Стадии

Отрицание.       Всё то же агентство, то же рабочее место, те же клиенты, жалующиеся на наседающих духов, порчу и колдовство от неприятелей, одержимость невесть чем. И тот же обычный заказ, на этот раз проходящий в лесистой местности, где дом, по рассказам клиента, населён очередной чертовщиной, с которой Шигео также без проблем справился. Но в этот раз всплеском неконтролируемых эмоций его одарил не призрак, а самый настоящий и живой Рейген.       — Смотри под ноги, Моб, — схватив стремительно летящее вниз тело ученика, Кагеяму будто прошиб насквозь электрический заряд.       Неопределимое чувство от, казалось бы, обыкновенного соприкосновения, заставило прийти в недолгий ступор. Никогда за все года общения с мужчиной у него не возникало столь непривычных ощущений, смешавшихся с благодарностью, стыдом за неосмотрительность и толикой смущения.       — Спасибо, учитель.       Рабочие будни проходили в таком же порядке, как и всегда. Однако было одно не в порядке; те странные реакции на любые движения в свою сторону. Подача горячей чашки чая, обжигающая любые нервные окончания на кончиках замёрзших с улицы пальцев и слегка уловимое ощущение грубоватых, но тёплых рук собеседника, взъерошивание густых, смолистых волос в награду за удачно выполненное задание, еле уловимые столкновения плечами при выходе из узкого дверного проёма помещения. До этого не замечаемые и ничем не выделяющиеся моменты работы с Аратакой становились главной причиной покалывающих переживаний. Как непредвиденная болезнь кралась медленно и тайно, украдкой наблюдая за всё ещё непонимающим носителем. Шигео не спешил и не желал обращать на это хоть какое-то внимание.       Всё шло чередом. Работало, как слаженный механизм. Но стоило Кагеяме придти чуть раньше обыденного, стрела, пронзившая тело, как в тот непонятный день, пошатнула и без того балансирующее на грани состояние молодого эспера. Запыхавшийся от недавнего сеанса массажа по “высвобождению злых духов” Рейген, с закатанными рукавами и убранным назад галстуком, в расстёгнутой на две пуговицы рубашке, с лёгкой испариной на лбу и беспорядочной причёской ржаных волос на голове, Рейген, который был словно полностью пропитан душистыми маслами, убирал используемые для сеанса приблуды.       — О, Моб, заходи, ты чего-то рано сегодня, — как всегда непринуждённо обращался Аратака к мальчишке, не способному сдвинуться с места.       — Д-да, в клубе тренировку закончили раньше, — с трудом контролируя поток бессвязных предложений, Шигео смог вымолвить что-то ясное, продолжая пристально вглядываться в образ учителя. В нём было всё узнаваемое, не было ничего, что могло так повергнуть в шок. Но реакция была схожа, будь перед ним миловидная Цубоми, что с детства завораживала и очаровывала наивного мальчика, нет, сейчас дела обстояли хуже.       — Чего стоишь? Раньше начнём, раньше закончим, — голос, что в последнее время становился для ученика слаще и приятнее любой колыбели, вывел из оцепенения.       — Да, — сейчас и правда нужно закончить как можно быстрее.       И нет. Нет. Ошибка сознания, бушующий возраст, что угодно, но только не вспыхивающее чувство. Этого просто не может быть. Гнев.       Злость, накапливаемая на обстоятельства, на Рейгена, в конце концов всегда приводила к злости на самого себя, на неспособность справиться с тревожным волнением быть распознанным, обнародованным. Это выводило всё больше и больше, приближая внутреннюю шкалу ближе к определённой точке невозврата. Всё должно быть под контролем, но руки опускаются, расцепляя железную хватку, как казалось до этого Шигео, обузданных эмоций только при пересечении взглядов.       Ужин. Каждодневный, совместный, семейный ужин. И как бы мальчишка не старался, ложка сгибается, закручиваясь в спираль. Но глаза устремлены в пустоту, будто пытаются найти в этой самой пустоте хоть какие-то ответы.       — Шиге, опять ты за своё, — слова мамы пролетают где-то мимо, позади, и также угасают в перипетии членов семьи, окончательно заглушаясь.       — Спасибо за еду, — надо уйти, скрыться из виду, пока раздражение не переросло из внутреннего в открытое.       Направляясь в комнату, сзади слышится голос Рицу.       — Брат, подожди.       — Что, Рицу? — предвкушение уже знакомого разговора не было таким уж весёлым.       — Ты сам не свой в последнее время, что-то случилось? Ты всегда можешь довериться мне, — беспокойство младшего брата было оправдано, и никогда не раздражало Шигео, напротив, в какой-то мере радовало, младший не по годам умён и давал дельные советы в решении пустяковой проблемы. Но старший брат знал: Рицу в этой ситуации ничем не поможет.       — Не беспокойся, я в порядке. Ты всё равно в этом вопросе бессилен. “Ты не поймёшь”.       — Значит, найдём решение вместе, я помогу...       — Нет, Рицу, не найдём. “Здесь нет никакого выхода”.       — Как скажешь… Но знай, я всегда готов…       — Я знаю, Рицу. Тебе завтра рано вставать, так что лучше ложись поскорее, — впервые Шигео перебивает брата, обрывая его на половине предложения. Рицу, который являлся неоспоримой поддержкой, определённо такого не заслуживает. Шигео и сам это понимает.       Клуб совершенствования тела хоть как-то помогает, накопившиеся за день эмоции легко выплёскивать в силовых упражнениях, доводя организм до изнеможения, опустошая и голову от бурлящих мыслей. Но всё приходит на круги своя, стоит Кагеяме переступить порог злосчастного здания с кричащей об услугах вывеской. Но гнев также быстро проходит, когда он вновь видит причину бессонных ночей.       — Моб, новое задание появилось, сейчас объясню детали… Поскорее это бы прошло. Торг.       Постепенно это начинает нравиться. С теми добротой и вниманием, которыми учитель относился к подопечному, интересуясь проведённым днём, давая наставления на будущее, отвечая на всевозможные вопросы, и как нелепо пытается выглядеть в глазах чересчур сильного молодого эспера “величайшим экстрасенсом века”. Хотелось быть ближе, внимать каждому слову, следуя во всём за человеком, что когда-то не отвернулся от потерянного ребёнка. Пока он позволяет принимать как можно больше ободряющих прикосновений, находить возможность лишний раз завести разговор, лишь бы не переставать слушать пылкие, насыщенные речи и манящий, успокаивающий голос, находиться близко, но на расстоянии, Шигео только рад, сам того не осознавая, воспользоваться этим. В этом ученик нашёл свой компромисс.       Принцип Шигео поменялся — чем раньше начнём, тем позже закончим. Стараясь как можно дольше проводить время в кабинете консультаций, Кагеяма мог по несколько раз просматривать одни и те же бумаги, перепроверять заполненные документы, дабы растянуть время. Аратака это прекрасно видит, и потому за очередным заседанием Шигео, Рейген подходит со спины, наклонившись, смотрит через плечо ученика.       Слишком близко. Можно ощутить обжигающее дыхание у самого уха, задумчивый взгляд, направленный на вычитку написанного Шигео отчёта, и то, как учитель забирает из рук бумажку себе, приговаривая что-то вроде “ты же ведь её проверял!”. Однако голова была занята не тем, а тягучими, липкими мыслями, учащённым биением сердца и проскальзывающей дрожью в руках. Благо эта пытка закончилась, но организм не спешил приходить в норму.       — Моб! Ты чего? — уже не удивлённый или непонимающий голос, а немного встревоженный обратился к ученику, что старательно пытался привести дыхание в спокойный ритм. — Я не собирался тебя ругать, но почему ты перепроверяешь одно и то же?       — Д-да, простите, я думал, что где-то ошиб-ку пропустил, — каждое слово выходило с трудом, щёки продолжали предательски гореть.       — Ладно тебе, завтра бы исправил, это не особо важные отчёты. Что важнее, за тебя родители с братом будут волноваться, что ты так поздно домой приходишь. Не задерживайся больше так, хорошо?       — Вы правы, учитель, я тогда пойду, — холодный и свежий воздух должен немножко утихомирить пылающее тело, поэтому Шигео постарался побыстрее собрать сумку и покинуть душное, не предвещающее на сегодня ничего хорошего, помещение. Но его остановил Рейген.       — Ты какой-то красный, температура поднялаcь? — попытка убедиться в догадках, приложив ладонь ко лбу, обернулась полным провалом, и Кагеяма отскочил, словно к нему несли раскалённую кочергу.       — Нет-нет, всё нормально, — мозг пытался придумать самое подходящее объяснение столь необоснованного поведения в глазах учителя, — з-здесь просто жарко.       — Как скажешь… В любом случае, тебя стоит проводить.       Спорить с наставником дело бесполезное, он выигрывает во всяком словесном споре, тем более с послушным Шигео. Путь предстоял хоть и недлинный, но довольно трудный. Стыд захлёстывал полностью, отображаясь на неловкости движений, и чуть более длинной дистанции. Это выглядело для Шигео странно и неприятно, благо окрестная темнота как-то скрывала и без того явный румянец.       Тишина давила и напрягала, заставляя идти, смущённо потупив взор под ноги, иногда осматривая проезжающих велосипедистов, одинаковые дома и заборы, лишь бы не смотреть на него.       Но эту тишину без усилий разорвал Аратака, желающий выяснить причину дёрганности ученика. В последнее время Моб стал более рассеян, мог смотреть непрерывно в одну точку (чаще всего расположенной на Рейгене), при этом продолжая отменно справляться с работой, даже беря переработки, и как собачонка подбегал после успешно выполненного заказа, стараясь идти близко, насколько это возможно, ожидая похвалы. Это не походило на привычного, не особо тактильного ученика, предпочитающего даже с близкими держать определённое расстояние. Но последние дни говорят об обратном. И хоть Шигео и рассказывал об основных событиях прожитого дня, что-то всегда оставалось недосказанным, затаённым.       — Как Рицу? Не ругались случаем? — начать надо издалека. Влезать в семейные разборки, конечно, не входило в планы наставника, но возможно это объяснит чуточку столь странное поведение.       — Нет, всё хорошо, — это не походило на враньё, которое явно бы в таком состоянии не смог выдать Моб.       — Постарайся всё-таки следить за самочувствием, — добиваться какого-либо признания сейчас не имело смысла. — И да, на работу пока можешь не приходить.       Подойдя к дому, Шигео был несказанно рад только что услышанному. Теперь можно снова найти гармонию, не видя лишний раз главный “раздражитель”. Но отметка по шкале неустанно росла. Депрессия.       Сколько бы Шигео себе не повторял, что “так будет лучше”, “всё обязательно пройдёт”, лучше не становилось: расписание состояло из “школа-клуб-дом”, в котором может и не было такого незначительного элемента как “работа”, но именно этот элемент порушил выстраиваемый график. Общения также было вдоволь; несмотря на то, что Кагеяма не особо ладил с одноклассниками, рядом были ребята из кружков и Рицу. Но всегда чего-то не хватало, не хватало и ужасных, но в то же время прекрасных и волнующих ощущений. Оставалась только прежняя призрачная симпатия к Цубоми, что когда-то тревожила сердце при её появлении или случайно услышанному смеху. Но даже она не могла восполнить зияющую дыру.       Серые дома, бессмысленный хохот, бег, бег, бег — это фон для главного героя, который так и не спешил появляться на экране. Упрёки, нелепые подколы — казалось бы, обидные вещи, не вызывали ни малейшего отклика.       