POV Лиза
Забавно. Слышишь, Жизнь? Да, я к тебе обращаюсь. Ты поступила с нами забавно. Просто решила обойти нас стороной, выбросить на обочину, мы не вписывались в твои планы. Ладно. Только вот не пойму никак за что. Каким образом отбирали кандидатов, подскажешь? Почему у меня не было хотя бы одной попытки пожить иначе? Не берем в расчет ту иллюзию, в которой я неосознанно пребывала несколько лет. Ты уничтожила меня ещё в утробе матери, осознанно обрекла на гибель ещё не родившуюся, без предупреждения ломала и издевалась. Да, теперь я помню многое из того, что ты натворила, все круги Ада, через которые нам пришлось пройти по твоей милости. Что ж, твоя шалость удалась в очередной раз. Ты сыграла на моих чувствах свой последний аккорд. Признайся, твоей целью была моя человечность. Ты добивалась того, чтобы я стала машиной для убийств, безжалостным солдатом, стражем хранителей, как Крис. Ей повезло, что ты не издевалась над ней так жестоко, что изначально сделала из ребёнка охотника. Только вот в этот раз ты круто облажалась, Жизнь. Что будет, когда Крис вспомнит все, как я? Можешь представить, что будет с одним из самых опасных и бесчувственных воинов, если ему насильно показать, что можно жить иначе? Ты же видела, чем заканчиваются фильмы, где роботы начинают проявлять человеческие эмоции. Это разрушительный оксюморон, заведомо плохая идея. Ты представляешь, что может произойти, когда ломается то, что нельзя сломать? И, что самое страшное, она не одна такая. Просвещенные натворили полный пиздец, когда заключили сделку с ангелами. Солдат-подростков выкосили подчистую в моральном и психологическом плане, испортили, возможно, последнее поколение. Саны Хранителей под большой угрозой, потому что половину наследников высших семей либо выследили и убили демоны, либо их оболочку истрепают ангелы в назревающей войне. Ещё половина черт знает во что превратится после того, как узнает правду, ну а оставшаяся горстка без вести пропадёт. Только сейчас я действительно понимаю, почему мои родители хотели сбежать, когда все это началось. Жаль, что не успели. Если бы не эта падаль Мэг, мама и папа были бы живы сейчас. До сих пор перед глазами картинка, как я в истерике прошу прекратить над нами издеваться, ведь я потеряла достаточно, а мама Крис обнимает меня, сидя в бункере на бетонном полу, и говорит, что иначе нельзя, ведь мы — это все, что от них останется. Мы не знаем, как и когда точно погибли родители Крис, на этот вопрос нам может ответить только Дилан. Их матери были троюродными кузинами и тоже относились к высшим семьям. Я очень хочу выведать у Дилана, что он знает о положении членов ордена сейчас, ведь ему не стирали память и не придумывали новую жизнь, потому что на тот момент он уже был совершеннолетним одарённым охотником с опытом и входил в сословие Хранителей. Но только не сейчас. Единственное, чего мне хотелось бы в данный момент, — повеситься. Я сидела в машине, которая везла нас в неизвестном направлении. Ночь тёмным полотном накрыла город, блистая серебряными звёздами. В глазах отражались полосы огней, проносящихся мимо, люди, разноцветные палитры города — что угодно, кроме жизни. В них не было ни смысла, ни осознания, ни грусти или злости — просто пустота. Я даже не понимаю уровня боли и разочарования, который должна сейчас испытывать. Это плотная прострация, которая укутала меня, не пуская сквозь себя какие-либо чувства, которые окружили со всех сторон и ждут, чтобы накинуться. Наверное, когда вас в одно мгновение разочаровывает любовь всей жизни, так и должно быть. Хочется разрыдаться так сильно и громко, чтобы дыхание перехватывало, голосовые связки сорвались, но ничего не происходит. То же самое случается при сонном параличе, когда ты переполнен эмоциями, но твоё тело замирает, не слушается тебя, игнорирует импульсы нервных окончаний с головы до пяток. Я взглянула на Крис, которая сидела по левую руку рядом. Ее впалые голубые глаза блестели, сдерживая беспрерывно поступающие слезы. Больше всего ненавижу произошедшее за то, что раньше я