/flashback/
— Юнги-хён… я… ну, … в общем… — младший очень сильно заикался. Мысли в его голове путались и язык заплетался. В горле стоял огромный ком. Это всё страх. Самое поганое на земле чувство. Страх быть непонятым. Страх быть отвергнутым. Старший закатил глаза и повернулся к нему, отходя от кухонных шкафчиков. — Чонгук, ты тратишь моё время. Говори прямо, что ты хочешь? — его голос звучал очень хрипло. Оно и понятно ведь он отсыпался после ночной смены. Но совершенно нежданно в его квартиру заявился этот комок несчастий и суицида под кодовым название «Чонгук» и сказал, что у него очень серьёзная проблема, которую без Юнги никак не решить. И отложить эту проблему нельзя. Короче, сон Юнги накрылся. — Мне немного неловко… я не знаю, как сказать…– голос выдавал волнение. Чонгук никогда в своей жизни так не переживал, как сейчас. Он понимал, что Юнги не любит находится в ожидании, но ничего другого сделать не мог, потому что все мысли, все те долгие и красивые речи, которые он выстраивал в своей голове неделями и даже месяцами, разлетались как стаи голубей. Слова путались, и не могли сорваться с языка, и от этого Чонгук ещё сильнее переживал. Переживал за то, что если не возьмёт себя в руки, то Юнги просто выгонит его, ведь он разбудил его. А будить Юнги после ночной — смерти подобно. Юн тяжело выдохнул. — Говори, как есть. Ты же знаешь я всегда готов выслушать тебя и помочь. Ты же знаешь это. — он сел на стул рядом с ним и заглянул в чужие, глубокие, карие глаза. Обладатель этих глаз вызывал у Юнги самые положительные чувства. Пусть он и имеет манию суицида, пусть иногда хочется просто побить его клюшкой для гольфа или бейсбольной битой, но всё же, Чонгук — для него не просто друг. — Да… — Ну вот. Нечего зажиматься. Чонгук глубоко вдохнул, чтобы успокоить беспорядочно стучащее сердце. Но это не помогло. Сердце стучит как не своё. Стучит, как будто собирается пробить грудную клетку. И кажется, замирать вообще не собирается. Ведь сейчас с его губ должны сорваться такие слова, которые он, по сути, не кому настолько в серьёз не говорил. — Я… короче… я люблю тебя… — проговорил, зажмурив глаза и сжав кулаки. Вот уж чего-чего, а этого, Юнги услышать, явно не ожидал. Весь сон, который хоть как-то сохранился в его голове и глазах испарился, как будто его и не было. Сказать, что парень выпал в осадок — ничего не сказать. Он застыл с удивленным взглядом на Чонгуке, мучая и щекоча младшему нервы. Это признание явно выбило его из колеи. Причём настолько сильно, что у него даже нет сил хоть как-то переварить это. Мозг вообще отказывался хоть как-то переваривать информацию — Что? — на пару секунд ему показалось, что он ослышался, и поэтому решил переспросить. — Я… люблю тебя, хён. Уже достаточно давно… Мысли из головы смылись как по щелчку пальцев, и сознание перестало нормально функционировать. Что делать? Он не знал. Оттолкнёт — раз и навсегда потеряет лучшего друга и будет чувствовать себя мразью. Соврёт — будет чувствовать себя свиньёй, которая никогда в своей жизни не сможет дать ему того, что он на самом деле заслуживает. Он завис на его лице, бегая глазами по губам, носу, щекам, а потом заглянул в немного испуганные глаза. — Я не могу сказать, что эти чувства взаимны… но и отрицать это не могу…возможно, это из-за того, что я не умею любить… поэтому… — Юнги не знает, что за дичь он несёт, скорее всего, старается более мягко его отшить, или… хрен его знает. — Я могу научить. Юнги широко ухмыльнулся, прикрывая глаза на пару секунд, зажимая переносицу между пальцами. Чонгук дурак. Разве он не понимает всей трагедии