Пионеры нового поколения

Что такое лето для детей? Первым делом хочется сказать, что это, несомненно, свобода от учебы, время с друзьями, рыбалки, прогулки до позднего вечера. Это запах травы, цветов, запах счастливого детства. Советскому ребенку, вот, многого и не надо: пойти с друзьями в лес, как в поход, набрать с собой удочек, спичек, поиграть в догонялки. Потом, придти домой с ног до головы в пыли и грязи, извалянный в земле так, что с волос сыпется песок. Зато счастливый, довольный. А завтра с парнями в войнушку играть, папа как раз недавно сделал самый настоящий деревянный автомат, прямо как настоящий! Даже с дулом и курок есть, всё как надо. Ведь молодость штука быстрая — пройдёт и не заметишь, как ты уже скучный взрослый со своими проблемами. Взрослым же нельзя, наверное, бегать по двору с деревянным оружием и подстреливать врагов, нельзя кататься на качелях и строить замки из песка. Это же взрослые, они все такие — зануды. В какой-то степени Серёжа рассуждает также, он тоже не понимает взрослых. Но не потому, что они реже веселятся или улыбаются не так часто, как дети, нет, совсем нет. Он никогда не понимал взрослых, потому что они сами себя порой понять не могут, а вид делают, будто самые умные и самые серьезные на свете. Взрослые чаще ругаются, обижаются, взрослые постоянно одиноки, хотя вокруг них огромное количество знакомых. Они такие сложные, прямо как Сережа, хотя он еще не взрослый, только уже не ребенок. Сережа в том возрасте, который считается самым трудным — подростковом. Особенно тяжело, когда у тебя ни друзей нет, ни близких родственников. Есть один, конечно, но о нём ни луху ни духу вот уж как почти четырнадцать лет. До этого дня. Икаров понятия не имеет, почему прибыл сюда, в неизвестный город, по первому приглашению человека, который, кажется, забыл о своем собственном сыне, но всё ещё стоит на остановке, ожидая некую «Марию Корчагину», которая должна подвезти его до лагеря «Москва-3», но пока мимо проезжают лишь трамваи да автобусы. Что за «Москва-3», и откуда она взялась? Сережа понятия не имеет. На приглашении написано, что это профильный пионерский лагерь для юных техников, а вот в подробности никто не вдавался. Если честно, Серёжа с техникой далеко не на «ты», и всё же приехал. Его не влечёт спать с другими детьми в домиках, не так тянет плавать с друзьями в речке, его манит еле слышный голос отца, зовущий в этот лагерь. Незнакомый строгий голос звучит каждый раз, когда Икаров перечитывает письмо-приглашение. Неужели, папа соскучился? Неужели, ему стало стыдно за столь долго отсутствие и он, наконец, решил встретиться с сыном? Пускай в условиях лагеря, где он управляющий, зато они побудут вместе. Он спросит, как у сыночка дела, как он учится, разве нет? Терзаемый смутными надеждами Серёжа слышит, как в далеке гудит чья-то машина. Он поворачивает голову в сторону дороги и его взору предстаёт несущийся со скоростью света «Москвич». Когда транспорт останавливается возле остановки, дверцу спешно открывает девушка. Кажется, это та самая Мария Корчагина с фотографии, приложенной к письму. Симпатичная молодая девушка, лет двадцати с лишним, на вид, мило улыбается парню, что стоял в смятении. — Серёжа Икаров, верно? — спрашивает она и мальчик наконец отрывает взгляд от стройной брюнетки и переводит его на машину. Для нынешнего времени хороший дорогой автомобиль выглядел… непотребно. Поцарапанный, где-то помятый, будто его водитель собрала по пути все возможные столбы. А жаль, корыто ведь действительно неплохое. Паренёк неуверенно кивает, и его тут же приглашают на переднее сидение. — Меня зовут Мария Корчагина, ну, ты это уже