Вопреки и навсегда

Один из непослушных солнечных лучей пробирается в комнату. На мгновение он ослепляет Клауса, и тот недовольно щурится: Майклсон не большой фанат хорошей погоды. Правда, теперь они могут устроить воскресный пикник на природе. Его жена обожает подобные штучки, а он готов на всё, чтобы порадовать её. По губам вампира пробегает лёгкая усмешка: кажется, за прошедшие сорок лет он стал безнадёжным романтиком. Остаётся надеяться, что желающие поквитаться с ним, не узнают об этом. Кстати, о тех, кто явно не желает ему доброго здравия… - Никлаус! – Ребекка врывается в комнату, круша всё на своём пути. Испуганная домработница бежит за ней, пытаясь утихомирить разбушевавшуюся вампиршу. Клаусу невероятно смешно, и он даже не пытается скрыть этого, что, конечно, злит его «милую сестрицу» ещё больше. - Перестань! Почему ты не приказал кому-нибудь встретить нас в аэропорту? Если бы у Кристиана не был включён мобильник… Пожалуй, Кэр действительно удалось изменить его. Иначе как объяснить тот факт, что он не только позволяет Ребекке разговаривать с ним в подобном тоне, но даже ни капельки не злится? - Но ведь вас всё-таки встретили, верно? Ребекка сердито кивает и берёт в руки любимую вазу Кэр с явным намерением запустить ею в старшего брата. Клаус, конечно, не в восторге от подобной перспективы, но он ведь всегда успеет уклониться, верно? А эта ваза ему никогда особо не нравилась. Однако тут в комнату влетает муженёк его сестрицы и портит всё веселье. Он вырывает вазу из рук жены и целует её в лоб (чёрт возьми, это так мило, что Клауса сейчас стошнит). - Дорогая, успокойся. Они не специально проигнорировали наш приезд. Поверь… И эта ваза, её ведь Деймон и Елена подарили Кэролайн… Майклсон разочаровано следит за тем, как его зять возвращает вазу на место. Всё-таки благодаря этому парню Ребекка постепенно становится ужасно скучной. Правда, с ней теперь можно нормально разговаривать, и её настроение не меняется каждые десять секунд, но всё равно: этот тип ужасно на неё влияет. - Мэтт, тебе удалось её обезвредить? – его сын, конечно, не может упустить ни одной потасовки между родственниками. Клаус готов поспорить на всё своё состояние, что этот мальчишка ждёт того дня, когда его отец серьёзно сцепится с «милой тётушкой Ребеккой» или «уважаемым дядей Элайджей»… Вот и сейчас Кристиан вежливо улыбается, чтобы не показать всем своего разочарования, особенно Мэтту. Донован, кажется, единственный, кто не скучает по тому сумасшествию, что творилось когда-то в семье Майклсонов. «Если бы кто-нибудь в Мистик-Фоллс сто лет назад сказал мне, что мальчишка-официант станет моим зятем, я бы убил его, не задумываясь», - признаётся сам себе Клаус и проходит вслед за всеми в гостиную. Несмотря на то, что праздник должен наступить лишь завтра, комната уже украшена. - Морская тематика, - комментирует Ребекка, осматриваясь, - Кэролайн решила поэкспериментировать? Его сестра старается быть едкой, но получается у неё весьма сомнительно. Ребекка хочет убедить всех, что до сих пор относится к Кэр с презрением. Клаус недоумевая, спрашивает у себя, кого именно она пытается обмануть. - Вообще-то это была моя идея, - произносит довольный Кристиан, - ведь завтра мой праздник, верно? - Эй, сынок, на самом деле это просто повод собраться всем вместе и хорошенько напиться. И как Клаус мог забыть, что мистер и миссис Сальваторе уже неделю гостят в их доме? Кэролайн и Елена не так давно (по вампирским меркам) решили отреставрировать свою дружбу, и теперь этот не в меру чувствительный двойник вместе со своим раздражающим