Громкий разговор

Лань Ванцзи не нервничает. И то, что он сжимает ладони в кулак — совершенно не нервный жест. У него сегодня свидание. Свидание с человеком, которого он совершенно не знает. Сичэнь сказал, что это называется «свидание вслепую». Это было первое свидание вслепую Лань Ванцзи. Лань Чжань знал, как проходят такие свидания. Он немного изучил вопрос, посмотрел несколько видео на ютуб и примерно знал, чего ожидать. Но его положение было сложнее, чем у тех ребят, что были показаны в ролике. Лань Чжань был немым. Не то чтобы ему постоянно хотелось разговаривать: он и жестовым языком пользовался только в случае крайней необходимости, по большей части отвечая мычанием. Но в этот раз все было иначе: в семье его прекрасно понимали, а тут незнакомый человек, который, скорее всего, вероятнее всего, не захочет связываться с инвалидом. Вряд ли кто-то пришел сюда, чтобы заиметь очередную проблему, когда просто хотел поболтать или найти спутника на ночь или пару ночей. В любом случае, его шансы хорошо провести время на этом мероприятии стремились к абсолютному нулю. Возможно, взглядом именно такой температуры его и одарит собеседник, когда поймет, что ответа на свои слова не дождется. Лань Ванцзи подготовился и взял с собой стилус с планшетом и маленькие розовые стикеры. Стикеры были забавными и немного разбавляли атмосферу. Ну, как ему казалось. По крайней мере, он на это надеялся. Вообще, это была не его идея. Очевидно, что это была не его идея! Уже несколько лет Лань Ванцзи работает с психотерапевтом, на которого его уговорила семья. Спустя столько лет он уже понимает, что это было необходимо, но тогда — тогда все воспринималось в штыки. Годы работы помогли Лань Ванцзи хоть немного влиться в социум, контактировать не только с людьми из адаптационных центров, но и с обычными. На данном этапе психотерапии его психотерапевт решил, что пора бы Лань Чжаню погрузиться в ситуацию, в которой общение будет спонтанным, а собеседник — случайным. Скупо кивнув в ответ, Ванцзи ушел, а уже дома вывалил на брата свое возмущение. Насколько мог, конечно. «Как он себе это представляет?» — безучастно жестикулирует Лань Чжань. — «Не на улице же мне знакомиться. Он не должен был забыть, что просто заговорить с кем-то я не могу». — Хм… — его брат задумчиво расхаживает по комнате. — Может быть попробовать свидание вслепую? — когда Лань Ванцзи вопросительно поднимает бровь, Сичэнь поясняет: — Это когда люди впервые видят друг друга именно на свидании и знакомятся непосредственно на нем. «Мне не нужны отношения» — Да, но со свидания можно уйти с другом. «Звучит сомнительно». Как бы то ни было, иных мыслей у него не было, и спустя всего пару дней, как минимум один из который Лань Ванцзи просто настраивался, он здесь, в кафе, ставшем местом сегодняшнего свидания. Всегда спокойный, сейчас он не в силах сдержать нервное подергивание пальцев, сжимающих ткань брюк под столом. Лицо не выдаст его эмоций, голос — тем более. За соседними столиками тоже кто-то сидит, не спуская глаз с дверей. Они, как и Ванцзи, прикреплены к своим местам, тогда как их собеседники могут сесть к кому угодно. Периодически ловя на себе заинтересованные или раздраженные взгляды, Ванцзи с каждой секундой чувствует себя все более неловко. Он тянется поправить бейдж со своим именем, видя, что до начала свиданий остается не больше пары минут. И, пусть Лани не ругаются, но ему хочется хотя бы нецензурно подумать, когда открываются двери и через них в кафе заходят люди, быстро ориентируясь и следуя к понравившемуся человеку. На Лань Чжаня нацелились сразу несколько, но место перед ним проворно занял молодой человек, достаточно приятный и явно достаточно быстрый. Другие недовольно потоптались, глядя на Ванцзи, но