Близнецы Силы

День в агрокорпусе начинался рано, как только солнце едва появлялось сквозь хмурую пелену густых серых облаков над мрачным зданием, как в общежитии рабочих начинал противно дребежать звонок. Он призывал трудящихся покинуть свои уютные кровати и наскоро одевшись, бежать в столовую. Хотя, насчёт уютных кроватей это, конечно, преувеличение, ибо койки в комнатах общежития на самом деле были узкие, с жёсткими матраса и, набитыми комковатым синтепоном. Подушки ничуть не уступали им в жёсткости и неудобстве, а одеяла напоминали на ощупь шерсть никогда в жизни не чесанной банты, такое же грубое и колючее. И это при том, что температура в комнате редко поднималась выше плюс двадцати градусов. Кроме же постелей там стояли только тумбочки, у каждого своя, а пол покрывала истертая ковровая дорожка. Сложно было заснуть в таких условиях, а жить в этих стенах, покрашенных в унылый грязно-серый цвет и вовсе невозможно. Но, вопреки этому, усталые за день от тяжёлой работы, служащие агрокорпуса валились в конце дня на это неудобное ложе и почти мгновенно засыпали, часто забывая раздеться и принять душ. Поэтому, запах в жилище стоял соответственный - пота, прокисших тряпок и перегара. Однако, всё это в сумме никого не удивляло, местные обитатели давно привыкли на обращать внимания на бытовые неудобства, как и на отсутствие остальных жизненных благ. Ведь, как следовало из детских страшилок юнлингов, в агрокорпус резко, кто попадал по собственному желанию, чаще всего туда свозили отсеянных, не способных к большей участи, нежели тяжёлый и часто грязный труд. И потому, зная своё место и свою цену, рабочие очень скоро смирялись и привыкли, а некоторые даже считали, что им повезло оказаться здесь. В самом деле, если так подумать, агрокорпус был не так уж и плох, в сравнении с какими-нибудь шахтами по добыче спайса и минералов, или рабством на Татуине и других малоразвитых планетах, на которых не действовали законы Республики. Для тех, кто не видел ничего лучшего, но для тех, кто видел корпус был самых унылым местом из всех возможных. К такому типу относился Люк, попавший сюда, как он чувствовал, не столько из-за плохого поведения и низких способностей, сколько из-за нежелания старших наставников взваливать на свои плечи такую ответственность и потом наблюдать как на их глазах рождается новый Лорд Ситхов. И нет возможности доказать обратное. Он пытался и много раз, но ничего не помогло, ну и ладно, не хотят и пожалуйста, решил Люк в первый же день и принялся с наигранных энтузиазмом вникать в распорядок дня агрокорпуса. Он оказался не так и сложен, всего лишь встать на рассвете, по звонку у входа, потом наспех одеть на себя комбинезон и бежать умываться в общем санузле, похожем больше всего на тюремный - длинный металлический желоб, в который склонялись металлические краны с всегда ледяной водой. Затем все степенно направлялись в столовую, где рабочих ждали столы с железными мисками, полными зерновой каши и разваренных овощей, а рядом граненные стаканы, в которых плескался мутный чай со вкусом мокрого веника, возле же всего этого великолепия скромно лежал тонкий кусок серого хлеба. И на то, чтобы съесть эти кулинарные изыски, приготовленные Гамми - местным поваром расы гомореанцев, давалось всего двадцать минут. А если кто-то не успеет, то проблемы потом будут только у него, ибо до следующего приёма пищи было не менее шести часов. Позавтракав, рабочие строем устремлялись в огород, где их ждал командир, чтобы распределить по грядкам и назначить обязанности на сегодня. Они обыкновенно повторялось изо дня в день - вскапывание земли, высаживание семян и молодых побегов, удобрение уже посаженных ранее и полив. Этой работы хватало до позднего обеда, который был лишь в четыре дня. Он немногим отличался от завтрака, разве тем, что кроме овощей, давали ещё жидкий суп из переваренной картошки и некондиционного мяса. Потом снова работа, теперь уже в металлических ангарах, но суть такая же - пересадка, полив и удобрение растений, на этот раз бывших в горшках и контейнерах. В восемь вечера рабочих звали на ужин, чтобы те сьели по куску жирного мяса плохого качества с тем же хлебом, что был за завтраком и запить его кислым кефиром. После ещё два часа работы по уборке территорий, а следом отбой, вплоть до следующего утра. И уже целую неделю Люк существовал в таком режиме и честно пытался убедить себя в том, что его это устраивает. Он неустанно говорил себе, что, по сути, занимается тем же самым, чем занимался бы будучи