суженным регулярно посещает их. - Он мой сын, Сальваторе. Не забывайся, - грозно сверкает глазами Клаус. Он, конечно, научился выносить поток несмешных острот Деймона, но такой тон кажется ему оскорбительным. Никто не имеет права называть наследника Майклсонов «сынком». - Простите, ваше величество, - Деймон изображает шутливый поклон, но хозяин дома уже не обращает на него внимания. Клауса терзает вопрос, на который он не может найти ответа. Глупые кривляния старшего Сальваторе лишь отвлекают. Майклсон оставляет Ребекку поупражняться в острословии с Деймоном, а сам отводит Кристиана в сторону. - Не знаешь, где Кэролайн? Дело не в том, что именно она должна была встретить Ребекку и Мэтта в аэропорту, просто её отсутствие довольно странно. Клаус обеспокоен и не собирается скрывать этого. По крайней мере, не от сына. Кристиан чувствует волнение отца. Он и сам переживает за Кэр. - Не знаю, - разочаровано качает головой его сын. Клаус смотрит на него несколько секунд, а затем резко разворачивается и направляется к выходу. - Папа? Вообще-то обычно Кристиан обращается к нему по имени. Они с отцом выглядят как ровесники, и неосведомлённые часто принимают их за братьев. Кристиан полагает, что при всём этом довольно странно называть Клауса «папой». Тот же в свою очередь не в восторге от подобных нежностей. Именно поэтому, когда Майклсон слышит это обращение, он останавливается и произносит как можно мягче: - Всё будет хорошо, Крис. Я знаю, где она. Клаус не сомневается в правильности своей догадки. Искренне надеясь, что в его отсутствие «дорогие гости» не разнесут дом, он спешит к единственному месту, которое могло привлечь внимание Кэролайн в этот день. *** Клаус Майклсон не любит кладбища. В отличие от своего брата Элайджи он не считает их «тихими и поэтичными». Кладбища – это смерть. А смерть не может быть «тихой и поэтичной». Смерть – это грязь и боль, ненависть и отчаяние. В ней нет ничего прекрасного или романтического. Клаус знает это так же хорошо, как то, почему его жена неподвижно сидит у одного из трёх надгробий, отделённых от других плит небольшой железной оградкой. Сам он не любит приходить сюда, но у Кэр на всё есть своё мнение. Её не убедишь. Майклсон останавливается у неё за спиной и раздумывает над тем, как именно привлечь к себе внимание жены. Голова Кэролайн опущена, а рука то и дело касается серой плиты, раз за разом обводя два ненавистных Клаусу слова «Тайлер Локвуд». Иногда Клаус всерьёз задумывается над тем, чтобы заставить свою жену забыть все те годы, что она провела с другим. Но он знает, что никогда не сделает этого. - Никогда. Он сам не замечает, как произносит вслух эти холодные семь букв. Кэролайн вздрагивает и встаёт с колен. Она старается не смотреть ему в глаза, усиленно отряхивая безнадёжно испорченное платье. Клаус не собирается первым начинать разговор. Он смотрит за тем, как она вместе того, чтобы стряхнуть мокрую после вчерашнего дождя землю, старательно втирает её в ткань платья, пытаясь понять, о чём думает эта сильная женщина, когда-то согласившаяся стать его женой. Затем, когда молчание становится невыносимым, Кэролайн всё-таки решает разорвать вязкую тишину. - Прости. Я должна была предупредить тебя… Её голос дрожит. Клаус чувствует, что она сдерживает слёзы и пытается заключить её в объятья, но Кэр отступает и присаживается на небольшую скамью напротив надгробий. Майклсон раздражённо кривит губы, но всё же садится рядом с ней. Он ждёт, когда она заговорит, зная, что ей просто нужно немного времени, чтобы перевести дух. И хотя всё это его изрядно