этой проблемы. Хотя, нет, это даже не проблема. Это проблемища. Огромная. Просто гигантская. — Как ты можешь научить меня тому, чего нет? Чонгук решительно поднялся со стула и подошел к нему. Младший заглянул в глаза своему хёну и, нагнувшись к его губам поцеловал. Юнги не был готов к такому повороту событий и просто замер. Его глаза сильно расширились, дыхание участилось и стало прерывистым. Это даже не поцелуй, просто соприкосновение губ, но от него сердце бьётся как бешенное, словно он пробежал всё Корею без остановки, но также резко замерло. Секунда… вторая… третья. У Юнги, который медленно начал отходить от шока, появилось сильное желание ответить, но Чонгук отстранился. Его потухнувший взгляд мгновенно пронзил его тем отчаянием, что зародилось в его душе. Парень очень сильно надеялся на ответ, а теперь… Юнги его возненавидит. Он знал, что так будет, так на что он надеялся? На то, что такой человек как Юнги может к нему что-то испытывать? К нему? К Чонгуку? К человеку, которого никто в упор не замечает из-за его серости и чрезмерной скромности? Никогда и не при каких обстоятельствах! Во-первых, Юнги натурал, а во-вторых, даже если бы он им не был, то даже не взглянул на него. — «Чонгук — ты идиот?!» Его щёки резко покраснели толи от стыда, толи от смущения. Стало невыносимо находиться рядом с ним, поэтому Гук как можно быстрее хотел уйти, но старший не дал ему выйти даже за пределы кухни. Он схватил его за запястье и, развернув к себе лицом, прижал к стене. — Ну, и куда ты собрался? Я тебя ещё не отпускал… — это прозвучало слишком грубо с его стороны. Он даже сам от себя такого не ожидал. Чонгук отчаянно пытался вырваться из хватки Юнги, но ничего не получалось. Руки держал старший, ещё и прижимал к стене своим телом. — Пожалуйста… дай мне уйти. — говорил дрожащим голосом, часто моргая глазами, чтобы не показывать свои слезы. Он не знал, чего хотел Юнги. Добить? Может быть. Унизить? Чонгуку всё равно. Даже если и так — он заслужил… Парень ослабил хватку. — Я… не знаю, что я к тебе чувствую, но я не хочу, чтоб ты уходил… и это всегда так. Чон раскрыл глаза и повернул лицо к нему. Он не ожидал, что услышит такие слова, от него. — Юнги… Старший посмотрел на него, и чмокнул в губы, успевая уловить ту сладость, которую ощущал во время первого поцелуя. Он целует отрывисто вновь и вновь прикасаясь к его губам, иногда заглядывая в широко открытые омуты глаз. — Чонгук~и… научи меня любить… — шептал в перерывах между поцелуями, в приоткрытые губы младшего. — Хорошо…/end flashback/
Из размышлений его вывел сигнал машины сзади. — Ну, заводись уже! Встал тут, блять, как памятник великому водителю! Двигай, давай! — прокричал какой-то мужчина сзади. Юнги посмотрел на светофор и увидел зелёный свет. Он нажал на газ и рванул с места. — «Именно этого я и боялся… но я только одного не могу понять. Почему он ушёл? Всё же было так хорошо. Или мне так казалось?» — он начал выжимать максимум, на сырой дороге, скользя шинами по асфальту. — «Чонгук, ты даже не представить не можешь, как сильно я хотел тебя возненавидеть, но я не смог даже разлюбить. Мне стал противен твой образ, но он до сих пор не вылезает у меня из головы. И мне, вроде, и всё равно, но где-то болит… Чонгук~и… я скучаю по тебе, чёрт возьми, каждый день, каждую секунду. И ты даже не можешь себе представить, насколько жалким я себя из-за этого чувствую, потому что я даже не знаю, скучаешь ли ты по мне тоже. Хотя, вряд ли. У тебя же есть кто-то лучше и важнее меня». — парень остановился и припарковался около многоквартирного дома. Он повернул ключ зажигания, тем