знаешь. Я вожатая первого отряда, ты в нём состоишь. — А разве дети не сами должны добираться? Вроде как, есть автобусы… — Геннадий Икаров приказал мне лично забрать тебя. Вы родственники, верно? — в ответ Серёжа молча кивает. Ну, какие они родственники? Одно название. За четырнадцать лет ни одной весточки от папани, даже на дни рождения и новый год не приезжал. Как оставил с тёткой и дядей, так и след простыл. Да, Серёже было очень обидно. Он ведь даже не знал, кем отец работает, и пока другие дети со двора хвастались отцами-прапорщиками, электриками, военными, он скромно молчал, не зная, соврать ему или честно сказать, что папа его бросил. Лагерь находился под Москвой, и по пути к нему Серёжа предпочёл задумчиво глядеть в окно. Капитан Мария, конечно, периодически вбрасывала темы для разговора, да и сам Икаров мог что-то спросить про пункт назначения, но всё это было недолгим. Сам по себе Серёжка парень молчаливый, скромный и ранимый. Его часто дразнили в школе за то, что он через-чур чувственный и замкнутый, потому большинство времени приходилось сидеть и слушать музыку через плеер, когда-то принадлежащий отцу. Старенький Вега П-410 С — портал в мир Серёжи, туда, где он один и в безопасности. Тёмно-синяя машина останавливается возле крашенных ворот лагеря. Икаров вываливается из машины вместе с попутчицей и останавливается на несколько секунд. На воротах красовалось яркое название «Москва-3», по ту сторону слышались детские крики и звонкий заливистый смех. Серёжа нервно сглотнул. Ему вновь стало не по себе от предчувствия такого количества людей, руки потряхивало от представления встречи с отцом, и он внезапно забыл, что хотел сказать ему, что хотел спросить. Небось, снова встанет как истукан перед чем-то неизведанным, а потом быстренько свернётся в свой кокон, покрывшись иголками, не желая больше выбираться. Провожатая подзывает его, уже ожидая у самого входа. Икарову остаётся надеяться, что всё пройдёт хорошо. — Капитан Маша, — скромно обращается парень, потянув девушку, ведущую его по лагерю, за край красной куртки. — Куда мы идём? — Сейчас отведу тебя в наш корпус, покажу где твоя койка, где у нас туалет, душ, столовая, потом познакомлю тебя с ребятами из кружка по механике, — и тут Икаров вспоминает, что читал об этом лагере. «Профильный пионерский лагерь для юных техников и механиков». Математику он знал хорошо, только вот, сдались ему эти машины, механика? Нужно будет узнать, возможно ли перевестись в другой кружок… — Расскажу тебе расписание и проведу инструктаж. Ты у нас, Серёжка, приехал позже, но вникнуть успеешь. Шатен коротко благодарит вожатую и озирается по сторонам. Кругом столько народу, деревянных домиков, плакатов, эмблем. У всех такие умные серьёзные лица, такие сосредоточенные, один Икаров младший такой рассеянный, словно потерявшийся котёнок. Идущий хвостиком за Корчагиной, он врезается в её спину, когда та, ойкнув, резко останавливается перед внезапно появившейся преградой. Серёжа осторожно выглядывает из своего укрытия и охает, приоткрыв рот. Над нами тенью возвышался крепкий взрослый мужчина с бородой и смотрит так равнодушно-надменно, что мурашки пробегаются по спине. — Добрый день, Геннадий Икаров! — встрепенулась Мария, выпрямившись. Серёжа промямлил примерно то же самое вслед за ней, продолжая таращиться на мужчину щенячьим изумлённым взглядом. Икаров старший сдержанно кивает и следует дальше, оставляя за собой странную энергетику. Секундой позже Серёжа опомнился, поспешил догонять отца, оставив Корчагину в одиночестве. — Папа, привет! Я получил твоё письмо! Ты пригласил меня, чтобы проведать? — но в ответ мальчик получает