Рожки

             Майк, откровенно говоря, не очень любил Хэллоуин. Да, весело, куча необычных декораций и странных людей, горы сладостей и бесконечные вечера холодящих кровь историй. Ему просто не очень это нравилось, не захватывало дух, как было с его сверстниками. Да, было слегка жутко, но только в раннем детстве. Шинода спокойно мог и без этого праздника обойтись и не раздавать свои конфеты направо и налево, но из-за добродушия мамы, которая отворяла дверь каждому ребенку, приходилось жертвовать драгоценными запасами. Да, Майкл не настолько любил этот день.       Но он пиздецки любил то, как любил Хэллоуин Честер. О, от него исходила такая бешеная энергетика в этот день, что было страшно находится рядом. Честер вообще имел странную ауру, почти осязаемую, и в Канун Дня Всех Святых её даже можно было потрогать. Она могла к тебе прикоснуться, это было что-то совсем неземное. Возможно, только Майку так казалось, он ни у кого не спрашивал. Может, только ему Честер кажется духом Хэллоуина, не меньше.       Этот неугомонный чертяка так по-детски бесился и радовался, что поначалу Брэд почти отправил его с местной бандой школьников собирать по домам сладости, если повезёт – захватит и снэков к пиву. А тот бы и рад был пойти, лишь бы зарядить всех этой атмосферой праздничной жути.       Майк перестал бояться банальных криков и прыжков из-за угла ещё в младшей школе, а всё после того, как какой-то пацан в костюме летучей мыши спрыгнул со стремянки как только мелкий Шинода вышел из-за угла. Благо, не на него, все остались целы. Правда Майк ещё пару недель оборачивался на любой шорох и дрожал как осиновый лист, а вот психика после этого случая выработала иммунитет к подобным пугалкам.       Но когда Честер, гад такой, накануне праздника выскакивает из темного помещения студии со своими лучшими скримами и повисает на Шиноде, крепко обхватывая ногами и руками, словно щупальцами, тогда Майку становится действительно страшно. Он пытается удержать глаза в орбите и почти по-девчачьи вскрикивает, а сердце колотится как ненормальное, быстрее чем на их первых прослушиваниях. Страшно, потому что от Беннингтона можно многое ожидать, и не понятно, что конкретно он вытворит в этот раз. Испуганный до темных пятен перед глазами Майк пытается успокоить дыхание и под весом вокалиста отшатывается к стене.       — Эй, да сколько можно... Ты меня прикончить хочешь, засранец?       — Ой, да я только начал! Ты такой забавный, когда пугаешься!       Пока на него с искренней радостью в расширенных зрачках смотрит Беннингтон, ещё и смеётся, Майку по-настоящему весело и тепло. Такой Хэллоуин ему нравится больше, пусть даже без шоколадных конфет с орехами. Особенно потому, что от розыгрышей Честера страдает только он. Его страдания вознаграждаются пылкими покусываниями губ и бережными перебираниями волос на затылке.       Релиз дебютного альбома был назначен на конец октября, парни находились в огромном предвкушении и в ещё большем волнении. Они так старались, всё должно получиться! Когда им сообщили дату следующего концерта, Честер сразу же оживился. Выступление накануне Хэллоуина! Это же отличный шанс показать себя! Парни посмотрели на возбужденного вокалиста и пришли к тому, что он очень походит на чёртика, да и ведёт себя зачастую так же. Ему рожки и полагаются, он и так по сцене носится как угорелый.       