44 Глава. История Насти или От смерти до... жизни?
POV Насти
Сколько себя помню, я всегда болела. Я не ходила в садик, не гуляла на площадке с другими детьми. Помню, когда мне было пять, я застала маму плачущую в комнате. Она плакала тихо, но я все равно услышала и пришла. Тогда подойдя и спросив ее, я так и не получила ответа на вопрос: «Почему ты плачешь, мама?». Тогда мама лишь крепче прижала меня к своей груди и еще сильней разрыдалась.
Больше я не спрашивала.
Не знаю почему, но с каждым годом моя болезнь становилась только сильней, и мне было все тяжелее ее преодолевать. Но потом в шесть лет болезнь резко отступила, и мне хоть немного, но стало легче. Вот в тот момент я и встретила своего первого и самого дорогого друга – Нику.
Она была полной противоположностью мне: сильной, здоровой и радостной. Она всегда улыбалась мне. Она вообще была грозой нашего двора, ее даже мальчишки боялись задирать. Мы познакомились, когда мне было шесть. В тот день мама впервые отпустила меня на площадку. Нет, конечно, она тоже сидела во дворе и внимательно за мной смотрела. Но все же недосмотрела.
Ее отвлекла соседка, и мама завела с ней разговор, я же в это время пошла на горку. Вот там меня и окружили мальчишки на год-два меня старше. Они мне что-то говорили, но я не понимала, чересчур напугана была. Если бы не Ника, которая появилась как из-под земли, я даже не представляю, что бы было.
Ника появилась словно огненный смерч и снесла всех. А потом еще и подраться умудрилась с мальчиками, и, что самое удивительное, вышла победительницей. Она вытерла грязным рукавом нос и протянула мне руку, радостно улыбаясь молочными зубами.
- Вставай, ты в порядке? Меня Николет зовут, но ты называй меня Никой.
- Настя*, — тихо тогда ответила я.
С тех пор мы и дружили, я даже в школу пошла вместе с ней, хоть мама и была против, все говорила, что здоровье у меня слабое. Конечно, я это все понимала, но мне казалось, что рядом с Никой моя болезнь убегала и пряталась, как те мальчишки с детской площадки, на которой мы познакомились.
Спустя год, когда мне было уже семь, у меня появилась сестричка. Имя выбирала я. Долго искала и читала более подходящие, даже с Никой посоветовалась, и уже мы с ней вдвоем искали подходящие. В итоге мы остановились на имени Катя, Екатерина – чистая. Нам показалось, что это самое подходящее имя для ребенка.
А еще мы вместе с Никой ездили на море. Это было фантастически, оно захватило меня. Этот бескрайний небосвод, белые барашки на синей воде, чайки, курлычущие над головой песни о свободе. Все это вызывало небывалый восторг. Мне не хотелось оттуда уезжать. Хотелось остаться навсегда.
Каждый день дышать соленым с нотками йода воздухом. Смотреть ночью, как искрятся на побережье мягкие волны. Как ластится вода у моих ног. Чувствовать ласковое прикосновение ветра. Жить здесь вместе с Никой, я же видела, что и ей тут нравится, видела, как горят восторгом ее глаза.
Но и этому чудесному мгновению пришел конец, и мы снова вернулись в душный Петербург. Снова настали длинные дни учебы в школе. Короткие прогулки во дворе и частые посиделки вечерами с Никой за домашним заданием.
Наверное, так могло пройти долгое время, если бы в один ужасный день моя болезнь не обострилась. Вроде ничего не предвещало беды, но как-то утром, идя на кухню, чтобы позавтракать, я потеряла сознание.
Очнулась уже в больнице. Когда я спросила у мамы, что случилось, она стала отводить глаза. Врачи мне тоже ничего не говорили. А Ника и сама ничего не знала, и тоже спросила у моей мамы, но та сказала ей только то, что болезнь осложнилась.
Не знаю почему, но откуда-то появилось чувство, что скоро придет мой конец. И каждый день я старалась прожить как последний. Ника поддерживала меня, как могла: приносила книги, целыми днями сидела возле моей постели, прогуливала школу, рассказывала какие-то истории.
А как-то в мою комнату зашла медсестра, она с грустью посмотрела на меня. А потом, немного подумав, дала мне старую на вид книгу, улыбнулась и, потрепав меня по голове, ушла.
Книга была написана на непонятном языке, но это меня не смущало, мне нравилось смотреть на яркие картинки. Там было море, почти все картинки так или иначе были связаны с ним. Мне нравилось смотреть на морские баталии. На бравых пиратов или зеленые острова с необычной архитектурой.
Каждую ночь я загадывала желание, чтобы, проснувшись, я оказалась в этом невероятном мире и чтобы Ника тоже была со мной. Каждую ночь, засыпая, я представляла себя здоровую и веселую, берущую на абордаж корабль противника.
