Аперитив для майора

Видно, Ты — моя любовь, Пусть я помню только кровь, Знаю, слышишь этот зов И за мной пойдëшь в альков. Путь охотника пройдëшь, Леску с берега возьмëшь. Жертвой стать я не позволю, Позову тебя с собою. Вокруг было холодно и зябко, а юного княжича Разумовского ощутимо потряхивало от пережитого ужаса и отвращения, которым его вывернуло после осознания того, что именно ему подсунули захватчики родного замка. «Олег». — Его маленький братик, чьи крошечные пальчики он обнаружил в своей миске. Серëжа вновь содрогнулся в бесполезной попытке выплюнуть собственные внутренности. Он знал, что будет следующим. Знал и ничего не мог с этим поделать. Юного княжича сковывал липкий страх, со следами отвращения к собственной слабости. Не уберëг, не защитил, не смог спасти ни его, ни себя. Время шло, но в тëмном подвале фамильного гнезда не было окон, лишь щели, по которым доходил воздух до комнатушки, в которой их держали. Теперь только его. Сергей не отдавал отчëта от голода, жажды или страха, но он начал слышать голос, едко разъедающий горло капля по капле. А затем и увидел его — того, кто был сильнее, умнее и многое мог сделать лучше. — Только и можешь, что плакать — тряпка! Юный Разумовский вздрогнул, отползая к стене, и еле слышно прошептал губами, которые потрескались от недостатка воды и пищи: — Кто ты? Существо, внешне так напоминающее его самого, было покрыто тëмными острыми перьями, а золото взгляда манило, обещая покровительство и защиту. На языке трепетало слово, готовое сорваться с дрожащих губ. Птица с хищной улыбкой подошëл ближе, скребя птичьими когтистыми лапами по древнему камню пола. Существо присело на корточки, расправляя мазутные крылья перед Сергеем, словно красуясь и впитывая в себя ужас и восхищение Разумовского. Птица склонил голову, насмешливо ухмыляясь и приближая лицо, оставаясь буквально в нескольких сантиметрах от носа юного княжича, отчего последующий хриплый шëпот пробрал до самых костей. — Кто я? — Когтистый палец провëл по осунувшейся бледной щеке. — Нас отныне двое. — Довольный испугом Сергея, он поднял мальчика, не смевшего шевельнуться от страха и бессилия и повторил. — Нас отныне двое — только ты и я.

***

— И как же мне делать заключение, если пациент не хочет идти на контакт и отказывается от терапии? — Доктор Разумовский по-птичьи склонил голову, краем глаза отслеживая фигуру майора Грома, застывшую истуканом рядом со шкафом в кабинете полковника. Про известного майора не слышал разве что глухой и последствия его сомнительных подвигов разгребал весь Питер. Поэтому Разумовский отнëсся к внезапному приглашению в управление весьма скептично. До него долетали слухи, что последнее дело грозы маньяков кончилось плохо, но ввязываться в сомнительную авантюру с адреналиновым маньяком или повëрнутым на законе человеком не было ни сил, ни интереса. В последнее время доктор ни к чему не испытывал ярких чувств. Даже к искусству, которое создавал, улучшая людей, обращая их в нечто большее, возвышенное. — Доктор, ну сил уже никаких моих нет! — рявкнул раненым медведем Прокопенко и перевëл на Игоря взгляд полный надежды, однако наткнулся на упрямо сведëнные брови-молнии и поджатые губы. — Доктор Рубинштейн сказал, что вы лучший. Разумовский едва заметно презрительно дëрнул уголком губ, что не укрылось от рассеянного внимания Грома. Полковник продолжил: — Игорëк и раньше дичь творил, но произошедшее уже ни в какие ворота. — Фëдор Иванович тяжко вздохнул и устало продолжил. — Уволят же парня, а он лучший в отделе, едва ли не во всëм Санкт-Петербурге. Ну не выживет