Все наши роли

      Ким Бора не любила людей, и они в отместку не любили её: в шестнадцатом веке точили колья, пытались сжечь огнём и даже чесноком хотели убить. Только бедные смертные не учли, что копья — это просто неприятное недоразумение между рёбрами, огонь — это то, что греет, а на чеснок у девушки… ой, вампира просто аллергия — начинают чесаться глаза. В общем, сколько бы люди ни боролись с, признаться, обворожительным существом, они не могли её убить или даже как-то покалечить, а потом им просто стало скучно. Суа редко нападала на них, а если и делала это, то просто забирала коров, свиней, в общем, что-то большое, в чём точно много крови, но людей не трогала. Она же ненавидела человеческий род в гастрономическом плане, а не в общем, миролюбиво жила по соседству с ними в огромном готическом особняке и любила пиво.       Хоть что-то её роднило со смертными.       Сынён же, та, ради которой Бора глотки бы перегрызла, жила вместе с ней, и из них складывалась прекрасная пара. Да, они обе были вампирами, достаточно старыми, и обе с нетерпением ждали Двулунья.       О, Двулунье. В это время обостряются инстинкты, в это время хочется, чтобы, как в старое доброе Средневековье, за ними бегали с вилами и кричали: «Смерть нечистой силе!», а им бы хохотать страшно, как ведьмам, а потом пить до упаду кровь. Это своеобразная романтика и море любви от второй половинки, когда кролик делится на двоих, а потом загоняется косуля. Как прекрасно Двулунье!..       Чан Сынён, в отличие от своей возлюбленной, обожала пугать округу, потому часто перед зеркалом репетировала, как будет показывать клыки. В девятнадцатом веке всё это работало на ура, а в двадцатом обеим девушкам не понравилось — будь проклят тот вампир, что решил помочь Брэму Стокеру, а потом «случайно» вляпался в штуку под названием «кинематограф». Суа поймала парочку (сотен) фейспалмов, видя, в каких странных блестящих существ их превратили, и наверно, единственный фильм, который ей понравился из этого жанра, назывался «Впусти меня». Она очень любила его пересматривать, даже в канун Дня всех святых усаживала рядом с собой Сынён и смотрела эту прекрасную киноленту.       А ещё порой девушки с преувеличенно театральной интонацией любили разыгрывать сцены из достаточно глупых фильмов про вампиров. Например, однажды Чан разделась до пояса, оголив грудь, и встала у окна, чтобы солнце осветило её белую кожу. Бора бы набросилась на неё, снова и снова лаская её и целуя, но заставила себя успокоиться и смотреть представление.       — Это кожа убийцы, Суа, — Сынён сделала страдальческое лицо, а потом захохотала, втягивая в свои объятия возлюбленную.       Факт о клетках кожи вампира: они просто слишком восприимчивы к ультрафиолету, потому кожа может очень сильно обгореть и неприятно слезать лоскутами.       — Ты всегда великолепна, дорогая, — проговорила Суа, целуя свою актрису. — Пойдём в ванную. Хочешь «Кровавую Мэри»?       — Очень, солнышко.       Суа сама изобрела коктейль «Кровавая Мэри» и не меняла рецептуру на протяжении трёх веков. Один к одному заливается кровь и водка, добавляется капля лимонного сока и немного льда. Сынён каждый раз балдела с него, в особенности когда они вместе принимали ванну, и сейчас Ким Бора скользнула в горячую воду к своей любимой, протягивая ей один из принесённых коктейлей.       — Наших ещё не созывают? — проговорила старшая, отпивая кровь, смешанную с водкой. Этот коктейль опасен — если слишком много выпить, то можно опьянеть и обезуметь, а пьяный вампир — это то ещё зрелище для деревенских.       — Никаких новостей из столицы, зато в одной глубинке умер король, — проговорила Суа, постепенно согреваясь и прикрывая глаза. — Давай же почтим его память глотком прекрасного коктейля.       — Смерть для нас — избавление, — проговорила Сынён и прижала свою девушку к себе.       Их жизнь напоминала собою театр — драмы, смерти, убийства и внеземная любовь двух вампиров. Сегодня они лишь готовились к охоте, потому что завтра надо вновь выйти к людям, и пусть они говорили сотни раз, что к тем Суа и Сынён не относятся, они другие, но всё равно найдётся какая-нибудь бабушка, спрашивающая «простите, а не вас ли я видела рядом со своим мужем приблизительно половину века назад?» От ответа на этот вопрос девушки как-то ускользали, потому что проблем ещё больше на свою бессмертную жопу как-то не хотелось.       