самым заглушая мотор, и снова закинул голову, назад смотря в тёмное, вечернее небо, пока по его лицу текли капли. — «Я думал, что ничего не могло разрушить наше «навсегда», но тебе хватило всего пару секунд, чтобы оборвать наше счастье, а точнее моё…» — Юнги закрыл крышу и вылез из салона. — «Ну ничего, Юнги. Как говорил великий философ Ким Намджун: — «Наша жизнь продолжается, даже, если любви пришёл конец». С этими мыслями, Юнги зашёл в свой подъезд. Хоть его мысли и были забиты Чонгуком, в глубине души он молился и надеялся только на одну вещь: чтобы лифт в его подъезде работает. Ему не особо хочется подниматься на своих двоих на девятнадцатый этаж. Когда он зашёл в свою квартиру, его встретила тишина. Кроме неё, Юнги тут больше никто не ждёт. Именно поэтому у него иной раз нет желания возвращаться. Зачем идти туда, где тебя никто не ждёт? Правильно. Не зачем. Эта квартира хранит множество воспоминаний. А стены множество звуков, ведь раньше тишины в этой квартире не бывало никогда. Фильмы до утра, песни до часу ночи, звуки поцелуев, стонов и томные выдохи, которые заменяли им кислород. Эти двое могли разговаривать ни о чём сутками напролёт или быть неделями где угодно, но не дома. Но всё кончилось за считанные часы. С утра красивый секс, а вечером записка и пиздец. И всё что от него осталось: записка, ключи, пара футболок и бутылка недопитого вина. Юнги не был бы Юнги, если бы не поклялся себе найти его. Он звонил всем знакомым, чтобы ему помогли найти его. Разумеется, они ничего не нашли, Чонгук словно испарился. Как будто его никогда и не было. Но как такое может быть? Никто его не видел, никто ничего не знает… но, через полгода депрессии, родной брат Чонгука — Чон Хосок раскрыл ему маленькую, но самую жестокую частицу правды — единственное, что он знал…/flashback/
В комнате утихает звук сбитого дыхания и это хорошо. Значит, Юнги понемногу отходит от шока, который обрушился на него. Хосок про себя отмечает, что он успокаивается, что хоть чуть-чуть, но ему становится лучше. Его отпускает. Конечно не в том плане, в котором хотелось бы, но всё же. Хоть где-то. Хоть как-то. Отчитывающий голос Намджуна тоже начинает стихать. Намджун тоже начинает успокаиваться. Это ещё лучше. Ведь он уже битых полчаса пытается достучаться до Юнги, но бесполезно. Он мало того, что не слушает. Так ещё и не слышит. Юн пытался повеситься. Пытался умереть. Но к сожалению, для самого Юнги и к счастью для всех остальных, Хосок и Намджун его спасли. Именно поэтому все трое никак не отойдут от этого происшествия. Никак не отойдут от того, что вытаскивали его из петли. Юнги. Того самого Юнги, который всегда говорил, что не понимает суицидников. Не понимает их рвение уйти из этой жизни. Сегодня он понял. Понял, потому что испытал это всё на себе. Чтобы пойти на самоубийство не нужно чувствовать мясорубку в душе. Хватает только отчаяния и разбитого сердца. Этого более чем достаточно, чтобы сломать человека, чтобы довести его до петли. Он налил в прозрачный стакан прохладной воды из чайника, доставая из кармана упаковку со снотворным. Именно это сейчас нужно Юнги. Сон. Элементарный сон. И чтобы когда он проснулся, кто-то был рядом. Чтобы вообще кто-то был. Одному ему нельзя быть. Хосок вошёл в комнату, где сидел Юнги и Намджун. — Намджун~а, прекрати. Сейчас говорить ему что-то бесполезно. — проговорил, протягивая самому старшему стакан с водой. — Оставь его. Иди покури или чайку попей. — Желания нет. — пробормотал парень, переводя взгляд на Юнги. — Тогда уезжай домой. Мне нужно поговорить с ним наедине. — подошёл к нему ближе. — Не