была её льдом, только мои слова успокаивали её гнев и вихри агрессии. А теперь, когда и её память вернётся, все полетит к чертям. Мне страшно думать о том, во что превратится наша жизнь. Пороховая бочка, не иначе. Перед глазами стоит жуткая картина, как Крис тогда, на Стоковом поле, щелкала демонов из винтовки Просвещенных, как семечки. Пару раз она промахивалась и ранила своих же, но это никак не останавливало её, ничуть не колебало. Её стальной холодный взгляд был полон безразличия, когда она брала цель на мушку. В такие моменты Крис чувствовала лишь одно — отдачу оружия. Помню, как однажды она сказала мне, что уберёт со своего пути любого, кто на нем встанет. По её взгляду я поняла, что исключений не будет, в этом списке действительно может оказаться каждый. И тогда впервые мы забеспокоились. Хранители оборвали настолько тонкую нить, не осознавая всей хрупкости ситуации, что теперь бояться нужно не войны — самих наследников. За что боролись, на то и напоролись. Я почувствовала вдруг чей-то взгляд на себе. Беспокойные, но уверенные глаза смотрели на меня через зеркало заднего вида. Дилан держал руль одной рукой, а второй — упирался в боковую панель локтем. Его взгляд теперь становился таким теплым при виде нас, ему больше не нужно сдерживать себя. Моя память восстановила очередной кусочек, на мгновение вернув меня в бункер. Оплот Просвещенных с трех сторон был окружён лесом, за которым расстилался громадный скалистый каньон. Мы с Диланом постоянно вместе исследовали территорию вокруг бункера в детстве, находили интересные места, опушки, наблюдали за животными. И в одну из частых вылазок наткнулись на небольшую поляну за лесом. Деревья зелёной массивной стеной стояли за нашими спинами, а впереди, во влажной туманной низине, на несколько километров раскинулся дымчатый каньон. Мы зачарованно рассматривали серые скалы, стоя на краю высокой острозубой пропасти. Над крутыми пиками бледно розовел рассвет, утренний зябкий сквозняк щипал за щеки и уши, заставляя укутываться в джинссовку. Со стороны леса доносилось приглушенное пение ранних пташек и сверчков. Тогда я впервые влюбилась в эстетику живой природы, в её могущество и богатство. С тех пор это чудесное место стало нашим любимым, мы почти все свободное время проводили там. Я чувствовала себя нормальным подростком на этой поляне, девочкой с обыденным пониманием жизни, с простыми человеческими мечтами. И Дилан тоже. Поэтому мы так близко и искренне дружили, стояли горой друг за друга. Просвещенные не чувствовали ничего в своём большинстве, а Хранители и подавно. Семьи строились на основе продолжения рода, создании новых солдат. Их цели оправдывали любые средства. Жесткое воспитание и обучение начинались с младенчества, а от непокорных и слабых они избавлялись, ведь миру нужны суровые и преданные своему делу защитники. Истребление всякой нечисти, когда-либо существующей на земле с начала сотворения мира, — высшее благо. У нас была своя религия, свой Закон и свое мировоззрение, не имеющее аналогов. Это закрытая система без входа и выхода, кормящая себя изнутри. Казалось бы, благородная утопия во плоти и дышит, но это оказалась, действительно, лишь утопия. — Мы приехали, — вырвал меня из мыслей тихий голос Дилана, заглушившего мотор. Я кинула взгляд на с виду неприметный, но большой дом, обнесенный белым заборчиком по всему периметру. Крис молча вышла из машины, щурясь от зуда воспалившихся глаз и усталости. Дилан с заметным сожалением смотрел на подругу, молча волокущуюся к деревянной калитке. Небо бледнело, будто расплывающаяся по листу капля черно-синей акварели. Дилан тихо открыл массивную железную дверь со стёклами и пропустил нас в тёмную прихожую. Я не ориентировалась в пространстве, но когда кто-то щёлкнул выключателем и яркий свет залил все помещение, мы втроем сощурились от неожиданной вспышки. В дверном проёме, скрестив руки на груди, стояла молодая девушка. Заметив нас с Крис, она поменялась в лице и медленно опустила руки, явно пребывая в растерянности и… испуге? — Лекси, почему ты не