Мысли — спутавшаяся паутина, погрязшая в дёгте,— только окутывали мглой, без единого солнечного луча, надежды, что так согревала душу; воля, заставляющая двигаться дальше. Этого нет. День не отличить от другого. Время растянулось неторопливой змеёй, и ползло, ползло. Есть способ, виден выход, но нет причины, ради чего это? Что сейчас, оставшись один на один с непредвиденной бедой, не в силах побороть то самое непонятное, тлеющее, то вновь разгорающееся чувство, что тогда, переживая из раза в раз один и тот же сюжет, по итогу которого Шигео остаётся ни с чем.       И почему он? Это могло случиться с кем-либо, но только не с ним.       Подавление эмоций никогда не заканчивалось ничем хорошим, а только калечило, как и других, так и самого Кагеяму. Но сейчас это нелепое признание в собственном, запутавшемся клубке переживаний принесёт не меньший вред, чем внезапный выплеск силы. Хотя, силы будто и не осталось. Ни на что.       Уже который день в списке вызовов и сообщений числится один и тот же номер. Хочется его удалить, стереть целиком и полностью, вырвать фрагмент этого знакомства из прошлого и никогда не подозревать о существовании человека под именем Рейген Аратака.       Появиться перед ним сейчас по меньшей части глупо, по большей — невероятно страшно. Он обо всём догадался. В этом Шигео уверен.       Но вот очередной входящий вызов, всё от того же человека. В этот раз совершено невозможное — ученик решил наконец-то ответить.       — Эй, Моб, можешь сейчас подойти? — до боли знакомый голос проговаривает в трубку.       Сразу появилась мысль отклонить просьбу, сбросить звонок, но что-то тянет ответить, придти, как ни в чём не бывало, будто это поможет всё вернуть на прежний расклад.       — Хорошо, учитель. И это глубинное желание встретиться преодолевает.       — О, Моб, заходи.       Шигео мнётся, как тогда, в одиннадцать лет, боясь быть высмеянным и отвергнутым, и сколько бы лет не прошло с того момента, сейчас история повторяется.       — Садись. Чай сделать? — всё также по-доброму говорит мужчина. И зачем делать вид, что твой ученик не пропадал почти две недели, не отвечая сутками на звонки?       — Нет, спасибо.       Рейген садится на то же самое место напротив. Сидит, словно выжидая что-то. Однако в молчанку играть с Шигео гиблое дело, всё равно выиграет.       — Выглядишь неважно. Выспался? — “неважно” ещё мягко сказано, вид ученика походил на одного из изгнанных им духов, только до сих пор в живом обличье.       — Нет, — лгать сейчас незачем. По облику и так всё понятно. Однако, почему-то уже при этом вопросе уголки губ слегка поднялись, выражая мнимую улыбку, которая отсутствовала на лице Кагеямы длительный срок. — Зачем вы меня позвали, учитель?       — Твой брат младший рассказал. Он сильно беспокоится о тебе.       — А вы? — наконец подняв голову и заглянув в привычные, чуть уставшие глаза, мальчишка спросил с надеждой в голосе. Рейген весь был привычным.       — Конечно! Думаешь, я бы просто так тебе названивал? — услышив долгожданное, такое желаемое подтверждение, Шигео оживился, и в мутном взгляде непроглядываемых глаз появились счастливые блики.       Аратака пересел на край низенького столика, положив руку на плечо ученика. Мальчик был готов поклясться, что это место горело под тяжёлой ладонью.       — Моб, что происходит? — взор устремлён прямо в глаза собеседника. Ученик растекался в море, а может даже в океан, под этим весьма искренне серьёзным взглядом наставника. Он не в силах превозмочь, отвернуться, ведь только так он наконец мог почувствовать хоть что-то. Если бы только сам Моб понимал, что же на самом деле с ним происходит, всего этого бы разговора и не было.       — Я… то есть, — язык заплетается.       Сейчас для Шигео нет другого варианта, кроме как самому перейти ту жёстко выстроенную границу, ту черту, за которой ждала пленяющая, но не менее опасная неизвестность. Мысленно перейдя, но физически оставаясь в пределах дозволенного, ученик припал к груди учителя, держась за лацканы несменного серого пиджака.       