Я всего лишь хотел быть звездой

Ночные города всегда являются усладой для глаз. Окна офиса Хуа Чена не находились достаточно высоко, но все равно с них открывался красивый вид на огни города. Офис был небольшой и походил скорее на маленькую мастерскую. По планировке это была обычная двухкомнатная квартира, но переделанная под рабочую зону и спальню. — Надеюсь гэгэ не расстроится из-за небольшого беспорядка в комнатах, просто твой визит слишком неожиданный, я не успел прибраться, — сказал Хуа Чен, показывая Се Ляню кабинет и спальню. Комната для работы была заставлена большими стендами с многочисленными непонятными надписями, на полу и столе лежали папки и пара ноутбуков, а также грязные чашки с кофе. Сразу понятно, что здесь кто-то постоянно живёт и работает. «Скорее всего это и есть основное место работы Сань Лана.» — К такому умозаключению пришел Се Лянь после быстрого осмотра кабинета. Спальня же напротив была слишком чистой и пустой. Ею будто бы не пользовались вообще. Как будто она не нужна человеку, обитающему здесь. Из любопытства Се Лянь спросил: — Скажи, Сань Лан, а как часто ты пользуешься этой комнатой? Ты будто бы спишь где угодно, но не здесь. На последнюю шутку владелец квартиры ответил с лёгкой улыбкой: — Гэгэ надо было идти в детективы. Все верно, обычно я сплю на диване в соседней комнате, а этой пользуюсь только в выходные дни. — И всё-таки как часто? — Раз, два в месяц. Се Лянь ожидал такой ответ, он с ноткой беспокойства посмотрел на молодого человека и, взяв за плечи, сказал: — Молодой организм хоть и наполнен энергией, но нельзя пренебрегать отдыхом. Так что пожалуйста, постарайся выделить себе больше выходных для восстановления. Хуа Чен немного удивился такой реакции. Его приветливая и немного ехидная улыбка сменилась на нежную и ласковую. Чувство, что о нем заботится кто-то, наполнило грудь и будто бы ослабило тяжёлые цепи. Хуа Чен уже забыл как давно кто-то ещё проявлял заботу о нем. Возможно это была мать, рано скончавшаяся от болезни. Или же отец, который проявлял хоть какие-то чувства, пока не исчез из жизни своего ребенка в мгновение ока. Единственное что он помнит, так это теплые руки из детства, которые показали ему прекрасный и огромный мир. — Спасибо, я учту твои пожелания, ну а пока хочу предложить тебе спать здесь. — Ещё раз благодарю за предоставленный ночлег, — вежливо ответил Се Лянь, но потом добавил, — а где ты будешь ночевать? — Я пойду, — тут Хуа Чен хотел сказать «в кабинет», но понял, что такой ответ не подойдёт, поэтому внезапно замолчал. — Так куда же? Если скажешь кабинет, то я самолично перенесу тебя с дивана на кровать. — Эм, тогда каков правильный ответ, по мнению Вашего Высочества? Поняв, что лёгкая игра зашла не в то русло и другого ответа на вопрос он не придумал, Се Лянь с серьезным выражением лица сказал: — Будем спать вместе. Не теряя возможности, Хуа Чен поднял с хитрой ухмылкой бровь, обхватил бок Се Ляня и вместе с ним упал на кровать со словами: «Как прикажете, Ваше высочество.» Они оба рухнули на кровать. Пару секунд Хуа Чен нежно держал в объятиях второго, но после нехотя отпустил. Большего он позволить себе пока не мог. Се Лянь не ожидал такого взаимодействия и немного оторопел. Но ему не было противно, наоборот, приятное чувство появилось в животе. Мужчины неподвижно лежали, смотря в потолок. Потом хозяин квартиры все-таки встал и предложил чистую одежду гостю, а также душ и чай. Рядом с кроватью располагалось окно, видом из которого можно было любоваться с кресла, расположенного напротив. Правда было оно только одно, поэтому двум не удалось бы посмотреть вместе. Хуа Чен, дабы гостю было удобнее, устроился на полу, но Се Лянь не высидел и минуты и присел рядом с другом, так как не хотел неравных условий. Так они оба расположились на полу, оперевшись на кресло. Они наслаждались моментом молча. Но это была не неловкость, а скорее умиротворение и наслаждение присутствием друг друга. В добавок к этому был ароматный чай. Он настолько