С того дня прошла целая неделя. Для всех это очень тяжёлая неделя. Тэхён и Намджун разрывались между больницей и Юнги. И если Хосоку становилось лучше, и прогресс был виден, то Чонгуку становилось только хуже. Ребята знали, но сделать ничего не могли. К нему не пускали никого, даже Чимина и Сокджина. От всего, что делали врачи, не было толка. Они просто оттягивали момент. Жизненно важные показатели падали, дыхание слабело. Все боялись, что ему недолго осталось. Джун и Тэ хранили это между собой. Хосоку не говорили и Юнги тоже. С того дня как ему приснился этот сон, на обрыве, Юнги даже из комнаты своей не выходил. Он ушёл в жёсткую депрессию.
Хосок шёл на поправку, но очень тяжёлыми усилиями. Тело постоянно горело, и каждый перелом давал о себе знать. Он не мог даже спать без обезболивающего.
Чонгук вообще держался на волоске, и все кто об этом знал, просто места себе не находили от волнений. Каждая минута могла быть последней. Врачи не давали никаких утешительных результатов. Каждый день они давали девяноста семи процентную вероятность того, что до следующего дня он не доживёт, но раз за разом ошибались. Это просто не выносимое ожидание. Каждый из них четырёх мысленно готовил себя к тому, что скоро им скажут ужасную новость о гибели Чонгука.
Намджун и Тэхён сводили себя с ума. Что делать — хрен знает. Если он действительно умрёт, это нельзя будет скрывать, ни от Юнги, ни от Хосока.
— Тэ. — позвал Хосок, рядом сидящего, задумавшегося парня.
— Да, хён?
— Ты знаешь, что с Чонгуком? И где он? — в его голосе читалось переживание и грусть. — Джуни мне вообще ничего о нём не говорит. Не знает. А Юнги вообще не приезжает.
Да. Не знает. Именно такой отмазкой пользовался Намджун, когда Хоби спрашивал, что-то про брата. Каждый раз — «не знаю». Хоть врать и тяжело, но лучше так.
Тэхён не знает, что говорить. Хосок очень сильно переживает. Хочется перестать держать его в неведении и выложить всё, чтобы не мучить. — С ним всё нормально. — он улыбнулся, в надежде, что старший не поймёт лжи. Врать — омерзительно, да и бесполезно. Рано или поздно он узнает, что ему врут. — Врачи говорят, что он скоро придёт в себя.
Хосок выдохнул. — Слава богу. Надеюсь, он пострадал меньше меня. — проговорил, отворачивая голову в сторону окна.
— «Прости, Хосок-хён. Я не хотел врать. Но это нужно».
— Хён, иди за стол.
— Я не хочу есть, Намджун. — проговорил Юнги и перевернулся, укладываясь на спину.
У Джуна уже начинали сдавать нервы. Раз за разом Юнги кидает ему эту фразу. Неужели он окончательно сдался? Он даже про них не спрашивает. Не переживает? Или не хочет себя добивать? Выглядит таким же, как всегда, но кто знает, что у него в голове.
Намджун прошёл к нему в комнату и лёг рядом с ним, складывая руки на животе и обращая взгляд в потолок, точно так же, как и Юн. — Хён, может, хватит? Уже неделя…
— Я завтра поеду в больницу, к ним. Можете ехать домой. Отдохнёте.
Младший не ожидал этого. — « Но, хоть понемногу отходит. Уже хорошо. Вот только…»
— Я, надеюсь, пока я тут прохлаждался, ничего страшного не произошло?
Не спрашивает конкретно. Единственное, что он действительно боится услышать — новости о Чонгуке. Да он и не хочет слышать. Он просто надеется, что он в порядке. Ну, или хотя бы жив.
— Вроде, нет. — очередная ложь заставляет Намджуна закрыть глаза.
Юнги сдержал выдох, и отвернул голову в противоположную сторону. — Чудесно. — он поднялся с кровати и направился в сторону балкона. — Пошли, покурим?
Единственное в Юнги, что походу уже никогда не поменяется. — Пошли. — и в Джуне тоже.
