–=W=–
Вернувшиеся после каникул в Хогвартс близнецы изо всех сил старались убедить всех, что побывали в Атлантиде, рассказывая всем желающим слушать байки о своих приключениях в лесу и в Замке двух сестёр, обильно приправленные придуманными на ходу красочными деталями. То, что Миртл предъявляла сомневающимся колдографии, вроде как подтверждающие их рассказы, и вовсе стало вишенкой на торте. После такого информационного вброса по школе поползли всё новые и новые слухи и домыслы в отношении Гарри. Появившееся доказательство того, что он действительно жил в замке — красивом, сияющем, кристальном замке — только подстегнуло местных сплетников. Встреча с древолками, бал в Кантерлоте и сопутствующий ущерб, нанесённый жеребёнками Понивиллю во время их нескончаемого похода в поисках кьютимарок… Не ожидавший от своих друзей такой подставы, мальчик попытался со всеми этими слухами хоть как-то бороться, но тщетно — правда оказалась почти такой же скандальной, как та, что печаталась в ненавидимых им лживых книжках, а в чём-то даже переплёвывала их, и в немалой степени благодаря тем самым колдографиям и прочим доказательствам реальности случившегося. Близнецы Уизли и Миртл, очевидно, только тем и занимались, что выспрашивали у жителей Понивилля самые сочные, пикантные, а порой и шокирующие (уж себе-то в этом Гарри мог признаться) подробности его пребывания в Эквестрии, стоило красно-золотому жеребчику отвлечься на приключения с жеребёнками! И если близнецы эти истории явно собирались использовать для шантажа, то Миртл только всё больше подогревала интерес аудитории, периодически выдавая ещё более пикантные подробности, тут же разлетавшиеся сплетнями по всему Хогвартсу. Из-за всего происходящего Гарри иной раз так и хотелось взвыть: «Это просто несправедливо!» Или, цитируя Скуталу: «Так нечестно!» А один случай и вовсе добил Гарри. Однажды вечером, когда ужин уже подходил к концу, к нему подошла красная от смущения хаффлпаффка. Она робко положила на стол самодельную книгу и застенчиво посмотрела на Гарри. — Не мог бы ты подписать это? — наконец тихо попросила она. С любопытством мальчик взглянул на название — «Гарри Поттер и беззаботное лето». От увиденного он округлил глаза и, не сдержавшись, ахнул и прикрыл лицо в классическом жесте капитана Пикара. Остальные с интересом следили за тем, как Гарри схватил книгу и начал торопливо перелистывать страницы, порой ненадолго останавливаясь, чтобы перечитать избранные места. К своему ужасу, Гарри обнаружил, что какой-то по-настоящему внимательный слушатель собрал истории о некоторых из его с жеребёнками приключений (в основном себе на круп) в Эквестрии и выпустил всё в виде книги, изложив события от третьего лица, время от времени перемежая повествование своими комментариями и предположениями, чем всё это могло кончиться для окружающих. Некоторые страницы оказались украшены колдографиями Понивилля и Вечнодикого леса, сделанными Миртл, отлично иллюстрирующими происходившие события. — Что… Что это за гадость?! — буквально задыхаясь, воскликнул мальчик. К тому моменту жеребёнки, Гермиона и Джинни уже успели столпиться у него за спиной, жадно заглядывая ему через плечи. Свити Белль отреагировала первой: ахнув, она выхватила книгу из ослабевших рук юного мага и также принялась судорожно её перелистывать, иногда останавливаясь, чтобы прочесть абзац-другой в случайном месте. Гарри же только открывал и закрывал рот словно выброшенная на берег рыба, да переводил взгляд с книги на встревоженную его поведением хаффлпаффку. Наконец Свити хихикнула и прочитала вслух с выражением: — «Красно-золотой жеребёнок так и не заметил вцепившуюся в его гриву пчелиную матку, как и роя, следовавшего