— Что, Илюша, не скучно одному?
Дима Поленов подсаживается рядом в шестом классе, вальяжно разводит ноги на стуле и кидает свой изрисованный шариковой ручкой пенал на стол. Илья чувствует, как невольно дергается его бровь, и смотрит на одноклассника непонимающе, хотя и отчаянно пытается подать свою растерянность за возмущение. Демонстративно отодвигает свои учебники на край парты и устремляет хмурый взгляд в телефон, пролистывая ленту ВКонтакте так, словно там есть хоть что-то интересное.
Дима недолго смотрит на рыжего мальчика, после чего поворачивается к друзьям и присоединяется к их оживленной беседе.
Поленов отчаянно пытается говорить с Муромовым о чем-то большем, чем расписание уроков и домашка на завтрашний день. А Илья в свою очередь отчаянно старается пресекать эти попытки, сам не понимая почему. Он привык сидеть в конце класса в горделивом, но отчасти печальном одиночестве, и внезапно врывающемуся в эту изолированность голубоглазому шатену за последней партой вообще не место.
«Не скучно» — констатирует Илья сам себе спустя пару недель, — «Ну, может быть, немного».
От Димы пахнет каким-то дезодорантом, он громко слушает панк-рок и щелкает ручкой, старается тихо, но все равно выводит Муромова из себя. Поленов всегда шутит на литературе, на биологии рисует в учебнике, а на физкультуре сидит на скамейке, потому что болеет. Илья не знает, чем именно, но подозревает, что у того проблемы с головой.
Одноклассник даже на уроках не оставляет попыток завести разговор о каких-то далеких от школьной жизни темах, и в какой-то момент Илья сдаётся, сам того не замечая. Он смеётся над шутками про Тараса Бульбу, подрисовывает эволюционистам рога и смешные лица, вот только на физкультуре бегает.
С Димой весело на уроках, но после занятий Илье нужно думать о репетиторе, музыкальной школе и, конечно, своем будущем, а на Поленова у него совершенно нет времени. Сам Дима так не думает и следует за рыжим от школы до дома, самозабвенно болтая о неинтересных Муромову вещах, а тот почему-то слушает его рассказы, и сонатины с умлаутами совсем вылетают из его головы.
Дима привносит в жизнь Ильи веяние свободы, и Муромов ему слепо следует, заинтригованный и небдительный. Так бывает, когда лыжник выходит на одинокий проторенный путь, и этот след манит его за собой — именно так Илья представлял своё состояние.
Дима таскает Муромова по самым потаённым местам их древнего города, катается на метро до конечных станций, бросает монетки бездомным с собаками. Илья следует за ним и проникается каждой его улыбкой, каждой дурацкой шуткой и тонет, погибает в тусклых голубых глазах.
Они стоят на мосту, и запах воды бьет в нос, когда Поленов, словно невзначай, касается ладони Ильи. Тот ошалело смотрит на водную гладь и не находит в себе сил
и желания отпрянуть.
«У Димы приятные руки» — думает Муромов, смотря в потолок посреди ночи. Трудно спать, когда в голове эхом раздается чужой смех.
Поленов не умеет петь, но любит представлять себя инди исполнителем на огромной сцене; он мечтает доехать до Амстердама на велосипеде и есть мороженое в постели; Дима сбегает со дня рождения сестры на академический концерт Муромова, когда даже родители не нашли времени на минуэты в исполнении сына.
Илья смотрит на одноклассника с больным обожанием, говорит себе, что не стоит привязываться к каждому, кто обращает на тебя внимание, не придавать вещам больше смысла, чем есть.
А потом отправляется на край города вместе с Поленовым.
Дима хорошо целуется. Илье, правда, не с чем сравнить, но ему приятно и отчего-то страшно, так что он думает, что это тождественно равно определению «хорошо». Муромову кажется, что он идет по наклонной, однако по какой-то причине это его совсем не беспокоит. Его мысли сошлись ореолом вокруг темных волос, теплого смеха и усталых синих глаз. Горячая ладонь сжимает руку Ильи, и тот думает, что, может быть, счастлив.
***
Илья обнаруживает себя на крыше пятиэтажного дома посреди Новой Голландии, вновь в одиночестве, но уже пугающем и давящем. Внизу снуют люди, слышится ругань, и рыжий кричит кому-то на земле, что ему было бы неплохо помочь.
Телефон надрывается от входящих сообщений, приятный звук уведомлений давит на виски, и Илья не без раздражения смотрит на экран смартфона. Пролистывает тонны сообщений от родителей и даже от учителей, но не видит ни одного от Димы. Беспокойство боязливой кошкой прокрадывается в дальние уголки сознания.
Привязанность Ильи затягивается петлёй на шее, когда Поленов не выходит на связь несколько дней. На остановках и в метро, в газетах и в новостях жители Санкт-Петербурга видят фотографии и имена так и не найденных после Дрёмы людей. Муромов каждый раз безразлично пробегает глазами по спискам, когда родители вновь переключают телевизор на кухне на канал, где каждый час передают сообщения о пропавших людях. Ровно до тех пор, пока не замечает там заветное, но совсем не желанное «Дмитрий Поленов».
***
С исчезновением Димы мир вокруг никак не меняется: времена года сменяют друг друга, люди встают по утрам и ложатся спать ночью, и даже расписание занятий с репетиторами у Ильи не подверглось изменениям. Меняется только сам Муромов и свежесть цветов на мемориале в честь Питерской Дрёмы.
***
Илья вырисовывает бессмысленные силуэты в учебнике биологии и изредка отвлекается на новостную ленту ВКонтакте. Задняя парта в конце класса вновь принадлежит рыжему мальчику с бледными веснушками и сдвинутыми бровями, а от соседа не остается даже надписи на парте.
— Что, Илюша, не скучно одному?
Муромов вздрагивает так, словно ему за спину вылили ледяную воду. Он обводит класс обеспокоенным взглядом, но натыкается лишь на нахальную улыбку блондина.
— Иди нахуй, Черных.