раздражает, Клаус пытается сохранять спокойствие. - Я забыла, - тихо произносит Кэролайн, закрывая лицо руками. Ей не хочется ранить мужа, но презрение к себе затмевает все остальные чувства. Она всегда была слишком эмоциональна. Клаус кивает, показывая, что совсем не злится, хотя на самом деле это не совсем так. Он ненавидит, когда она плачет. Тем более, когда причина её слёз – Тайлер Локвуд. - Забыла, - повторяет Кэр и всхлипывает, - годовщина их смерти была вчера. И… столько лет я приходила сюда в этот день, но вчера… я забыла. Как я могла забыть? Она не рыдает в полную силу, но её трясёт. И Клаусу всё-таки удаётся обнять её, чтобы немного успокоить. - Ты пришла сюда сегодня. Думаю, этого вполне достаточно, - шепчет он. - Нет! Нет… - Кэролайн испытующе смотрит на мужа, - а ты ведь помнил, да? И не сказал мне… почему? Майклсон пожимает плечами. Конечно, он помнил. Тот сентябрьский день он никогда не забудет. - Клаус, куда ты сегодня? - Навещу могилу Хейли. Я года три там не был. - Интересно… - Что? - Сегодня годовщина её смерти. - Серьёзно? Значит, действительно нужно съездить. Кладбище встречает его неуютной тишиной. Впрочем, это неудивительно. Мёртвые молчат, а живые здесь ведут себя так тихо, что их довольно трудно отличить от покойников. Клаус сразу замечает, что у нужного ему надгробия кто-то есть. Всего несколько секунд уходит на то, чтобы узнать в незнакомке Кэролайн Форбс. Или Кэролайн Локвуд? Он знает, что они с Тайлером развелись, но она ведь могла сохранить эту жуткую фамилию. Майклсон чувствует, что начинает нервничать. Он не готов к этой встрече. Совершенно не готов. В какой-то момент ему даже хочется уехать с этого проклятого кладбища, выбросив предназначенные для Хейли цветы куда подальше. Но потом бегство кажется ему ужасно глупым. Они с Кэролайн не виделись сорок лет, так почему бы не встретиться сейчас? Он ждал её все эти годы и, возможно, это тот самый шанс… Клаус запрещает себе думать об этом. Кэролайн не любит его. Не надо тешить себя пустыми надеждами. Кэролайн замечает его сразу и произносит со странной улыбкой: - Здравствуй, Клаус. Она ещё никогда не говорила с ним так… мягко. - Здравствуй, Кэролайн. Его приветствие звучит в тон её собственному. Они обмениваются долгими красноречивыми взглядами, а затем Клаус кладёт цветы к надгробию, на котором витиеватыми буквами написано «Хейли Локвуд». Пора уходить, ведь проводить весь день у могилы четы Локвуд явно не входило в его планы, но Клаус не может заставить себя покинуть её. Кто знает, через сколько лет они встретятся снова. И тогда он решается: - Кэролайн… когда-то мы были друзьями… - Да, просто не разлей вода, - усмехается она и тут же замирает, понимая, где именно находится. Шутить с Клаусом на могиле Тайлера… разве можно совершить что-то более ужасное? Он дотрагивается до её руки: - Я знаю отличный бар недалеко отсюда. Мы могли бы поболтать немного там… как друзья. Если ты, конечно, хочешь… Кэролайн задумывается на секунду, но затем согласно кивает, хотя руки ему и не подаёт. Не хочется признаваться, но она действительно рада встретить кого-то из своего прошлого. Кого-то, кто никогда не осудит её, потому что сам далёк от совершенства. Пожалуй, слишком далёк. - Почему, Клаус? – Кэролайн повторяет свой вопрос, стараясь привлечь внимание задумавшегося супруга. Клаус слегка улыбается: - Не думаю, что моё напоминание тебя бы обрадовало. Для меня тот день видится совсем иначе. Не делай вид, будто не знаешь об этом, дорогая. Она вздрагивает и смотрит на него так, словно пытается решить какую-то, известную лишь