Эти сны и фантазии увлекли меня настолько, что я уже не хотела просыпаться. Не хотела, открывая глаза, видеть белые потолки и переполненные страданием глаза родных. Боялась проснуться и снова окунаться в океан боли, которая проникала даже в мои фантастические сны о море и пиратах.
И как-то раз, проснувшись, поняла, что лежу не на койке в больнице, а на песчаном береге, моя белая ночнушка прилипла к худому и истощенному из-за болезни телу. Ноги мои омывали теплые волны. А где-то вдалеке слышались голоса. И я опять уснула или же потеряла сознание.
И я молила богов, чтобы это была реальность, а не очередной сказочный сон.
Это был не сон, когда я очнулась в очередной раз, я спала в теплой кровати, вокруг меня была уютно обставленная комната, а над головой развевалась тонкая белая занавеска. Ветер из открытого окна приносил приятный солоноватый запах моря. Я счастливо улыбнулась и вдохнула полной грудью, чувствую, что привычной боли, которая шла со мной с самого рождения нога в ногу, больше нет.
Это было невероятно приятное чувство. Легкость во всем теле и ощущение, что теперь я могу все, что весь мир стал еще более красочным и ярким. Каждая секунда времени доставляла мне покой и счастье, и мне больше не хотелось торопить стрелки на часах. Теперь я понимала, что время идет правильно, именно так, как должно.
- Ты уже проснулась? – раздался от двери приятный мягкий голос. – Ты целых два дня не приходила в себя.
- Извините, — почему-то мне показалось, что я должна извиниться.
Я повернула голову на звуки голоса. В дверном проеме стояла женщина лет пятидесяти, но я не сказала бы, что она была старой, скорее, в возрасте. У нее было приятное лицо с небольшими морщинками в уголках глаз и губ. Яркие глаза небесно-голубого цвета, мягкая улыбка. И еще сохранившую свою красоту густые каштановые волосы. Одета женщина была в длинное, по щиколотку, платье голубого цвета. На ногах надеты удобные черные туфельки на низком каблучке.
- Ничего страшного, ты не виновата. Скажи, как ты оказалась на песчаном берегу?
- Не знаю, засыпала я еще лежа в кровати, а когда проснулась, меня уже обмывали волны, — тихо выдыхаю я.
- Ладно, об этом мы поговорим потом, а сейчас предлагаю пойти покушать.
С тех пор я и осталось жить у старушки. Оказалась, что она держит свой небольшой ресторанчик, в который ходят есть люди со всего острова, потому что более вкусной еды вряд ли еще где можно сыскать.
Так я и осталась у нее жить, чуть позже Чоу-сан*, так звали женщину, стала учить меня своему ремеслу. И я влюбилась в готовку, для меня это было чем-то необыкновенно-волшебным. В каждое блюдо я старалась вложить свою душу.
Конечно, у меня не сразу стало получаться, и я спалила не одну сковородку, и даже не один десяток кастрюль, пока научилась действительно вкусно готовить. И это заметила не только я, но и посетители, которые смотрели за всеми моими шагами на этом тяжелом поприще. И часто они собирались, чтобы одобрить мой удавшийся «шедевр» кулинарии или забраковать очередной неудавшийся.
Мне казалось, что самая заветная моя мечта исполнилась: были дорогие мне люди, я жила возле моря, у меня было любимое дело. Нет, я не забывала своих родных и Нику, просто я понимала, что туда я уже не вернусь. Мертвые не воскресают.
Но все опять изменилось в одно мгновение. Когда мне исполнилось восемнадцать, через неделю после моего дня рождения на наш остров напали пираты. Они грабили и убивали. Они убили Чоу-сан, она до последнего меня защищала. Она посадила меня в погреб и приказала сидеть тихо, а сама осталась снаружи. Не знаю, почему она тоже не залезла ко мне, но я уже никогда не смогу у нее об этом спросить.
Когда через три дня я выбралась наружу, от острова остались одни руины и сожженные дома, а те, кто остались, говорили, что пираты забрали с собой всех сильных мужчин и красивых девушек.
Чоу-сан я нашла в разрушенном нашем ресторанчике. Она была мертва. Наверное, я никогда не забуду ее голубые остекленевшие глаза. Они будут мне всю жизнь сниться в кошмарах. И каждый раз я буду винить в ее смерти себя.
Больше оставаться на том острове я не могла. Как только похоронила Чоу-сан, женщину, которая за десять лет стала мне самым дорогим человеком в этом мире, женщину, которая заменила мне бабушку, я покинула остров.
У меня было не так много вещей, так что, собрав все в маленький рюкзак, я прихватила небольшую заначку, которую выгребла с того злополучного погреба, и уплыла с острова, оставляя после себя сожженный ресторан, служивший мне домом на протяжении десяти лет, дом, который стал могилой моей бабушки. Оставила остров, на который больше никогда не вернусь.