болезненное игнорирование. Он не видит за широкими плечами лица управляющего, но был, почему-то, уверен, что оно ни капли не изменилось. — Пап? Ну погоди же ты… — Что тебе нужно? — резко и даже грубо Геннадий одёргивает тянущуюся к нему руку и небрежно смотрит на мальчика сверху вниз. В этом взгляде нет даже презрения. Лишь черствое, надменное безразличие. — Вожатая Корчагина обо всём тебе расскажет, у меня нет времени возиться с детьми. — Но я приехал сюда ради тебя… Я думал… Думал, что ты хотел увидеть меня, — паренёк обиженно отводит взгляд, и из последних сил держится, чтобы не заплакать от обиды, от чувства разочарованности. Как наивно было полагать, что его здесь действительно ждали. — У меня нет на это времени, приехал — значит, отдыхай. И не распускай нюни, ты здесь, между прочим, по блату. Я всё сказал. И он уходит. Снова отдаляется, хотя, казалось бы, куда больше? Они и не сближались. Между Икаровым старшим и Икаровым младшим не просто стена, меж ними сотни небоскрёбов, не пропасть, а бездонная яма, не имеющая конца и края. Серёжа снова брошен, вновь оставлен, обманут своими надеждами. Осознание, что остаток лета придётся провести здесь, в обители своего отца, не доставляло и малейшего удовольствия. Вожатая Корчагина, как и обещала, провела ему полный инструктаж, выдала койку, показала, где столовая и туалет с душем, рассказала расписание, которое висело рядом с кампусом. Перспектива вставать в половину восьмого пол лета радовала не сильно, остаётся привыкнуть. Дело осталось за малым: отвести Икарова в кружок механики, в который он уже, оказывается, записан своим дорогим отцом, и предложить на выбор ещё один. Но Мария вскоре покидает воспитанника, отлучаясь по экстренным, как она выразилась, делам, и тот остаётся один среди снующих туда-сюда подростков. Отчаиваться не стоит! Нужно найти кружок механики самому, раз уважаемая Корчагина бросила новенького на произвол судьбы. Лагерь по планировке, в принципе, очень даже неплохой. Тут и футбольное поле, и корпуса для всех трёх отрядов, и столовая большая, и медпункт присутствует. Даже для кружков отдельная зона, видимо, сюда не так то и просто попасть. Сразу вспоминается папино «…ты здесь, между прочим, по блату». Значит, не по блату в «Москву-3» пробиться сложновато. Но Серёжа не мог сказать, что ему повезло. В лагерях обычно веселятся с друзьями и узнают новое, но какие у него могут быть тут друзья? Плеер и нарисованный человечек? То то и оно. С его коммуникабельностью и «умением» заводить знакомства в таком общественном месте придется нелегко. Наконец он, после долгих скитаний, случайнейшим образом натыкается на яркий плакат «Механика», а за ним несколько столиков, за которыми стояла пара детей и две женщины. Одну из них Серёжа уже знал как Марию Корчагину. Она, судя по всему, забыла про своего воспитанника, увлекшись разговором с блондинкой рядом. На той был белый халат, наверное, какой-то врач. — Серёжка! Какой молодец, сам добрался! Ты извини, что оставила, сказали срочно на пост подойти, проблемы со вторым вожатым, но да не суть, — она подзывает парня ближе, наблюдая, как он рассматривает по пути столы с разными железными конструкциями. — Это Маргарита Акатьева, наша доктор и, по совместительству, помощник в кружке механики, — блондинка с короткими волосами оглядывает мальчика с ног до головы прежде, чем поприветствовать его. Серёжа замечает, что отчасти оказался прав в своей догадке по поводу профессии этой женщины. — Приятно познакомиться. Мне жаль, что Мария стала твоим вожатым, — вздыхает Маргарита и ловит презрительно-агрессивный взгляд, по-видимому, подруги. Странная у них, конечно, дружба. — В