Школа-2 или Как я встретил вашего информатика

      День Знаний Сергей с детства считал праздником довольно сомнительным. Высокая концентрация нарядно одетых печальных детей с букетами, замотавшихся взрослых и учителей, уже представляющих весь ад грядущего учебного года, всегда вызывали у Разумовского нервный смех, а не радость, поэтому во времена своей учебы в школе он торжественные линейки по случаю 1 сентября предпочитал прогуливать. Благо, и учителям, и одноклассникам было не до него, а родители эти мероприятия после начальной школы посещать перестали, так что никто не мешал Серёже проводить время линеек где угодно, но только не в школе.       Кто бы мог подумать, что когда-нибудь он будет смотреть на всю эту суматоху с той стороны, на которой и не планировал оказываться – из окна учительской, которое выходило ровно на школьный двор, где с самого утра суетились представители родительских комитетов, школьники, которые должны были читать на линейке до невозможного заезженные стихи о том, как прекрасно грызть гранит науки, завуч и несколько старшеклассников, помогающих таскать колонки, провода и небольшую трибуну, приготовленную для директора.       — Доброе утро, Сергей Викторович!       Вот уж кто всегда с самого начала дня был свеж и бодр, словно в неё встроили вечный двигатель, так это Пчёлкина – молодая учительница русского языка и литературы, которой в прошлом году доверили классное руководство над пятым (уже шестым) "А". Она неизменно появлялась в школе за час до начала первого урока, причем в приподнятом настроении и с идеальными прической и маникюром (за яркость всего этого на Юлию порой неодобрительно косилась завуч, видимо, считающая, что в этой школе рыжая бестия должна быть только одна).       — И Вам доброе утро, Юлия Владимировна, — Сергей отвлекся от наблюдения за тем, как во дворе двое парней из девятого "Б" пытаются распутать провода от микрофонов, и отвернулся от окна. — Ну что, с праздником нас?       Никто не думал, что они когда-нибудь поладят. Юля была порой слишком прямой и резкой, Разумовский грешил черным юмором, так что казалось, столкновение неизбежно, причем так, что искры полетят. Но вместо этого после некоторого времени вежливо-настороженных взглядов они вдруг разговорились на вечере в честь Дня Учителя. Через час Пчёлкина признала, что ей нравится стиль Сергея с этими его «странными» рубашками, через два математик посоветовал ей не отказывать учителю ОБЖ, если тот решится-таки пригласить Юлю на танец ("Серьёзно, он на тебя чуть не весь вечер смотрит так, что я готов на свою зарплату поспорить, ты ему нравишься!"). С этого начались их хорошие приятельские отношения, о которых Разумовский шутил, что "рыжим в этой школе лучше держаться вместе".       Юля издала тихий смешок, складывая на свой стол ворох разномастных астр и гладиолусов – пока она дошла до школы и поднялась на второй этаж, ей уже успели вручить три или четыре букета. К вечеру объемы цветочной катастрофы станут такими, что помимо ваз в ход пойдут все чистые ведра, какие найдутся в подсобке.       — Вроде того, — Пчёлкина бросила взгляд на часы. — А где новенький?       — Какой? — приподнял бровь Сергей. Он в школьной жизни участвовал не настолько активно, чтобы узнавать все новости в числе первых, зато Юля знала всё, всегда и обо всех.       — Ну, новый учитель биологии, — она прикусила губу, хмурясь и, видимо, стараясь вспомнить. — Дагбаев, Алтан… Ох, вот ведь переспросила же специально у Саши…       — Можно просто Алтан.       Даже не оборачиваясь к двери, откуда раздался этот голос, Разумовский уже склонен был предположить, что увиденное ему не понравится. Молодой, без акцента, с чуть растянутыми гласными – так говорят золотые мальчики, которые привыкли к тому, что всё в этой жизни случается только так, как они хотят. Сергей сам таким был не так давно, поэтому слишком хорошо понимал, чем появление такого кадра может обернуться для их небольшого коллектива. Чересчур яркая рыбка в пруду с обычными карасиками всегда создает слишком много суматохи.       — Очень рада познакомиться, я Юля, веду литературу и русский язык, — Пчёлкина тем временем шустро обогнула стол и протянула новичку руку. — А это Сергей, преподает математику и информатику.       Разумовский был вынужден обернуться, раз уж его представили. Тем более, всё равно общения с новым коллегой избежать не удастся, значит, придется хотя бы попробовать наладить контакт. И надеяться, что дело не примет откровенно скверный оборот.       Что ж, увиденное даже превосходило его ожидания. Возраст сложно было определить на вид, но вряд ли Алтану было больше двадцати пяти, у него были пронзительные карие глаза и роскошные темные волосы, заплетенные в несколько тугих кос, заканчивающихся в районе лопаток. Черный костюм, из-под которого выглядывал ворот такой же черной водолазки, даже по приблизительной оценке Разумовского стоил столько, сколько ни один учитель на одежду не потратит примерно никогда. Экзотический фрукт, ничего не скажешь. И какие черти его принесли в школу? Наверное, те же, которых периодически на пару гоняют физрук и трудовик.       — Рад знакомству, — Сергей сдержанно кивнул, протягивая Дагбаеву руку. Тот приподнял уголки губ в улыбке, но по глазам было понятно – он оценил реакцию Разумовского верно, так что прекрасно понял, что радости тут мало, скорее банальная вежливость и нежелание сходу обострять ситуацию. Что ж, на первых порах должно было хватить и этого.       Когда Сергей только пришел работать в эту школу, на него, стоит признать, смотрели так же – богатенькому мальчику нечего делать, вот и решил поразвлечься. Казалось бы, это объединяло их с Дагбаевым, кто, как не Разумовский, мог понять подобную ситуацию? Но чутьё почему-то упорно предупреждало Сергея, что сейчас перемены точно не к лучшему, а чутью он привык доверять.       Благо, Юля, умница, поняла, что оставлять их в одной комнате или, тем более, один на один не стоит, и подцепила Алтана под локоть, утащив его на ускоренную экскурсию по школе. Если Пчёлкина кого-то брала в оборот, спасения можно было не ждать, так что Разумовский выдохнул, оставшись в учительской в гордом одиночестве. До начала торжественной линейки оставалось чуть больше пятнадцати минут, значит, стоило переместиться хотя бы на школьный двор. Участвовать в чем бы то ни было Сергей, естественно, не собирался, но вот перекинуться парой фраз с некоторыми коллегами в первый раз после отпуска – почему бы нет.       Стоило ему выйти из здания, как пришлось с головой нырнуть в какофонию звуков, пеструю круговерть разномастных букетов, белых бантиков и форменных пиджаков. Каждый год одно и то же, но привыкнуть к этому так и не удается. Впрочем, встрече с некоторыми учениками и учителями Сергей был вполне искренне рад.       Вон бурно жестикулирует, общаясь с кем-то из родителей, Сигизмунд Эдуардович – пухлый темноглазый учитель физики, честно говоря, по жизни напоминающий взъерошенного хомяка. Из-за невысокого роста его можно было бы потерять в толпе, если бы не энергичность, с которой он двигался. Ходили слухи, что Сигизмунд (которого школьники за глаза в шутку сокращенно звали Зигги) переехал в Россию из Швеции, потому что там его чуть в тюрьму не посадили за незаконные опасные эксперименты, Сергей совершенно точно знал, что физик играет в карты на деньги с трудовиком, а ещё – что это крайне увлеченный своим предметом преподаватель, на уроки которого ребята всегда шли с удовольствием. А за такое многое можно простить.       