быстро ушли, чтобы попытать счастья с другим партнером. К сожалению, все пошло именно так, как он ожидал. Собеседник сказал несколько вводных фраз, представился и нетерпеливо ждал ответа. Напрасно. Уже в тот момент, когда Лань Ванцзи потянулся за ручкой и стикерами, улыбка на лице человека напротив начала медленно угасать. Он быстро сориентировался, и пока Лань Чжань писал ответ, снова натянул на лицо доброжелательное и заинтересованное выражение. И Ванцзи обманулся этим. Решил, что небожители сегодня к нему благосклонны, и попытался отдаться беседе, наладить контакт. Парень говорил уже около четверти часа, и было заметно, что такой объем слов за раз дается ему тяжело. Подходящую тему они не нашли, но Лань Чжань не терял надежду. — О, извини, важный звонок. Скоро вернусь, — улыбнулся его собеседник, вставая из-за стола. Краем глаза Лань Чжань замечает, что экран телефона черный. Но у этого парня слишком милые ямочки на щеках, чтобы не поверить, и Ванцзи, пусть и без особой надежды, ждет. Минут через десять никто, разумеется, не возвращается. Некоторые люди встают, пересаживаются или просто бродят по кофейне между столиками, и Лань Чжань надеется, что кто-то подсядет к нему. Но, кажется, многие обратили внимание на лежащие рядом стикеры и ручку, и решили избегать его стола. Так тоскливо тянулись минуты, и Лань Чжань отсчитывал их, наблюдая за стрелкой часов, когда же он сможет уйти. Неудачная была затея. Он пообещал себе еще десять минут, после которых, если к нему никто не подсядет, он уйдет. На душе было неспокойно, даже горько. Обиды он не держал: привык за столько лет, что люди часто не готовы подстраиваться под его особенности. Просто почему нельзя честно? Неужели они думают, что он станет их держать, давить на жалость? Всего несколько слов: «Извини, я не готов», он бы все понял. Даже не обязательно пояснять дальше. Мрачные мысли набегали волнами, разбиваясь мелкими брызгами и оседая на всех впечатлениях этого дня. Потом отступали: «Глупо, что за вздор!». И пару мгновений спустя по новой. За две минуты до конца обещанных десяти минут в помещение врывается парень, которого до этого он не видел. На груди у него бейджик, а значит он здесь с той же целью, что и все остальные. Просто опоздал. Лань Чжань поражается непунктуальности: почти сорок минут прошло! Парень оглядывает комнату, видит Лань Ванцзи, что-то в глазах его вспыхивает и, запинаясь о ковер, он подлетает к столику и падает на стул. — Привет, Лань Ванцзи! Я так опоздал и боялся, что не останется ни одного свободного стола или ни одного симпатичного парня! — Вэй Усянь, если верить бейджику, говорит громко, улыбка на его лице смешливая. — Это все Цзян Чэн, это мой брат. Я собрался вовремя и даже вызвал такси, которое доставило бы меня сюда в срок, но он поймал меня прямо у выхода! Прямо у двери, представляешь? И говорит, мол, Вэй Усянь используй свою болтливость на благо человечества и помоги своему любимому брату списаться с красивым парнем. Обычно Цзян Чэн орет на меня, что я слишком много болтаю, а тут, видите ли, ему понадобилась моя болтливость, чтобы парня подцепить. Ну и пришлось помогать, я ведь самый лучший во флирте и самый лучший брат! И потом я бросаю взгляд на время, и представь мой шок! Я ужасно, просто отвратительно опаздываю. Я просил водителя, кстати, того самого, что приехал за мной изначально, не представляешь какой вышел счет, словно я сюда на самолете летел, так вот я его просил, чтобы он гнал быстрее, ведь здесь меня может ждать моя судьба. Не то чтобы я верю во все эти свидания вслепую, знаешь ли, но попытка не пытка. К тому же я люблю общаться с интересными и красивыми людьми. Не часто хожу на свидания, обычно мы просто дружим, они все такие замечательные, но немного