он без работы! Сдохнет или сопьëтся. Очень вас прошу, — взмолился полковник, и было в этом последнем слове столько пробивающейся отеческой заботы и волнения, что Сергей бросил любопытный взгляд на Игоря. Сам он был лишëн подобного волнения со стороны других людей. Это колыхнуло стоячую мутную воду воспоминаний. Взгляды доктора и майора пересеклись на короткий миг и продолжили сверлить друг друга. Полковник от этого даже опешил: Гром ненавидел смотреть в глаза другим людям из-за обилия информации, которую считывал его гениальный мозг. Фëдор Иванович понял, что не дышал, пока двое мужчин скрестились взглядами, лишь когда Разумовский повернул к полковнику голову и произнëс: — Я попробую. — Сергей задумчиво прищурился, смотря словно внутрь себя, и продолжил. — Мне потребуется дело Игоря Грома и отчëт о событиях, связанных с превышением полномочий моего пациента. Майор повëл плечом, словно сбрасывая с себя клеймо, которым наградил его доктор, и Сергей тихо добавил: — Но моë вмешательство будет лишь консультацией и предоставлением заключения о состоянии майора Грома. Разумовский сделал вид, что не замечает пронзительного интереса в свою сторону. Прокопенко радостно всплеснул руками. — Спасибо Вам огромное, доктор Разумовский. — Он приложил ладонь к груди. — Надеюсь, вы понимаете, что я не забуду услугу, которую Вы оказали управлению полиции. Сергей только кивнул, явно пребывая в своих мыслях. Случай казался любопытным, хотя и банальным. Единственное, что могло представлять интерес для них с Птицей, — это необычная способность Грома к эмпатии. Невероятно сильной эмпатии, помогающей майору раскрывать преступления. Но что крылось за этой способностью? Дар или проклятие для обладателя, который талантлив настолько, что не может контролировать свои способности? Сергей изящно поднялся со стула, показывая идеальную грацию, и пожал руку улыбающемуся полковнику. — Когда собираетесь начать? — Воодушевлëнный Прокопенко, казалось, не собирался отпускать руку гениального доктора, словно боялся, что Разумовский удерëт, сверкая пятками. Сергей покосился на нахохлившегося Игоря и дëрнул уголком губ в намëке на улыбку. Майор даже не скрывал, что единственным его желанием было сбежать из кабинета и никогда не попадаться на глаза ни Разумовскому, ни его коллегам. — Для начала мне требуется изучить материалы, Игорь. — Он максимально плавно обернулся к Грому, тактично концентрируясь на вороте куртки майора. — Вас устроит встреча завтра в четыре часа вечера? — Устроит, — буркнул Игорь, оттолкнувшись с пятки на носок, рассматривая невероятно аккуратный и изысканный костюм доктора, выверенный до деталей. «Педант, — подумал Гром, — тактичный, интеллигентный, в хорошей форме. Невероятно молод для своих достижений — дядя Федя говорил, что ему всего двадцать четыре. Вот только, словно не настоящий, ведь так не бывает, чтобы ни одной лишней эмоции, ни единого лишнего слова, жеста, взгляда. Костюм с иголочки… костюм человека. Идеальный». — На том и порешили, — облегчëнно вздохнул Прокопенко, передавая Сергею несколько папок с информацией. — Но, может, вы его пока возьмëте под присмотр? Так сказать, сейчас? — Полковник нервно поглядывал на своего хмурого подопечного, сжимая ладонь доктора так, что Птица утробно заворчал, намекая, из кого мог бы приготовить сегодняшний ужин. «А майор пойдëт к десерту?» — мысленно уточнил Сергей. «Суховат. Там есть нечего, — возразила его тëмная половина. — Наверняка много бегает и жрëт хрен знает что. Откормим и тогда посмотрим», — заключил Птица, всë ещë раздражëнный продолжительным тактильным