За тобою в счастливую пропасть

«Только бы успеть…только бы успеть» — мысль билась в голове Гаона раненой птицей. Когда он ворвался в особняк в поисках Элии, то увидел лишь пустой дом. «Они уехали, их вылет через час» — последнее, что осталось от Кан Ë Хана. Точнее то, что тот, со слов няни, попросил передать. Они… Судья Кан и Элия уехали, и это сжигало парня изнутри. В конце концов, он выжал все силы из джипа покойной Сухен; Гаон не мог поверить, что люди, которые стали его семьей, могли так просто уехать, даже не попрощавшись. Войдя в аэропорт, Гаон оббежал, как ему показалось, все вокруг. Но безрезультатно — он не нашел ни Ë Хана, ни его племянницу. Ничего, он был готов к ожиданию. Гаон непременно, во что бы то не стало, должен был увидеть их в последний раз. Парень устало завалился на стул в зале ожидания вылета. Неизвестно сколько прошло времени, но в какой-то момент он ощутил чье-то присутствие за спиной, будто кто-то остановился, замер на мгновение, а потом продолжил свой путь, оставив за собой шлейф знакомого парфюма. «Что? Не может быть…» — надежда окутала сердце и мысли Гаона. Обернувшись, он увидел, как Ë Хан быстрой поступью шел в сторону зала регистрации. Гаон вскочил с места и побежал за мужчиной. — Кан Ë Хан! Услышав свое имя, тот обернулся и увидел своего бывшего помощника. Парень стоял на другом конце аэропорта и улыбался ему. Хоть и сквозь слезы, но улыбался. Ë Хан вернул ему улыбку. Такую же печальную. Он не мог сделать и шагу навстречу — не имел ни смелости, ни сил. Хотелось обнять парня, но он будто застыл на месте. Они стояли поодаль друг от друга, не отрывая взор, как влюбленные, которые давно не виделись, однако все было не так. Время и обстоятельства шли против них и Ë Хан, понимая это, кивнул Гаону, жестом прощаясь с ним. То будто стало спусковым крючком для парня — не замечая никого вокруг, он последовал за мужчиной. — Ë Хан! Как только он обернулся, то почувствовал на своей талии сомкнувшиеся теплые руки. А затем в его губы впились голодным поцелуем. Гаон старался вложить в прикосновение губ все, что он испытывал: боль, отчаяние, горечь от расставания. Ë Хан отвечал ему не менее эмоционально, но им все же нужно было остановиться. — Прости меня, — прошептал парень ему в губы. — Я столько хочу тебе сказать… Ë Хан лишь ухмыльнулся и вздохнул, будто устал от чего-то. — Все в порядке. Не нужно… — Он запнулся и выбрался из рук Гаона. Как бы не хотелось забрать того с собой, как бы сильно этого не желал, все же Е Хан понимал — таким образом, он сломает парня, его устои и принципы. Сбежать с убийцей… где такое видано. Да и ещё одного предательства сердце Е Хана не выдержит. Если такое случится вновь… — Господин… — Глупый мальчишка. — Он тихо посмеялся. — Не называй меня больше так. Мне нужно идти, Элия ждет. Гаон задыхался от всех невысказанных слов, терзавших его. — Это не имеет смысла, — Прошептал он. — Нам не обязательно расставаться.  — Гаон, пойми ты наконец, что я не могу остаться! Я — преступник! — Ë Хан внезапно сорвался на крик. Больше так продолжаться не могло. Ему нужно поспешить, на сантименты больше не осталось времени. И если ему нужно оборвать все связи столь жестоким образом, он сделает это. Гаон ошеломленно замер. Слышать признание в подобном от человека, который раньше лишь смеялся в лицо и угрожал расправиться с ним, показалось Гаону чудовищным явлением. Нет, помощник судьи и раньше обвинял его в смерти брата, случайных жертв. Бросался проклятьями тому в спину, однако Е Хан не подавал виду, что его это как-то задевало. Но сейчас он будто искренне верил в то, что он Дьявол во — плоти, тот самый, о ком люди