не то. Ты веришь в соулмейтов? Я вот верю. Мне кажется, что в мире существует человек, который создан только для тебя. Цзян Яньли, это моя сестра, она просто необычайно красивая девушка, она бы тебе точно понравилась, она всем нравится, потому что лучше нее нет никого. Мы не родные вообще-то, я приемный в семье, но они все равно меня любят как родного, даже мадам Юй, хотя и делает вид, что нет, и часто меня ругает. Но цзецзе никогда на меня не ругается. И она самая добрая девушка на свете. И она отчитает, обязательно отчитает Цзян Чэна за то, что меня задержал и я чуть было не упустил такого красивого парня, как ты. Меня зовут Вэй Ин, я забыл представиться, прости пожалуйста. Да, бейджик, точно. На нем написано Усянь, потому что так того требуют правила, впишите вежливое имя, но все зовут меня Вэй Ин. А цзецзе — А-Ин. Она замечательная. И она встретила своего соулмейта. Конечно, это мог быть кто-то получше Павлина, но главное, что она счастлива, правда? И я тоже ищу соулмейта. Сестра посоветовала попробовать свидания вслепую. И я так бежал, что весь в мыле, возможно от меня пахнет не очень приятно, ты прости, обычно я пахну намного лучше. И я вхожу в эту комнату и вижу, что ты сидишь один и, боже, Лань Ванцзи, ты такой красивый, что у меня сердце замерло. Честное слово. Я подумал: о, боже, надо скорее подсесть к нему, пока кто-то не сделал это раньше меня. И я так побежал, Лань Ванцзи, что, представляешь, споткнулся о ковер. И я подумал, о, нет, если я упаду, этот парень точно не захочет со мной разговаривать и попросит пересесть за другой стол, а значит, мне жизненно необходимо удержаться на ногах и не упасть. И ты видел, как грациозно я сделал это? Я не упал. Ты смотрел? Я знаю, что смотрел, потому что я смотрел в этот момент только на тебя. Не понимаю, как вообще от тебя взгляд можно отвести, даже вот сейчас я говорю и не могу перестать смотреть. Тебе говорили, что ты красивый? Конечно, говорили, что за глупые вопросы я задаю, можешь не отвечать… — и в этот момент Вэй Ин резко остановился. — Боже, — он выглядел испуганным, — я опять за свое, да? Цзян Чэн, да и не только он постоянно упрекают меня в том, что я слишком много говорю, я ведь даже и слова тебе вставить не дал, боже, мне так жаль, — он на несколько секунд замолчал, глубоко вдохнул, явно собираясь с мыслями, неловко, смущенно улыбнулся и протянул Лань Чжаню руку. — Я Вэй Усянь, Вэй Ин. Очень рад с тобой познакомиться. Лань Чжань пожимает руку, а потом показывает стикер, оставшийся от прошлого собеседника, где было написано, что он немой. Его, признаться честно, несколько выбило из колеи такое активное начало, но и очаровало. Вэй Усянь — Вэй Ин — его очаровал. Поэтому Ванцзи боролся со смешанными чувствами, когда пришлось признаться. — Оу, мне очень жаль. Это с детства? — Лань Чжань кивает. — А я очень болтлив с детства. Не представляю, что было бы со мной, если бы я не мог говорить. Обожаю разговаривать. Думаю, ты прекрасный слушатель, а у меня потрясающе много историй. Ты можешь написать на стикере свое домашнее имя, кстати. Я, к сожалению, не знаю языка жестов. Но обязательно выучу! Лань Ванцзи думает, что, нет, не выучит. Но то, что Вэй Ин спокойно отреагировал на недуг своего собеседника, подкупало. Хотя не настолько, чтобы сообщать первое имя. «Это слишком личное, мы мало знакомы». Сразу после того, как Вэй Усянь прочитал это, Лань Чжань пожалел, что, кажется, был слишком резок. Его обычная манера общения не подходила для беседы с кем-то, кроме его семьи и людей, вынужденных поддерживать с ним диалог. Вэй Ин не входит ни в одну категорию, так что… Ванцзи должен быть аккуратнее, если не хочет быть покинутым слишком быстро. — Лань Ванцзи, как ты можешь?! Я рассказал тебе о своей