Дети Долгого Лета (продолжение фанфика "Дорнийская жена")

- Хватит, - сказал Джейме, поднявшись на локте. Бриенна обернулась, отбросив с лица выбившуюся из косы прядь. – Право же, хватит. Она оглядела комнату безумными глазами. Затянутые решетками два узких оконца смотрели на реку с высоты горного склона. На стенах некогда были нарисованы всякие непристойные фрески в ройнарском духе, потом их затёрли лазоревой краской, потом краска стёрлась, и они вновь проступили. В золочёной чаше светильника, доверху налитой маслом, плавали тонкие шнуры. Джейме лежал на низкой кушетке, под головой у него была шелковая подушка, и он был совершенно наг. Рядом с ним сидела Царапка. Она с вялым и скептичным интересом наблюдала, как Бриенна мечется по запертой комнате. Бриенна решила, что и вправду устроила слишком шумную сцену. А началось все это по пути сюда, пока их вели, а, точнее, тащили, связав пленникам руки и понукая, но не прибегая к побоям. Кошка бежала с ними рядом, и ее тоже никто не трогал. Ночь накануне была кошмаром, но из этой светлой ройнарской комнатенки казалась уже каким-то далеким и нелепым сном. Провели они эту ночь в совершенно темном подвале. Бриенна плакала и ругалась себе под нос, наощупь пытаясь найти и изучить раны Джейме. Она развязала кляп и вытащила его изо рта бедного Ланнистера. Дальше предстояло снять все веревки с его окровавленного тела. В какой-то миг подняла взгляд и увидела, что из тьмы на нее таращится пара светящихся круглых глазок. Я, должно быть, в бреду от усталости и побоев, подумала она. И тогда Джейме впервые открыл рот и прохрипел: - Нет, это… Это Царапка… Она… со мною. Тут Царапка юркнула к Бриенне и начала лизать ее руку. Бриенна разревелась. Она не могла успокоиться целую вечность. Из нее текли сопли, слезы и какие-то горькие, полные любви и отяжелевшие от отчаяния слова. Джейме, кажется, от этого рева пришел в себя окончательно. Он, тяжело пыхтя и оскальзываясь, попытался подняться, а, когда это не удалось, выдохнул: - Не надо, сердце мое. Скажи мне, как ты погибла. Бриенна растерялась. - Я вовсе не погибла, - сказала она. - Н… нет? - Нет, я жива, и… - Значит, это я умер. - И ты не покойник. - А, - сказал Джейме, - вновь мы встречаемся по эту сторону. И в голосе его слышалось облегчение: но и некое ворчливое разочарование. Ему было очень больно, поняла Бриенна. Пока она, помогая себе зубами и ногтями, вновь начала дергать узлы, Джейме бормотал: - Был ослеплен и избит целой кучей бездельников и подлецов. Знаешь, как они наказывают тех, кто смеет сопротивляться? - Как? - Держат в несколько рук и льют в глаза сок беладонны. Затем ты становишь словно бы слеп. И безумен. - Здесь есть вода? - И словно бы ошеломлен, потому у них бывает развлечение особого рода, если ты… - Джейме! Он испуганно замолчал. Она повторила, по слогам, как ребенку: - Во-да?.. Тут Царапка мяукнула: слабо, но в нетерпении. Бриенна поползла на этот звук, и наткнулась, едва не расплескав, на глиняную плошку с водой. Она приволокла ее к Джейме и поднесла к его рту. Пил он долго, хлюпая и фыркая. Ей было ужасно его жаль. Спустя какое-то время он прекратил бурчать себе под нос, и, не без помощи Бриенны, сел, прислонясь спиной к стене. Когда Бриенна, намочив подол своего платья, начала вытирать ему лицо и веки, он вдруг сгреб ее в объятие и прижал к себе, и так сидел, замерев неподвижно. Она испугалась было за него, но Джейме тихо, виновато проговорил: - Я так часто думал о тебе... Будто бы мои мысли тебя привели и засунули сюда, моя милая Бриенна… сюда, ко мне, в клетку. Бриенна осторожно обняла его в ответ: - Зато я с тобой. - В этом-то и беда. - Ты всегда ворчишь, когда мы вместе. - Ибо во всех бедствиях виноват только я, - с горечью сообщил он. – Я привёл тебя к месту совершенного убийства, а убийство было совершено по приказу недобитого мною врага. Ведь они знали, что я вернусь туда. Знали. Ждали. Ждали меня. Мне надо было оставить тебя на Тарте. - Это не ты решал, - Бриенна осторожно потрогала его лоб и скулу. Пальцы ее то и дело натыкались на мокрое или струпья заживавших ран. - Надо было уговорить тебя или вовсе применить силу. - Ко мне? – искренне удивилась она. Джейме хмыкнул: - Да, ты права. - Тебе лучше отдохнуть. - То бишь, помолчать? – уточнил он с убийственным спокойствием. - Ну, пожалуй. - А знаешь, Бриенна… - Он кашлянул, ворочаясь в объятии, но рука его