ей, загадку. - Помнишь, мы обещали друг другу… - её голос немного дрожит, и ему это определённо не нравится, - всегда говорить только правду? Клаус кивает. Как он может забыть самое серьёзное и трудновыполнимое обещание в своей жизни? - Я… не была до конца откровенна с тобой, - произносит Кэролайн, опуская голову. Майклсон скрипит зубами, пытаясь держать себя в руках. Он боится того, что сейчас может выясниться. И то, что Кэр решила рассказать ему правду около могилы своего бывшего мужа, лишь усугубляет ситуацию. - Говори. Получается грубее, чем ему хотелось бы, но он ничего не может сделать. - Я убийца, Клаус. - О чём ты? Он не до конца понимает смысл её признания. Что именно Кэролайн имеет в виду? Те ведьмы в Мистик-Фоллс? Но ведь об этом давно всем известно. Парень, которого она прикончила сразу после обращения? Не новость. Майклсон уже хочет сказать ей, что всё это бред, и она просто устала, но Кэролайн набирается сил и продолжает: - Я виновата в гибели Тайлера и его семьи. И… ещё одной женщины. Клаус смотрит на неё с недоумением. Он притягивает её к себе и просит тихо и вкрадчиво: - Расскажи. Для него не имеет никакого значения число совершённых ею убийств. В любом случае – на его совести куда больше боли и грязи. Но Кэролайн страдает, и ей нужно высказаться. - В тот день, когда Тайлер сказал, что нам нужно расстаться… Её взгляд устремляется куда-то вдаль, и Клаус понимает, что воспоминания уносят Кэр в столь ненавистное ему прошлое. - У меня к тебе серьёзный разговор, Кэролайн, - Тайлер входит в дом. От него пахнет лесом и влажной землёй. Девушка улыбается, ощущая этот самый родной на свете запах. - Если ты насчёт десерта, то нет – я не изменю своего решения. На двадцатилетие нашего брака мы должны съесть огромный чизкейк, - смеётся она, стараясь не замечать странной решимости в его взгляде. В последнее время они часто ссорятся. Точнее – уже около двух лет. Кэролайн вспоминает слова матери о кризисе отношений, и всё ждёт, когда мир в их маленькой семье восстановится. Но этого не происходит. Двадцатилетие брака кажется ей отличным поводом для окончательного примирения. Они ведь хотят провести вместе вечность, верно? - Нет, Кэр, я… - Почему «нет»? Чизкейк – это идеальное решение! Она намеренно перебивает его, потому что слишком хорошо знает Тайлера: он хочет сообщить ей что-то страшное. Что-то, способное перевернуть её жизнь раз и навсегда. От этого становится жутко. - Прекрати это! – Локвуд кричит, и спокойствие, которым только что была пронизана гостиная, рассыпается вдребезги. Кэролайн вздрагивает как от удара. Она молчит, давая ему время отступить. Он просто обязан отступить. Понять, что его решение не может быть правильным. Кажется, он чувствует, как больно ей сейчас, потому что берёт её руки в свои и произносит со всей возможной нежностью: - Милая, мы должны расстаться. Кэролайн подозревает, что сходит с ума. Ведь этого не может быть на самом деле? - Тайлер? – она прячет руки в карманы уютных домашних брюк, но этого не достаточно, чтобы спастись от окружившего её холода. Она замерзает. Ей хочется плакать. Но слёз нет. Они застыли где-то в уголках глаз и не желают появляться. - Почему? Тайлер не хочет быть жестоким, ведь ему действительно жаль. Он говорит так, будто сообщает о чём-то обыденном, вроде погоды за окном: - У нас не может быть семьи, Кэролайн. Она не согласна. Она не верит этому, но знает, с чем связано его мнение: - Ты хочешь ребёнка? Конечно, хочет. Они уже неоднократно обсуждали это. Говорили с ведьмами, узнавали. Но природа беспощадна: у вампиров не может быть