Кажется, здесь неприкрыто пахнет Дьяволом.

Когда имеешь дело с Тьмой, главное – не заглядывать в ее нутро. Ведь если смотреть во Тьму слишком долго – Тьма начинает смотреть в тебя... Вам тысячи, сотни раз говорили, что мир делится пополам. Что существует Свет, что ему противостоит Тьма. Что есть Дьявол, и есть Создатель. Что есть ангелы, есть их демоны... Все это, конечно, правда, но... Вряд ли можно это вам объяснить должным образом, так, чтобы вы почувствовали. Так, чтобы вы нас поняли... В моей новой жизни мне чертовски повезло. Я находилась в своем излюбленном воплощении – девушке девятнадцати лет, чьи длинные, вьющиеся правильной спиралью, волосы обрамляли аккуратный овал лица и спину с идеальной осанкой. Мне нравилось носить устойчивые каблуки и тончайшие шпильки, похожие на ножки винных бокалов. Мне нравилось краситься, как и любой земной женщине. Воистину, какая девушка не любит свое естество? Разве это ли не счастье – ходить по магазинам, набирать себе понравившейся одежды и каждый раз, выходя из примерочной и глядя на себя в зеркало, удивляться себе самой и смеяться, радуясь новому своему перевоплощению? Это ли не высшая благодать, делать себе подарки, покупать подходящую себе косметику, придирчиво выбирать красивое нижнее белье, из огромного количества ароматов выбирать именно те духи, которые выделят именно тебя, приблизят тебя к Совершенству, к Абсолюту? Ведь может так, достигнув хотя бы внешней чистоты и прелести, Создатель услышит и внемлет твоим просьбам?.. Одним словом – я обожаю быть женщиной. В этой новой жизни я обычный журналист. В этой обычной жизни я остаюсь той, кем должна быть. Мне не стирают память, как частенько это вытворяют Высшие, уменьшая, по их мнению, риск сокращения кадров. Но, насколько я знаю, цифры весьма занижены. На моей памяти было слишком много случаев, когда переродившийся ангел терял рассудок, не зная, на что ему опираться в новом времени. Не зная, куда себя деть, как найти своей сущности применение, бедолаги отказывались от существования, кто как мог. А способов суицида в человеческом мире слишком много. Я счастлива, что не потеряла память. Был прекрасный осенний день. Судя по воспоминаниям, это была, скорее всего, суббота, поскольку только в обед субботы я могла находиться в кофейне, на первом этаже здания своего офиса. На столике приятно дымил горячий черный кофе с корицей, на дне которого плавился один единственный кусочек сахара-рафинада. Я никогда не перемешивала даже эту небольшую дозу, считая, что и эта крохотная добавка может повредить фигуре. Выпивала просто так, подождав, пока остынет. Повеявший прохладный ветерок неприятно заполз под отворот пальто, заставив меня застегнуть еще одну пуговицу на груди и принеся с собой янтарный, иссохший лист клена, оставив его лежать на столе. Странно было сразу. Ведь никому подобного "подарка" не предоставилось, а мне - на вот, пожалуйста. Получи, да распишись. "Ну конечно. Вот сейчас возьму, а там послание. Любовное, до омерзения сладкое. Просто сопли в сахаре", – подумала я, усмехаясь самой себе. Ну, право, только женщина способна додуматься до такой приятной безделушки, а после посмеяться над ней же. Каково же было мое удивление, что на поверку лист оказался сделан из тонкой гофрированной бумаги, мои аплодисменты автору такой убедительной подделки, на котором аккуратным и ровным почерком. Записка гласила следующее: "С виду такая красивая... А невнимательная..." Наглец, посмевший выдать мне такое, явно не понимал, с кем связывается. Не люблю насилия, но в тот момент мне хотелось уподобиться мужчинам и хорошенько накостылять хаму даже за такую невинную забаву. Я поджала губы и как-то обиженно огляделась по сторонам. Никого не было, что, впрочем, не сильно меня опечалило. Заправив за ухо непослушную прядь волос, я вернулась в свое исходное положение, намереваясь допить-таки оставленный кофе и скорее покинуть это место, о котором, кстати, уже успело испортиться впечатление. Меня ожидал новый сюрприз – из-под блюдца, на котором стояла чашка, интригующе виднелась маленькая записка. Почерк, насколько я могу судить, принадлежал одному и тому же человеку. Надпись была незатейливой: "Я буду ждать тебя сегодня в полночь. На этом же месте. Не смей отказывать мне. Я слишком