любом случае, осматривайся и можешь приступать к работе, сейчас как раз время кружков. — К работе? Но я толком даже не обосновался… — А тебе нужно много времени? Вещи, я гляжу, ты оставил в койке, так что мешать ничто не будет. Тем более, Геннадий Икаров рекомендовал тебя как разбирающегося в механике ребёнка, проблем возникнуть не должно. Разбирающегося в механике ребёнка? Отец? Рекомендовал его? Быть не может. Он ведь даже понятия не имеет, как сын учится! Откуда ему знать, в чем он хорош! Сдалась ему эта механика, эта робототехника! Домой, домой! Дома спокойно и привычно, там никто не оставляет в незнакомом месте и не требует непонятно чего! Но слушать Сергея никто не стал. Наоборот, все разом притихли, стоило Икарову старшему появиться на территории кружка. Его все боялись и уважали. Особенно Серёжа. Но он его просто боялся. Тяжело вздохнув, мальчик с непростой судьбой встаёт у края деревянного стола, напротив девочки со светлыми волосами и таким странным, безжизненным лицом. Она складывала детали точно и будто по невидимой схеме, словно она сама робот, создающий робота. Слаженные действия и такой холодный вместе с этим взгляд… Он стал сосредоточеннее только тогда, когда появился Геннадий. В ней словно проснулось чувство важности, стоило этому мужчине появиться. Серёже неуверенно схватил те же детали, которые брала незнакомка напротив, складывал их почти также, как это делала она, но совершенно не поспевал за ловкостью явно натренированных рук. Вот, прямоугольная деталь идёт к квадратной и прикручивается, а тут… Она берёт паяльник и… Спаивает вон те две части… Погодите, там нужны ещё и провода?! В конечном итоге, когда у девочки напротив выходит аккуратная металлическая машинка, она уверенно нажимает на кнопку и запускает её. Геннадий кивает так, словно подобного и ожидал, но с некой гордостью. Это задело Серёжу. Маргарита и Мария также похвалили девочку и все с ожиданием принялись глядеть на детище Икарова младшего. У него в руках лежала еле «живая», держащаяся, что именно есть, на соплях, недо-машинка-грузовичок. Он с опаской нажимает на кнопочку, ожидая хотя бы того, что ничего не произойдёт. Но происходит. Одна из деталей, под внутренним давлением, выпадает, а точнее, вылетает из конструкции. Пара колёс успешно отваливаются, а железная квадратная деталька, недавно улетевшая, попадает в проходящую мимо девочку, прямо ей в глаз. Доктор Акатьева мигом подлетает к пострадавшей, пришедшей взглянуть на «гениев из кружка механики», и Серёжа боязливо поворачивает голову в сторону отца. Он даже не кивает. И ладно бы, будь на его лице хотя бы разочарование, он, как видно, не ожидал ничего. Потому молча удаляется в сторону дома заведующего, оставляя за спиной потерянного испуганного ребёнка. — Серёж, не волнуйся, со всеми бывает! — ободряюще улыбается Мария, положив руку на плечо воспитаннику. — Не должен же ты ракеты строить! Пошли, покажу тебе список кружков. Рая, оставь свою работу вон на той полочке! — та самая мастерица покорно кивает, и исчезает из виду Икарова, стоит ему с вожатой повернуть за угол. — Капитан Маша, а я могу выйти из кружка механиков? — ему стыдно. Даже не перед собой, потому что он знал, что не умеет в робототехнику, а, почему-то, перед отцом. — Извиняй, но нет. Списки есть списки, ничего не поделаешь. Но ничего, есть еще кружок, куда можно записаться! Ты выбирай пока, а я отойду. И снова она бросает его на произвол судьбы, ну что за женщина? Пареньку оставалось вчитываться и выбирать между кружками математики, физики и черчения. Потому что выбора не оставалось. Интересно, будет ли у него вообще выбор хоть в чём-нибудь?