хорошо успокаивал, отчего Се Лянь сам для себя не заметил и уснул, опрокинув голову на плечо второго. Хуа Чен не сразу понял, что его гость погрузился в царство Морфея, поэтому думал, что второй инициативно проявил близость. Это немного огорчило его, но мужчина все равно был доволен сегодняшним днём. Их совместный ужин и объятия — все это Хуа Чен сохранит в сердце и запомнит на всю жизнь. Он уже давно осознал свои чувства к этому человеку. Сперва это было восхищение им. По мере того как ребенок рос, его чувства крепчали, и теперь это было не просто уважение, а обожествление его, того самого человека, подарившего ему право на жизнь и будущее. Ещё с детства Хуа Чен решил, что всего себя он посвятит лишь одному, как преданный верующий какого-нибудь культа. Но он явно понимал, что недостоин и волоса на голове его кумира. Только лишь для того, чтобы хоть чуть чуть приблизится к нему, Хуа Чен начал карьеру в шоу-бизнесе. К сожалению, когда распадалась группа Сяньлэ, молодой человек заболел до беспамятства. Чудом выжив, первым делом он отправился смотреть, что произошло за время его болезни. Те события не на шутку разгневали молодого Хуа Чена, который видел страдание своего кумира. Но самое ошарашивающее было то, что тот исчез, и никто не знал куда. Будто человека никогда и не было. Шли годы, из юнца Хуа Чен вырос в статного мужчину и завидного жениха. К нему каждый год поступали множества предложений о браке. Но ему нужен был только один человек, чьи поиски он не прекращал. И вот, спустя столько времени они встречаются в Призрачном городе. Сначала Хуа Чен не поверил своему единственному оставшемуся глазу. Он не мог ошибиться. Всё внутри него говорило, что человек перед ним — тот кого он столько лет искал. Хуа Чен не мог упустить этот шанс и сам сделал первый шаг навстречу. А потом ещё и ещё. В какой-то момент его постигло осознание. Его кумир — не бог, не идеальный, со множеством слабостей и травм. Он — обычный человек. Но что удивительно, после осознания этой простой истины чувства Хуа Чена не изменились, наоборот лишь окрепли и превратились в нечто большее. После долгих раздумий понял, что любит этого человека. Настолько любит, что готов всю жизнь посвятить ему. Ему нужен был Се Лянь, но также и Се Ляню необходим был Хуа Чен, тот самый близкий человек, который будет всегда рядом и в горе, и в радости. Се Лянь не мог не заметить, что его тело кто-то взял на руки и аккуратно перенес на мягкую постель, где тот уснул ещё более крепким сном. Вскоре ему казалось, что кто-то касался его лица, щек, подбородка и даже губ. Немного потрогав их, кто-то положил сверху них свои, оставив лёгкий поцелуй, который, казалось, длился не пару мгновений, а приятную вечность. С наступлением утра Се Лянь уже не мог понять, что это был за сон, который ощущался чересчур настоящим. Он не мог спросить Хуа Чена, было ли что-то ночью. Это слишком неловко, и даже неприлично. Поэтому мужчина решил, что лучше пусть будет обоюдное молчание, чем неловкий разговор. После лёгкого завтрака мужчины поехали на съёмки. Но Хуа Чен по дороге туда свернул не в ту сторону и направился в совершенно другое место. Это было подвальное помещение, вход в которое освещался яркими неоновыми лампами зелёного цвета, вырисовывающие надпись «Логово Лазурного фонаря». Нельзя сказать, что это было безвкусно, скорее наоборот, в этом есть некий интерес и идея, которые цепляли глаз. Так хвалил про себя это место Се Лянь. Они вошли внутрь и очутились в баре с атмосферой, которая могла бы присутствовать у темных магов, проводящих какой-нибудь ритуал. Пройдя мимо всех столов, Хуа Чен привел Се Ляня к самому видному месту, которое находилось на небольшой, но богато украшенной свечами сцене. На ней сидел мужчина в рокерской жилетке, украшенной шипами, с ярко зелеными волосами. Он настраивал гитару, вероятно, готовясь к репетиции. — Бл@ть, струна… — Не поднимая головы, протянул руку со сцены и потребовал у кого-то. — Эй, подайте сюда живо новый набор, а на эти сраные