потомства. Правда, у оборотней может. - И с кем у тебя будет семья? Тайлер пожимает плечами: - Не знаю. У меня никого нет. Кэролайн верит ему. Правда, всё ещё не понимает. - Мы могли бы усыновить ребёнка, если для тебя это так важно. - Это не одно и то же, Кэролайн. К тому же, как мы объясним ребёнку, почему его мать не стареет? Она по-прежнему не плачет, но ей слишком больно. Боль застилает глаза и мешает здраво мыслить. - Он может стать вампиром… потом. - Не знал, что ты так эгоистична, чтобы обречь кого-то на подобное существование, - Тайлер встаёт, подходит к двери и смотрит на жену так, будто впервые видит её, - видно, мы поспешили, Кэролайн. Нам нужно развестись. Он уходит, оставляя её наедине с невыносимым одиночеством и едким, как ржавчина, чувством вины: она испортила ему жизнь. Возможно, он бы уже давно мог иметь парочку ребятишек, если бы не их подростковая влюблённость. Кэролайн бродит по дому, в котором была так счастлива ещё этим утром и пытается придумать, как спасти свой брак. Ничего не выходит. Она не властна над природой. Никто не властен. Она уничтожает всё, что было приготовлено к завтрашнему празднику с громким рыком. Выпивает одну за другой три бутылки его любимого вина и, разбивая их об пол, пытается порезать осколками руки, которые, как ей кажется, пахнут лесом и влажной землёй. Кэролайн чувствует лёгкое опьянение и опустошает ещё одну бутылку. Коньяк. Специально для Деймона. Они с Еленой должны были приехать завтра. Кэр дико смеётся, постепенно растворяясь в своём безумии. Она пишет всем приглашённым оскорбительные письма, в которых объявляет, что «они завтра им к чёрту не нужны» и нажимает на клавишу «отправить», не сомневаясь в правильности своих действий. Алкоголь не забирает боль, он лишь усиливает её. Кэролайн выходит на улицу. Запах леса преследует её. Ей хочется вырубить все деревья в округе, чтобы почувствовать себя хоть немного лучше. Когда Кэролайн сталкивается с неизвестной ей женщиной, то изначально собирается просто пройти мимо, но что-то отвлекает её. Кровь. Кровь способна перекрыть всё. Заставить забыть. Кэр вцепляется в шею женщины и жадно пьёт. Её крики, агония, боль доставляют вампирше странное удовольствие. Она жутко смеётся и тянет труп за собой. Домой. Там кровь, продолжающая литься из рваной раны на шее, пачкает ковёр, и Кэролайн отмечает, что он теперь не пахнет проклятым лесом. Только убийством. Осознание происшедшего приходит к ней внезапно. Она просто смотрит на свою искалеченную жертву, и вдруг понимает, что уже не сможет помочь ей. Воскресить. Это ужасно. Кэролайн плачет, уткнувшись в залитый кровью ковёр, а потом её долго тошнит, и она даже не может встать, чтобы дойти до ванны. Тайлер приходит утром. Через час должен подъехать юрист, с которым он договорился. Когда Локвуд заглядывает в гостиную, то понимает, что решение прийти сюда раньше адвоката было верным. Он смотрит на испачканную в крови и рвоте жену, и ему становится противно. - Кэролайн, просыпайся! Ему не хочется дотрагиваться до неё, и он старается кричать как можно громче: кто знает, чем она вчера накачалась. Если бы не труп рядом, Тайлер бы испытывал сожаление и сочувствие. Возможно, он попытался бы её утешить, но изуродованная Кэр женщина не даёт ему сделать этого. Его жена – убийца. И ему хочется ударить её за то, как легко она лишила жизни ни в чём неповинного человека. Кэролайн видит всё это в его до боли знакомом взгляде. Видит и понимает, что проиграла. Она меланхолично поднимается с пола и отправляется в ванну. Ей нужно в душ. Она не будет при нём плакать. - Кэролайн, - Клаус