шептались за его спиной. Гаон зажмурился, испытывая невероятную боль. Не свою — другого человека, того самого, кто корил себя и пытался снова оттолкнуть Гаона от себя. Пока он варился в безутешных мыслях, Е Хан заметил, что они вдвоем привлекли к себе много внимания… Кажется, их даже начали узнавать. Больше находиться на одном месте он не мог. Поэтому, он торопясь, произнес: — Послушай… Нам нельзя больше здесь находиться. Адвокат Го привез Элию. Я не могу рисковать ею. — И притянув Гаона на себя, он в последний раз сжал его в крепких объятиях и убежал. Встретившись с адвокатом Го, Ё Хан поблагодарил его за заботу о своей племяннице и попрощался, дружески хлопнув по плечу. Всё было кончено. Его команды больше не было, и каждый из них мог жить спокойно своей жизнью. На мгновение в памяти бывшего судьи возник образ помощника Кея. «Мне жаль, что я испортил тебе жизнь» — мысль вспыхнула в сознании Кан Ё Хана и тут же погасла. Больше он ничем покойному напарнику помочь не мог. Даже месть — и та свершилась. В кармане завибрировал телефон. — Эй, ты меня слышишь? — Элия махнула рукой перед ним. Погрузившись в себя, Ё Хан пропустил приветствие племянницы. — А? — Чего так долго, я тебя спрашиваю? О чем задумался? Не хочешь покидать Сеул? — Элия засыпала дядю кучей вопросов. Затем неловко поводя плечами, она выпрямилась, делая вид, что недовольна. «Пытается показать, будто ничего не изменилось» — заметил Кан Е Хан и проигнорировал звонок. Он понимал, кем мог быть звонивший, но ему казалось, что если он сделает вид, будто не заметил, не услышал, тот отчаянный бросит свою затею. Вернув свое внимание к племяннице, он задумался о том, что умиляло и в то же время огорчало его: то, как сильно девочка старалась быть независимой, несмотря на сложившиеся в её жизни обстоятельства. — Тебе не холодно? — Ё Хан задал вопрос, лишь бы отвлечься от шума в голове и жужжания в кармане плаща. — дать тебе? Мужчина указал себе на грудь, намереваясь снять с себя шарф, но Элия махнула головой: — Мне не холодно, но у меня уже мурашки от вибрации твоего телефона. Может, ответишь наконец, или хотя бы выключишь его? — Элия закатила глаза и отъехала в сторону, давая немного пространства для старшего родственника. Похоже, что звонивший был очень настойчив и от него сложно было избавиться. Девочка так же, как и дядя догадывалась, кто это мог быть, но она знала, что они уже больше не увидятся — в таком случае, о нем и думать даже не стоило, так? — У тебя есть максимум две минуты. Ты что-то еще хотел сказать? Ответом была тишина и тяжелое дыхание человека по ту сторону трубки. Кажется, Гаон что-то обдумывал. Ё Хан знал: они зря теряют время, тем самым делая себе только хуже. У него была возможность выключить телефон, сбросить вызов — столько вариантов, но он не воспользовался ни одним из них. — Гаон-а? — Мужчина произнес чужое имя тихо — он не хотел, чтобы Элия его услышала. — Я вылетаю за вами. — Неожиданно выпалил Гаон. — Следующим же рейсом. На этот я уже не успею, поэтому скажи мне, где вы остановитесь. Последнее он произнес крайне быстро, в надежде, что ему не откажут. Если семья Кан не может остаться, значит, он полетит за ними. — Гаон, нет. — Ё Хан сухо отрезал, не желая дальше развивать эту тему. — Это все? Ты просто вычеркнешь меня из своей жизни? — Ким Гаон! Точка кипения достигла своего пика и Е Хан начал злиться. Лучше бы действительно отключил телефон. — Не поступай опрометчиво. Мы причинили друг другу слишком много боли. Нам нужно время, нам всем нужно время, чтобы идти дальше. Он был прав. Как всегда прав… Гаон понимал это, но все же не мог так просто отпустить людей, ставших