напишите негативные отзывы, с каждого по три штуки. Хе-хе-хе. Его смех был мерзким и запоминающимся, таким, что один раз услышишь и не забудешь никогда. Это только подтвердило подозрение Се Ляня, который по голосу предположил кто это, и, к его сожалению, угадал. Прошло всего около пятнадцати секунд, а молодой человек уже раздражённо поднял голову с криком: — Я, вашу мать, что, дол… К нему в лицо, достаточно сильно, прилетел нужный набор. — Ха, в десяточку, — ехидно улыбнулся Хуа Чен, как раз и отправивший этот предмет. — Э? Что за, бл@дь, Хуа Чен? Пошел ты, сучий сын, нах&й ты сюда припёрся? — Я тоже не рад нашей встрече, но твое участие важно. Можешь считать это погашением части долга, если только хорошо все выполнишь. — А если откажусь? — Ну тогда твой новенький бар лишиться дорогого ремонта и всего нового оборудования. А, и конечно же, весь ущерб оплачивать тебе. С каждым словом, произнесенным Хуа Ченом, лицо рокера становилось все более раздраженным. — Валяй, чё тебе надо? — Подожди немного, сейчас нам нужен ещё один слушатель, — обратился к Се Ляню Хуа Чен, пока тот, немного оторопев после встречи с этим человеком, незаметно скрылся за спиной своего спутника, желая избежать ненужных эмоций с обеих сторон. Буквально спустя минуту пришел непримечательный помощник Хуа Чена, который когда-то был фотографом для Се Ляня. Сзади него шел Лан Цянцю, явно недовольный тем, что его привезли к черту на кулички в его единственный выходной. Он увидел своего бывшего наставника и чуть было не начал кричать, но его опередил юноша в зелёном: — Неужели это Лан Цянцю пожаловал собственной персоной?! Сколько лет, сколько зим… — Ты… Ци Жун, твою мать, какого хрена ты здесь? — Вспылил опять айдол, практически кидаясь на него с кулаками, — мало было посмеяться надо мной тогда, пришел ещё раз сыпать соль на рану? В этот раз вмешался Хуа Чен, которому сразу же надоели эти двое и шум от них: — Кхм, я привел тебя сюда, чтобы ты, — обращался он к Лан Цянцю, — понял свою глупость. Айдол, хоть и показывал вид уверенного человека, но внутри немного боялся этого человека, поэтому решил просто послушать. Теперь Хуа Чен обернулся к Ци Жуну и сказал со злобным и презирающим взглядом: — А теперь ты расскажи-ка нам, что ты забыл в группе Юнань вместе с Аньлэ. Ци Жун не сразу понял, но потом разразился хохотом: — Ха-ха, то есть Лан Цянцю до сих пор не знает? Ах-ах-ах, я то думал, что все было очевидно после распада! То есть наш бедный принц так ничего и не узнал, ха-ха-ха-ха! То-то же ты не показывался перед нами все эти годы, небось жалел, что мы потеряли все из-за распада группы? Ха-ха, идиота кусок. Противный смех Ци Жуна взбесил Хуа Чена, поэтому он подошёл и взял за шею смеющегося юношу. — Ай! Ладно, ладно, сейчас объясню нашему юному другу. — Ненадолго затих он, чтобы начать рассказ издалека. — Во-первых, ты должен знать, что я ненавижу Юнань, как корпорацию, так и группу. Терпеть не мог с самого начала. Вы развалили Сяньлэ и даже не спорь, что это не так. Все начальство об этом трепалось на заседаниях директоров. Достаточно сильно удивившись, Лан Цянцю не мог не спросить: — Тогда какого черта ты делал у нас в группе?! И какой на хрен совет директоров? Ты то каким боком с ним связан?! Продвинувшись ближе, не обращая внимания на держащую за шею руку, Ци Жун сел на край стула, будто бы был готов сорваться с цепи: — А вот послушай. Во-вторых, я изначально пришел туда, чтобы отомстить за Сяньлэ. Именно я первым предложил создать группу, аналогично Сяньлэ. Именно я подначивал всех вкладывать свои капиталы в эту отрасль. И именно я вместе с Аньлэ были гнилью, сгубившую направление Юнань в шоу-бизнесе. Ци Жун говорил правду. Когда корпорация Сяньлэ разваливалась после удачного удара от распада одноименной группы, ее купила Юнань. Часть директоров и акционеров перешли под крыло новой компании, став новой силой оной. Ци Жун и Аньлэ были одними из таких. Их места были приобретены от родственных связей. Но так как они были молодыми