джедаем, то есть, полезным и важным делом, результаты которого так же нужны и оценены людьми по достоинству. Вот только почти сразу же на пути этих убеждений вставали другие, хотя бы такие, что в Ордене служили лучшие из лучших, спасали людей от смерти, воевали с ужасными противниками, а рабочие корпуса влачили жалкое существование, опускаясь на самое дно. Перспектив здесь не было никаких и будущее только одно, такое, которые Люк каждый день наблюдал на примере своих соседей. Те попали сюда в его возрасте и к возрасту настоящему являли собой ярких представителей деградации. Их в этой жизни не волновало ничего помимо возможности выспаться и редкие часы, не занятые тяжким трудом, провести весело и с толком, а именно - напиться до зелёных крыс, так, чтобы никто не застукал, иначе могли и наказать, заставив работать в ночную смену. Это одно только и занимало соседей Люка, которые даже почти не говорили меж собой, ограничиваясь чаще всего короткими междометиями и односложными фразами. Не потому, что уставали, им просто нечего было сказать, так как в уме было пусто, ибо простой физический труд, не связанный никак с работой интеллекта, здорово отуплял, превращая людей в подобие скота. И каждый раз, глядя на них, Люку становилось не по себе от мысли о том, что и он уже через несколько лет станет таким же. Вариантов лучше не было, только один - сбежать, но он не рассматривался. Лучше не пробовать, а то будет хуже. И Люк решил для себя всеми силами не терять личность, поэтому и не сближался ни с кем из местных, не желая объединяться с ними и тем самым уподобится им. Но всё равно с каждым днём Люк отмечал, что всё меньше в нём остаётся его индивидуальных качеств, их все поглощает тупое безразличие к своей жизни и судьбе. А все желания, медленно, но верно, поглощает одно - выспаться. Мыслей так же оставалось не так много, не было для них тут достойной пищи. Читать было некогда, да и нечего, узнавать новости из большого мира тоже было непросто, ведь датапады рабочим не давали и доступа в голонет для них не было. И всё, что мог сделать Люк, чтобы окончательно не свихнуться в такой обстановке, это вспоминать то, что успел выучить в храме. Копая землю, он повторял правила Кодекса. Поливая, вспоминал движения на тренировках. Рассыпая навоз, твердил даты основных событий Республики. Вспоминал, пока хватало сил, до тех пор, как не засыпал после отбоя. Но не это одно помогало Люку, ещё было воспоминание о родных и некоторых прошлых друзьях, единственных, кто не отвернулся от него и любил, несмотря ни на что. Воспоминания о том, как его любили в прошлом помогали поверить в значимость его в настоящем. Но не помогало избавится от тоски по прошлому и разочарования в нынешнем себе. Ведь нелегко приходилось в такой обстановке после всего бывшего ранее, когда вместо вежливых и чутких наставников, грубые и суровые бригадиры, часто тяжёлые на руку и не стеснявшиеся использовать ненормативную лексику с поводом и без. А место равных по разуму и способностям товарищей заняли спившиеся или отупевшие от однообразия жизни работяги, манерами не слишком отличающиеся от бригадиров. И что особенно раздражало, так это те самые манеры новых сослуживцев, Люка просто тошнило, когда он слушал, как те общаются между собой, хотелось помыться после того обильного мата, что изобиловал в их речи. И ещё обидное панибратство, которое бесило ужасно и подмывало ответить тем же. Например, когда Люк, возвращаясь в комнату, усталый и обессиленный, заставал в комнате соседей и те, хлопая его по плечу, предлагали пропустить стопку самогона или водки. Люк устало махал рукой и не обращая внимания, проходил к своей кровати. Вслед ему неизменно звучали презрительные усмешки и упрёки, плохо скрытые за видимой иронией. - Да уж, не пьёт совсем, не курит, - вздыхал то один, то другой из мужчин - Неправильного соседа нам поселили, что нам с ним делать? Люк ничего не отвечал на это, понимал уже, что это не имеет смысла. Просьбы их вести себя и говорить нормально тоже не принесли бы ничего, кроме злости и недоумения. Да, они бы, скорее всего, просто не поняли упрёков юного соседа, ибо по их мнению нормально жить и разговаривать было именно так, как это делали они, а то, что для Люка всё было иначе, считалось только его проблемой. Иначе говоря, либо привыкай и живи как все, или просто терпи и молчи. Но Люк не желал того или другого, но решение относительно своей судьбы он принять так и не успел, это сделало за него то, что случилось на исходе третьей недели в агрокорпусе.