Изначально, Майк, Джо и Честер пошли в магазин за обручем со светящимися дьявольскими рогами, коих осталось не так много, да и то все розовые и нелепо большие. Когда Беннингтон надел их на голову – это было настолько уморительно и мило, пусть даже Честер сильно старался сделать смех как можно более дьявольским – страшнее не стало: Джо долго не мог отдышаться, а Майк всю оставшуюся дорогу не мог выкинуть из головы этот необычный образ. Вокалист совсем по-детски надул губы, не по-детски высказался и пообещал, что на шоу он будет самым охеренно-мрачным и точно устроит им лучший праздник.       Джо, как обычно, отмахнулся, а вот Майк готовился к худшему.       В день концерта, совсем ранним утром, к нему постучались. Настойчиво и донельзя противно, так что пришлось вставать с кровати и открывать, хотя до трели будильника было ещё часа два с лишним. Шинода уже поставил на то, что это Брэд с самого утра решил сделать ему нервы.       Первым делом Честер хитро улыбнулся, а затем уже поздоровался, проходя в дом мимо зазевавшегося МС.       — Я три минуты тарабанил тебе в дверь и думал уже звонить, вдруг ты помер в такой важный день. А ты всё ещё спишь, — вокалист держал в руках мобильник и какой-то пакет.       — Ты рано сегодня, я вообще мог ещё спать, — хозяин дома не особо обратил внимание на незнакомый предмет и на загадочное выражение лица Честера, а предпочёл сначала умыться. Беннингтон посеменил за ним следом, нервно покусывая губы. — Мне нужно привести себя в порядок. Это недолго.       — Звучит так, как будто ты против того, чтоб я с тобой пошёл, — он отбросил пакет и телефон на диван, а после этого положил ладонь на плечо Шиноды и развернул к себе лицом. Тот потирал глаз и всё продолжал зевать. Его огненные волосы спутались и сейчас небрежно торчали во все стороны. Задорно улыбающийся Честер потянулся к ним и потянул за две пряди вверх, из-за чего два пучка красных волос приобрели форму рожек, но буквально через несколько секунд опали. — И зря ты рога не примерил, Майк. Я бы на это посмотрел.       — Нет, просто сказал. Я не против, — Честер с ожидающим видом изогнул бровь и протянул руки к смуглой шее, поправляя воротничок ночной рубашки Майка. Тот спустя пару мгновений понял, что от него ждут другого ответа, и быстро исправился. — Пойдешь со мной?       — Конечно, блин. Ну ты и тормозишь по утрам.       — Кто бы говорил!       Когда они оказались в ванной комнате, Честер пристально наблюдал за сонным Майком, за его привычными движениями, за тем, как он увлеченно демонстрировал новую пасту с охеренно приторным вкусом, которую ему подогнал Джо.       — Я попросил купить мне мятную, а он принёс этот розовый пиздец. Я как будто малиновым джемом зубы чищу, она ужасно сладкая, — пока парень в перерывах между чисткой зубов жаловался и плевался пеной в зеркало, Честер оторвался от дверного косяка и подошёл поближе. Майк увидел его в отражении стоящим позади. — И пахнет резко слишком, чувствуешь?       — Ага... Ну так в чём проблема? Купи с ментолом. И дай мне попробовать, слишком интересно описываешь.       — О, окей. Новые щётки в шкафчике за тобой, можешь взять любую.       — Нет, ты не понял.       — А? — для Шиноды оказалось ребусом то, чего хочет Беннингтон, он старательно вглядывался в чужое лицо в отражении зеркала, но яснее от этого не стало. Вокалист так и не сдвинулся с места, поэтому Майк повернулся к нему. — Тебе просто так, пожевать? Ну ты даёшь, совсем как дитя малое.       — Да, Майк, ужасно хочу пожевать.       Действительно, малина. Хотя Честер ожидал чего-то более приторно сладкого, когда прикоснулся к чужим измазанным губам, но это не особо важно. Гораздо слаще оказалось сминать пухлые уста такого домашнего и растерянного Майка, пока тот отчаянно сжимал в ладони зубную щетку и не мог решиться как-либо реагировать, и, кажется, даже забыл как дышать. Вокалист отобрал несчастный предмет и положил на полку, по неаккуратности сбив какой-то тюбик, и тогда Шинода ответил ему на поцелуй.       