переживай. Я пригляжу за ним. У меня есть опыт работы с суицидниками. Намджун тяжело выдохнул. — Запиши мой номер телефона. На всякий случай. — Хо кивнул, доставая телефон из своего кармана и протягивая его младшему. — Можешь звонить в любое время. Моя чуйка мне подсказывает, что нам стоит держаться вместе. — говорил, набирая свой номер. — Я тоже так думаю. — проговорил парень, прикасаясь к волосам Юнги, но тот почти сразу схватил его за руку, убирая её от своей головы, всем своим видом говоря о том, чтобы его не трогали. Джун вернул телефон его владельцу и направился в сторону прихожей. Хосок пошёл следом за ним. — Хён, обязательно звони мне, чтобы я не переживал. В ответ на эту фразу Хосок кивнул, немного улыбаясь. — Всё будет нормально. Не переживай. Младший протянул ему руку. Хо улыбнулся чуть шире, протягивая руку в ответ. — Всё. Я ушёл. — он открыл дверь и спешно вышел из квартиры. Хосок запер за ним дверь и вернулся в спальную Юнги. Он по-прежнему сидел на кровати, по-прежнему смотрел в одну точку, по-прежнему молчал. Он как будто души лишился. Как будто он вместо себя на той петле повесил свою жизнь. Хотя, если так подумать, то так и есть. Он уже как полгода ходит не живёт, а существует. Парень сел рядом с ним, пытаясь уловить то место, куда он смотрит, но бесполезно. Тогда он решил хоть как-то снять напряжение, которое витало между ними. — Юнги, я понимаю, как тебе тяжело… — младший положил руку на его плечо, смотря грустным взглядом на осунувшегося и бледного парня. — Хоби, не надо. — начал говорить парень хриплым голосом. — Я, конечно, понимаю, ты мой лучший друг и всё такое, но, давай ты помолчишь, а ещё лучше будет, если ты соберёшься и пойдёшь домой… — Юнги скинул чужую руку и отвернул голову в сторону. — Не дождёшься. — сказал почти шёпотом. — Я хочу тебе сказать кое-что. Это касается… Чонгука. Он повернул голову в его сторону и широко открытыми глазами. — Ты что-то знаешь??? — он вскочил с места. — Д-да. — Где он??? — в его голосе появились живые нотки, которых Хосок не слышал почти полгода. Живые эмоции. Если бы только он мог представить, как долго ещё не услышит этого. Чёртов Чонгук. Лишил его нормальной жизни той запиской. Опустив голову, Хосок поджал губы. Он не хотел больше произносить ни слова, потому что предполагал, чем может закончиться этот разговор. Юнги снова уйдёт в запой, потом в депрессию, ведь он, казалось бы, сейчас он потихоньку выходит из этого состояния. Но рассказать нужно. Нужно, чтобы Юнги перестал изводить себя без причины. Ведь Хосок как никто другой знает, что Чонгук больше не вернётся. — Мы… иногда созваниваемся, он мало что рассказывает… единственное, что я узнал это то, что он переехал в другую страну и… — И? — Юнги… он замужем. В этот момент у него рухнул его внутренний мир. Эта фраза звучала эхом в его голове, за секунду уничтожив его мозг. Ведь Юн до последнего надеялся, что Чонгук вернётся, что всё снова будет как раньше. А теперь, что делать… Старший рухнул на кровать, хватаясь руками за волосы. — З-замужем? Хосок несильно кивнул. — Да. Прости, Юнги. Я… — Где он сейчас? — повернув голову, спросил Юнги. Парень приложил пальцы к подбородку, на пару секунд задумываясь над вопросом старшего. — Вроде в Англии… или в Америке. — заглянул в его глаза, будто надеясь увидеть в них ответ на поставленный вопрос. — Не помню. — А имя его мужа знаешь? — Нет. Но я знаю, что он тоже кореец. Они переехали из-за какой-то нелегальщины. Как таковой свадьбы не было, их расписал какой-то знакомый Чонгука, и они сразу уехали. Он никому ничего не говорил. Трубки не брал ни от кого, но