ему родными за все то время, что они провели вместе. Е Хан — он первый и единственный, кто смог поднять его на ноги после всех испытаний, что жизнь предоставила Гаону по полной мере. Именно Кан Е Хан — тот, кто многими способами показал ему реальность, пускай и его методы были достаточно жесткими. Несмотря на это, Гаон не хотел отпускать его. Ведь Е Хан был жесток, но он был таким за пределами дома. Рядом с Гаоном и племянницей, этот мужчина, которого все боялись и ненавидели, вел себя совершенно иначе, тот был добрым и заботливым, но что важнее всего: он заставил Гаона почувствовать себя особенным. Именно там, в том холодном и мрачном особняке, в центре внимания двух разбитых жизнью людей он, Ким Гаон почувствовал себя по — настоящему особенным. В нем нуждались, его любили. Это не было похоже на игру. И поэтому он должен приложить усилия. — Ты сможешь воспитать девочку-подростка один? Ты сможешь прожить всю жизнь в одиночестве? — Гаон сыпал вопросами, заранее зная ответы на них. — Я делаю это уже десять лет. — Ты снова лжёшь. Тебе будет тяжело. А я? Как же я? — Не драматизируй. — Что мне делать в мире, в котором нет Кан Ё Хана? Если бы ты не хотел видеть меня, то не устроил это представление, ты бы просто исчез и не ответил. Мне жаль и мне… мне стыдно смотреть в глаза Элии после всего, что я натворил, но несмотря ни на что, если она не сможет снова доверять мне, то я хочу бороться. Позволь бороться с тобой за все то, чего мы заслуживаем… вместе. Ё Хан бросил взгляд на Элию, на то, как она нервно мнет подол своего платья, на её печальное задумчивое лицо. Получится ли…? Смогут ли они начать все сначала? Ведь Ё Хан уже обещал ей, что в этом мире есть только они друг у друга, что их только двое. И так было всегда. Он сомневался в том, правильно ли он поступает. Это был тот самый редкий момент, когда Е Хан злился от бессилия. Этот настырный мальчишка… когда он стал таким уверенным в себе? — Гаон-а, — Продолжил Ё Хан все же более мягче. — ты не можешь больше поддаваться эмоциям. — Прекрати принимать решения за меня! Я больше не мальчишка, которого можно вышвырнуть из здания суда. Я последую за тобой куда бы ты не пошёл, куда захочешь — я пойду за тобой. Просто скажи мне, где вы остановитесь. Я не хочу тратить ни минуты своей жизни на мысль, что мне снова будет одиноко. Больше не хочу. Ё Хан тяжело вздохнул. И все же, ему придется уступить. — Реабилитационный центр, где Элию могут поставить на ноги. Я отправлю тебе адрес. Гаон пропускает сухой всхлип и нервно трет переносицу. Наверное он со стороны выглядел очень странно, на грани истерики, крича в телефон. — Следующий вылет через несколько часов. Я буду там, я скоро прилечу. Передавай привет Элии. — Не буду. Гаон усмехнулся. — …Это все? — Гаон, ты не должен… — Нам не обязательно расставаться. Элия для нас обоих в приоритете. — Уверенно и уже тише ответил парень. — Гаон-а? — Да? — Спасибо. Ё Хан был тронут и в то же время абсолютно растерян: никто и никогда так сильно не заботился о нем. Никто не был так настойчив в своих попытках до него добраться, и уж точно никто не боролся за него, за его чувства и переживания. Раньше было достаточно сказать пару лишних слов, и человек сам от тебя отворачивался — Ё Хан привык отталкивать от себя тех, за кого он когда –либо переживал. В этот раз все должно было быть также — Гаон должен был оставить свои попытки сблизиться с ним, но… Он не сдался. Ни после слов, ни после действий — он продолжил бороться за него, за Элию и ту маленькую семью, которую они успели построить за все то время, что провели втроем. Как бы сильно Ё Хан не пытался отгородить от себя парня всем