за ней… и, соответственно, за ним в мэрию. Мэр Понивилля оказалась крайне недовольна этими неожиданными гостями.» Эппл Блум, помнишь этот случай? — похихикивая, повернулась она к подруге. Хаффлпаффка радостно заулыбалась, слыша, что одна из участников тех давних событий, подтвердила правдивость изложенной в книге истории. Скуталу тоже хихикнула. — Давай сюда. Мы всем табуном подпишем! — заявила она, вытаскивая перо. Хаффлпаффка сияла, словно «люмос максима», когда уходила со своей подписанной книгой подмышкой. Подписанной не только её очкастым кумиром, но и его боевыми подругами («однотабунницами», как выразилась Миртл) — атлантками. Узнав у счастливой девчонки имя издателя сего занимательного «шедЁвра», Гермиона, закончив ужин, направилась прямиком к нему. Автором оказался ученик-равенкловец, который, оказывается, продавал самостоятельно напечатанную и переплетённую книгу всем желающим. Уверив испуганного парня, что она вовсе не сердится и не собирается превращать его в призрака, каштанововласая девочка тут же заказала у него семь копий, а также потребовала авторских отчислений в пользу Гарри с каждой проданной книги. Ну, по крайней мере, на этот раз текст получил одобрение от главных героев, включая продолжавшего ворчать Гарри, и главный герой получал свою справедливую долю, которую потом честно делил между всеми участниками сего повествования.–=W=–
После того как копии книги расползлись по школе, кьютимарки внезапно стали темой разговоров и обсуждений. Раньше они для студентов были чем-то абстрактным, просто любопытным фактом, но теперь цветные «татушки», как выразился кто-то из магглорожденных учеников со старших курсов, на крупах «атлантов» приобрели новое значение. Особенно после того, как фотографии Миртл доказали, что они есть почти у каждого эквестрийца. И что работа, выполняемая различными пони, чётко связывает эти метки с реальностью. Кьютимарки действительно отражали особый талант каждого и сообщали о нём всему миру. Хотя иногда смысл рисунка не поддавался однозначному толкованию, из-за чего приходилось поломать голову над тем, что же он означает на самом деле. К счастью, обычно метки проявлялись в момент выполнения какого-то конкретного действия, которое и служило огромной подсказкой к этой хитрой задаче. Хотя… и эту подсказку можно было истолковать ошибочно… Идеальной иллюстрацией подобных проблем толкования можно считать историю общепризнанного «пони вне закона» Траблшуза Клайда, вернувшегося прошлым летом на родео в Эпплузе. Только с помощью Меткоискателей жеребец обнаружил, что его «проклятье» пошло от того, что по жизни он должен был стать комиком, специализирующимся на комедии положений и клоунаде. Всё его «проклятье» на самом деле заключалось в таланте заставлять других смеяться. И конечно, в «той книге», как называл её Гарри, эта история заняла достойное место. Книге, которую хитрокрупые жеребёнки всегда умудрялись уговорить его подписать, кто бы их об этом ни просил. А судя по хитрым и самодовольным взглядам, которые мелкие непоседы иногда бросали в его сторону, а также слухам, что воодушевлённый успехом автор планирует написать приквел о приключениях Меткоискательниц до встречи с Гарри, всё ещё только начиналось. Мальчик стал замечать, что время от времени три подружки стали надолго пропадать в своей спальне, а возвращаясь, загадочно хихикали, но наотрез отказывались рассказывать, чем они там занимались, отделываясь размытой фразой о «всяких ведьминских делах». Всё это было очень подозрительно. Кьютимарки стали откровением для других учеников: одни откровенно завидовали их обладателям, как и самой концепции меток, отражающих твоё призвание, другие, особенно обитатели «самого чистокровного факультета», относились к «меткам судьбы» с присущим им высокомерным снобизмом и пренебрежением. Конечно же, столь внезапный массовый интерес к кьютимаркам привёл к вполне ожидаемому результату. «Я так и знал, что вы все неудачники, — презрительно бросил Малфой, проходя мимо их компании в свой класс, — …пустобокие». Его дружочки и Паркинсон, шагавшие рядом, громко рассмеялись. Видя, как жеребёнки резко развернулись лицом к хулигану, а Гермиона и Джинни отошли в стороны и огляделись — они явно не хотели дать кому-то шанс напасть с тыла, пока жеребёнки разбираются с главной целью, черноволосый мальчик в очках только обречённо вздохнул, а затем спокойно и даже немного равнодушно посмотрел на обидчика. — Признайся, ты же просто завидуешь, — ровно сказал он, прежде чем подруги успели вставить хоть слово. — Ты никогда не сможешь обрести кьютимарку, а потому никогда не узнаешь своего жизненного призвания, своей истинной магической специализации. Ты всегда будешь ковылять по жизни, вечно задаваясь вопросом, в чём же ты особенно хорош. Всегда будешь мучиться, решая, действительно ли то, чем ты в будущем займёшься — твоя судьба. Возможно, ты так никогда и не найдёшь того, что сделает тебя счастливым. Малфой удивлённо изогнул брови, невольно остановившись, вслед за ним замерли и сопровождавшие его слизеринцы. — Между тем, мои подруги, — продолжил Гарри, глянув на Меткоискательниц, которые почему-то смутились, — рано или поздно найдут свои кьютимарки и узнают, что именно сможет сделать их самыми счастливыми в жизни. Это может случиться не сегодня, не завтра и даже не в следующем месяце. Возможно, им даже придётся подождать до следующего года. Но они её получат. А ты так и останешься жалким неудачником по жизни, — с ноткой злобы ухмыльнулся Гарри и кивнул остальным, продолжая прерванное движение, но затем на мгновение замер и нанёс мастерский coup de grâce — «удар милосердия»: — И в следующий раз тебе стоит быть крайне осторожным, разбрасываясь оскорблениями. Ведь никогда не знаешь, кто может тебя подслушать и решить внести в твою жизнь нотку… хаоса. Слизеринцы выглядели озадаченными из-за того, насколько легко Гарри перевернул их оскорбление и перевёл на них самих. Малфой так и вовсе покраснел настолько, что, казалось, у него из ушей вот-вот повалит пар, словно от бодроперцового зелья… только без, собственно, самого зелья. Тем временем жеребёнки и младшая Уизли посмотрели на Гарри испуганно, а затем осознали «шутку для своих», переглянулись и ухмыльнулись. И правда, если Малфой привлечёт внимание Дискорда… кто знает, во что это для него выльется?–=W=–
Оливер во время тренировок гонял свою команду по полю для квиддича усерднее, чем любой капитан до него. Все стонали и жаловались, но парень по-прежнему оставался недоволен результатом, а особенно тем, насколько несерьёзно относились к своим обязанностям близнецы. Не выдержав их очередной шуточки, которыми те комментировали происходящее, он в сердцах крикнул: «На этот раз матч будет судить Снейп!» На гриффиндорскую команду будто ушат холодной воды вылили, и над полем прозвучал общий стон отчаяния. Больше всего это сообщение обеспокоило Гарри и других первокурсников. Нелюбовь Снейпа к мальчику была очевидна для всех, кто посещал уроки зельеварения. И это на фоне космических неудач Свити Белль, а ведь помимо всего прочего она уже успела во время одного из занятий наградить всех девочек в классе глубоким басом, продержавшимся всю неделю, а после следующего уже мальчики пищали тонкими голосами, словно мультяшные бурундуки. Никто не мог взять в толк, почему Снейп категорически отказывается просто запретить ей заходить в свои подземелья и