Сокджин и Чимин сидят около палаты Чонгука. Что делать в данной ситуации они не знали. Казалось бы, сейчас, для них, выхода нет. Для Чонгука лучший вариант — смерть, и такая мысль закрадывалась в голову всех, кроме Хосока. Даже Юнги помышлял о таком, хотя сразу избавился от этой мысли.
— Хён, что теперь делать? У нас не осталось времени. Нужно что-то делать. — говорил почти шёпотом Чим, и смотрел вперёд, на дверь палаты, за которой находился его муж.
— Ты же видишь, он не в состоянии. Он еле держится. — ответил ему Джин, так же.
— Мы не можем больше оставаться тут. Не можем. Ты и сам знаешь почему.
— Но мы и не можем оставить его тут, одного. Вдруг если он выкарабкается, то всё расскажет? Тогда что нам делать?
— У нас остаётся только один вариант.
Джин расширил глаза и посмотрел на брата. Он понял его замысел. — Нет. Чимин ты не… — его голос начал повышаться от удивления и негодования. Чим приложил ладонь к его рту, прижимая к стене.
— А что делать? Выхода нет. Это наш единственный шанс, сделать так, чтобы наши секреты остались секретами. — говорил шёпотом, хотя интонацией сильно давил на старшего. — Если у тебя есть предложения, альтернатива на все общее спасение, то я с удовольствием послушаю.
Даже сказать нечего. Джин прекрасно понимал, что сейчас, как не крути — это единственный вариант.
— Тогда нужно искать того, кто сможет быстро всё это провернуть, и потом, также быстро, всё замять.
— Возвращайся в отель и собирай все вещи. Всем остальным займусь я. — развернулся и подошёл к палате Чонгука, заглядывая в окошко. — Завтра ночь нас уже не будет в Сеуле.
Джин молча встал со стула в коридоре и покинул реанимационное крыло. В его голове была только одна мысль. — «Если, что-то сегодня пойдёт не так — мы покойники!!!»
— Привет, хён. — сказал Тэ, выходя из палаты Хосока.
— Привет. Как вы там? Хоби-хён в порядке?
— Вроде всё нормально. Хосок сегодня про Чонгука спрашивал.
— Я надеюсь, ты не…
— Я что, совсем на дурака похож? — сделал голос тише. — Пришлось врать. Сказал, что с ним всё в порядке, но он, ещё не пришёл в себя.
— Хосок не раскусил тебя?
— Он поверил.
— Чудесно. — Намджун вышел на балкон, закрыл за собой дверь. — Продержись ещё ночку. Завтра приедет Юнги. Он вроде как потихоньку выходит из своей депрессии.
— Прекрасно. Ничего про них не спрашивал?
— Спросил, ничего ли страшного не случилось. Не трудно догадаться, что он имел в виду. Кстати, как Чонгук?
На другой стороне послышался тяжёлый выдох. — Ничего нового. Он всё также висит на волоске. Ни лучше, ни хуже не становится.
— Стабильность. Тоже хорошо.
— Но не всегда. — между ними повисло молчание, которое нарушил Тэхён щелчком зажигалки и выдохом от затяжки. — Хён, что будет дальше? Мы… ведь ничего не сможем сделать. Просто представь, что с ними будет.
— Не заставляй меня это представлять. Я просто не выдержу. Мы все с ума сойдём.
Тэ сел на один из порогов у чёрного выхода больницы. — Нужно будет сказать им правду. Хотя бы о его состоянии.
— Не хорони его раньше времени. Зачем лишний раз накаливать обстановку? Может он ещё поправится.
— Всё равно. Рассказать нужно. Я не могу больше скрывать.
Намджун выдохнул и приложил руку ко лбу. — Хорошо. Сделаем это завтра, а сейчас просто возвращайся назад и присматривай за Хоби–хёном. Мы с Юнги завтра приедем. Если что — звони.
— Хорошо. До завтра.
Старший сбросил и по примеру младшего потянулся к сигаретам. Они оба хотели бросить, но сейчас, с учётом этого всего бросать не очень хороший вариант.