только крепче сжимала ее плечо. – Знаешь… Я ведь прежде никого не любил, как тебя. Наверное, в том моя слабость. - И в болтливом языке. - И в нем, - кротко отозвался Джейме. Когда ей показалось, что он задремал или вновь провалился в беспамятство, Джейме зашевелился, ткнулся губами в ее висок и сказал: - Что случилось с тобою, сердце мое? Как ты нашла меня?.. Бриенне пришлось ему всё рассказать, и слушал он с жадным вниманием. Однако, когда дошло до Тайлера, Джейме лишь пораженно хмыкнул. Наконец, она рассказала о предательстве и о том, как ее поколотили люди Мазздо. Рука Джейме на ее плече дрожала. - Гаргален мертв, - сказал он после долгой паузы. – Теперь понятно… - Что? - Нет, я… Говорю, что мне… Он насухо сглотнул и, как ей показалось, заставил себя замолчать. - Джейме? - План евнуха был весьма прост, хотя… Отдаю должное, изящен. - Гарденера? Но Гаргален… - пробормотала Бриенна. - Глупый, недалекий рыцарь с Соленого берега. Захотел сыграть в собственную игру, вернуть моему брату тебя, как самую драгоценную часть плана. - Значит, он не лгал? Предлагая спасение… - Это зависит от того, не было ли плана внутри его плана… Может, лорд Джайлс знал о предательстве своего бывшего любовника. Может, это он лишь слегка отпустил поводок, дабы в итоге показать Теору его место. - Джейме, я не понимаю! – воскликнула она. - Думаю, не очень-то ему хотелось вернуть тебя на дорнийский престол, и он знал, что Тирион этого ОЧЕНЬ желает. Вон он и позволил Гаргалену сыграть в спасителя, понимая, что тебя, скорее всего, просто убьют в этой идиотской затее. Или что ты, по крайней мере, потеряешь ребенка, сиречь, наследника Дорна, о котором у моего братца было столько хлопот… - И все же я слышала, что вести были отправлены Тириону… - Ты еще не поняла, ласточка?.. В голосе его слышалась печаль. Бриенна испуганно шмыгнула носом. - Никаких вестей ему не посылали. Нас похоронили в этой мерзкой земле. Тирион нам ничем более не поможет. - Откуда ты все это… - Я много думал, покуда был пленником Мазздо, - с бесстрастной решимостью вымолвил Джейме. Она напоила его остатками воды, и он рассказал ей, как очутился в невольничьем караване. Сперва люди Гарденера обращались с ним почтительно, даже не надев на него кандалы. Они позволили ему умыться и одеться в чистое. Правда, на вопросы о Бриенне, которыми он их беспрерывно осыпал, не отвечали ничего, кроме того, что она жива и в добром здравии. Это Джейме насторожило и опечалило, ибо, прожив достаточно долго, чтобы понимать, что к чему, он слишком часто слышал о печальном исходе такого рода ответов… Но затем – тут Джейме печально вздохнул – что-то изменилось, тогда он еще не знал, что. Это произошло наутро, после той ночи, когда Бриенну посадили на корабль северян, а вести, очевидно, достигли ушей Гарденера. Он разочаровался в собственном замысле насчет убийства Бриенны и наследника. И вот тогда жизнь Джейме обернулась чистым кошмаром. Его пытали, выколачивая признание в убийстве своей жены и всей ее семьи. От него всего-то и требовалось, что прокричать: да, это сделал я. Видимо, людям в Пентосе хотелось извлечь как можно больше пользы из оставшегося заложника. Разумеется, Джейме не собирался доставить им такое удовольствие, зато доставил (тут он досадливо хмыкнул) кучу иных удовольствий, претерпев за дюжину дней, кажется, все возможные пытки. За пытками наблюдал (получая несомненное и странное удовольствие) сам Гарденер, что, по словам Джейме, выдавало его с головой. Тут-то Джейме, наконец, догадался, что Тириону вестей о старшем из Ланнистеров вовсе не передадут. В этом месте Бриенна опять разрыдалась, так что Джейме пробормотал что-то вроде «все это были сущие пустяки, и ничего особенного они не повредили, это тебе не скотина Локк. Лишь северяне умеют мучить как следует». Наконец, не добившись от него признания и понимая, наверное, что долго он на этом своем упрямстве в живых не протянет – истязатели выволокли его во двор, под палящее солнце. Рядом с Джейме умирали еще несколько заключенных страшной тюрьмы. Там его и нашла Царапка. А потом нашел скупщик человечины, помощник Мазздо. Были произведены тайные манипуляции, совершены сговоры и сделки, и Джейме очутился в шаткой повозке, что волочилась, замыкая обозы, куда-то к Ройне. Так он стал человеком без имени, просто Одноруким, или Златоруким, полутрупом, которого то и дело продолжали постигать несчастья. Все