через два месяца позвонил мне сам. Просил никому не говорить об этом. Особенно тебе. Но я не мог больше молчать. — подвинулся чуть ближе. — Я не могу смотреть как ты страдаешь. Парень приложил руку ко лбу, хватаясь за волосы. Он не верил в эти слова. Не мог поверить. Его Чонгук не мог так сделать. Он не мог с ним так поступить. — А когда это было? Когда они расписались? Хосок снова сомкнул губы в тонкую полоску. — В тот день, когда он ушёл от тебя… Глаза Юнги в очередной раз раскрылись как можно шире. Это очередной удар под дых. Этого не могло произойти. Ведь ещё в то утро всё было хорошо. Ведь в то утро они были вместе. Неужели это обман? Всего лишь притворство? Не может такого быть. — Ты… т-ты всё знал и ничего мне не сказал?! — А зачем? Я и не рассказал бы тебе, если бы не видел, как ты мучаешься. Юнги, мой тебе совет: забудь его. Он не вернётся. — Если бы я мог… он слишком плотно засел в моей голове. Я каждую чёртову ночь, перед тем, как заснуть, очень долго вспоминаю того, кого больше всего на свете мечтаю забыть…/end flashback/
Юнги лёг на кровать, сжимаясь в клубочек, пытаясь хоть как-то заснуть, но нет же. Это было невозможным. Зачем он про него вспомнил? Хотя, он и не забывал. Как можно забыть того, кто из головы не вылезает? Он и часа, из трёх лет не прожил, не думая о нём. Наверное, это такое наказание. Только вот за что? Непонятно. — «У него там уже давно своя жизнь, муж. А у меня так ничего и не изменилось. Я также днём, ночью, с утра до вечера, пишу песни, музыку, и моё вдохновение это, по-прежнему только он. Я ненавижу его бывших, настоящих, всех кто сейчас рядом с ним. Ненавижу его… так же сильно как люблю». — он закрыл лицо рукой и тяжело выдохнул. — Интересно, как он, где он? Скучает ли по мне? Я — безумно. Вдруг в голову приходит абсолютно бредовая идея. Позвонить человеку, с которым не разговаривал почти два года. Это всё из-за того, что он вновь взбаламутил свою память. Дурак. И теперь без помощи Хосока ему не справиться. Он схватил телефон и набрал его номер. Хотя в его голове и плавают сомнения, но всё же. Попробовать стоит. Гудки, которые раздавались на другой стороне доводили до дрожи. Ведь если так подумать, то у Хосока не повода разглашать ту информацию, которую он знает. И знает ли он что-нибудь. Но если смотреть с другой стороны, то попытка не пытка. Вдруг гудки прекращаются и на другом конце провода звучит удивлённый голос младшего. — Юнги-хён? — Хосок… здравствуй. — Привет. — в голосе появилась улыбка, будто он и в самом деле рад этому позднему звонку. — Я смотрю, у тебя звонить по ночам как всегда норма. — Только не говори, что ты уже спишь. — Конечно же, нет. Я что с дуба рухнул ложиться спать в час ночи? — Вот и фиг-то. — парень поднялся с кровати, подходя к балконной двери, выглядывая на улицу. — Слушай, мы можем сейчас встретиться? — Сейчас? Зачем? Юн приложил руку ко лбу. — Это не телефонный разговор. В голосе Хосока мгновенно пропала улыбка. — Ты что-то натворил? Юнги ухмыльнулся. — Нет. Просто соскучился по старому другу. — почесал затылок. — Ну что? Можем встретиться? — Ну, если хочешь, то подъезжай к моему дому. Адрес вроде бы тот же. — Хорошо. Скоро буду. — Юнги сбросил и пошёл на кухню. Собираться ему не надо, он уже и так собран. Он не стал переодевать сырую одежду, потому что смысла не было, всё равно он через пару минут будет мокрым. Его радовал тот факт, что, не смотря на всё то время, которое они жили, не общаясь, Хосок с первого раза ответил и согласился помочь. Это, наверно, одно из лучших его качеств. Вообще, Хосок — его свет в конце тоннеля. Только благодаря