается. — У тебя достаточно сил, чтобы выполнить обещание, но ты так и не вернулся. Незнакомец без звука растворяется в воздухе, а в следующую секунду Тайга уже распахивает глаза в своей комнате, освещённой лишь лунным светом, пробивающимся сквозь неплотно закрытые занавески на окне. Мелко дрожа, Кагами садится в постели, проводя ладонями по лицу с шумным вздохом. Какое-то время он ещё чувствует странный, какой-то потусторонний холод, словно всё ещё в том странном месте под взглядом ледяных глаз, но это ощущение пропадает, замещенное внутренним жаром его магии. Тихо пробурчав себе под нос, что приснится же иногда, маг ложится обратно и снова засыпает, уже без странных сновидений и с мыслью, что такое вряд ли повторится, волноваться не о чем. Но оказывается, что очень даже есть о чем. Сон повторяется снова и снова. То же место, неизменная глыба льда, равнодушные глаза и холодные слова. Снова и снова, и снова. Когда взгляд незнакомца начинает мерещиться уже везде Тайга не выдерживает и просит помощи у Алекс. В тиши кабинета он взахлёб рассказывает об этом дурацком то ли сне, то ли чем-то ещё. И когда женщина просит описать того кого он видел там Кагами хмурится. Первым делом вспоминаются глаза — пронзительно голубые и такие равнодушные, что жуть берёт. Уже потом в памяти всплывают и белоснежная кожа, и длинные, того же цвета, что и глаза, волосы, и узкие плечи, и бело-голубая свободная одежда, украшенная серебряными узорами-рунами и то ли нетающими льдинками, то ли драгоценными камнями, и изящные украшения. Чем больше он говорит, тем больше восторга видит в глазах наставницы детства. А уж когда та видит узоры, которые он по её просьбе зарисовывает, то и вовсе бросается обнимать, утыкая лицом в объёмную грудь. Спасибо, что хоть не целует. — Это же маг! Маг древности, дурачок! И судя по всему он жив. Вморожен в глыбу льда, но жив же! Раз уж пытается от тебя чего-то добиться. И если ты не вспомнишь где это и не освободишь его, то я тебе устрою сладкую жизнь на пару с ним, — широкая улыбка на лице Алекс пугает, как и её непонятный энтузиазм. И видя хмурый непонимающий вид ученика, женщина садится обратно в своё кресло, чтобы, поворчав на то, что некоторые на занятиях кажется спят, а не слушают лекции, приступить к рассказу. Маги древности жили уже слишком давно, чтобы от них осталось что-то кроме почти исчезнувших руин и легенд, за давностью времени больше походивших на сказки. Они были могущественны, намного сильнее, чем большинство живущих сейчас магов (разве что ты, малыш, среди ныне живущих один из тех немногих, кто близок к их уровню), но и расплачивались за это тем, что рано или поздно теряли контроль над стихией, к которой принадлежали. — Говорят, что они исчезли из-за того, среди них всё реже рождались балансиры, способные просто своей близостью уравновесить то, что бушевало внутри другого. Их считали вымершими полностью, но возможно были и те, кто добровольно запечатал себя, вот как тот, кто снится тебе, чтобы не навредить окружающим и попытаться дожить до момента, когда найдется равный, — Алекс тихо вздыхает и с мягкой улыбкой смотрит на ошарашенного парня. — Так что вспоминай, мой дорогой ученик. Вспоминай, где нашел это сокровище. Взъерошив волосы, Кагами угрюмо кивает и покидает кабинет, с хмурым видом прислоняясь спиной к стене коридора рядом с выходом. Он ведь и город-то толком не покидал, только, кажется, однажды в детстве с отцом. Помнится, в те годы Кагами ужасающе плохо контролировал себя, в сравнении с тем, что было сейчас, хотя даже в нынешние дни, если его доводили, парень мог сорваться. Но, кажется, именно после того единственного путешествия за пределы города магов он