и неопытными, то все думали, что могут манипулировать ими для своих целей. Но эти самые молодые люди оказались не так просты, и сами стали охотниками и начали контролировать значительную часть голосов. Почти сразу личности из бывшей Сяньлэ подготовили достаточно простой план. Они хотели, чтобы Юнань повторила судьбу Сяньлэ. Поэтому начали предлагать такие вещи как, создание собственного отделения в шоу-бизнесе, организации и поддержки группы и стремительное развитие оной. Оставив несколько своих людей в совете, они вместе покинули свои посты и пошли в группу, дабы самим создавать дисгармонию в ней и в первых рядах находить скандальные вещи. Поначалу группа была слаженной и гармоничной, практически равной Сяньлэ в начале своего пути. Но потихоньку Ци Жун и Аньлэ начали создавать враждующие фракции в группе. Они также натравливали как и самих участников, так и связанных с группой людей друг на друга. При этом сами не проявляли и толики подозрительности в свою сторону. Также они ставили скрытые камеры и сливали многие фото и видео, которые постоянно создавали шум вокруг группы. В самой компании подосланные люди предложили создавать больше скандалов, дабы постоянно держать внимание зрителей к группе. Сама же группа состояла в большей части из корейцев, только Лан Цянцю и Аньлэ были родом из Китая, а Ци Жун сразу был наполовину китайцем и корейцем. Поэтому часто возникали конфликты на межнациональной основе, противопоставляя Цянцю и Аньлэ с остальными, делая Ци Жуна мостом перемирия, который только усугублял ситуацию своим токсичным характером. Прошло не так много времени, а Юнань, как компания, так и группа обрели дурную славу. Последней каплей стал скандал с наставником Лан Цянцю, который, впервые появившись вживую перед группой, жестоко избил стафф и часть группы. Лан Цянцю хотел познакомить своего многоуважаемого наставника с остальной частью группы, так как до этого тот работал с ними дистанционно. История Лан Цянцю и его наставника была полна странных моментов. Се Лянь нашёл его случайно в Корее, побывав на уличном выступлении подростка, который изо всех сил пытался доказать своим родителям, что его увлечение принесет ему денег. Таким образом они сошлись. Но Се Лянь, как только узнал, что его подопечный — наследник Юнань, сразу надел маску, создал новый имидж и стал реже появляться вживую перед учеником. Тот благо обладал плохой памятью на лица и не смог запомнить досконально лицо наставника. После создания группы, Се Лянь стал также дистанционно наставлять молодых айдолов, ссылаясь на свою занятость в других странах. Также Се Лянь сразу узнал Ци Жуна, но не подавал виду, так как не хотел раскрывать себя. Перед важным выступлением и после очередного конфликта Лан Цянцю смог уговорить своего наставника появится перед ребятами и поставить тех на путь мира и благоразумия. Единственное что молодой айдол не учел, так это то, что обычно спокойный наставник неожиданно взорвется, когда противостоящая своему лидеру фракция неожиданно начнет унижать бывшую корпорацию Сяньлэ, а также ее руководителя. Понятное дело, что Се Лянь не мог выдержать оскорбление в сторону своего отца, поэтому сорвался на всех тех, кто хоть как-то поддержал разговор. Но кто же начал этот самый разговор? Конечно же Аньлэ и Ци Жун, узнавшие что наставник Лан Цянцю связан с Сяньлэ и глубоко уважает почившего главу. К тому времени, когда Се Лянь прибыл, они уже начали критиковать главу и затем тайком покинули место. Оставив остальных обсуждать горячую тему, эти двое наблюдали, как наставник избивает всех. Затем, после осознания своих неправильных действий, он сбежал прочь. Конечно же пресса, не без помощи Ци Жуна, не смогла пройти мимо такого скандала и начала поиски того самого наставника. Но тот как сквозь землю провалился. Затем повалился шквал негативных статей, которые осуждали компанию и группу за то, что работали с неизвестным человеком с агрессивными повадками. Потом, по заявлению Аньлэ, члены группы были обвинены в нападках