это, подумала Бриенна, было следствием его упертого и сердитого нрава, однако осуждать его как следует не могла. И вообще судить ни за что совершенное им, как и не совершенное, не хотела. Она просто сидела, ткнувшись лицом в худое, твердое плечо Джейме Ланнистера, думая глупенькую, как сказал бы он сам, и бесконечную мысль: но теперь мы вместе, теперь мы вместе, мы вместе, вместе… Утром оба проснулись от грохота и лязга: это отпирали решетку. Под неумолкающий крик Бриенны пленников растащили и повели наружу, и вот они очутились в светлой комнатке где-то на высоком этаже ройнарской башни, запертые, но, по крайней мере, не ослепленные тьмой. - Прошу тебя, Бриенна, хватит, - повторил Джейме, когда она в сотый раз затрясла ручку двери. – Ведь я говорил тебе, они ненавидят смуту… Будто в ответ на его слова дверь отворилась. Вошли двое стражей, а потом в комнату скользнул высокий, лысеющий человек, худой, как палка, одетый в пышный длиннополый кафтан. Рукава-раструбы прятали его сложенные ладони, что напомнило Бриенне мерзкого червя Гарденера. Человек уставился на лежащего Джейме, и Бриенна невольно метнулась к кушетке, чтобы загородить его собой. Стражи переглянулись, ухмыляясь, сверкая белыми зубами на смуглых лицах. - Отойди, - сказал человек бесцветным голосом. – Я прислан его осмотреть. - Зачем? – спросила Бриенна, холодея от неприятного предчувствия. - Чтобы залечить раны. - Неправда. - Отойди, - повторил человек, не удостаивая ее взглядом. – Будешь мешать мне - отведаешь кнутов господина Мазздо… - Если хоть пальцем тронете ее… - тотчас вскинулся Джейме. - Вели ей слушаться, Ланнистер, - скучным голосом оборвал эту вспышку храбрости лекарь. – Не то я прикажу выдавить тебе глаз, а после засунем его в твою задницу. Бриенна отступила. Царапка прижалась к ее лодыжке, дрожа своим округлым тельцем. Лекарь, не соизволивший больше ни о чем с ней побеседовать, велел Джейме лечь сначала на спину, а затем на живот. Он выудил из-за пояса, увешанного склянками и разного рода инструментами, крошечный нож. Разрезав лохмотья, в которые превратились остатки одежды пленника, он, не поворачивая головы, щелкнул пальцами. Стражи отворили дверь и один из них что-то крикнул на гискарском. Бриенна стояла, прижавшись спиной к размалеванной стене. Когда прибежавшие с тазами и мисками слуги достали из них смоченные в травяных настоях тряпицы и принялись раскладывать по телу бедного Джейме, тот вдруг повернул голову и пробормотал сквозь зубы: - Что ты там стоишь, ласточка? Присядь. Это, похоже, надолго. Бриенна наконец заметила кресло, сделанное из плетеного, покрытого красным лаком, тростника. Она села, стараясь не сводить глаз с Джейме, вокруг которого продолжались хлопоты. Лекарь осмотрел какую-то рану на его спине и закачал головой, на чужом языке приказал нечто мальчишке-помощнику. Тот переспросил несколько раз, нахмурился и умчался. Тут Бриенна не выдержала: - Сильно ли он плох? Лекарь поначалу не ответил, затем повернулся к ней, вытирая руки шелковым полотном: - Четыре раны надо вскрыть, чтобы выпустить гной. Он вел себя неразумно. - То есть?! - Позволял грязи и песку натирать их, а также… - Да, конечно, это все я виноват, а вовсе не палачи Мазздо… - проворчал Джейме. - Ты вел себя неразумно, - буркнул лекарь. – Ты сопротивлялся. Ты знал, что люди Мазздо имеют обыкновение сыпать острые пряности в рану от кнута… - Довольно, - оборвал лекаря Джейме, поднявшись на локте и испуганно обернувшись к Бриенне. – Ей незачем слушать про всякие гадости, что вы здесь творите. Бриенна, дрожа и стараясь спрятать свою дрожь, погладила кошку, когда та вспрыгнула ей на колени. Царапка, в отличие от хозяина, казалось, неплохо провела время. Она даже словно бы растолстела и отяжелела. Она мурчала, тычась своим упрямым лбом в плечо хмурившейся Бриенны, будто говорила: ну, что же ты, неужели ты совсем не рада быть с нами?! Лекарь и его помощники возились с Джейме, они вычистили, вымыли его раны и помазали их какими-то средствами, от которых по комнате распространился острый, смоляной дух. В какой-то момент Джейме, вероятно устав от всего и шипя от боли, завел здоровую руку за спину и оттянул в сторону мышцу на своей отощавшей заднице: - А сюда не заглянете, ты же собирался засунуть мой глаз… - Джейме! – вырвалось у Бриенны. Шутовство его ее огорчило, но и странно обрадовало, оно означало, что Джейме еще