Чуть в стороне задумчиво курил и сам трудовик, Алексей Рыков – почти полностью седой мужчина в интеллигентных прямоугольных очках, который мог пить буквально всё, что горит, при этом за тридцать лет работы в школе никогда и никому не попадался на глаза пьяным и способен был починить что угодно с помощью плоскогубцев, изоленты и бутылочки WD-40. Он мало говорил, но с Сергеем порой мог поболтать недолго на большой перемене, если случалось встретиться. Разумовскому нравилось слушать Алексея, почему-то казалось, что этот человек всегда знает больше, чем говорит, и это заставляло внимательнее прислушиваться к его словам.       — Сергей!       Радостный возглас отвлек Разумовского от созерцания, заставив переключить внимание на обладателя светлой макушки, сквозь толпу подобравшегося совсем близко. Сергей улыбнулся, опознав коллегу.       — Валера. Здравствуй, — он охотно обнял в ответ девушку в легком сером брючном костюме. — Ну как отпуск? Как море, Крым?       — Мама в восторге, Кирилл закатывал глаза, что лучше бы в Турцию поехали, папа сгорел в первый же день до состояния вареного рака, но вроде понравилось, — легко отрапортовала та, негромко рассмеявшись. — А я плавала столько, что чуть жабры не отрастила.       Лера Макарова устроилась в их школу два года назад сразу после окончания университета, бодро взявшись преподавать обществознание. Она любила свою работу, а дети её полюбили за прямоту, умение видеть в каждом из них в первую очередь человека, а не болванчика, в которого надо закачать информацию, и способность быть не строгим занудным преподавателем, а кем-то живым, с кем можно просто поговорить. Сергея попросили первое время помогать Макаровой, если ей что-то будет непонятно, но девушка быстро включилась в работу, так что в кураторстве необходимость вскоре отпала, а вот общение осталось – Лера с интересом слушала рассказы Разумовского о новинках программирования или об искусстве, которым он увлекался в качестве хобби, Сергей живо интересовался успехами Леры в занятиях кендо и тем, как у неё дела с блогом. В какой-то момент по школе пошли слухи, что между ними есть что-то помимо деловых и дружеских отношений, но вскоре затухли – для этих сплетен не было ровным счетом никаких оснований. А вот дружба была, и потому Лера точно знала, о чем на самом деле стоило бы судачить.       — А у вас как?.. — она неопределенно повела рукой в воздухе, зная, что её поймут и без уточнений.       Разумовский попытался зыркнуть с укором, но уголки его губ против воли приподнялись в улыбке, так что Леру грозным взглядом было не обмануть.       — Нормально, — он осторожно повел плечами, отводя взгляд. — Идем, скоро линейка начнется.       "Ну да, и вспомнил ты об этом исключительно потому, что не хочешь пропустить начало представления." — усмехнулась про себя Макарова, следуя за ним в уголок двора, откуда удобно было наблюдать за происходящим, не оказываясь при этом в самой толкучке.       Трибуну поставили на положенное место, включили музыку, всё пошло своим чередом. Директор Федор Иванович рассказал, как школа рада началу нового учебного года, поприветствовал первоклассников, пожелал всем успехов в учебе и прочего хорошего, после чего отступил, улыбаясь в усы, избранные детишки прочитали стихи и спели пару песенок, маленькая девочка с бантиками, которые были больше её головы, гордо позвякала в колокольчик, пока один из старшеклассников нес её по периметру двора. Всё ровно так же, как и всегда. С одной стороны, скучно, с другой – хоть что-то постоянное в этом мире, который так и норовит встать с ног на голову.       Сергей улыбнулся. Это сегодня всё гудит и кажется, что от этого вот-вот разболится голова. Завтра начнутся будни, серые, привычные, но в то же самое время открывающие столько новых возможностей, которые глупо не использовать.             ***       — Я спрашиваю, что это и, ещё важнее, что оно здесь делает?       