на членов группы из Китая. И добили положение Юнань донесение в полицию о коррумпированности директоров. По итогу, корпорация Юнань значительным образом пострадала. Отделение шоу бизнеса пришлось закрыть, многих директоров уволили, а главу корпорации отстранили от должности, наложив огромный штраф за ущерб. После этого семью содержал Лан Цянцю, который кое-как устроился айдолом по старой дружбе в другой компании и, не щадя себя, зарабатывал как мог. — Наставник, — не веря своим ушам, обратился Лан Цянцю к Се Ляню, — что этот полоумный несёт? Это же ложь, правда? — Не верь ему, мой брат сумасшедший, без прикрас. Такого не было, — резко ответил Се Лянь, будто бы исключая другие варианты. — Да? Я может и не самый праведный человек, — облокотился с самодовольной улыбкой Ци Жун, опровергая слова своего брата, — но лишний раз врать не люблю, особенно когда мои достижения приписывают другим. Тут он притих, будто бы что-то обдумывая, а потом резко разразился хохотом: — Ха-ха, Лан Цянцю, да ты идиот, тупица, не более! Попался на всю ложь, которая только и была. Если думаешь, что мне нравится, что мои заслуги кто-то себе присваивает, то нет. Мой двоюродный братец, только и мог смириться со всем. Хотя я был удивлен, что он стал твоим наставником, а потом избил группу, оставив тебя разгребать всю сраную кашу. Что тут скажешь, хороший он явно наставник! Ха-ха-ха! Поматросил и бросил! Ха-ха! Не лучше плешивой проститутки! Его противный смех мог бы продолжаться целый вечер, но Хуа Чен, явно раздраженный словами Ци Жуна, со всего маху ударил того прямо по лицу в переносицу. Даже слетев со стула, Ци Жун не переставал смеяться, то и дело выкрикивая оскорбления в сторону своего брата. Самому Се Ляню не было ни горячо, ни холодно от этих слов. Он давно к ним привык. Но видя реакция Хуа Чена, ему на душе стало приятно, что есть кто-то, кто за него заступается. — Закрой свой поганый рот, ничтожество, — злобно сказал Хуа Чен, — как смеешь говорить что-то подобное. Мужчина подошел ближе к лежачему и уже поднял ногу над ним для следующего удара, но тут до его холодной руки дотронулась другая, но уже теплая рука. Се Лянь сам не понял, как схватил ладонь Хуа Чена, но отступать было некуда, поэтому высказался: — Не стоит тратить на него силы, пойдем отсюда. Его уже никак не перевоспитать. Остудив свой пыл, Хуа Чен еще раз презрительно посмотрел на юношу с чрезмерной любовью к зеленому, а потом просто развернулся и пошел на выход. Се Лянь не знал как ему следует прощаться с братом, с которым у него натянутые отношения, поэтому решил просто развернуться и уйти, прихватив Лан Цянцю с собой. Но тут снова заговорил Ци Жун: — Что, опять уходишь, никчемный Хуа, а я то думал, что ты проявишь свой характер, как ты любишь! Как денег немного навыпрашивал, так всё, выдумал себе что ты что-то да стоишь?! Но нет, ты всего-лишь пустое место, безродный дворняга, паршивый пес, которому место на свалке! Ты! Не успел Ци Жун закончить свою тираду ругательств, как по ребрам с некоторым хрустом ему прилетел сильный удар от Се Ляня. Мужчина не мог слушать как о ком-то говорят такие ужасные вещи, тем более про человека, который ему нравится. Практически шипя Се Лянь произнес: — А ты пал куда ниже, чем я предполагал. По сравнению с ним, ты более близок к этому описанию, каким бы ужасным оно не было. Надеюсь, чтобы наши пути вновь не пересеклись. Прощай, — сказал Се Лянь, уходя из заведения. — Ну и иди ты нах@й, сучий сын! Если думаешь что дождешься извинений, то съе@ись к своему сраному Хуа Чену, и не показывайся сюда больше, а то я тебе устрою. Слова Ци Жуна не достигли ушей уходящих мужчин. Вместо них его слова и ранние действия задели за живое Лан Цянцю, который понял, что этого человека мало избить. Но пока нет законного способа проучить его, поэтому юноша, чтобы сегодня не оставить того безнаказанным за предыдущие слова, подошел к все еще лежащему Ци Жуну и со всего маху ударил по промежности, а затем спешно ушел. Се Лянь был очень