его стараниям, Юн до сих пор жив. Юнги уже давно испытывает к нему какие-то странные чувства, не похожие на дружеские, но при всём этом, понимает, что не любит его. Горький вкус этого чувства он запомнит навсегда, и не перепутает ни с чем. Чёрт знает, что это, но парень чётко понимает, Хосок — для него, не просто друг. Парень едет по ночному Сеулу, который манит своими огнями. Красивый город, которым он восхищался, раз, за разом просто проехавшись и пройдясь по одной из улиц. Именно на этих улицах он оставил свою жизнь и счастье. Когда они были здесь с Чонгуком. Но теперь от их целого мира остались лишь осколки, которые в воспоминаниях причиняли только боль. Через полчаса Юнги подъехал к дому Хосока. Младший уже ждал его. Он стоял около подъезда сосредоточенно рассматривая небо, которое было покрыто серыми тучами. Но как только он заметил машину старшего, которая приближалась к нему, то сразу перевёл свой взгляд на водителя. — Привет. — проговорил Хосок, садясь на переднее сидение. Юнги посмотрел на него и грустно улыбнулся. — «Как же он похож на Чонгука» — единственное, что прокрутилось в его голове. Сейчас, когда они находятся в полу мрачном салоне автомобиля, его лицо стало ещё сильнее похоже на чонгуковское. Он и раньше постоянно сравнивал их, и похоже продолжит сейчас. — Привет. — кивнул ему в ответ. Хосок осмотрел его с ног до головы. Да. Именно по этому человеку он безумно скучал всё это время. Именно этого человека очень часто вспоминал. Он прекрасно понимал, почему Юнги так резко прекратил с ним общение, почему перестал писать и звонить. Потому что ему тяжело находиться рядом с Хосоком. Очень тяжело. Ведь Юнги сам не раз заикался, что они с Чонгуком очень похожи, поэтому, дабы не изводить себя он Юнги прекратил искать встречи с ним. — Хорошо выглядишь. — Родился таким. — с ухмылкой. — Только «хорошо» в кавычках. — Ты точно также. — он отвернул от него взгляд, поворачивая голову в сторону лобового стекла и смотря сквозь него на улицу. — Сколько времени прошло? Хосок печально ухмыльнулся, точно так же выглядывая на улицу через окно. — Года два или около того, с нашего последнего разговора. — проговорил тихо, но так, чтобы Юн слышал. — И как ты? Младший повернулся в его сторону, пожимая плечами. — Вроде нормально. А ты? — Как видишь. Вроде жив. — Слабо заметно. — проговорил себе под нос. — О чём ты хотел поговорить со мной? — насторожился Хосок, разворачиваясь к нему полностью. — Мне нужна информация о жизни твоего брата. В следующую секунду в Юнги врезались два удивлённых глаза, в которых отражалось столько непонимания. — А. Тебе мало своих проблем, и ты решил лишний разок потрепать себе нервишки, чтобы потом я и Намджун тебя обратно из петли вытаскивали? Не, ну, а почему бы и нет? Разнообразие в жизни тоже должно быть. — его голос звучал очень саркастически, что выдавало тот факт, что он не понимал зачем ему это надо и не собирался ему ничего рассказывать. — Тебя надо с Тэхёном познакомить. Вы будете идеальной парой. — несильно улыбнулся. — Вы с ним очень похожи характерами. — Не надо! Я ещё от знакомства с Джуном не отошёл. Юнги снова ухмыльнулся. — Ну так что? Ты знаешь что-нибудь? Младший задумался на пару мгновений, а потом с тяжёлым выдохом проговорил: — Я почти ничего не знаю, потому что мы с ним не общались год. Единственное, что я могу сказать, он всё также замужем и вроде как счастлив. В последнее время много спрашивал про тебя, общаемся ли мы, интересовался, есть ли у тебя кто-то… Юнги посмотрел на него удивлённо. — Да ладно? Я-то думал, что он забыл обо мне. — Если бы. От этой новости