осторожно проводит по её скуле, стараясь утешить жену. Она никогда не рассказывала ему об обстоятельствах и причинах их с Локвудом развода, - думаю, ты уже сполна заплатила за то убийство. Например, вышла замуж за такого ужасного типа, как я. Он старается шутить, и Кэр вымученно улыбается. Ей тяжело вспоминать об этом, но теперь, когда Клаус знает об этой части её прошлого, всё уже не кажется таким безнадёжно горьким. - Есть ещё кое-что… Пять лет без Тайлера. Раньше она бы с ума сошла за столь долгий срок, но оказалось, что время действительно помогает. Не лечит, но позволяет смириться. Кэролайн перебирает вещи в доме своей матери. Она умерла около полугода назад, но Кэр лишь сейчас решилась провести столь необходимую ревизию. Мама поддерживала её всё это время. Остальным она ничего не сказала. Даже не извинилась за то письмо, отправленное в нетрезвом состоянии. Конечно, это было неправильно, но Кэр не хотелось их видеть. Никого. Телефон звенит неожиданно, вырывая её из плена мрачных мыслей. На табло высвечивается «Тайлер», и Кэр отдёргивает руку. Она так и не удалила номер бывшего мужа. Не смогла. Кэролайн знает, что у него теперь совсем другая жизнь. Он сошёлся с Хейли (горькая ирония судьбы), которая благодаря своим подругам-ведьмам продлила свою жизнь, а заодно и молодость, и у них уже родился сын. Кажется, этого мальчика зовут Мартином. Во всей этой ситуации Кэр забавляет лишь то, что Мартин – сводный брат сына Клауса. Вряд ли Локвуд и Майклсон рассчитывали породниться таким странным образом. Телефон продолжает звенеть, но Кэр уходит в другую комнату. Она не хочет снова пускать Тайлера в свою жизнь. Правда, через четыре часа ей становится совестно, и она решает перезвонить: вдруг случилось что-то важное? Но Тайлер не отвечает и это настораживает. Она повторяет попытку следующим утром, но снова безрезультатно. Проходят ещё сутки, прежде чем Кэролайн решает приехать к бывшему мужу. Её терзает горькое предчувствие. Кэролайн знает его новый адрес. Это, конечно, неправильно, но в данной ситуации осведомлённость лишь помогает ей. Вместо дома она находит пепелище. В одном из наполовину сгоревших тел узнаёт Тайлера. Затем находит Хейли. Кажется, они пытались дотянуться друг до друга, перед тем, как огонь перекинулся на них. Кэролайн ни разу не видела их сына, но труп мальчика с отрубленной рукой не оставляет сомнений: Мартин мёртв. Она хоронит их, пытаясь найти ответы. Всё кажется запутанным и горьким. А ещё Кэролайн теперь точно знает, зачем Тайлер звонил ей. - Их убили охотники, - Клаус, конечно, всё знает, но Кэролайн почему-то предпочитает проговорить это ещё раз, - охотники за монстрами… Одна из ведьм, живущих неподалёку, рассказала мне. - И мне. Охотников было около двадцати, и они были отлично вооружены. - Если бы я тогда взяла трубку… - Это бы ничего не изменило, - Клаус целует её в лоб, - ты не убийца, Кэр. По крайней мере, гибель Локвудов – точно не твоя вина. Некоторое время они, молча, смотрят друг на друга. Затем Кэролайн кладёт руки мужу на плечи: - Прости меня. Я не должна была так расклеиваться. Просто… - Всё нормально, Кэролайн. Но обещай, что больше не будешь думать об этом. Миссис Майклсон качает головой: - Нет. Я не могу дать такого обещания. - Почему? Клаусу кажется, что её волнует ещё что-то. Кэролайн не знает, как объяснить ему всё, о чём она думает в последнее время. Но она действительно любит его и не хочет лгать. Возможно, правда придётся ему не по душе, но они ведь обещали друг другу. - Клаус, наша жизнь сейчас похожа на сказку, понимаешь? – он кивает, ему