контактом. «Смотрю, у тебя грандиозные планы на фигуру майора». — Разумовский нахмурился, словно дело было в руке полковника, но на деле его беспокоил интерес Птицы. «Интригует, как далеко его может завести эмпатия», — мурлыкнул Птица. — Вы боитесь, что Игорь сбежит, —правильно понял Разумовский, обращаясь к Прокопенко. Тот пристыженно кивнул, понимая, что с доктором следует быть предельно откровенным. «Давай возьмëм его себе, — предложил Птица, скребясь по грудной клетке. — Мы же любим раритеты. — Он продолжал уговаривать Сергея. — Такие белые вороны редкие, давай прир-р-ручим». «И съедим?» «Увидим», — отозвался Птица, и разговор иссяк. — Пойдëмте, Игорь, — вздохнул Разумовский, решая согласиться со своей тëмной стороной, а вместе с ним и с полковником, который едва не засветился от довольства. — Стану на время вашим опекуном и возьму под крылышко. Майор изогнул бровь и не ответил, но последовал за Сергеем, когда тот отошëл к двери и придержал еë для Грома. Снаружи было шумно, но все заинтересованно притихли, стоило Игорю начать спускаться по лестнице вместе с Разумовским. Доктор величественно шествовал к выходу, ни на кого не глядя, но один полицейский фыркнул и громким шëпотом поинтересовался, словно ни к кому конкретно не обращаясь: — Ну всë, отбегался Гром. Теперь ему мозгоправа наняли? Игорь раздражëнно сжал челюсти, а Сергей не повëл и бровью, пока полицейский не переборщил в своей шутке. — Ему бы в дурку, да дядя Федя жалеет, на свою и наши головы. Гром двинулся к полицейскому, но был остановлен спокойным голосом Разумовского: — Не так и не сегодня. Никто не понял, что значила эта реплика, но Игорь застыл, с недоумением оборачиваясь к Сергею, который не планировал давать пояснения. Справа от них кто-то изумлëнно вдохнул и выпалил: — Послушался… Разумовский сделал мысленную пометку. Он продолжил путь к выходу из управления, будто бы не сомневаясь в том, что Гром последует за ним. Игорь помедлил, с любопытством смотря в спину удаляющемуся доктору, и устремился следом, понимая, что недавняя злость испарилась благодаря спокойному и уверенному голосу Сергея. Уже подходя к своему автомобилю, доктор повернулся к управлению и наблюдал, как Гром медленно движется следом к его машине. Разумовский открыл дверь со стороны пассажира и галантно придержал, на что Игорь откровенно фыркнул. Сергей сел на водительское место и покосился на уставившегося в окно Грома. Тот не подавал признаков заинтересованности, и доктор выехал на проезжую часть, не пытаясь вывести майора на диалог. «Зверь не объезженный», — мурлыкнул Птица. «Смотри, хребет не сломай, пытаясь сесть», — предупреждающе вздохнул Сергей. «Да ладно, только не говори, что ты вновь поджимаешь хвост перед трудностями?» — едко усмехнулся Птица. «Так близко под носом у полиции мы ещё не ходили, — возразил Разумовский. — А он к тому же эмпат». «Мой маленький птенчик испугался, — нараспев залился Птица и уже серьëзнее добавил. — Он нас послушался». «Эффект неожиданности». «Ну так закрепи успех!» — Мы можем остановиться? — Внезапный вопрос Игоря заставил Сергея едва заметно напрячься. Он посмотрел в окно заднего вида и, не увидев помех, аккуратно прижался к обочине. Ничего не объясняя, Гром вышел из машины и направился к небольшому киоску с красной вывеской, на которой крупными буквами было написано: «Хочу Шаурму!» — Во имя рождения Венеры, только не говори, что он будет это есть? — с ужасом воскликнул Сергей. — Надо будет отучить его жрать отходы, — мрачно буркнул Птица, — в туалет его не пускай. — Почему? — Если он будет лакать из унитаза, я его