Анастасия Семёновна скрестила руки на груди, нехорошо щуря светлые глаза. Когда она так делала, даже старшеклассники предпочитали переставать буянить, потому что злить завуча было делом рискованным. Нет, конечно, байки, что она ест детей и держит дома стаю диких амбарных крыс, были не более чем глупыми россказнями, но веяло от неё порой чем-то таким жутковатым, что заставляло задуматься. Учитель химии Вениамин Самуилович меланхолично называл порой Анастасию "рыжая ведьма", но в глаза ей это повторить, само собой, не рисковал (он вообще был сторонником мирного решения вопросов, частенько вздыхал, что его призвание не химия, а психология, и как минимум пару раз в год пытался уволиться, чтобы наконец уйти на покой и дописать докторскую, о теме которой никогда и никому не рассказывал).       — Это венерина мухоловка. Наглядное пособие, принес из дома, чтобы показать детям.       Алтан был спокоен, как будто постиг дзен. Он аккуратно держал горшочек с кусачим растением, поглаживая кончиком пальца фарфоровый край, и словно не понимал, чем вызвано недовольство завуча. И это бесстрашие, похоже, только усугубляло ситуацию.       — А Вы не думаете, Алтан Эдирович, что это не самое безопасное растение и что его не стоит приносить в школу? — приподняла бровь завуч.       — Анастасия Семёновна, я думаю, что растение, которое питается мухами, муравьями и паучками, не представляет опасности для учащихся. И Вы это прекрасно знаете.       Женщина поджала губы, оборачиваясь, Алтан со сдержанным любопытством бросил взгляд на неожиданно появившегося на горизонте заступника. Вообще он не любил, когда к нему лезут с помощью, о которой он не просил, но пока интерес перевешивал раздражение.       В дверях кабинета биологии стоял высокий плечистый блондин, который, судя по комплекции, должен был работать фитнес-инструктором или вышибалой в баре, а не учителем. В пользу этой же теории говорил и выглядывающий из-под ворота свитера край яркой татуировки (и как его только в школу взяли такого расписного?). Дагбаев не видел его прежде, хотя Юля постаралась познакомить его со всем коллективом.       — Вадим Юрьевич, мне показалось, я не приглашала Вас присоединиться к беседе. — завуч произнесла это без нажима, но было нетрудно догадаться, насколько она на самом деле не рада вмешательству.       — Я просто шел мимо и услышал, — тот пожал плечами, улыбаясь с видом "а я чего? а я ничего". — А безопасность учеников это очень важно, вот я и решил поучаствовать в разговоре.       Судя по взгляду, Анастасия Семёновна готова была как минимум скормить Вадима своим крысам, если они у неё действительно были. Однако прямо здесь и сейчас это сделать было невозможно, поэтому завуч была вынуждена лишь бросить короткий взгляд на Алтана.       — Надеюсь, Вы будете внимательно присматривать за тем... живым уголком, который образуется в Вашем кабинете Вашими стараниями.       С этими словами рыжая ведьма соизволила покинуть класс, скрывшись за дверью. Когда в коридоре стих цокот её каблучков, Алтан аккуратно отставил горшочек с мухоловкой на стол и скрестил руки на груди.       — Я не принцесса, меня спасать не надо. Так что храбрый рыцарь может быть свободен.       Вадим расплылся в улыбке, словно его не послали завуалированно, а сделали полноценный комплимент.       — А я не рыцарь. Я скорее уж дракон, который ворует принцесс и золото и утаскивает в своё логово. С тобой мне повезло, видимо, в двойном размере: "Алтан" ведь означает "золото"?       Дагбаев нахмурился, уже открыв рот, чтобы доступно объяснить этому нахалу, куда ему следует идти с такими подкатами, но тот его опередил – подмигнул и ретировался сам, оставляя биолога в компании отвоеванной у завуча венериной мухоловки. Алтан бросил на цветок задумчивый взгляд. Может, стоит принести в учительскую пеларгонию душистую? И надеяться, что у Анастасии Семёновны на неё аллергия.             ***       У него не было причин торопиться домой, поэтому Сергей часто задерживался в школе после уроков, занимаясь с ребятами, чтобы подготовить их к олимпиадам или экзаменам. Ученикам эти занятия нравились, так что они без сопротивления приходили в школу по вечерам, а Разумовский и после их ухода мог ещё какое-то время сидеть в своем кабинете, проверяя домашние задания или доделывая отчеты. В итоге школу он покидал чаще всего поздно вечером, конечно, если Юля не утаскивала раньше со словами "Тебе, между прочим, тоже спать надо". Сергей предпринимал слабые попытки отбиться, но это редко удавалось, поэтому он вынужден был отправляться домой и пытаться отдыхать (хотя, по правде говоря, и дома мог сидеть за компьютером чуть не до утра).       Сегодня Пчёлкина улетела куда-то под ручку со своим ненаглядным обэжешником (у них с Игорем всё складывалось более чем неплохо, они даже в отпуск умудрились вместе съездить), выгонять Сергея домой было некому, так что к восьми вечера математик сидел спокойно, заканчивая проверять тетради десятого класса. Разумовскому нравилось это время, когда в школе уже было тихо, ничто не отвлекало от работы и можно было легко сосредоточиться на цифрах и графиках.       Однако закончить дела ему не дали. Дверь кабинета тихо скрипнула, открываясь и вынуждая рыжего поднять голову от очередной домашней работы. Впрочем, такому "отвлекающему фактору" он был даже рад – улыбнулся слегка, отодвигая в сторону тетрадку.       — Не боишься оставлять пост?       — Мне полагается делать обход несколько раз в день, — Олег вернул такую же сдержанную улыбку, подходя ближе к столу. — Вот я и зашел проверить, всё ли в порядке.       Они были знакомы с детства, выросли в одном дворе, крепко сдружились. Но после окончания школы вынуждены были разбежаться надолго: на несколько лет, за которые Серёжа успел получить два высших, перебеситься и, психанув вдруг и бросив свои наполеоновские планы, устроиться в школу, а Олег – отслужить сначала срочно, потом остаться на контракт и побывать там, где никому не пожелаешь. Наверное, он и дальше продолжал бы ползать с автоматом в зубах по песку где-то в южных странах, если бы не списали по здоровью: видимо, благодаря своему феноменальному везению умудрился поймать сразу пять пуль почти в упор и выжить, хоть и потребовались долгие месяцы реабилитации, которая, впрочем, не смогла исправить всё в полной мере.       Волков вернулся в родной город таким же одиночкой, каким был всегда, разве что теперь у него было чуть больше денег на счету и изрядно больше шрамов на шкуре. А ещё у него совершенно не было представления, что делать дальше, поэтому всё, что он смог – устроиться охранником в школу. По иронии судьбы, она оказалась именно той, где работал Сергей.       Разумовский помнил, как увидел старого друга впервые после этой долгой разлуки в вестибюле школы. Узнал, даже несмотря на прошедшие годы. Узнал и вынужден был крепче сжать ладонь в кулак, чтобы собраться и сделать поочередно вдох-выдох. Он не был уверен, чего ему хочется больше: броситься Олегу на шею от радости, что вернулся, или же зарядить хорошенько в лицо – за то, что пропал, перестал звонить и писать, словно его и не было. Волков эту дилемму решил сам, поймал взгляд Сергея и подошел ближе, остановившись в шаге, прежде чем выдать короткое "Здравствуй", в котором было всё: привет, я рад тебя видеть; я тоже понятия не имею, что нам теперь делать; прости, всё должно было быть по-другому. Как именно "по-другому" ни один из них не знал, но не всё ли равно? Теперь оставалось или сделать вид, что они не знакомы, и поставить точку, или начать с чистого листа.       — Опять сидишь допоздна? — Олег подошел ещё ближе, положил ладони на плечи Разумовского, слегка массируя.       Сергей прикрыл глаза, прислоняясь к нему спиной. Неторопливые движения помогали расслабиться, он чувствовал, что ещё немного, и просто растечется в кресле, совершенно не способный продолжать работу.       — Нужно проверить... и отдать завтра ребятам...       — Они подождут ещё день.       Прежде чем Разумовский попытался возразить, Олег развернул его лицом к себе, несдержанно целуя. Они оба устали, день был долгим, в школе уже практически никого нет – почему не расслабиться хотя бы немного? Несколько тетрадей с шелестом упали на пол, когда Волков потянул рыжего информатика ближе, вынуждая подняться с кресла и упереться в край стола.       Лера, заглянувшая в кабинет информатики проверить, ушел ли Сергей домой, отступила назад, предпочтя сделать вид, что её здесь никогда не было.       ***       Блондинистый нахал по имени Вадим, как оказалось, преподавал историю и МХК. Это Алтан выяснил на следующий же день (не то чтобы он прямо уж стремился, просто под руку подвернулась Пчёлкина, которая была рада ответить на абсолютно любой вопрос). Дагбаев не мог сказать, что живет стереотипами, но образ этой пародии на Дольфа Лундгрена в молодые годы мало вязался с наукой, целиком состоящей из фактов, фамилий и дат, или же с каким-либо искусством, кроме бодибилдинга. Было довольно сложно представить Вадима, рассказывающего что-то о Ледовом побоище, периоде правления Людовика XIV или о том, какие черты характерны для стиля барокко, но судить только по "обложке" было бы неправильно.       Благо, возможность понаблюдать за диковинным зверем в его естественной среде обитания представилась практически сразу же – в расписании Алтана нашлось "окно", которое как раз попадало на один из уроков Вадима. Молодой биолог вполне осознавал, что ведет себя как минимум по-детски, пробравшись к двери кабинета истории и подглядывая в щелочку, но перебороть любопытство так и не смог.       — ... Итак, в качестве разминки я сегодня предлагаю вам вот какое задание, — Вадим прошелся перед рядами от своего стола к двери и обратно. — Все вы прекрасно помните, чем закончилась история Российской Империи. Я хочу услышать от вас краткую стратегию, которая позволила бы избежать этих печальных событий. На то, чтобы предотвратить революцию, у вас есть, скажем, сто лет. Ваши предложения? Пять минут на размышления и поехали.       На какое-то время в классе повисла тишина, нарушаемая разве что чуть слышными шепотками, шорохом страниц и шуршанием карандашей по бумаге. Алтан с интересом прищурился, машинально тоже задумавшись над вопросом. И правда, что можно было бы сделать?       — Не устраивать Кровавое Воскресенье, — первой отозвалась девочка в темной блузке. — Это была мирная демонстрация рабочих, нужно было решить вопрос без кровопролития. Ведь учредил же Николай потом Государственную Думу, пошел навстречу людям, так почему нельзя было это сделать до того, как там около сотни человек погибло и ещё ранено было раза в три больше?       Вадим усмехнулся, медленно кивая на это.       — Полагаю, потому, что в то время у тех, кто имел власть, не было привычки прислушиваться к простому народу. Пришлось эту привычку им прививать вот такой ценой. Хорошо, Аня, то, что ты упомянула, действительно было одной из серьёзных причин народного недовольства. Ещё?       — Не ввязываться в русско-японскую войну, — подал голос парнишка в очках, сидевший за первой партой. — Она должна была быть "маленькой победоносной", а получился разгром, потому Николаем и были многие недовольны.       Вадим прищурился, оборачиваясь к ученику.       — Но ведь Российская Империя готовилась к этой войне. Николай с самого начала своего правления больше внимания уделял Востоку, да и незадолго до самой войны подстраховался: заключил соглашение с Австрией, наладил отношения с Германией, чтобы обеспечить хороший тыл.       — Ага, только он не учел, видимо, насколько японцев разозлило то, что Россия отняла у них аренду Ляодунского полуострова, который Япония, вообще-то, выиграла у Китая, — хмыкнул очкарик. — Разведка доносила, что они снова готовятся к войне, что уже просто ждут удобного случая для нападения, но никаких толковых мер ни Николай, ни его приближенные не приняли. И даже когда японцы уже атаковали, русское командование почти ничего не делало. Конечно, народ возмутился. Император должен был понимать, что Россия от Японии и в технологиях отстает, и командование от места событий слишком далеко, чтобы вовремя реагировать. Как тут было победить?       — То есть ты предлагаешь не начинать войну, а уделить внимание внутренним проблемам? — подытожил Вадим. — Хорошо, Саша, засчитано. Но на тот момент поражение в войне было уже одной из последних капель в чаше народного терпения. Кто может предложить более ранние меры?       Алтан невольно улыбнулся. Кажется, этот дракон годился не только на то, чтобы воровать принцесс. Дагбаев осторожно отступил от двери, разворачиваясь и направляясь в свой кабинет, готовиться к следующему уроку.       ***       Алексей стоял на крыльце и задумчиво курил, глядя, как ветер гоняет по школьному двору грязно-желтые листья тополей и берез, которыми была обсажена территория школы вдоль забора. Солнечный сентябрь подходил к концу, небо потеряло яркий голубой цвет, постепенно становясь сумрачно-серым. Всё меньше хотелось гулять по вечерам, всё сильнее манили к себе комнаты с теплыми батареями (именно что теплыми – отопление, как всегда, хоть и дали, но пока так и не отладили).       — Не угостите даму сигаретой, Алексей Леонидович?       Рыков поднял взгляд от потрепанного асфальта, на котором виднелись полустертые художества выпускников прошлых лет, усмехнулся, запуская руку в карман.       — Отчего не угостить, Анастасия Семёновна.       Огонёк зажигалки подсветил лицо женщины теплым золотистым светом, пустил блики по алой помаде на губах. Настя прикрыла глаза, затягиваясь и кутаясь в манто из темного меха. Она обычно не позволяла себе курить на территории школы, чтобы не подавать дурной пример ученикам, но сейчас выглядела слишком уставшей. Алексей смотрел на неё внимательно, сквозь тонкие разводы сигаретного дыма, медленно качнул головой.       — Не думала уволиться к чертовой матери?       Настя вздрогнула, словно просыпаясь, обернулась к нему, не ожидав ни внезапного перехода на "ты", ни вообще подобного вопроса.       — Что?       — Не думала уволиться? — спокойно повторил Рыков. — Переедешь ко мне, будешь делать кукол на заказ. У тебя ведь здорово получалось. Всё лучше, чем эта бесконечная нервотрепка и шпионские игры.       Настя усмехнулась, затягиваясь и после паузы медленно выпуская дым плотной струйкой.       Она всегда была слишком свободолюбивой для брака, даже с человеком, которого действительно любила. А Рыкова любила точно – чем ещё объяснить то, что она возвращалась к нему раз за разом, а он, видимо, любил тоже, если так же раз за разом принимал, молча кивал и заваривал чай. Понял, наверное, давно, что удерживать её так же бесполезно, как ловить за хвост вчерашний день, и остается только позволить быть переменной в этом уравнении. Так они и жили вот уже сколько лет: не женатые, даже не сожительствующие толком, на работе старательно делающие вид, что ничего между ними нет, потому что если признать во всеуслышание, что их что-то связывает, можно случайно задуматься о том, что это всерьёз.       — Что, и замуж возьмешь? — Настя усмехнулась, стряхивая пепел на потертые ступени.       Алексей пожал плечами.       — Предложу. Согласишься – возьму.       — И кто будет следить за тем, чтобы эта школа не рухнула? — улыбнулась Настя, ловким щелчком отправив окурок в урну, стоявшую около лестницы.       Рыков вернул ей такую же легкую улыбку, перехватил за руку, качая головой.       — Да хоть Разумовский с Лерой на пару. Для нас это будет уже совершенно не важно.