долго ждал". Не знаю, кто он, но заинтриговать для него – как нечего делать. Что ж... Приду. Только... Кажется, здесь неприкрыто пахнет Дьяволом. Ночь этого же дня оказалась намного холоднее. Не помню, чем я руководствовалась, когда вытаскивала себя на улицу. Скорее всего, чисто женским любопытством. Кафе еще работало, не успев перейти на зимний режим работы и не убрав с улицы навес. Переминаясь с ноги на ногу, я нетерпеливо оглядывалась по сторонам – кому же понравится стоять на ветру совершенно неподготовленным к непогоде. Часы были так же оставлены дома по преступной неосторожности. Впрочем, я не могу сказать, что страдала от этого. Однако, простояв минут пять или больше, я уверилась в том, что при всем своем божественном происхождении не обладаю хваленым ангельским терпением. Хмыкнув и про себя проклянув того ублюдка, который так просто меня развел, я без сожаления пошла прочь. Денег на такси не имелось, поэтому я решила идти пешком. Благо, до дома не так уж и долго. Однако, миновав очередной переулок, я с тревогой оглянулась по сторонам – чутье меня подводило крайне редко. И именно сейчас, остановившись под одиноко горящим посреди безлюдной улицы фонарем, я особенно ярко ощущала ту дрожь, которая бывает у шизофреников, слышащих приближающиеся шаги. Неприкрыто прет прошлым, сигаретами и чертовщиной. Так неприкрыто, что даже слышу, как скрипят ботинки и поступь поднимает с немытого асфальта небольшие, почти незаметные клубы пыли. Я слышу, как приоткрываются его губы и он вынимает сигарету изо рта, выпуская в воздух сизый дым на порядок горячее, чем дым обычных сигарет. Я чувствую волны ярости и гнева от всего его естества, противопоставленные моим, весьма примитивным, блокам. Но все это меркнет перед тем, что я чувствую самое отвратительное, что может быть на свете – свой собственный страх. Тогда почему я стою? К дьяволу. Была не была. Я не позволю какому-то нечестивцу трепать мне нервы! Резко развернувшись на месте, я моментально материализую в своей правой руке меч, не глядя нанося удар со всего размаха. Последующие события были совершенно неожиданными: соперник с легкостью отклонился от клинка и с силой перехватил мою руку в запястье, отводя ее в сторону, вытягивая, как струну. Тихо вскрикнув от пронизывающей руку боли, я зажмурила глаза, надежно держа оружие в немеющей ладони. Глупо было полагать, что после стольких лет без силы я смогу достойно противостоять темному. Но я всегда буду считать, что для меня нет границ. Впрочем, именно за эту жизненную позицию я огребала как нельзя чаще. - Глупенькая, - холодно произнес знакомый голос, после чего его обладатель тут же прижал меня к себе, плотно фиксируя мое тело за талию. Властный, холодный, наглый сказочник? Да неужели... Да, пожалуй, это мог быть только он. Он мой личный кошмар, моя личная болезнь с самым прекрасным именем из всех стертых временем и существующих поныне. Моя душа и мое счастье, моя любовь и ненависть к своему происхождению... Чтобы убедиться, я приоткрываю глаза. Да, не ошиблась: в этой новой жизни мне посчастливилось видеть его именно таким, каким я всегда его помнила. Высокий, стройный, в меру мускулистый, элегантный... Я выдыхаю и, скорее всего, опрометчиво убираю оружие, заставляя его исчезнуть так же внезапно, как оно появилось. - Глупенькая? – неопределенно хмыкаю и приподнимаюсь на носках, шепча последующие слова в его теплое ухо, сама закрывая глаза от удовольствия. – Тебе ли говорить о глупости после всех этих детских выходок днем? Он тихо смеется. Его ладонь скользнула с запястья в мою ладонь, переплетая пальцы, будто боялся, что я исчезну или же атакую снова. Люцифер как никто другой знает, что от меня можно ждать обоих вариантов развития событий – все зависело лишь от моего желания. Наклонив голову вбок, он прижимается щекой к моей щеке и тихо, совсем неслышно, успокоившись и осознав воссоединение, выдыхает. И бесконечно молчит, будто за все эти жизни, где мы искали друг друга, почти находили и вновь, по неведомой причине, разбегались, так и не прикоснувшись друг к другу, было нечего сказать. Я вишу на его шее, осознавая вполне реальную возможность задушить – от счастья встречи, от горечи скорого расставания, от гниющей в груди обиды за то, что он не нашел меня раньше...