убью. — Если он это сделает, я помогу, — выдавил Разумовский, подозрительно отслеживая передвижения майора. Тот вскоре направился обратно с покупками в руках. «Если он предложит нам ЭТО…» — с омерзением скривился Птица так, что Сергей согласно поджал губы. Гром аккуратно залез в машину, постучав ботинки друг о дружку, после чего поставил ноги в салон, устраиваясь удобнее и закрывая дверь. — Ты правда будешь это есть? — с постным видом уточнил Разумовский. — Что-то имеешь против? — грубо отозвался Игорь, цепляясь за шаверму, но не начиная есть. «Интересно, — хмыкнул Птица. — Скажи, что собирался приготовить ужин, скажи, что мы покормим. Сделай же что-нибудь, птенец!» Сергей почувствовал лëгкую мигрень и решил действовать как можно более тактично, но твëрдо. — Я планировал приготовить ужин, — со всей мягкостью, на какую только был способен, произнëс Разумовский. — Мои кулинарные способности весьма ценятся, и я надеялся произвести на тебя положительное впечатление. Игорь завис на некоторое время, пересекаясь серыми глазами с синими омутами Сергея, но потом отвëл взгляд и пробормотал нахохлившись: — Вы не обязаны меня кормить, я не обязан Вам ничего рассказывать. — Я обещал полковнику Прокопенко позаботиться о тебе, присмотреть. — Разумовский наклонился ближе, но не пытаясь заглянуть в глаза. — Еда — это очень важно, и мне хотелось бы видеть, как ты употребляешь сбалансированное питание, богатое белком, аминокислотами и медленными углеводами. — Вы так ругаетесь? — Не пытайся притворяться глупее, чем ты есть на самом деле, — улыбнулся Сергей. — Я мельком взглянул на твоë дело, и то, что я заметил, никак не вяжется с показным хамством. Я знаю, что сейчас ты напуган, не хочешь, чтобы тебя препарировали и ставили на полку с победами, как редкое насекомое. Игорь, я, правда, понимаю. Но, если бы я не согласился, тебя бы отправили к Рубинштейну и, поверь, ты не хочешь знать, какие методы он использует в своей практике. — Очень много слов, — медленно произнëс Гром, — чтобы заручиться моим согласием на ужин. Птица и Сергей синхронно улыбнулись, чувствуя, что бастион трещит по швам. — Я действительно обижен в лучших чувствах по отношению к своему гостеприимству. — Ну… — Игорь уставился на свои свëртки, не зная, как поступить. Разумовский действительно выглядел искренне. По крайней мере, этот человек не был так невыносим, как большая часть людей. Как все люди. Которые совершенно не умели контролировать эмоции и мимику, отчего мозг Грома чувствовал перегрузки. Но с Сергеем он расслаблялся, и более того, Разумовский умел создать вокруг себя атмосферу одним своим присутствием. Дядя Федя так ни разу и не присел за вечер, хотя такое поведение полковника было связано с волнением перед вышестоящими чинами. Тем занятнее было видеть непробиваемо-спокойного Сергея и взволнованного дядю Федю, который старался умаслить доктора, как мог. Однако, кое-что для себя Игорь так и не прояснил. — Вы ведь взялись за моë дело не только из… жалости. Разумовский держался идеально, лишь чуть поднял рыжие брови, показывая удивление. И Гром нутром чуял, что именно показывал, а не испытывал. «Что же ты за птица такая, доктор Разумовский», — подумал Игорь. «Он мне нравится», — тихонько брякнул Птица. — Вы правы, — тихо ответил Сергей, внутренне удивляясь своей тëмной стороне. Интерес к Грому поставил новый рекорд. — Мне любопытно. — И только? — Игорь нахмурился, откладывая шаурму на заднее сидение, за что заработал ещë пару очков от Птицы и Сергея. — Я редко испытываю это чувство по отношению к людям, — искренне ответил Разумовский, — слишком