своим холодом и суровостью, он все равно продолжал чувствовать в себе тепло — то тепло, дать которое был способен лишь один человек. Ким Гаон. И как бы ему не было трудно после всего что произошло, он понимал, что парень в какой-то мере не ошибся. Он не сможет долго протянуть один. Он может поверить ему ещё один раз. В самый последний. Таксист что-то говорил, играло радио на фоне, но Гаон ничего не слышал — он мог слышать лишь шум собственных мыслей, и каждая из них была о Кан Ё Хане. Он не знал, звучал ли он уверенно или убедительно, пока говорил с бывшим судьей, но ему было уже все равно — сам факт того, что он все же решился на этот звонок, уже его радовал. Он должен был настоять на своем, чтобы доказать, что ему можно доверять. Перед звонком Гаон не то, что бы нервничал — он буквально сходил с ума. Несколько раз целясь на кнопку вызова, он давал заднюю — скребущее чувство страха сковывало его и он замирал в нерешительности. Затем приходила злость. На Ё Хана, за то, что вот так вот уехал, на мир, за то, что он так несправедлив, но самое главное — на себя. Ведь именно он был тем, кто все испортил. Он разрушил ту атмосферу покоя и уюта, что им удалось построить втроем. Уволиться из суда и уехать, оставив все — это было лучшим его решением. Может, не самым рассудительным и адекватным, но Гаон искренне и с уверенностью мог сказать, что они нужны друг другу. Впервые за все время, что он прожил с чувством вины за все случившееся в его жизни, он решил довериться кому — то всецело, пускай даже тому, кто отличался от него методами решения проблем, мировоззрением… Всем. И пусть Гаон неоднократно совершал ошибки, но он все же желал добиться стопроцентного прощения и отблагодарить Ё Хана теми любовью и заботой, которыми тот окружил свою юную племянницу и его, Гаона, когда они еще жили вместе в особняке. Парень надеялся, что они вновь восстановят их маленький хрупкий мир, в котором они были когда-то счастливы. Гаон думал, что к тому времени, когда он преодолеет весь путь и прибудет на место, ему станет легче — он ошибался. Когда парень оказался напротив дома, в котором остановились бывший судья с племянницей, он почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Гаон достал мобильник и набрал Ё Хана, нервозно кусая губы. — Я… я здесь. На поиски жителей не большого уютного дома не потребовалось много времени. Первое, что он увидел, войдя внутрь — инвалидная коляска и уже такая знакомая ему девичья спина. — Элия? — Позвал он практически шепотом. Но она услышала его. Девочка медленно повернулась к нему и замерла, не веря собственным глазам. В следующий момент она в слезах покатила кресло к Гаону. Он сорвался с места и упал на колени перед ней, точно также, как делал до этого десятки раз; когда Гаон был сломлен, а Элия держала его за руку и помогала ему не падать духом, безмолвно поддерживала каждый раз, когда он захлебывался в переживаниях. В отличие от него, девочка была намного сильнее, когда, как казалось Гаону, они должны быть раздавлены судьбой. Элия крепко обняла его и закричала: — Я думала, что больше не увижу тебя! Ты вновь ушел! Я думала, мы больше не встретимся… Гаон сжал ее в своих обьятиях, чувствуя, что сам начинает плакать. — Элия, тише, милая. Моя милая, прости меня. Я подвел тебя, прости, Элия. Девочка пыталась успокоиться и взять себя в руки, но ничего не могла поделать со своими эмоциями. Гаона душили слезы. Он так скучал по ней, несмотря на то, что они не виделись от силы пару дней. Прошло какое-то время — они больше ничего не говорили друг другу. Гаон с нежной улыбкой смотрел на то, как Элия приводила себя в порядок, пока Ё Хан стоял