Я много плавала, была на разных островах. Посетила огромное количество ресторанов, училась у передовых поваров, даже на кораблях пиратов и дозорных плавала в роли кока. Так и путешествовала, пока не доплыла до острова Гурманов Путти.
Не знаю, что произошло, просто в один миг я почувствовала какое-то притяжение, будто меня кто-то усиленно звал. И я откликнулась на тот зов, и каково же было мое удивление, когда я нашла большую каменную глыбу, на которой были высечены слова на том же языке, что и моя любимая книга. Книга, с которой и начались мои мечты.
Но в этот раз все было по-другому, в этот раз я смогла понять слова, написанные на глыбе. Они были необычны и непонятны. Я записала их в блокноте с моими рецептами, который всегда носила с собой.
Почему-то эти слова твердо въелись в мою голову, и откуда-то пришла уверенность, что я обязательно встречусь с Никой. Как будто кто-то сказал мне это на ухо. Не знаю, какой черт дернул меня, но я написала послание Нике.
Я давно собиралась на остров Кефу, говорят, там живет талантливейший повар, но, к сожалению, сразу попасть туда не получилось. Сначала мне пришлось остановиться в Ватер Семь, где я и встретила свою команду. Они искали себе корабельного мастера, способного построить корабль, который выдержит шторм и любые морские невзгоды, я же искала тех, кто сможет довести меня до Кефу.
Так мы и договорились. Я на время плавания буду их коком, а они меня довозят в безопасности к повару. С ними было невероятно весело. Эта команда мне сразу понравилась. Особенно сильно чудили их юнги, постоянно спорили и дрались из-за малейшего повода, даже если он был и незначительный.
Роджер тогда пригласил к нам на корабль Тома, корабельного строителя Оро Джексона, но Том отказался. Корабль действительно получился отличным, быстрым и красивым. И мы снова продолжили свое плавание.
За несколько недель я настолько привыкла к команде, что уже и не представляла свое дальнейшее плавание без них. И я напросилась к ним, для меня было важно остаться с ними. Я чувствовала, что так надо.
Остров Кёфу оказался полностью безлюдным, только черный замок высился посреди леса. Вот в нем я и оставила очередное послание, записанное на звуковую ракушу, а чтобы никто не понял ее содержание, говорила на своем родном, но уже почти забытом русском языке, языке того мира.
Дальше наш путь лежал на остров Рыболюдей. Капитан говорил, что это чудесное место. И я ему верила. Верила не только потому, что он был нашим капитаном, но и из-за того, что он был человеком слова.
И наше путешествие продолжилось. Почему-то каждый из команды считал своим долгом научить меня защищаться. Даже Шанкс, будучи лишь юнгой, пытался научить хотя бы меч в руках держать, но у него ничего не получилось.
Кто-то пытался помочь в рукопашном бое, но и тут ничего не вышло, я наотрез отказалась портить руки повара. Ну а ногами… только если дать прицельный пинок под мягкое место, когда ночью заваливается на камбуз очередной голодающий.
В итоге остановились на парных пистолетах, слава богам, с глазомером у меня все было в порядке. Но и тут было не все так просто, после каждой стычки мне приходилось по полчаса отмывать руки от пороха, чтобы не испортить пищу.
А потом кто-то предложил научить меня Воли наблюдения, чтобы я хотя бы увернуться могла. Вот тогда и начался мой личный Ад. Ох, с каким удовольствием каждый принялся за избиение меня.
Наверное, мстили за все свои ночные шишки. Но я не обижалась, понимала, что мне это нужно. Тем более, по ночам они все равно получали свою порцию тумаков. От этой участи даже капитан и Рэйли не ушли.
Так мы и плавали целый год, пока не узнали, что наш капитан тяжело заболел. Это была трагедия. Каждый член команды страдал. А я каждый день вспомнила свою прошлую жизнь. Жизнь неизлечимо больной.
Вспоминала слезы матери, когда она думала, что я не вижу. Взгляды жалости врачей. Глаза моих сверстников, наполненные презрением, когда я говорила, что не могу с ними бегать. И грустную, неверующую улыбку Ники, в последние дни еще в том Мире.
***
- Эй, Настя, что ты там пишешь? – окликнул меня Рэйли.
- Это письмо моей подруге, — зачем-то сказала я, а потом, подумав, скрутила плотный лист и положила в контейнер, чтобы бумага лучше сохранилась, и всучила письмо первому помощнику нашего капитана. – Передай его ей при встрече.
- А ты сама не можешь?
- Просто, поверь мне на слово.
- Ладно.
__________________________________
Анастасия — возвращение к жизни.
Чоу — бабочка