на душе стало неприятно. Чонгук ведь разлюбил его. Он не должен как-то переживать о нём, даже думать о нём не должен. А тут он узнаёт вот это. Зачем тогда всё это? — А почему вы не общаетесь? — Поссорились. Ничего серьёзного. — ответил холодно, отворачивая голову в сторону. — Короче говоря, он счастлив там без нас. Дам тебе тот же совет, что и три года назад: забудь его. — Ответ сам вспомнишь или тебе напомнить? — Ох, Юнги… ты же доводишь себя. Старший серьёзно посмотрел на него. — Нет. Как говорится, время всех лечит. — сказал вслух, а мысленно продолжил. — «Главное не сдохнуть во время лечения». Хосок сочувствующе кивнул, болезненно ухмыляясь. Ему жаль Юнги. Очень жаль. Столько времени уже прошло, а он по-прежнему не может забыть про него. — А ты как обычно в депрессии. Я уже обрадовался, что ты забыл его, но хрен там плавал. Когда я в последний раз видел твою улыбку? Ты не забыл, как улыбаться? — Нет, Хоби, не забыл. Я бы улыбнулся, но нет повода. И нет у меня никакой депрессии. Мне всё равно. — Как тебе не стыдно врать мне, своему лучшему другу? Если бы тебе было всё равно, ты бы не позвонил мне в час ночи. Тем более ты только что сам сказал, что не можешь забыть его. Сам себе противоречишь. — Блять, кого я обманываю. Да, я до сих пор люблю его. Да, я пиздецки сильно скучаю. Что это изменит? — Моё понятие того зачем ты снова влезаешь в эту историю и ворошишь дела давно минувших дней. — тихо ответил Хо. После этой фразы в машине повисло напряжённое молчание. Так произошло потому, что каждый из них ушёл в свои мысли. Юнги завис взглядом на улице, пытаясь увидеть что-нибудь интересное. Пытался отвлечь себя от неприятных мыслей, которые извивались в его голове словно змеи, принося невыносимую, жгучую, режущую боль. Хосок тоже смотрел на улицу, по крайней мере делал вид, что смотрел на улицу, а на самом деле, через лобовое стекло он наблюдал за лицом Юна, которое отражало в своём пугающем молчании очень много противоречивых чувств. — Может, ты зайдёшь? Посидим. Выпьем. — совершенно неожиданно спросил Хосок поворачиваясь в сторону Юна. Он сам от себя не ожидал, что спросит его об этом. — Как раньше. Старший вновь ухмыльнулся. — Как раньше? — прошептал, прокручивая в своей голове воспоминания от таких посиделок. Он помнит каждую из них. Помнит и не хочет забывать. Тогда это было нужно. Но нужно ли это сейчас? Стоит ли ворошить дела прошедших дней? Стоит ли возвращать это общение вновь, ведь Юнги специально старался держаться как можно дальше от Хосока, потому что один только его голос уже ранит Юнги, ведь тембр его голоса похож на тембр Чонгука. — А нужно ли? — посмотрел на него. — Нужно. Ты очень плохо выглядишь. Тебе нужно отоспаться, а зная тебя, ты не поедешь сейчас домой. Оставайся у меня. — Не обижайся, Хоби, но я не хочу к тебе. Дома лучше, поэтому поеду-ка я домой. — Может мне тобой поехать? — заглянул в его глаза. — Ты не подумай, я не напрашиваюсь, просто я переживаю за тебя. Я же знаю, как тяжело тебе даются разговоры об этом человеке. Как никто другой знаю. Старший тяжело выдохнул, откидываясь на спинку сидения, закидывая голову назад. — Это да. Ты всё знаешь. — прикрыл глаза на пару мгновений, вспоминая те самые позорные для него моменты, когда Хосок видел его в состоянии трупа, когда он пытался вернуть его жизни. Когда он вытаскивал его из этого болота печали. Эти моменты позорны, потому что Юнги всегда старался прятать боль за улыбкой. Скрывать свои чувства. Всегда старался быть сильнее в глазах других. Но уход Чонгука слишком сильно его подкосил. Можно сказать, сломал его. — Ну хорошо. Поехали…