прекрасной цзецзе! Мы очень близки, мы почти приятели! В любом случае, я могу говорить и за двоих, и за троих, и, как говорит мадам Юй, за десятерых, а если ты захочешь как-то дополнить, можешь просто тронуть меня за руку и обратить мое внимание на стикеры или свой планшет. Он же тоже для общения, верно? У тебя замечательный почерк, кстати, очень красивый. Я вот пишу, как курица лапой, учителя говорили, это потому что руки за мыслями не могут угнаться. Но твой почерк идеально подходит к твоему красивому лицу. Благородный молодой господин. Так как? Ты не против продолжить наше знакомство? Но знай, если ты мне откажешь, мое сердце будет разбито! Возьми ответственность, Лань Ванцзи. «Вздор», — подумал Лань Чжань, но уголки его губ дрогнули. «Я занимаюсь каллиграфией», — отвечает он, подумав. — «Это традиция моей семьи». Стикеры подходят к концу, и Лань Чжань берет в руки планшет и стилус, чего, на самом деле, не ожидал от этого вечера. — Ай-ааа, Лань Ванцзи, не могу поверить! Такой красивый и такое скучное дело! Ненавижу каллиграфию с детства, но украду пару твоих стикеров, чтобы показать цзецзе и диди, какого невероятного человека встретил! — по правде, Вэй Усянь утаскивает все стикеры, что лежат на столе, и убирает во внутренний карман своей джинсовки, выглядя при этом так, словно затеял шалость. — Кстати, презабавные стикеры, розовые, отличный цвет, не ожидал от человека, который занимается каллиграфией, что он выберет розовые стикеры, а не линованную тетрадь. Ты умеешь приятно удивлять, Лань Ванцзи. Я в детстве спал на этих уроках, и дядя Цзян разрешил на них не ходить. У нас с А-Ли и А-Чэном домашнее образование. В основном потому, что мадам Юй хотела лучшего для своих детей и нанимала очень дорогих учителей, а я был, ну, за компанию, одним больше, одним меньше, знаешь? Цзецзе старше, она шла чуть вперед по программе, конечно, но мы с диди почти ровесники. Ну, точнее, я год провел в приюте, пока меня не забрал дядюшка, и очень сильно отстал, там совсем плохое образование было, да и меня чаще колотили, чем чему-то учили, ну, знаешь, я действительно много говорил в детстве. Сейчас меньше, можешь себе представить? А у тебя есть братья или сестры? Какое образование ты получил? Как твое первое имя? Дай угадаю… Хм, ты единственный ребенок в семье и гордость родителей. Ты закончил славный пансион с проживанием, носил миленькие шортики и совершенно очаровательные гольфики. Я прав? И знай, я не скажу ни слова, пока ты не скажешь мне, точнее, пока не напишешь, свое детское имя. Сколько тебе лет? Ванцзи едва успевает осмыслить всю ту информацию, что ему так щедро дают, как происходит нападение! На его личные границы. Но Вэй Усянь уже заставил его сердце чуть подтаять своим… всем собой, поэтому Лань Чжань смиряется с очередным нарушением семейных правил. Пока он выводит на экране свое имя, Вэй Усянь заинтересованно следит за стилусом, действительно не произнеся ни слова. А угроза звучала сомнительно, если можно судить о человеке, зная его полчаса. «Лань Чжань». Чуть подумав, он добавил: «Мне двадцать пять. У меня есть старший брат. У моей семьи собственная школа». И, чуть помедлив, добавил: «Пансионного типа». Не требовалось показывать Вэй Усяню ответ, потому что он уже пересел прямо к Ванцзи и склонился над столом, внимательно следя за появляющимися на экране иероглифами. Ванцзи только начал выводить вопрос про его возраст, как Вэй Ин уже начал отвечать, не дожидаясь. Он говорил-говорил-говорил и говорил, без остановки, разве что прерываясь сделать глоток воды. Лань Чжань изредка пил мелкими глотками свой чай, зачарованно слушая Вэй Ина, собеседник которому требовался только, чтобы давать хотя бы мизерную реакцию на его слова. Вэй Ин улыбался-улыбался-улыбался и