Влажные ладони были слегка испачканы пеной розоватого оттенка, и парень неловко опустил их вдоль туловища, пусть переживать о чистоте одежды не стоило бы, наверное. В любом случае, Майклу потребовалось немало усилий, чтобы не ухватиться за упругую задницу, когда Честер настойчиво примкнул ближе и запустил ладонь в огненные пряди на затылке. Шинода рвано выдохнул и попятился назад, упираясь в тумбу.       Беннингтон наконец отстраняется от чужих губ и опускается ниже, оставляя на коже шеи влажные дорожки из розоватой пены и своё обжигающее дыхание, а Шинода запрокидывает голову, крепко вцепляется пальцами в тумбу и подсчитывает, какой по счёту табун мурашек пробежал. На секунду задумывается о том, как бы удержаться на ватных ногах, пока Честер настойчиво стискивает его плечо и ведёт за собой — парни делают несколько небольших шагов к стене, — но любые мысли очень быстро покидают разум, и он становится белоснежным листом, измарать который МС позволит только Честеру.        Тот сразу же вжимается своим худощавым телом, стараясь быть как можно ближе, а его холодный пирсинг оставляет невидимые ожоги на коже Шиноды. Это чертовски заводит, и даже немного странно, что Майк бы многое отдал за то, чтобы хоть какие-то следы остались с ним, позволяя созерцать и предаваться воспоминаниям в любую секунду. Это бы делало из них совсем молоденьких безбашенных подростков, но страсть Честера никогда не выходила за рамки. Он с самого начала ясно дал понять, что не хочет видеть такую нежную кожу повреждённой, потому был предельно аккуратен. И мысль об этом каждый раз как в первый заставляла что-то внутри Шиноды трепетать. Вокалист лишь слегка покусывает шею и довольствуется рваными вздохами — они для Честера словно зеленый свет; бесконечно длинный, ровный спуск с холма, и он прыгает в тачку, без колебаний вжимает педаль в пол и несётся, забывая обо всём на свете.       Последние остатки сна тут же пропали, разум обволокла пелена, и как только Беннингтон нетерпеливо толкнулся в его бедро, Майк тут же забывает, что пару минут назад хотел сохранить чужую одежду в чистоте. Вокалист чертит мокрую дорожку из пасты и слюны на смуглой коже, и Майк ощущает дрожь, что пробивает разрядами всё его тело. И когда Честер влажным языком проводит от серьги в ухе по завитку, а после бережно прикусывает — даже тут Майк не в силах сдержать сдавленный стон.       — Бля, я бы целый тюбик этой пасты сожрал, если бы она была на тебе, — практически шёпотом проговаривает Честер прямо в ухо, позволяя Шиноде сполна насладиться томным звучанием голоса и горячим дыханием. Беннингтон слегка отстраняется и завороженно наблюдает за плавным движением кадыка, когда МС сглатывает и, не в силах выдавить из себя хоть какие-то внятные слова, просто кивает.       Такой Майкл умиляет, ведь обычно собранный и деловой, всегда знающий, что ответить и как найти выход из любой ситуации перед выходками Честера теряет невозмутимость и дар речи. Такой Майкл заставляет обожать сбивать его с толку, поэтому Беннингтону сносит крышу. Но он совсем не против — это новый вид наркотика, и его эффект гораздо приятнее, чем эффект тех, что вокалист знает.       Ошарашенный Майкл возбуждает до жути, и Честер каждый ёбаный раз плотно стискивает зубы, чтобы не наброситься на него прямо на месте. Но сейчас они одни, и никто им не помешает.       — Я уже говорил, как мне нравится твой голос? — Беннингтон заводит ладонь за чужой затылок и мягкими движениями массирует кожу головы, вглядываясь в темные радужки глаз Шиноды. Кажется, теперь они глубже, чем пару минут назад. — Дай мне насладиться, скажи что-нибудь.       