рядом и молчаливо наблюдал со стороны. — Ты… — Элия робко протягивает к Гаону руки. — У тебя красивая улыбка. Улыбайся почаще. Она несмело коснулась его щеки, впервые в жизни переживая столь сильные эмоции. Гаон потянулся за ее маленькой рукой, отвечая ей теплой улыбкой на столь трогательный жест. — Достаточно наплакались? Может, вы и мне уделите немного внимания? — дал о себе знать Ё Хан. — Заткнись. — Элия попыталась скрыть смущение и ответила немного грубо. Она снова вернула свой взгляд к Гаону. — И все-таки, как ты здесь оказался? — Я… — Он запнулся. — Я просто нашёл вас. Парень стер соленые дорожки с лица и встал рядом с Е Ханом. Тот загадочно ухмыльнулся, услышав такой ответ. Элии лучше не знать, какую драму они устроили перед отлетом в Швейцарию. Она поняла реакцию дяди по — своему. — Да целуйтесь уже, я что, вам мешаю? — Она произнесла это совершенно внезапно. — Элия! — Гаон притворно возмутился, стрельнул глазами, но Ё Хан внутренне соглашаясь со столь приятным поворотом событий, цокнул языком и потянул Гаона в поцелуй, полный нежности. Элия восторженно запищала. Чуть позже оторвавшись друг от друга, новоиспеченные возлюбленные отвернулись в разные стороны: Кан Ё Хан даже не пытался скрыть довольного выражения лица, в то время как Гаон стеснительно прикрыл глаза. — Вы посмотрите на этих голубков, — протянула Элия, уже продумывая план, как будет дразнить старших. И в этот момент все чувствовалось таким правильным — как будто иначе и быть не могло. Гаон не жалел о своем решении. *** — Ты назвал меня милой? Кто тебе позволил? — Элия загорелась возмущением, вспомнив то, что Гаон сказал ей ранее. — Просто признайся, что рада меня видеть, — Тот засмеялся, толкая коляску. Прошло немного времени с их долгожданной встречи, и парень предложил им прогуляться — Ё Хан сначала не соглашался, но у него не было иного варианта, кроме как согласиться: когда на тебя давят девочка-подросток и излишне настойчивый мальчишка, выбора не остается. — Ещё чего. — Девочка гордо взмахнула волосами и устроила Гаону тест — драйв с вопросами: — Будешь снова сидеть на шее Ё Хана? — Как угодно. — Будешь снова мешаться под ногами? — Надеюсь, что начну помогать. «Наконец –то хоть какая — то определенность» — подумала Элия и все трое продолжили свой путь в тишине. Легкий, прохладный ветер приятно ласкал кожу, и, казалось, этим троим не нужны были никакие слова для того, чтобы понять друг друга — они просто были рядом и этого уже было достаточно. Гаон потерялся в своих мыслях и ощущениях, но очнулся лишь тогда, когда его губ коснулись поцелуем, а его юная зазноба принялась вновь размахивать руками. — Эй, перед вами вообще-то ребёнок, постеснялись бы! — А ты все такая же отстраненная, когда меня нет рядом, — Гаон усмехнулся, но затем получил от девочки шлепок по руке. — Кто тебе сказал, что я отстраненная?! Я… — Юная госпожа Кан смутилась. — Продолжишь меня подкалывать и заставлю сопровождать меня во время всех обследований. Завтра, кстати, первая процедура назначена в шесть утра. — В шесть утра? Рано! — Ты всегда можешь отказаться, слабак. — Ты жестока со мной, но… — Он посмотрел на Ё Хана, спрашивая таким образом разрешения. Тот кусал губы, обдумывая ответ. На секунду он замялся, но, все же, одобряюще кивнул. Гаон с облегчением вздохнул: — Я с радостью составлю тебе компанию. Они вместе засмеялись и продолжили прогулку, чувствуя, как внутри появляется чувство целостности — то, чего им всем так не хватало в последнее время. Все трое членов маленькой семьи смотрели в будущее в надежде, что они больше не потеряют друг друга и останутся вместе до конца. Что все будет хорошо.