и стал целеустремленно совершенствоваться?.. Вздрогнув всем телом, Тайга срывается в свою комнату, на ходу связываясь со своим отцом, который подтверждает его догадки — да, именно после того события его сын взялся за ум, и даже вспоминает куда они тогда ходили. Это оказывается достаточно далеко, в горах, но всё это пугает Кагами гораздо меньше перспективы продолжать видеть те сны, уж лучше он хотя бы попытается сделать что-то, что может ему помочь. Он даже не знает, как будет искать то самое место, но стоит ему покинуть деревушку, которая оказывается в тех краях единственным населённым местом, как его начинает тянуть. Вверх, в горы, а следом за тем вперёд, в темные ледяные залы. И он покорно следует за этим зовом, невольно вспоминая ощущения из детства — тогда его точно также влекло, манило и он очарованный шёл. Шёл, чтобы как теперь остановиться перед огромной глыбой льда. Только вот теперь… На лице Тайги появляется усмешка. Теперь он намного сильнее. И парень впервые за годы отпускает себя, позволяя стихии внутри себя взреветь, набирая мощь. И лёд под кончиками его пальцев и ногами начинает таять, позволяя медленно продвигаться вперёд, к тому, кто звал и почти свёл с ума. — Тебе никто не говорил, что сводить людей с ума, плохо? — негромко спрашивает он, когда наконец добирается до человека, закованного до этого в лёд, и касается его плеча. — Давай, просыпайся, привидение, твой принц пришел. Сначала ему не отвечают и ничего не происходит, но потом повисшую тишину нарушает хриплый вздох и Кагами застывает под взглядом чужих глаз. Таких же, как в его сне, пронзительно голубых и равнодушных. И это так выбивает из колеи, что маг не сразу понимает — в его разуме прямо сейчас копаются, перебирая воспоминания и изучая знания, методично поглощают всю доступную и возможно важную информацию, чтобы легче было адаптироваться в новом мире. — Это, между прочим, невежливо, — севшим голосом бормочет парень мотая головой, нарушая тем самым зрительный контакт и чувствуя, как исчезает ощущение чужого присутствия в голове. — О, прости, но мне нужны были актуальные знания, — в тихом голосе нет ни грамма раскаяния, — кстати, о магах древности. Вообще-то не все они были… Ммм… — Не-не-не, даже не начинай сейчас читать лекции, — заткнув ладонью рот незнакомцу, хмуро отзывается Тайга, — у меня есть идея получше. Мы идём в город, в академии находим Алекс и уже тогда ты рассказываешь то, что хотел сейчас. Когда мы будем в тепле, с едой, напитками и ещё одним слушателем, которому это будет точно намного интереснее, чем мне. И, больше не желая ждать, Тайга подхватывает совсем лёгкое тело на руки, окутывая себя и свою ношу коконом тепла, чем вызывает тихий хмык и молча направляется на выход. Тихонько вздохнув, Куроко безмолвно устраивает голову на груди своего спасителя, слушая его сердцебиения и прислушиваясь к своим ощущениям. Ему не страшен холод, но он не возражает, что сейчас его окружает тепло. На душе спокойно, но это привычный мертвенный покой. Тецуя не тревожит своего спутника пустой болтовней пока они в пути, да и тот не стремится к общению — лишь спрашивает как зовут, видимо вспомнив, что не знает этого, да представляется сам. Ледяному магу от этого… Никак. И это тоже привычно. Он заговаривает уже в теплом кабинете, когда оказывается в мягком кресле с кружкой горячего чая в руках. Грея об неё ладони, Куроко некоторое время ещё молчит, разглядывая уплетающего бутерброды Кагами и не отрывающую от него взгляда Алекс, а потом с тихим вздохом все же начинает свой рассказ. О том, что на самом деле и раньше большинство магов было того же уровня силы, что и сейчас, а те о ком рассказывают — воплощённые стихии, как