Раскрасневшееся лицо Майка теперь было практически идентично цвету его волос. С пересохшими губами, сбитым дыханием и помутненным взглядом он вряд-ли бы смог выдать что-то осмысленное. Честеру определённо нравилось наблюдать, как открывается и сразу же закрывается рот, словно у бедной, выловленной из аквариума рыбки. Пламя на руке взметнулось вверх и МС кратко ахнул, когда ловкие пальцы прокрутили сосок под ночной рубашкой.       — Безбожно тормозишь.       — Так и есть. А ты безбожно любишь надо мной издеваться. — Наглая ухмылка мгновенно появилась на лице вокалиста, и тот приблизился к парню, очутившись нос к носу. Цепкий, сканирующий каждую эмоцию взгляд обжигал и так горящую кожу. Майк не знал, что может так краснеть.       — Ты прав, пиздец как люблю. Но это не то, что я хотел бы услышать. — рука опустилась ниже, к паху Шиноды, накрывая и настойчиво потирая выступающий бугор через мягкую ткань. У Майка тут же перехватило дыхание и он нетерпеливо толкнулся в чужую ладонь, ощущая тягучее наслаждение, разливающееся по телу жидкой карамелью.       Хотелось ещё. И ещё. Этот чертяка заводит с полоборота, как у него это выходит? Всё бельё уже влажное, а голова ужасно тяжелая, и если бы не чужая рука, придерживающая затылок, Шинода бы не смог стоять ровно. Покусывающий собственную губу Честер без капли стеснения вглядывался слишком пристально, старался подметить малейшие изменения в мимике парня напротив. Время как будто замерло, остались лишь опьяняющие вздохи и звенящее в воздухе возбуждение.       — Ты сегодня какой-то тихий. Не заболел? — Честер сжал огненные волосы между пальцев и отклонил голову Шиноды набок, и тот сдавленно простонал от болезненного ощущения, что сразу же сменилось более приятным от покусывания кожи на шее. Сдерживаться уже не было сил, резким движением МС обхватил Беннингтона за талию и притянул к себе настолько близко, насколько это возможно, а после чего толкнулся пахом в тело парня, вызвав у того долгожданную реакцию в виде резкого выдоха. — О-о, наконец проснулся? Продолжай, мне нравится.       Их губы снова соприкоснулись в горячей и влажной схватке, которая сносила голову похлеще пары стаканов виски с колой натощак. Языки словно вступили в танец, тщательно изучая друг друга, и Майк потянул Честера в сторону, меняясь с ним местами, и теперь оказался вжат в стену сильным телом Беннингтон. Немного расставив ноги в сторону, он дал возможность втиснуться Шиноде ещё ближе, сокращая дистанцию между ними до минимума.       — Блять, мне никогда не описать, насколько ты горячий. — Отстранившись, запыхавшийся Честер потянулся к пуговицам ночной рубашки и методично расстегнул одну за другой. Смуглая кожа под ней так манила прикоснуться, что покалывали кончики пальцев, а в паху ныло от накопившегося напряжения. — У меня сейчас яйца лопнут.       — Не лопнут. — Теплая ладонь Майка потянулась к пряжке ремня на штанах Беннингтона. Если бы была возможность избавится от них побыстрее — он бы их сорвал. — И ты тоже не холодный.       — Я не об этом, придурок! Боже! — уже собиравшийся хохотать Шинода был заткнут поцелуем. Иногда и он мог вывести Честера из себя. Не так легко и непринуждённо, но всё же.       