воспринимает подобные предложения чуть ли не как личное оскорбление! Кроме того Гарри откровенно сомневался, что мадам Трюк обрадовалась подобному решению, учитывая явно недостаточные познания Снейпа в квиддиче и его правилах. Они как раз обсуждали между собой, как следует отражать злобные нападки профессора Снейпа на Гарри во время игры, когда в комнату ввалился Невилл — ввалился в самом прямом смысле слова. Непонятно было, как ему удалось пробраться сквозь дыру за портретом Полной дамы, потому что его ноги прилипли одна к другой, словно на Невилла наложили специальное заклинание. Должно быть, ему пришлось прыгать всю дорогу до башни Гриффиндора. Гермиона вскочила и немедля наложила на него контр-проклятие ногосвязывательного, пока остальные только смеялись. То, что в произошедшем был замешан Малфой, никого не удивило. То, что Невилл отказался на него донести, тоже неожиданностью не стало. Пытаясь приободрить беднягу, Гарри отдал парню последнюю шоколадную лягушку. Тот, вскрыв упаковку, протянул Гарри лежащую внутри карточку с изображением одного из выдающихся магов или ведьм — такая у него уже была. Гарри без особого интереса отметил, что ему снова попался Дамблдор — у него подобная карточка тоже имелась, поэтому он передал её Гермионе. Улыбнувшись, девочка посмотрела на карточку, а затем перевернула, чтобы прочесть описание. По мере чтения она хмурилась всё сильнее, потом задумчиво произнесла: — Тут сказано, что Дамблдор известен не только победой над Гриндевальдом, но и как первооткрыватель двенадцати способов применения драконьей крови. А ещё особо отмечены успехи в алхимии совместно с его партнёром — Николасом Фламелем. Хм-м-м… Фламель? — Гермиона обвела друзей задумчивым взглядом. — Почему это имя кажется мне знакомым? — она нахмурилась, вновь опустив взгляд на карточку. — И почему я думаю, что это может оказаться важно? Не сводя взгляда с карточки, девочка повернулась и направилась вверх по лестнице, ведущей в спальню, что-то бормоча себе под нос. Проводив подругу взглядом, Гарри пожал плечами, и дети снова вернулись к обсуждению проблемы по имени «профессор Снейп». Гермиона вернулась спустя десять минут с огромным ветхим фолиантом в руках, держа палец между страниц вместо закладки. — Слушайте, слушайте, — нетерпеливо сказала она и начала зачитывать заинтересовавший её кусок текста: — «Целью алхимии всегда было получение философского камня. Данный артефакт способен превратить любой металл в чистое золото и может сделать любого мага бессмертным, если тот выпьет изготовленный из Камня Эликсир Жизни! На данный момент единственный успешный создатель философского камня — мистер Николас Фламель — недавно отпраздновал свой шестьсот шестьдесят пятый день рождения. Он живёт в Девоне со своей женой Перенель, которой исполнилось шестьсот пятьдесят восемь лет.» Остальные как один уставились на Гермиону пустыми, непонимающими взглядами. Та закатила глаза и фыркнула. — Сами подумайте, всё же очевидно! Тут же прямо написано, что Фламели живут в Девоне. Здесь. В Англии. Как думаете, где они могут хранить что-то столь ценное, как философский камень? Не в комоде же под стопкой носовых платков? Нет, это может быть только Гринготтс! Согласны? Одноклассники Гермионы по-прежнему непонимающе смотрели на неё. — Вспомните, Хагрид зачем-то держит дома вырезку о попытке ограбления Гринготтса — якобы самого безопасного и надёжного места в мире для хранения ценностей. Вы все сами её видели, верно? — Остальные неохотно кивнули. Девочка тем временем перешла в режим лектора. — И если бы вы услышали, что кто-то собирался ограбить Гринготтс, где у вас лежит ваш сверхценный камень — от которого в прямом смысле зависит ваша