он сам. Рождённые из них, они действительно были могущественны и действительно платили за этой потерей разума. Исключениями становились те, кто был связан вечными узами с теми, кто был равен им по силе и владел иной, чаще всего противоположной, стихией. Такие могли прожить очень долго и в здравом рассудке, если не разлучались с балансирами на слишком большой срок. Тецуя был рождён из снежной бури в горах и как и всем воплощениям ему запечатали эмоции, продлевая подобным образом срок, который он мог прожить без связи и риска погрязнуть в безумии. Но время шло и всё реже находились те, кто желал добровольно связать себя узами с вечными бесчувственными созданиями, а принуждать к такому означало лишь ускорить процесс потери разума, это должно было быть исключительно добровольно. Куроко же… — Я видел, что происходит с остальными и не желал повторять их путь. Я сбежал в горы и запечатал самого себя во льду. Нам запечатывали эмоции, но что-то все равно оставалось, совсем призрачное, но оно было. Как были и желания. Иначе мы становились бы слишком непохожи на нормальных людей. Сейчас я не чувствую даже этого, но тогда… Я хотел жить и найти свою пару, — Тецуя смотрит на притихшего Тайгу и приподнимает уголки губ в улыбке. — И нашел. Точнее, нашли меня. Но я пойму, если тебе не захочется укреплять нашу связь, обрекая себя на жизнь со мной. Я могу разорвать эти узы и постараюсь найти способ развоплотить себя, чтобы больше не доставлять никому проблем. Решать тебе, Кагами. Услышав последние предложения, произнесенные воплощением, Тайга давится едой и после секундного промедления срывается в места, хватая парня перед собой за плечи, а затем встряхивая. — Ты предлагаешь мне решать жить тебе или нет?! — с его губ слова срываются злым рычанием. И от равнодушного кивка с последовавшим за ним спокойным «Но ведь действительно лишь тебе решать принять узы, обрекающие тебя всегда быть со мной или нет» внутри взрывается слепящая ярость. Да зачем он его тогда так мучал? Зачем сам Тайга его спасал? Если теперь этот ледышка готов отказаться от жизни! Рык становится всё громче и то, что он буквально покрыт огнём Кагами замечает лишь услышав испуганный окрик Алекс. Нервно сглотнув, он медленно опускает взгляд с равнодушного лица на плечи, которые стискивал пальцами, и удивлённо открывает рот. Потому что его стихия не причиняет Куроко никакого вреда, подавленная противоположной. Там, где его горящие пальцы касаются хрупких плечей, скрытых тканью одежды, тихо искрятся крошечные льдинки. — Я не для того тебя спасал, чтобы теперь бросить всё, не доведя до конца, — недовольно бурчит он, хмурясь и подавляя пламя. — Давай уже, делай то, что надо. Он соглашается и с тем, что эта связь будет неразрывна, и с тем, что его партнёром навсегда станет бесчувственный не совсем человек. Он принимает всё, не желая, чтобы спасённая им жизнь пропадала впустую. Считает, что сможет пробиться сквозь древние печати силой и вернуть Куроко способность чувствовать ярко. И он пытается. Снова и снова, злится, выходит из себя, но не сдаётся очень долго, упрямо стремясь разрушить препятствия. Но однажды ночью, когда они как обычно спят в одной постели и тишину нарушает лишь их общее дыхание, Тайга вдруг понимает, что ему в общем-то всё равно, его уже не бесит, что его партнёр не выражает эмоций, ему это даже… Нравится. Это баланс. Странный возможно, но баланс. — Эй, Тецу, — тихонько зовёт парень, улыбаясь, когда позванный медленно открывает глаза, сонно хлопая пушистыми ресницами. — А знаешь, ты мне нравишься. Таким какой есть. И впервые за всё время их знакомства Кагами видит, как улыбка Куроко достигает глаз, наполняя их тихой радостью.