не вовсе пал духом. - Оставь эти шутки, Ланнистер, - сухо сказал лекарь и выпрямился. – Вижу, что ты не в предсмертной агонии. Умойся и одевайся. Твоя жена тебе поможет. С этими словами вся компания удалилась, а стражи заперли двери, выразительно гремя ключами. Бриенна бросилась к Джейме. Он поднялся и сел, сгорбившись, сопя и вытирая мокрую от пота бровь. Рядом с кушеткой для них оставили лохань с чистой водой и стопку одежды, по виду – только мужской. Бриенна умыла Джейме и, когда она проводила влажной шелковой тряпицей по его лицу, он поймал ее руку и шепнул: - Моя жена. Так и сказал… Он выглядел страшно худым при свете дня, истощенным и болезненно-бледным, но мускулы на руках не исчезли, и сила в них еще не сошла на нет. Бриенна позволила ему поцеловать костяшки ее пальцев. - Ты ужасно выглядишь, - искренне сказала она. - Правда? А мне кажется, я необыкновенно хорош сегодня, - улыбнулся он. – Разве ты не хотела бы прижаться ко мне всем телом и доставить себе удовольствие, играя с моим… - Джейме. - Нет, я лишь говорю о том, что… - Джейме! Он отпустил ее руку и захохотал. Ей очень хотелось поддаться ему, обнять его в ответ, прижаться, как он ее уговаривал, но она боялась повредить повязки на его ранах. Вместо объятия она выпрямилась, наклонилась и поцеловала его в лоб и в кончик носа: - Что на тебя нашло? Тебе дали какое-то пьянящее снадобье? - Ты – моё пьянящее снадобье, - сказал Джейме, улыбаясь от уха до уха. – Скажи, что я любим тобою. - Конечно, да. - Более всех? - Ох, Джейме. - Нет? Еще кто-то есть? Ближе, чем я? Она отвернулась, перебирая рубашки и выбирая для него и себя: - Как это такой самоуверенный рыцарь вдруг столь ревнив? - Все это от трепета сердца, Бриенна, - не то пропел, не то прошипел он, поправляя повязку на своем плече. Бриенна закатила глаза, чтобы он не увидел, потом повернулась и строго сказала: - Не трогай ничего, не то откроешь раны. Вот. Наденешь вот эту рубашку. Подними-ка руки, пожалуйста. Джейме покорно позволял себя одеть, а Бриенна все делала медленно, осторожно. В какой-то момент вздохнула: - Ревность только портит счастье. Пробормотала скорее себе под нос, но он услышал. Хмыкнул и сказал: - Мы обязательно выберемся из этого плена. Вот увидишь. А счастлив я лишь потому, что ты со мною. Бриенна умылась и оделась, и они даже подкрепились оставленным стражей обедом: фруктами, хлебом и водой. Едва они дожевали щедро сдобренные тмином лепешки, как дверь распахнулась. Длинные тенистые коридоры, лестницы, ройнарские рисунки по стенам. На этот раз Бриенна решила проявить благоразумие и просто старалась запомнить свой путь. Наконец, ободранные стены коридоров сменились золочеными. Мраморный пол здесь сверкал, начищенный до блеска. Пленников ввели в зал с полукруглыми окнами до пола, в которые заглядывали розовые кусты, акации и мимозы. Прямо посреди внутреннего двора, куда вели эти окна-двери, белым пламенем горела цветущая магнолия. Выставленные по дуге низкие кушетки устланы были квартскими шалями и вышитыми подушечками. Бриенна села, повинуясь взгляду Джейме. - Это какая-то шутка?.. Он пожал плечами. - Вот, - раздался голос Мазздо от дверей, и оба пленника обернулись, - вот и они. Мои прекрасные, своенравные Ланнистеры! Как водится, торговец человечиной явился не один. В комнате, кроме до зубов вооруженных стражей, заметались его подручные, помощники и всякого рода прислуга. Они бегали, словно тараканы, разряженные в шелк и бархат. Бриенна так и осталась сидеть, обернувшись к вошедшим. Джейме встал с нею рядом и, пока Мазздо семенил к ним, закрывал ее собою, не сводя пристального и злобного взгляда со своего хозяина. - Тебе ведь лучше? – с притворной заботой спросил Мазздо, словно бы не заметив угрюмый лик Джейме. – Я прислал к тебе своего лучшего костоправа. - Это настораживает. Прежде тебе больше нравилось отдавать меня твоим лучшим костоломам. Мазздо хихикнул, всплеснул руками и плюхнулся на кушетку напротив. Слуги суетились, внося одно за другим блюда и расставляя их на низком столике перед ним. - Я не обижаюсь на твои речи, заметь, - с укоризной сказал Мазздо. – Я все тебе прощаю с тех пор, как она пришла спасти тебя. Можно сказать, что спасла. А ты поблагодарил ее? Джейме молчал. - Сядь. Отобедайте вместе со мною. Несмотря на одолевавшие ее подозрения, Бриенна удержаться не могла. Есть она не хотела, но прямо-таки чувствовала, как