Солнечный свет им особо не вредил, но Суа и Сынён всё равно выбрали что-то с закрытыми плечами и вышли на улицу. Стояла относительно тёплая осень, и они поняли, что оделись достаточно удачно перед охотой. Хотя всё это и охотой было стыдно называть — просто приходили на одну и ту же ферму, осматривали каждую голову рогатого скота, звали хозяина и платили за понравившихся животных. Сменялись года, поколения, но каждый фермер семьи Ким знал, что если возникнут две девушки, Суа и Сынён, им надо продать любое животное.       Путь к ферме лежал через рисовое поле, и вампирши его обошли, не желая мараться в грязи и воде. Их встретила перед воротами маленькая девочка, которая заметно стушевалась при виде двух грозных стройных фигур, и Суа, дабы не пугать девчушку окончательно, нагнулась и улыбнулась.       — Привет, малышка, — проговорила она, — нам нужен твой папа, чтобы он показал нам ваших коров.       — Вы будете проводить экспертизу? — девочке было лет десять, она поджала губы, но не сдвинулась с места. — Папа вчера получил письмо, красивое такое, с восковой печатью, сказал, что мы должны ждать каких-то гостей, что проведут экспертизу…       Сынён любила воск, особенно когда он использовался в играх, потому и улыбнулась при упоминании восковой печати. Она видела, как двумя днями ранее её подружка запечатывала письмо и отдавала его подошедшему почтальону, который сглотнул от такой весточки, но пообещал всё передать. Её возлюбленная не доверяла телефонам и мгновенным сообщениям, потому часто брала в руки бумагу для письма и перо. Никто не вправе осуждать Суа за такое увлечение, тем более что оно ей по-настоящему нравилось.       — Ты же заметила, сладкая моя, что на печати две переплетённые розы, — это был не вопрос, а констатация факта, и маленькая госпожа Ким кивнула. — Это наша метка. Это значит, что пришли мы.       — Роу, что там творится? — выглянул и сам господин Ким, который видел этих же самых девушек в последний раз приблизительно пять лет назад вживую, и побледнел. — Госпожа Суа, госпожа Сынён, какая честь, проходите!       Мужчина мягко оттолкнул дочь и предложил гостьям войти, и те сразу же двинулись к коровнику, зная путь и без бесполезных людишек, которые будут лишь лебезить и стелиться перед ними двумя. Роу сразу стала наперебой предлагать чай, кофе и молоко, на что вампирши переглянулись и отказались от всего предложенного, понимая, что эта девчушка ещё не знает, что они за твари.       Суа запросто открыла большую железную дверь двумя пальцами, хотя для этого требовалось пара мужчин, и девочка стушевалась, занервничала. Её страх понравился Сынён, которая заставила себя отступиться и не слишком сильно наседать на человеческого ребёнка, который о вампирах разве что в детских страшилках читал.       Суа в это время оглядывала коров и быков, гладила их по разноцветным бокам и оставалась недовольна их содержанием. Хоть от них всех хорошо и тепло пахло молоком и свежей травой, в их еде находилось много антибиотиков, которые в последнее время стал подсыпать хозяин. Такие лекарства не были вредны для вампиров, просто от них начиналась изжога, а потом выливалась через рот буквально вся выпитая накануне кровь. Подняв из кормушки небольшую капсулу-доказательство, девушка почувствовала родные прикосновения.       — Смотри, что нашла, — Сынён осторожно взяла в руку обнаруженное и поморщилась. — Впечатляет, правда? Помню, как люди могли сдохнуть от обычной простуды, а это — достижение человечества, их ключ к бессмертию.       — И наша собственная смерть, — Чан поцеловала подругу в плечо. — Что будем делать?       — Искать более здоровых особей, а потом сожжём здесь всё, чтобы этому пройдохе стало стыдно, — вампиры кивнули друг другу, и Суа тихо избавилась от капсулы, кинув её в сено.       Роу и господин Ким отставали шагов на десять, но быстро нагнали девушек, которые продолжили выбирать дальше. Совсем скоро Бора остановилась перед белой с чёрными пятнами коровой, полнокровной, в которой так и ластилась к рукам жизнь, и девушка, откинув тёмные волосы за плечи, улыбнулась и потрепала бедное животное по морде. Корова была доверчивой, доброй, потому лизнула вампиршу тёплым языком, заставив её слегка хихикнуть, а Сынён обнаружила почти такое же животное, в крови которого не нашлось опасного лекарства.       — Этих, — Суа готова была заплатить много за такую тёлку, а её подруга отломала небольшую цепочку, которая удерживала её корову, и подошла с ней к остальным, — и трёх телят, которые недавно родились.       — Папочка, почему они забирают именно… — девочка плакала, но отец прикрыл её рот ладонью. Он как раз собирался ей рассказать о двух вампирских девушках, которые раз за разом, век за веком приходят к их семье, а они просто обязаны продать им кого-то из стада. — Я не отдам Мину! Я её люблю!       — Ой, милая моя, — Ким Бора тоже вырвала цепочку, удерживающую корову, с корнем, и Роу отступила, — в жизни ещё будет столько всего, что ты будешь любить, но надо привыкнуть к одной простой истине. То, к чему ты привязываешься, порой очень быстро от тебя уходит. Жизнь не любит сопливых слюнтяев, она их ломает быстрее, чем я эту цепочку.       — Суа, — Сынён в это время выбрала телят и осмотрела их — каждый был здоров и имел хороший вес, — плати, а не болтай. Смертным всё равно на ту мудрость, которую ты пытаешь проповедовать.       Роу явно убежала, а девушка достала из небольшой сумки кошелёк, вынимая из него банкноты и передавая их фермеру. Им деньги особо не нужны, только двадцать первый век выходит каким-то… затратным, что ли, потому и приходится порой подрабатывать, убивая людей за вознаграждение, но на такое ходила Сынён. Суа предпочитала работать переводчиком, так как за свою жизнь изучила многие языки и была очень востребована.       — Госпожа Суа, госпожа Сынён, — девушки одновременно обернулись и склонили головы набок, — может… договоримся? Роу очень любит Мину, заботится о ней…       — Господин Ким, — рот старшей расплылся в улыбке, обнажая острые клыки, — порой всем надо что-то потерять. Вы понимаете, к чему я клоню? Проваливайте, — Сынён зашипела, показывая крупные ощеренные зубы и заставляя мужчину отпрянуть и в страхе назвать имя Господа. — И не забудьте свою девчонку вежливости научить.       Когда они гнали небольшое стадо к сооружённому специально для них коровнику, то молчали, а как только закрыли двери, то переглянулись. Бизнес господина Кима рано или поздно прогорит, а они просто помогут пламени взметнуться до самого неба.       Из крови Мины получилась хорошая «Кровавая Мэри», и Сынён с удовольствием после парочки шотов прошла в танцевальный зал, разминаясь и намереваясь повторить танец, который видела недавно на ютубе. Вампиры обладают хорошей мгновенной памятью, запечатлевают и редко забывают, оставалось только отработать нежность в движениях.       — Когда мы пальнём их конторку? — после душа Чан подсела к возлюбленной, обнимая её за плечи. У Суа уже было всё готово: и взрывчатка, и огнемёт, оставалось только дождаться темноты — ей хотелось увидеть каждую искру, которая не оставит от фермы и следа.       — Прямо сейчас.       Сынён тащила канистру с бензином, потому что доверяла старым методам, а Бора несла огнемёт собственного производства, который протестировала во дворе и осталась довольна. Пробило полночь, и девушки вошли в коровник, начиная разливать горючую жидкость по полу. Ещё пару минут назад коровы тихо спали, а теперь, разбуженные резким запахом, принялись неистово мычать, зовя хозяев.       Суа, отличающаяся порой тупой, тихой жестокостью, подожгла бензин, и тысячи языков пламени взвились в воздух, поднимая на ноги маленькую Роу, которая неистово завизжала, увидев горящий коровник, и побежала к родителям.       Вампирши не остановились на одном здании — им было скучно слушать вопли бедных животных, умирающих в бешеной агонии, они разливали бензин по всей земле, губя растения, а потом позволяя огню брать своё. Сюда уже мчалась вся семья Ким: фермер, его жена, Роу и два старших сына, которых выдернули из постелей запахом гари и паникой. Взорвалось что-то в их доме, и господин Ким упал на колени, понимая, что всё, чем его семья занималась на протяжении веков, погибло. Никто не видел двух девушек, что, сжав руки друг друга, держали путь через рисовое поле и не переставали хихикать.       — Спалили всё к херам, — хохотала Сынён, затем перехватывая любимую за шею и впиваясь в её алые губы своими. — Ты довольна, моя хорошая?       — Довольна, — улыбнулась Суа.       Роль поджигательниц им тоже нравилась.       — И чем мы теперь займёмся? — проговорила брюнетка, валясь на кровать и мечтая вновь и вновь перечитать «Макбет».       — Будем дожидаться Двулунья, — улыбнулась Сынён.       В чёрное небо поднимались столпы искр, языки пламени тянулись в разные стороны, и сейчас горевала одна семья, до которой не было дела двум вампиршам, что уже распланировали свой завтрашний день.       Так Суа и Сынён жили — порой развлекаясь со смертными, порой посвящая всё время себе любимым. Кто бы что ни говорил, но их любовь была самой настоящей.