просто. — Вы тоже хотите получить меня в качестве трофея? — В этом нет никакого удовольствия. — Сергей завëл мотор и выехал на дорогу. — Тогда? — Ты лучший следователь в Санкт-Петербурге, вот и скажи. — Вы… — Я не настолько стар, чтобы мне выкать. — Ты очень молодо выглядишь, — буркнул Гром и отвернулся. — Взаимно, — не отрываясь от дороги, произнëс Сергей, — уверен, если ты побреешься, то помолодеешь лет на десять. — В молодости никакого проку, — взбрыкнул Игорь, явно задетый за больную мозоль. — Игорь, посмотри на меня, — качнул головой Разумовский. — Сними с меня костюм, и я ничем не буду отличаться от подростка, но это нисколько не умаляет моего профессионализма. На словах «сними с меня костюм» Гром смущëнно уставился перед собой, получая визуальный образ от своего живого разума. Он кашлянул, пока Сергей делал вид, будто не заметил заминки. — Тебе не приходится общаться с подозреваемыми. — Мне приходится общаться с пациентами и клиентами. — Тебе не нужно вести допросы. — Верно, ведь люди рассказывают мне всë сами. Гром прищурился, поворачивая голову к Сергею, понимая, как тонко тот пытается одержать победу в словесной баталии, словно получает удовольствие от процесса, и Гром не был уверен, что не испытывает того же самого. Машина мягко въехала на территорию красивого особняка, и Гром машинально начал анализировать пейзаж, сад, архитектуру. Всë было красиво, аккуратно и прекрасно демонстрировало тонкий вкус его владельца. Игорь даже немного растерялся от такого порядка, который позднее увидел и в доме. Идеальная обстановка, потрясающий дизайн, на взгляд не привыкшего к изыскам майора. В то же время всë выглядело удобным, просторным, словно сцена, на которой вот-вот должно было начаться представление. — Раз я так жестоко лишил тебя возможности окончательно испортить свой желудок, сделаю быстрое блюдо и замариную мясо. Поставлю в духовку, чтобы осталось на поздний ужин или завтрашний обед. — Разумовский снял пиджак, аккуратно повесив на спинку стула, надел фартук и подвязал рукава рубашки. — Я приготовлю омлет по-сакромонтски. — Из всего я понял только «омлет», — пробормотал Игорь, но Сергей услышал, чуть улыбнувшись. Гром продолжал играть в свои игры, а он в свои, и оба настороженно наблюдали друг за другом, ожидая, кто первым ступит на тонкий лëд. Гром с интересом наблюдал, как проворные руки доктора обращаются с ножом, разрезая печень, затем доставая яйца и зелень. Масло заверещало на сковородке, и Разумовский перевернул печëнку, возвращаясь к приготовлению сальсы и вкидывая немного чили и чеснока. Запахи раздражали нос, наполняя рот слюной, так что желудок протяжно уркнул, призывая ко вниманию, но Игорь так засмотрелся, что даже не понял, когда Сергей наклонился перед ним, повторяя, чтобы Гром помыл руки и шëл к столу в обеденном зале. Игорь был таким голодным, что даже отбросил смущение, приступая к трапезе, как только Сергей поставил перед ним божественно пахнущую пищу. С первого кусочка стало понятно, что такой «омлет» Гром не забудет никогда. Птица довольно щурился, наблюдая, как Игорь с аппетитом поглощает его угощение. Сергей давно не чувствовал такого удовлетворения. — У тебя явный недобор по весу, поэтому я составлю тебе сбалансированный рацион на всë время твоего пребывания у меня дома. Гром что-то рыкнул, но не оторвался от еды, за что был удостоен блаженной улыбки и вспыхнувшего золотом взгляда из-под ресниц. «Дикий, сильный, ест с наших рук», — с гордостью промурлыкал Птица. «Надо дать знать Прокопенко, что мы берëм Грома под патронаж». «Мы берëм», — повторил Птица.