Джейме рядом вибрирует от усилий оставаться бесстрастным – и от обморочного голода. Она потянулась к столу, и тотчас слуга, заметив этот жест, взял серебряную тарелку и стал, ловко взмахивая ножом, отрезать от зажаренного фазана пласты чарующе-ароматного мяса. Бриенна взяла угощение, к которому прибавились куски шафранового хлеба, соленые лимоны, горсти фруктов и каких-то вкусно пахнущих пирожков. Подумав, она отдала тарелку Джейме, бросив кусок мясного пирожка сидевшей у ее ног кошке. Оба зачавкали. Бриенна так и сидела, выпрямив спину. Мазздо под ее взором умильно улыбнулся, кинул в рот кусок мясного паштета, облизал пальцы и сказал: - Не смотри на меня так, леди Великанша. Я не виноват, что тебе вздумалось поднять на меня руку. - Вы все… Вы никогда ни в чем себя не вините, - пробормотала она. - Да, - согласился Мазздо. – Потому что мы заботимся о тех, кто нам вверен. Разве я плохо с вами обращаюсь? Я очень добр к тебе и даже к твоему мужу. - Напишите письмо Тириону Ланнистеру, раз уж вы знаете, кто мы. Он выкупит нас и будет щедр. - Нет, - сказал Мазздо, вытерев абрикос о свой кафтан и надкусив его. - Простите?.. Разве не для этого вы… - Не для этого. Бриенна посмотрела на Джейме, не скрывая своей растерянности. Тот, повторяя жест Мазздо, вытер сливу о рукав и кинул себе в рот. Жуя, едва подняв от тарелки голову, он сказал: - Брось, Мазздо. Ну какой из меня воин, после того, что вы со мною сделали? Вокруг засмеялись. Джейме, ничуть не смутившись, улыбнулся в ответ, проводя языком по зубам. - Но она. Она – все изменит, - мечтательно сказал Мазздо после паузы, не сводя липкого взгляда с Бриенны. Он задумался, будто подбирая слова, шумно вздохнул и вдруг повернулся к Джейме. – Ты когда-нибудь понимал, какое сокровище тебе досталось? - Конечно, - Джейме, казалось, не удивился вопросу, как и не замешкался с ответом. - А вот и неправда. - Не тебе судить. - И все же мне кое-что донесли. - Это дела прошлые, и я… - Ты трахал свою сестру, покуда тебя любила самая сильная и смелая женщина с самыми синими глазами. Отвратительно!.. Все вокруг закачали головами, зацокали языками. Бриенне стало неприятно и грустно. - Во-первых, эй. Все было не совсем в той последовательности. Во-вторых, послушай-ка, жирный ублюдок. Мое прошлое вообще тебя не касается. - Джейме! Но Мазздо не обиделся, лишь с легким огорчением промурлыкал: - Твои дерзости отпечатались бы на твоей спине… Если бы. - Если бы не она? - А ты не так уж бестолков. - А ты не так уж хитер. Я вижу тебя насквозь, ты задумал что-то столь же гадкое, сколь и глупое. Чего ты хочешь от нас? - Хочу иметь в своей коллекции лучших воинов Вестероса. - Лучших? Это никем не доказано. - Вот вы и докажете. Слушайтесь меня и делайте то, что я прикажу, и вы будете есть с серебряных тарелок и спать на самых мягких перинах. И никто вас пальцем не тронет. - Покуда..? - Покуда не доберемся до Миэрина. Джейме фыркнул: - А там что? - А там вас ждет еще больше почестей и роскоши. - Ну да, конечно. Мазздо покивал на этот кислый ответ, будто и не услышал. Джейме возвысил голос: - Роскошь и почести? Так называешь ты новые пытки, или все это попросту какая-то жуткая… - Мир несправедлив, - Мазздо внезапно стал серьезен. – Но у каждого человека на свете есть цена, поверь мне, Ланнистер. И твоя не так уж высока. По-моему, евнух из Дорна это тебе уже показал. - Все дело было в его идиотском плане, который, конечно же… - Дело в том, о мой тупейший друг, что без нее, - Мазздо ткнул пальцем в Бриенну, - ты ничего не стоишь, как ничего не стоит один лишь левый или правый сапог, найденный кем-то без пары. Я думал, плен в Пентосе тебя хоть этому обучит. Наверное, я был слишком высокого мнения о твоем уме. Один из слуг, посмеиваясь, наклонился к Мазздо и зашептал, и тот радостно загоготал от услышанного. Трясясь всем телом, он повернулся к Джейме: - Впрочем, мой казначей Керуш прав: ты однорук, а потому лишен понимания парности всех вещей на земле. Бриенна покосилась на Джейме и по его рассерженному профилю поняла, что он весьма близок к вспышке ярости. Она положила руку на его колено и слегка сжала. Джейме выдохнул, откинулся спиной на подушки, сделал вид, будто он – само спокойствие. Пальцы его здоровой руки обхватили пальцы Бриенны. - Итак, Мазздо, ты собираешься продать нас в Миэрине?.. Вопрос повис в воздухе, а ответа так и не последовало. Бриенна подумала: Джейме неплохо знает этих людей. Знает, что на прямой вопрос они никогда не отвечают прямо. Значит, спросил с какою-то иной целью. Однако купец выглядел беспечным и невинным, и, подняв бокал с темно-красным вином, радостно провозгласил: - За Ланнистеров у меня в гостях. За всех троих! Бриенна невольно прижала руку к своему животу. Заметив это, Мазздо пошевелил бровями (ей захотелось встать и плюнуть в его лоснящееся лицо), перевел глаза на дверь и сказал: - Нет, Великанша, нет, я сейчас не о маленьком сокровище. Я хочу сделать вам подарок. Считайте это проявлением моей милости и особого расположения. Он пощелкал пальцами, и дверь отворилась, послышались шум, клацанье металла и ругательства. Оба – и она, и Джейме – сидели не шевелясь, обратившись в камень и страх, пока слышался топот кованых сапог стражи Мазздо и тонкий, на одной ноте, оттого особенно страшный вой. Наконец, она решилась повернуть голову. Тайлера швырнули на мрамор перед собравшимся обществом. Он был оборван и бос, один глаз покрыт кровавой коркой, губа рассечена. Из раны на голове все еще сочилось красное. На шее у него было металлическое кольцо, от которого тянулась к руке стражника сияющая цепь. Руки и ноги скованы были цепочками потоньше. Когда несчастный заметил Бриенну, он закричал что-то, и тотчас получил увесистый пинок в живот. Упав на пол, громыхая кандалами, он пытался подняться, а стражник поставил ногу на его шею. Тут Тайлер выдохнул последнее проклятие и затих, дрожа всем телом. Молчание. Джейме начал было подниматься, Бриенна ухватила его золотую руку, удерживая. Он сел, содрогаясь, как и она, от брезгливого ужаса. - Кто скажет теперь, что я – Мазздо Лозалатар – несправедлив? Вокруг кивали с самым вдумчивым, торжественным видом. - Я вознаграждаю золотом за верность и пыткой – за предательство. Разве он не предал тебя, Великанша? Бриенна поняла, что до боли кусает губу, лишь когда повисла пауза, требовавшая от нее хоть какого ответа. - Как это… как это случилось?.. – пролепетала она. - Он и его друг пришли ко мне с предложением продать тебя. Я знал, что они мыслят некий обман, и он сам сообщил мне об этом. Глупая корова мне доверяет, так он сказал. Тупая, бестолковая жирная тварь. Джейме вновь вскинулся, но теперь он не сводил глаз с окровавленного пленника. - Да, так и сказал, все верно. Вижу, ты не удивлена такому обращению. А ведь ты спасла его в этой дороге. И вот чем он отплатил. К несчастью, его друг от нас скрылся. Но, ничего. Смотри, как он плачет и стонет теперь. Эта цепь от ошейника… Подойди, возьми. Разве тебе не хотелось бы его ударить? Снять с его спины полосы кожи? Вырвать ему ногти или порвать ему тонкой спицей перепонки в ушах? Есть множество прекрасных способов, дорогая моя. Подумай, только шепни. Сделаем с ним что угодно, лишь бы крик его ласкал твой слух, ведь ты – воительница, и песня боли для тебя должна быть приятнее всех других песен на свете… Вокруг шла оживленная беседа на трех разных языках, все смеялись и словно бы предвкушали нечто удивительное. Голова у Бриенны кружилась, к горлу то и дело подкатывала тошнота. - Я рыцарь, а не палач, - отрезала она, когда обрела дар речи. – Позвольте ему умыться. Он же весь в крови! И я… И мне ничего не нужно… - Почему ты зовешь его Ланнистером? – хрипло перебил ее Джейме, обращаясь к надувшемуся Мазздо. – Не называй его так. - А как бы ты назвал? - Это всего лишь бастард. Один из многих, наверное. - Ничего не меняет. - Неправда, - крикнул вдруг Тайлер, извиваясь под сапогом. – Заткнись!.. - Послушайте-ка, предатель заговорил, - хмыкнул Мазздо. – Ну, старший кузен. Твоя женщина слишком чувствительна и добра. Надеюсь, хоть ты не струсишь. Ты не хочешь спросить младшего, как это он так облажался? - Облажался уж тем, что не высох на какой-то бордельной простыне пятном Герионова семени, - угрюмо выплюнул Джейме. Все вокруг так и покатились со смеху. - И ты ничего с этим червем не хочешь сделать? Джейме повернулся к Мазздо и вдруг, совершенно спокойно, спросил: - Сколько ты обещал ему? За Бриенну? - Достаточно, чтобы ему хватило жениться на собственной сестре. Он мечтал раздобыть столько золота, чтобы вместе с нею скрыться от Гериона. И даже взять эту потаскуху, Ланну из Браавоса, за себя. Омерзительно, правда? Снова взрыв гогота вокруг. Бриенне хотелось закрыть лицо руками, исчезнуть. - Скверно, - согласился Джейме голосом веселым, полным