улыбался, пока Лань Чжань падал, все плотнее заворачиваясь в беспрерывный звук его голоса. В груди пекло, когда Вэй Ин реагировал, вскрикивал от восторга, видя на лице Ванцзи улыбку. На них оборачивались, иногда даже шикали, но это было неважно. Лань Чжань во второй раз за вечер подумал, что из этого действительно может что-то выйти. Он готов на что угодно ради того, чтобы Вэй Усянь остался с ним. Минут через двадцать многие люди начинают расходиться, но Ванцзи не обращает на это внимания, пока у Вэй Усяня не звонит телефон. Звук похож на будильник, но Вэй Ин вскрикивает: «Это Цзян Чэн! Прости, мне правда нужно ответить». Он вскакивает со стула, задевая Ванцзи локтем, и быстро идет в сторону выхода, на ходу обернувшись и подмигнув провожающему его взглядом Лань Чжаню. Он поворачивает, как только оказывается за дверью, и исчезает из вида. Сердце Лань Ванцзи падает. Это знакомо, так было еще час назад, совсем недавно, чтобы забыть и не придать значения. Вэй Ин ушел, и Лань Чжань сомневался, что он вернется. Но продолжал ждать. В тишине время тянулось патокой, и Лань Ванцзи, чтобы не смотреть на дверь, как потерянный котенок, рассматривал других. Людей было намного меньше, чем час назад. В основном они оживленно разговаривали, многие — так и не пересев ближе друг к другу. Лань Чжань помнит, как тепло рядом ощущался Вэй Ин, как он заполнял собой пространство, не стесняясь прикасаться к Ванцзи и забавляться его реакцией, чаще — наигранным возмущением. Возможно, не стоило так реагировать? На уши давила звенящая тишина, которая стала практически осязаемой с уходом Вэй Ина. Вэй Усянь не вернулся ни через пять минут, ни через десять. Сердце билось спокойно и ровно. Чего он ожидал? Чего он посмел ожидать? Даже если бы он был обычным, нормальным, эта ситуация могла произойти. Ему просто дважды не повезло. Он дважды успел поверить — но во второй раз сильнее! — и ошибиться. Если бы он относился к этому как к заданию психотерапевта, было бы проще. Но сейчас ему больно, и все, что он может — продолжать сидеть, потерянно глядя на дверь и надеясь, что все не так, как оно есть. Лань Ванцзи попросил счет. Пришлось приложить усилия, чтобы официант обратил внимание на его безмолвную просьбу и подошел. Пальцами он снова нервно комкал ткань брюк, больше не глядя по сторонам. Ни к чему это. Дверь открывалась и закрывалась за посетителями, но Ванцзи уже не смотрел. Официант пришел довольно быстро, и Лань Чжань расплатился за свой чай и за воду для Вэй Ина. По крайней мере, у него есть воспоминание о таком человеке. Так он себя утешал, когда шел к двери в одиночестве. Он завернул в уборную, чтобы просто освежить лицо. Он не любил жалеть самого себя, поэтому, глядя в зеркало, постарался, чтобы его лицо не выглядело столь убитым. Это не в первый и не в последний раз, когда человек, который ему понравился, ничего не почувствовал к нему в ответ. Ничего, кроме неловкости, и, возможно, жалости? Ванцзи поправил рубашку, которая немного сбилась из-за частых прикосновений Вэй Усяня, и направился к выходу. Больше ему здесь делать нечего. Плохая была идея. Лань Чжань слышит знакомый смех сразу, как выходит на улицу. Он неверяще поворачивается на звук, надеясь лишь, что смеются не над ним. Но это и правда Вэй Ин, он стоит к нему спиной, прижимая к уху телефон, и заливисто хохочет на всю улицу. А потом резко себя обрывает. — Цзян Чэн, честное слово, ты ходячая катастрофа. Ты должен позвонить ему и сказать, что у него очень красивые глаза. Или волосы… Или что ты там считаешь красивым, понятия не имею, диди. И, слушай, пожалуйста, не звони больше, это уже просто неприлично, ты же знаешь, что я ушел на свидание,— Вэй Ин молчит, слушая ответ в трубке. — Ты такой грубый, диди. И, нет, он от