Запах дешёвого одеколона, перекрывающий сигаретный дым, льстили и успокаивали, находя в этом всём нечто обыкновенное, то, чего так не хватало. Рейген старался не курить при ученике и одно время пытался бросить эту вредную привычку ради него. Но после крайне волнительного или тяжёлого дня, наставник давал себе слабину.       — Учитель… — на удивление Рейгена, Моб не плакал и не дрожал, что возможно бы могло быть логичным во всё ещё странной ситуации, но Шигео наоборот говорил размеренно, можно сказать с облегчением, и медленно тёрся головой о грудь мужчины, ластясь, словно котёнок.       Аратаку это напрягало настолько, насколько это возможно. Но и спешить отодвинуть от себя раскрывшегося перед ним мальчишку он не желал. Однако, всё происходящее здесь набирало совершенно другие обороты, предполагаемые Рейгеном. Он продолжал выжидать.       Шкала близилась к конечной отметке. Предметы в помещении начали малость подниматься, пока на невидимом уровне.       — … простите меня, учитель, — руки проскользнули под пиджак, обвивая талию не самого спортивного, но весьма стройного тела, проверяя границы дозволенного.       Стать ближе, полностью соприкоснуться, раствориться, как сахар в чашке остывающего чая. Хочется большего. Разум затуманен, и уже нет отчёта в собственных действиях. Пальцы сами сжимают тонкую рубашку, желая смять кожу напряжённой спины.       Это всё так нелепо, абсурдно, но по-юнешески наивно и неподдельно.       — Моб, погоди, что ты дела...       Но эта разыгравшаяся неправильная сценка закончилась на невесомом касании губ к шеи мужчины. Ступор.       — Моб, постой! — резко, но аккуратно, отпихнув от себя взбалмошного мальчика, Рейген непонимающе глядел на подопечного.       Предметы с грохотом опустились, а лицо Шигео выражало настоящий испуг. Он сам от себя не мог ожидать столь откровенных действий, диктуемых неосознанной потребностью в любви. Он поспешил как можно быстрее покинуть это место, попутно извиняясь.       Теперь всё окончательно, с неприятным скрежетом, встало на свои места. То, что Рейген так доверчиво принимал за восхищение, реальное желание чему-то научится, за личные проблемы, оказалось совершенно другим, более болезненным и приторным чувством, за которое Аратака как-никак, но с этого момента также в ответе. И как его, афериста, способного проанализировать и понять любого человека, смог так обвести вокруг пальца школьник, на лице которого всё чёрным по белому написано? Принятие.       Отныне поздно бегать и пытаться спрятаться, когда точка невозврата была пройдена. И с жутким волнением, с нежеланием вновь встретиться с тем, кого он попытался впервые поцеловать, Шигео, как обычно, приходит на работу.       Отсутствующие, как на зло, клиенты послужили идеальной возможностью для скользкой беседы.       Слова пролетали мимо, лишь изредка закреплялись фразы “ты обязательно влюбишься в сверстницу”, “эти отношения тебе ничего не принесут”, “у нас с тобой нет будущего". Последнее оставляло неизгладимое покалывания, в очередной раз убеждая в тщетности этой попытки. Винить учителя нельзя: он говорит только то, что сказал бы любой адекватный взрослый на его месте, Шигео это понимал как нельзя лучше. Ещё вчера он это осознал, а может, и всегда знал.       Рейген не выгнал его, не охладел вмиг, перекрывая любые контакты с учеником. Они всё также продолжали выполнять заказы клиентов, Шигео не переставал выполнять мелкие поручения наставника, связанные с макулатурой. Всё однозначно вернулось на круги своя, всё тот же режим, будто и не было того казуса. Всё идёт своим чередом. Однако Аратака держал более длинную дистанцию, не позволяя себе лишних или случайных движений, способные хоть как-то смутить Моба, не проявлял столь расточительной ласки, что была ранее.       Но Шигео принял это. Принял то, что изначально было неизбежным.