зол. Давно он не ощущал подобной агрессии к кому-либо. Ему хотелось еще больше выместить свой гнев на виновника, но сдержанность и воспитание не позволяли мужчине сделать подобное. Он приблизился к машине, где рядом стоял Хуа Чен и выкуривал сигарету. Мужчина сразу заметил приближение своего спутника, но не подал виду. Уставший от этой встречи айдол подошел сбоку и также встал возле машины. Их плечи соприкасались. В какой-то момент кисти мужчин также соприкоснулись, что для них обоих было как удар током через все тело. Не справившись с напряжением, Се Лянь резко поднял руку. Но в тот же момент понял, что его действия слишком резки по отношению к другому и поэтому быстро перенаправил направление руки. Увидев краем глаза сигарету, он потянулся к ней и легким движением забрал ее из губ другого. — Никогда не понимал почему люди курят, — сказал айдол, вернувшись в исходное положение. Он посмотрел на сигарету в своей изящной кисти, а затем перевел взгляд на Хуа Чена, который стоял ошарашенный. Единственный глаз того нервно переводил фокус с сигареты на Се Ляня и обратно. В то же время глаза другого, не отрываясь, смотрели на губы, где только что была сигарета. Также не отводя своего взгляда от прежнего места, Се Лянь притянул к себе табачное изделие и сделал медленную затяжку. Он видел как мучался Хуа Чен, но хотел ещё немного поиздеваться над ним. Только выдыхая горький дым, он посмотрел прямо в единственный глаз собеседника и сказал: — Знаешь, меня редко можно вывести из себя. Но ему это удалось. Тут Хуа Чен хотел было немного расслабиться, но Се Лянь спросил: — Зачем ты привел Цянцю сюда, Сань Лан? Тот, недолго думая, честно ответил: — Я просто хотел показать ему, кто настоящий виновник, чтобы тебя не обвиняли в том, в чем ты не виноват. От этих слов Се Ляню стало почему-то приятнее на душе. Но ему все еще хотелось высказаться: — Нет смысла обвинять всех подряд. Виноват ли я только в том, что выпустил свой гнев тогда, или в том что разрушил группу и чьи-то судьбы. Не имеет разницы. — Как раз наоборот, не следует приписывать себе чужие грехи. Тебе не следует лишний раз пытаться очернить себя. Те люди сами виноваты в том или ином результате, ты же просто стал катализатором для всей той ситуации. — Все равно вина моя здесь присутствует, этого не убрать никак. — Ты не виноват в том, что группа развалилась, что Юнань понесла убытки, что отец Лан Цянцю покинул свой пост. Это произошло бы в любом случае, просто тот случай стал отправной точкой. Искренний взгляд Хуа Чена, обращенный на своего кумира, выражал беспокойство. Он хотел, чтобы Его Высочество понял, что не нужно брать все грехи мира на себя: - В этой ситуации нет твоей вины. Я убежден, надеюсь, что ты тоже перестанешь себя терзать и поймешь это. Се Лянь почувствовал, что все негативные эмоции уходят. Он не мог докурить сигарету и протянул ее обратно к Хуа Чену. Только в этот момент айдол понял, что его предыдущие действия были чересчур вызывающими, да и вообще это был непрямой поцелуй. Но Хуа Чен, увидев растерянность своего собеседника, сам решил немного поиздеваться над ним в ответ. Теперь уже он со своим хитрым взглядом не отрывался от глаз Се Ляня. Взяв айдола за теплые пальцы, Хуа Чен притянул его ладонь с сигаретой к своему рту. Медленно делая затяжку, он не отпускал руку, все также продолжая держать ее прямо возле своих губ. Даже на выдохе он не убрал кисть, заставляя Се Ляня почувствовать теплое дыхание. Тот смутился ещё при первых движениях, а при последних действиях его мозг испытывал сильную перегрузку. — Сань Лан. — Что такое гэгэ? — Бросай курить, это вредно для всех. «Особенно для меня и моего сердца», — хотел добавить он, но это было бы излишне. — Как пожелает Ваше высочество. Хуа Чен легонько поцеловал один из пальцев, забрал сигарету и пошел выкидывать ее. Се Лянь в этот момент потерял связь с землёй, а очнулся уже в машине, смотря на красивое лицо Хуа Чена. «И вот что теперь делать?», — подумал он, закрывая глаза, уводя себя в сон.