Время почти полночь. Это время не зря названо вторым сеульским рассветом. Это — самое яркое время ночи. Везде горят уличные фонари, по освещённым трассам носятся машины, на тротуарах сверкают различные, манящие вывески магазинов, клубов. В окнах домов, в разных комнатах, зажигаются лампы. В различных офисах, на самых высоких этажах продолжают свою работу начальники больших компаний. Хоть и ночь, но город по-прежнему шумит. Сигналы машин, людские голоса, откуда-то доносится музыка.
Сейчас, стоя на балконе девятнадцатого этажа, видя всё это, парень чувствует гнетущую пустоту и одиночество. Юнги уже давно уснул, а он не может. Бессонница. Просто глаза закрыть невозможно. Сразу начинают приходить мысли о том, что пока он спит, что-то случится. Если по его вине, он просто не простит себе.
— «Тэхён прав. Нужно признаться. Хотя бы Юнги. Хосоку не нужно сейчас лишних нервов, он и так страдает. Каждый день спрашивает о нём. Каждый божий день, в надежде услышать, что он в полном порядке и его здоровью ничего не угрожает. Я бы уже с ума сошёл». — он опустил голову на сложенные руки, лежащие на подоконнике и выдохнул вниз белый дым.
В номере отеля абсолютная тишина. Джин сидит и ждёт звонка от Чимина с указаниями. Он надеялся, что у него всё получится, и скоро они встретятся. Это далеко не первый раз, когда им обоим вместе приходится влезать в уголовщину. И, скорее всего, далеко не последний, но ему всё равно.
Долгожданный звонок разорвал тишину. Джин, ничего не спросив, ничего не сказав, ответил.
— Всё готово. 02:16. — раздался холодный, но тихий баритон Чимина. Голос не выдавал ни одной эмоции. Как всегда.
— Чудесно. Никто ничего не поймёт?
— Нет. На нас даже подозрений не будет. К этому времени нас уже не будет в Сеуле, да и в Корее тоже. Всё чисто и стерильно — как в хирургии.
— Шикарно. Как теперь работаем?
— За тобой подъехала машина. Через пятнадцать минут у нас самолёт. Все наши. — на этом их разговор закончился.
Вообще всё закончилось.
Юнги разбудил звонок. Ему было тяжело открыть глаза, но по звуку он смог найти предмет.
— Да? — его голос звучал очень хрипло и сонно. Хотя он даже не пытался этого скрывать. Ему было всё равно, кто звонил — главное, что этот человек помешал ему спать.
— Юнги-хён. — раздался слезливый, даже больше истеричный, голос Тэхёна на другой стороне. Сон у старшего как рукой сняло, нервы поднялись до предела.
— Тэ… что случилось?
— Буди Намджуна и бегом сюда. — он сразу сбросил. Почему? Потому что язык не повернётся сказать ничего больше.
Юн соскочил с кровати и попытался найти глазами Джуна, но это не представлялось возможным. Темно, глаза, только что проснувшегося Юнги ещё не успели привыкнуть, поэтому дальше своих рук не видно не черта.
— Намджун!!! — позвал очень громко. Парень слетел с дивана. Он испугался такого крика.
— Хён, ты чего?
— Тэхён звонил. Нужно срочно ехать к нему. Что-то случилось.
Больше слова им были не нужны. Младший схватил телефон, включил фонарик, чтобы не травмировать глаза светом, быстро обулись и вышли в коридор. Дверь в квартиру Юнги так и не запер. Да и было не до этого.
В Сеуле два утра. На дорогах никого, и поэтому добраться до больницы за пять минут, нарушая все возможные и невозможные правила, не составило труда. Тэхён сидел на порогах, выкуривая не первую сигарету за то время, пока они ехали.
— Тэ! — подбежали к нему Намджун и Юнги. — Что… произошло? — голос Юнги звучал настолько испуганно, что без усилий можно понять, он подумал о самом страшном.
— Юнги… прости нас. Мы скрывали это от всех. Всё это время… Чонгуку становилось хуже. — замолчал, делая очередную затяжку.
–Тэхён! — поднял голос Юнги. Его нервы уже не выдерживали таких пауз. Дыхание затаилось.
— Юнги… Намджун… — его голос начал дрожать. Из глаз с новой силой начали стекать слёзы, заслоняя обзор. Ему не хотелось говорить это, но они должны знать. — Чонгук… он умер. Время смерти 02:16.
…Вообще всё закончилось…