жизнь! — то немедля его оттуда забрали бы, не так ли? А Хогвартс, — продолжила Гермиона, игнорируя недоверчивые взгляды одноклассников, — единственное место безопаснее Гринготтса, по крайней мере, нас всё время пытаются в этом убедить. Я собственными глазами видела Хагрида в Гринготтсе в день, когда мы были в Косом переулке. И, если верить вырезке, именно в тот самый день кто-то пытался ограбить Гринготтс. Но у вора ничего не вышло — в статье говорилось, что хранилище было пусто, а это значит, что его содержимое уже переместили. Думаю, — девочка окинула остальных торжествующим взглядом, — именно поэтому там и находился Хагрид, который всеми силами пытался быть незаметным. Что при его росте выглядело очень комично. — Ты спятила, — вздохнул Рон. Некоторые кивнули соглашаясь. Гермиона снова фыркнула. — Ладно, вот если бы лично у вас имелся философский камень, и вы бы изо всех сил хотели сохранить его в безопасности, даже большей, чем в подвалах Гринготтса, где бы вы его спрятали? Поражённые проклятием тупости сотабунники воловьими глазами смотрели на девочку. — Да в Хогвартсе, конечно же! — экспрессивно выкрикнула Гермиона. — И мы своими глазами видели люк в полу, на котором сидел Пушок, помните? А церберы известны как самые свирепые сторожевые собаки, верно? И ещё Хагрид заботится о Пушке, так? Совершенно же очевидно, что всё это — звенья одной цепи! Ответом ей были всё те же пустые, не замутнённые разумом взгляды. Очевидно, проклятие продолжало действовать. — Я с тех пор, как увидела цербера, себе всю голову сломала, пытаясь понять, что именно он охраняет. Какую такую великую ценность. Ну, поняли наконец? — и девочка посмотрела на друзей с нескрываемым отчаянием во взгляде. — По-моему, она окончательно рехнулась, — полушёпотом сообщил Рон Дину. Гермиона обиженно фыркнула, услышав его не столь уж тихий комментарий, и отвернулась. А вот жеребёнки подозрительно оживились. — Тут скрыта какая-то тайна? — сказала Скуталу. На лицах их троицы начали медленно расцветать вселяющие ужас (в тех, кто знал, что они значат) улыбки. Гарри, уже понимая, чем это для них (и, конечно же, для него) закончится, только и мог, что обречённо вздохнуть. — Так ты думаешь, — задумчиво произнесла Свити Белль, и её голос почти не скрывал радости, — что директор прячет философский камень Фламелей в комнате под цербером, под Пушком? — Ну, по всему выходит, что так, — кивнула Гермиона, радуясь, что её элементарная идея наконец дошла до друзей. Пусть и целых десять минут спустя. Свити энергично потёрла руки. — Нам нужно встретиться с Хагридом и попытаться вытянуть из него максимум информации. — Я пошлю записку и узнаю, можно ли прийти к нему в пятницу на чай, — тут же предложила Гермиона. Жеребёнки кивнули. — Это будет весело! — аж подпрыгнула от возбуждения Скуталу. — Весь сыр-бор разгорелся из-за какого-то имени на карточке? — ошеломлённо покачал головой Невилл. — И вообще, какое это имеет отношение к Снейпу?.. — Профессору Снейпу, — поправила его Гермиона. — …Профессору Снейпу, — продолжил пухлый мальчик, — что будет судьёй на нашей следующей игре в квиддич? И почему ты именно сейчас об этом заговорила? Да и вообще, даже если это так важно, уверен, профессора прекрасно всё понимают и держат под контролем. Гермиона покраснела, а остальные первоклассники кивнули соглашаясь. — Ну, просто я подумала… — начала она. — Нет, только задумайтесь, настоящий философский камень может лежать прямо здесь! Рядом с нами! Вас что, это ни капельки не волнует? Да и до игры ещё шесть недель. Целая куча времени. Гарри же заметил, как три жеребёнки обменялись взглядами, и снова обречённо вздохнул, прекрасно осознавая, что это ещё далеко не конец.