ответного смеха. – Чем больше о нем узнаю, тем больше тошнит… - Я не знал, - взвизгнул Тайлер, - в отличие от тебя, животное, я никогда этого не знал!.. Джейме поднялся, подошел к нему, сложив руки за спиной. Он слегка отвел ногу назад и ударил. Раздался мягкий, противный звук, будто сломали корочку хлеба. Тайлер заплакал: тонко, как ребенок, осыпая своего кузена всяческими жалобными проклятиями. - Подними его, - приказал Джейме стражнику. – Держи его голову, вот так. - Джейме!.. Крик Бриенны потонул в торжествующем шуме толпы. Она вновь выкрикнула имя, когда слуги и подхалимы Мазздо окружили Джейме и Тайлера. Ей не было видно этих двоих, лишь слышались глухие звуки ударов и тонкие, рваные всхлипы. Бриенна вскочила на ноги и прорычала единственное, что пришло ей на ум: - Герион! И тогда все остановилось. Наступила потрясенная тишина. В ней плакал Тайлер и звенели его цепи. - Герион Ланнистер не простит изуродованного сына, - мягко сказал Мазздо. – Ты это мне хочешь сказать?.. Она кивнула, понимая, что голос ее вот-вот сорвется в мокрое, в слезы, в мольбы, в жалкие попытки все прекратить. - Милая моя, великодушная Великанша, - усмехнулся торговец человечиной. – Ты и понятия не имеешь, как все устроено, верно? - Что?.. - Потому держись при мне, и я не дам никому тебя обмануть. - О чем это вы бормочете? Разочарованные скучным окончанием представления, люди Мазздо расступались. Тайлер остался лежать в луже алого. Джейме отошел от него, схватил с кушетки расшитую шаль и вытер кровь с золотой руки. Он оглянулся на Бриенну, будто только вспомнил о ней, и ей стало противно. Она вскочила и пошла к дверям, не заботясь о том, что ее могли схватить или остановить, или даже ударить. Стражи расступились, но в коридоре ее догнали двое и зашагали позади. - Госпожа желает уединиться в спальне? – после сотни шагов по залитой закатом галерее спросил, наконец, один. Бриенна, очнувшись от туманных и злых мыслей, огляделась. Конечно, ее не отпустят, да и не собирались. - Желает, - буркнула она. И они повели ее за собой, словно бы на невидимой цепи. Джейме привели, когда уже спускалась звездчатая, прозрачно-синяя ночь. Он слегка пошатывался, на руках у него мурчала кошка. Бриенна, вымывшаяся в бассейне с розовыми лепестками, одетая в батистовое платье для ночи, сидела на краю постели и медленно проводила по волосам гребешком. Когда Джейме ввалился в комнату, а дверь за ним заперли, она подняла на него глаза и поняла, что смаргивает слезы. - Что ты делал? Джейме наклонился, отпустил Царапку и выпрямился: - Ничего особенного. - Ты пытал Тайлера? Он поглядел исподлобья, прошел к дверям в комнату с бассейном, заглянул туда. По пути обратно подцепил со стола кувшин с вином и начал пить из горлышка, фыркая и встряхивая головой. - Зачем мне это? - Ты мне скажи. - А что, - он поставил кувшин на столик у постели, - тварь этого не заслуживает? - Нет. Он издал какой-то сиплый, презрительный звук и начал возиться со шнурами на застежке кафтана. Действовать одной рукой ему было трудно, но Бриенна сидела, безучастно наблюдая, не шевелясь. Ее вновь начала одолевать тошнота пополам с отчаянием. - Он и правда сын твоего дяди Гериона? - Уверяет, что так. Вестей от Гериона никто из нас не получал, потому я… - Разве его лицо не уверяет тебя в том же? - Я не рассматривал пристально. - Он похож на тебя. - Таких, как я, больше нет. - Выходит, что есть, - произнесла она, и получилось у нее горше и злее, чем сама хотела. Джейме прекратил пьяную возню и поднял на нее глаза. - Ложись спать, - велел он после долгой тишины. – Мы в плену, но отдыхать тоже надо. Тем более Мазздо теперь столь добр… - От этого лишь страшнее. Зачем пил с ними? - Не знаю, - отмахнулся он. – Наверное, хотелось отвлечься от желания попросту убить засранца. - Мазздо? - Тайлера. - Ты вымещаешь свой гнев на беззащитном. - А ты что-то стала морали читать, как септа, - огрызнулся он. – Здесь не место для высокого благородства, ежели еще не поняла. Леди Царапка! Кис-кис-кис! Ну-ка, иди сюда, дай я тебя поглажу… Он сел к Бриенне спиной и начал стаскивать сапоги. Несмотря на все пережитое, едва голова ее коснулась подушки, глаза начали сами закрываться. Джейме ходил по комнате и гасил свечи, умывался, справлял нужду над медной лоханью в умывальном зале. И еще долго шуршал одеждой, разговаривал с кошкой. Когда он скользнул под тонкое покрывало, Бриенна