меня еще не сбежал. Но сбежит, если я еще хоть минуточку с тобой проговорю, понимаешь? Сколько мы разговариваем? Минут пять? Надеюсь, Лань Чжаню не надоело меня жда… — он останавливается, словно его перебили. — Что значит почти двадцать минут?! Цзян Чэн, клянусь, я убью тебя, если он ушел, потому что он самый потрясающий человек, которого я встречал, после А-Ли, конечно, она вне конкуренции… Вэй Ин продолжает осыпать комплиментами Лань Чжаня, когда поворачивается и направляется в сторону входа, все еще описывая, какой потрясающий у него сегодня партнер. Он даже не сразу замечает Лань Чжаня, который так и застыл в дверях. — Ох, Цзян Чэн, я отключаюсь, потому что, кажется, облажался, — он говорит это еще быстрее, чем обычно, из трубки что-то кричат, но Вэй Ин сбрасывает, не дослушав. — Лань Чжань, мне так жаль, я совершенно не уследил за временем, я никогда не слежу за ним, пока болтаю! Я утомил тебя, да? Или ты просто устал ждать? Боже, я ужасен, мало того, что опоздал, слова тебе вставить не давал, так еще и пропал куда-то на двадцать минут, мне правда очень-очень-очень жаль, что так вышло. И я снова, кажется, слишком много говорю… — Вэй Усянь выглядит действительно разочарованным. Он потерянно смотрит на Лань Ванцзи, его руки нервно сжимают телефон. Лань Чжань не успевает сформулировать ответ, когда Вэй Усянь со скоростью автоматной очереди выпаливает: — Дай мне еще один шанс! Второе свидание! Я, честное слово, очень постараюсь говорить не так много и я принесу толстенный блокнот, чтобы ты исписал его весь, а я буду читать и задавать вопросы, чтобы дать тебе высказаться и буду очень, очень стараться не тараторить и не перебивать. Ванцзи качает головой и тянется за планшетом, пока Вэй Усянь говорит. «Вэй Ину не нужно», — быстро набирает текст Лань Чжань. Глаза Вэй Усяня, до того обнадеженно блестевшие, гаснут. Он весь сникает, опускает плечи и будто сжимается. Ванцзи не сразу понимает, что сделал не так. Он ведь был так рад, что ошибся в своем предположении насчет Вэй Ина. Когда он успел все испортить? Лань Чжань делает шаг вперед, подходит ближе к Вэй Ину и медленно тянется к его руке, давая время избежать прикосновения. Когда этого не происходит, и Вэй Усянь потерянно смотрит на их соединенные руки, Ванцзи, едва ли не чудом удерживая планшет, старается как можно быстрее набрать оправдание, рискуя уронить его экраном на асфальт. «Вэй Ин может говорить сколько угодно», — торопливо набирает он текст, а потом выжидательно смотрит, как оживляется лицо Вэй Усяня. — Но… Почему тогда ты хотел уйти? Из-за того, что я заставил тебя долго ждать? — надежда теплится в его глазах, но он, кажется, не до конца уверен, что правда может продолжить говорить в своем обычном темпе. Лань Чжань немного мнется, не решаясь сказать правду. Она прозвучит жалко. Уничтоженно. «Я думал, ты ушел. Потому что я немой». — Что? С чего бы вдруг по такой глупой причине я должен был уйти? — его лицо озаряется догадкой. — Потому что какой-то идиот, не рассмотревший, какой ты хорошенький и замечательный, так поступил? Так вот, Лань Чжань, ты должен знать, что хоть я и много болтаю, я вовсе не идиот. И у меня, между прочим, уже есть степень магистра. Я бы никогда так не поступил. Даже если бы ты не был таким красавчиком. Как будет на языке жестов «Ты мне нравишься»? Лань Чжань улыбается, хотя и сомневается, что Вэй Ин может это заметить или принять за полноценную улыбку, но все же. Он показывает, хотя на самом деле желает сказать то же самое. Вэй Ин повторяет жесты, а потом долго и смущающе осыпает комплиментами его улыбку. Лань Чжань застенчиво пишет: «Это Вэй Ин заставляет меня улыбаться». После второго свидания Вэй Ин жестами просит разрешения поцеловать Лань Чжаня. Тот целует его сам.