И действия такого Честера контролировать и предугадывать было в разы труднее. Рука, испещренная нательными рисунками, вмиг проскользнула под резинку пижамы и белья, обхватывая влажный член. Прокатившаяся по телу волна удовольствия заставила Майка кратко промычать в чужие губы. Все тело было оголённым нервом, оно жаждало прикосновений и ярко отзывалось на них крупной дрожью до кончиков пальцев. Когда прохладными пальцами Честер отодвинул кожу, а подушечка большого очертила головку члена, Шинода отстранился от чужих манящих губ. Было сложно концентрироваться на чем-то ещё, когда к нему наконец-то прикасались там. Парня хватило только на то, чтоб прислониться к Беннингтону торсом и не забывать дышать, постанывая каждый раз, когда сомкнутая рука совершала издевательски медленные движения вверх и вниз по длине.       — Ты такой влажный там, Майк. Даже смазка не нужна никакая. Боже... — Томно подметил Честер, но всё, чем мог ответить ему Майк были краткие, но такие сладкие для слуха стоны и опаляющее дыхание возле уха. — Как же я давно... — прошептал Беннингтон, стаскивая штаны и запуская руку к себе в трусы, рвано выдыхая, — не слышал тебя... Ох...       Это было хорошо, что вряд ли с первой попытки получилось бы описать, пусть они оба неплохо владели словом. Зеркало давно уже запотело от тепла разгоряченных тел и дыханий, и течение времени было где-то за дверью. Пока Честер синхронно мастурбировал им, направив взгляд в потолок, Майк блуждал руками по худощавому телу и целовал видимые венки на шее.       Но в какой-то момент Честер остановился, хотя практически довёл Майка до разрядки. В ответ на это действие последовал раздосадованный вздох, но тут же рот Шиноды накрыла ладонь. Они, тяжело дышащие, смотрели друг на друга в упор, а Майк не понимал, что произошло и почему Беннингтон вдруг остановился. Может он что-то не так сделал? Во взгляде напротив ответа пока не нашлось.       Ответ был за дверью.       — Майк! Ты спишь? — Это был Брэд. Нужно одеваться. С характерным скрипом отворилась дверь в спальню. — Шинода! Только не говори, что тебя украли!       Парни очень быстро принялись приводить себя в порядок. Благо, у Майка рубашка была широкой, можно было прикрыть своё возбуждение. Чего не скажешь в ситуации Честера. Нужно было торопиться, от спальни до ванной с десяток шагов, Дэлсон мог в любой момент оказаться здесь и застать парней врасплох. Поэтому Шинода решил рискнуть — прочистил горло и прокричал:       — Я в ванной, Брэд. Умывался. Сейчас подойду, иди на кухню! Поставь чайник! Пожалуйста!       — Фух, ты тут. Окей! — Гитарист действительно уже был очень близко. — Я уж испугался. У нас сегодня важное событие, как никак.       Закончив с одеждой, парни вышли из ванной. Майк был красный, как спелый помидор. Беннингтон одарил его довольной ухмылкой и потопал на кухню.       — Хей, чувак. Как настроение?       — О, и ты уже здесь, неожиданно. Тоже умывался? У меня всё супер, а ты как, готов?       — Ещё бы, всегда готов.       Следом за Честером объявился Майк, и, поздоровавшись с Дэлсоном, сел за столик. На часах было десять утра, нужно было выпить кофе и что-нибудь поесть. Брэд, как настоящий друг, не мог не заметить нездоровый цвет лица Шиноды, на что встревоженно указал.       — Плохо спал. Кошмар приснился, в поту проснулся. Это пройдёт скоро, не волнуйся. Сегодня все будет отлично. — Вроде бы прокатило. Об этом можно было не волноваться, есть сейчас дела поважнее. — А ещё у меня такое чувство, что у вас, ребята, часы спешат. Сами в такую рань проснулись и первым делом решили меня будить, супер.       — А ты был против, что я пришел? А мне показалось, что ровно наоборот. Особенно когда ты... — Честер снова нагло ухмыльнулся, протягивая гласные, но Майк быстро его перебил, чтоб тот не сказал ничего лишнего.       — Кхм! Конечно нет! Я совсем не против, только за. Думаю, нужно уже начинать собираться, кажется, на это времени уйдет немало.