и самому порой кажется, что всё происходящее между ними – лишь прекрасная иллюзия, - и я боюсь, - Кэролайн нервно сглатывает, прежде чем продолжить, – боюсь, что расплата близка. Ведь мы оба… не просто вампиры, мы убийцы. Так… разве мы можем быть счастливы? Это противоестественно, ненормально и противоречит всему, чему меня когда-либо учили. - А чему тебя учили, Кэр? - Каждому воздаётся по заслугам. Тот, кто был добр, обретает любовь. Зло же обречено. А я и ты… По губам Клауса пробегает нервическая усмешка: - Милая, не сравнивай наши прегрешения. - Дело не в этом… И он, конечно, знает, что именно она имеет в виду: вампиры – жестокие хищники, им не положено любить, иметь семью, быть счастливыми. - Кэролайн, - Клаус чуть растягивает её имя, будто наслаждаясь тем, как оно звучит, - я не могу сказать тебе, что всё то, о чём тебе говорили родители – бред, и убийцы могут рассчитывать на небесную благодать и всеобщее прощение, но знаешь, именно поэтому мы просто обязаны быть счастливы. Понимаешь, милая? Вопреки всему, что нам известно или неизвестно. Кэр прикусывает верхнюю губу. Решение Клауса гениально, но оно кажется ей чересчур эгоистичным. - Если я поверю в это, то смогу забыть обо всём, что сделала. Признаю, что забыть о годовщине их смерти нормально. - Иначе ты сойдёшь с ума от раскаяния и боли. Тогда я не смогу спасти тебя. Она всё не может решиться. Слишком трудно поверить в то, что её счастье законно. Или, как там сказал её супруг, оно законно именно потому, что противозаконно? Это ведь бред, верно? Клаус качает головой, у него уже кончаются аргументы. Будто сквозь туман он вспоминает о толпе родственников и друзей, посетивших его дом. - Кэр, если всё это так мучает тебя… Ты просто можешь снять своё кольцо и выйти навстречу солнечным лучам. Жестокая смерть, но довольно быстрая, - он пытается улыбнуться, но выходит плохо. Ему страшно даже предполагать подобное: - Только учти, перед тем, как сделать это, тебе нужно будет убить меня, потому что… - Клаус отводит взгляд, чтобы она не заметила его волнения, но это, конечно, бесполезно, - без тебя я уже не вернусь. Кэролайн несколько секунд, не мигая, смотрит на мужа. Пусть сто лет назад никто не мог предположить, что подобное случится, но она действительно любит его. Клаус спас её тогда. Напомнил, что жизнь не закончилась вместе со смертью Тайлера Локвуда. И она благодарна ему за каждый день, который он провел с ней. Благодаря Клаусу она не превратилась в груду обломков и не покончила жизнь самоубийством. Лишь благодаря нему. Он был так терпелив, заботлив и настойчив, а вместе с тем – деликатен. Клаус заставил её снова выйти в свет, напомнил Кэролайн о том, как прекрасно ему удаётся угадывать её настроение. Он просто был рядом всегда, когда это было необходимо. Довольно банально, но, как оказалось, достаточно, чтобы Кэр поняла: она любит его и не хочет отпускать. И сейчас она не отпустит. Не позволит ему снова утонуть в жестокости и отчаянии беспросветного одиночества. Она его жена. И никогда не оставит его по собственной воле. И что-то подсказывает Кэр: Клаус тоже не бросит её, не отвернётся, не уйдёт. Кэролайн легко целует его и, отстранившись, улыбается: - Значит, вопреки всему? - И навсегда, - произносит её супруг так тихо, что Кэролайн не уверена, действительно ли он сказал что-то или же всему виной её воображение. Они выходят с кладбища, держась за руки. И Кэролайн думает о том, что Клаус обладает ещё одним несомненным талантом: он дарит ей спокойствие и свободу. Странное совпадение, но мистер Майклсон приходит к такому же выводу.