почти уснула. Жар его тела ее разбудил: и не только от дремы. Ей было неприятно это признавать, но она почувствовала, как ее лоно слегка сжалось, будто предчувствуя близкое удовольствие. Внизу живота стало тепло, и она боялась шевельнуться, потому что мокрый звук выдал бы ее с головой. Она решила притвориться спящей. Но глаза таращились в лунную тьму, а горячая ладонь Джейме медленно двинулась от ее локтя – к плечу. Он отодвинул край рукава ночной рубашки, погладил вновь и вновь. - Словно вся из света, - пробормотал он, обдавая ее затылок винными парами и жаром, от которого некуда было бы скрыться. – Всегда. Свет и снег, и белые лепестки, и… золотые… серединки… Знаешь, у этих маленьких цветов, которые… Бриенна судорожно выдохнула и отодвинулась было, но он схватил ее плечо, удерживая: - Нет, погоди. Прости. Прости. Я тотчас заткнусь. Я… ненавижу себя, Бриенна. Она начала поворачиваться к нему, изумленная этим поворотом, затем остановилась, глядя в полог на кроватью, говоря себе: он просто пьян и напуган, и он в плену, и в плену у тех самых людей, что мучили его и пытали. - За все горе, что тебе причинил? Да. Разумеется. И еще за то, какой я. Глядя в его лицо, покрытое кровью, видел отражение. Вот так. Ничего не исправить. Ничего. Нет. Ланнистеры – как хворь, что ползет по свету… Он замолчал, и рука на ее плече исчезла, оставив ноющее чувство потери. Бриенна повернулась в постели, придержав живот. Обняла Джейме, не давая опомниться – ни себе, ни ему. Объятие превратилось в поцелуй, так же быстро, как огонь охватывает брошенное в него письмо. Все глубже, глубже: языки затанцевали, сплетаясь, слепо скользя по своду нёба, от этого движения у Бриенны кололо во рту и во всем теле тысячами мелких, приятно-томительных иголок. - Повязки… Раны, - забормотала она, прервав поцелуй и отпрянув, когда ее руки натолкнулись на влажные от пота куски ткани. – Нет. Не надо. Не будем…

***

Распахнулись двери, послышались шаги, суета, потом кто-то отдернул полог. - Восторг, восторг, какой же восторг, - закричал Мазздо. Джейме поймал ее, упавшую на его грудь, быстро схватил покрывало и натянул, сжал, прижал к себе: - Какого дьявола?! Он начал подниматься, и тут кончик меча уперся в его кадык. Бриенна озиралась с безумным видом, еще не понимая, что случилось, и уже умирая от стыда. Вокруг постели толпились стражники и слуги, и пьяный Мазздо размахивал связкой ключей в одной руке, в другой – кубком вина. - Ах! Как это было красиво! Ты очень хороша, когда скачешь на нем вот так! Помнишь, обещал одеть тебя в жемчужные доспехи?.. Вокруг заржали. Джейме сжал ее плечо сильнее и прижал еще крепче. - Что ж, твой мужчина, какой бы он ни был распутник, болван и бестолочь, все же способен долбить твою пещерку с нужною силой. - Пошли прочь, - огрызнулся Джейме. – Оставьте нас. - Вы ведь мои гости, - цокнул языком Мазздо. – Так-то вы платите за мое расположение? Бриенна сунула лицо в подушку, подумав: только бы не разреветься им всем на потеху. Страсть ее прошла, сметенная злобой и стыдом, будто и не было ничего какие-то мгновения назад. - Убирайся, - повторил Джейме, впрочем, сбавив тон. – Зачем ты здесь? - Я слышал истории о дорнийском принце, убитом прямо посреди брачной постели, постели из роз, - сказал Мазздо. – Всегда хотелось увидеть такое своими глазами. Бриенна вскинулась, но далее ничего не произошло. Меч исчез с шеи Джейме. Он прикрыл глаза, и лицо его ничего не выражало, лишь между бровей блестели крупные капли пота, да дыхание слегка участилось. - Но я не такой, как ты, Ланнистер. Видишь? Я предпочитаю любоваться красотой твоей женщины и восхищаться силой ее крика и белизной ее груди, а не убивать тех, с кем она сливается в нежном танце. Мазздо сделал знак, и на постель посыпались розовые лепестки. Слуги забрасывали Джейме и Бриенну ворохом бутонов. Цветы пахли смертью, жиром и гнилью: так же, как в ту ночь в Дорне. Ее затошнило с новой силой, она сдержала себя огромным усилием. - Надеюсь, вы покажете мне еще немало чудесных сцен, - провозгласил купец. – Я все-таки теперь владею вами и могу немного себя побаловать! Когда они, наконец, ушли, Бриенна села в постели, стряхивая с себя лепестки, боясь глядеть на Джейме. Он молчал, и от этого молчания было ей страшно и как-то муторно, и захотелось крикнуть нечто ужасное, злобное, темное: или разразиться слезами. Но внутри нее все застыло.