спишь? — отреагировал резко Дилан. Лекси? Да, конечно, как же я сразу ее не вспомнила… Последний раз видела её в бункере, перед тем как нас раскинули по разным частям света, она была совсем юной, ей только исполнилось тринадцать. Лекси О’Брайан — младшая сестра Дилана, член одной из династий Хранителей. Она всегда отличалась феноменальной памятью и навыками владения холодным оружием, как и её брат. Я даже не сразу узнала её — так сильно она изменилась за эти годы, стала настоящей красавицей. Но эти милые щёчки остались, как и небольшой шрам на переносице под правой бровью. Они с Диланом похожи, особенно карим цветом глаз и вздернутыми носами. Да, блонд ей больше к лицу, нежели чёрный цвет волос. Выглядит Лекси впечатляюще, если не знать всех трудностей характера. По крайней мере подростком она была несносным. — Ты нашёл их? — не сводя с нас удивленно-настороженных глаз, вымолвила девушка. — Поговорим об этом завтра, — стоял на своём Дилан. — Девочкам нужно отдохнуть. Мы с Крис неловко переглянулись, смущенно стоя у двери. Дилан что-то прошептал сестре и, взяв ее за локоть, легонько подтолкнул в противоположную от нас сторону. Лекси без пререканий скрылась в тёмной гостиной, а в следующее мгновение послышались удаляющиеся шлепки босых ног на лестнице. — Хотите есть? — заботливо спросил Дилан, указав на приоткрытую дверь, ведущую, судя по всему, на кухню. — Нет, мне не помешало бы принять ванную, — тактично ответила я. Крис молчала, задумчиво глядя куда-то перед собой. Дилан понимающе кивнул и сказал следовать за ним. Мы прошли через просторную уютную гостиную: мягкий белый ковёр раскинулся посреди комнаты, по двум сторонам обставленный бежевыми кожаными диванчиками, над которыми изящно склонились напольные лампы, на тумбочке у окна стояли цветы в горшках, длинные бежевые портьеры были плотно задернуты, напротив диванов висел большой плазменный телевизор. Но больше всего внимание привлек домашний бар, который полностью занимал один из углов: на стеклянных полках с неоновой белой подсветкой стояло приличное количество разных бутылок с алкоголем, барные стулья небрежно стояли рядом с высокой столешницей из светлого дерева, над которой висели чистые бокалы и стаканы на специальных сушилках. Нужно обязательно наведаться в этот зеленый уголок и превратить его в синий. Ну или себя. Там как пойдёт. Пока Дилан провожал Крис в ванную на первом этаже, я обратила внимание на одиноко висящую среди мини-картинок в стиле ретро фотографию-портрет в рамке. Темноволосая девушка лет двадцати пяти с большими карими глазами и множеством родинок на лице смотрела на меня с искренней улыбкой на тонких губах, а темноволосый курносый мужчина с морщинами на лбу приобнимал её за плечи, стоя сзади. Мистер и Миссис О’Брайан… Конечно, я сразу их узнала. Это очень старая фотография, она была сделана до рождения Лекси. Они здесь так молоды, полны сил и не кажутся несчастными, их дети сильно на них похожи. — Помнишь моих родителей? — тихий голос Дилана заставил меня слегка вздрогнуть и оторваться от фотографии. — Да… — хлопнула я глазами. — Они не одобряли нашу с тобой дружбу, — легко усмехнулась. — Потому что мы позволяли себе иногда быть обычными детьми, — пожал плечами парень. — Даже несмотря на то, что я старше тебя. — Всего на три года, — закатила я глаза, улыбнувшись. — Ладно, пойдём наверх, я покажу тебе ванную, — усмехнулся Дилан и протянул мне чистое полотенце.***
Сегодняшний день начался с боли в голове. Уснуть я смогла под утро из-за то и дело вспыхивающих картинок возвращающейся памяти. Меня бросало и в жар, и в холод, внутренности будто искалывало иголками при каждом новом воспоминании. Страшно. Жизнь, в которой я росла, — страшна. До сих пор не понимаю, как можно было не сойти с ума от такого уклада, от этой атмосферы. Штаб Просвещенных в Германии ничем не отличался от американского, разве что воспитанников было меньше. Я не совсем помню то место, ведь нашу семью призвала в свои ряды Америка, когда мне было четыре года. Мои родители вынуждены были все время проводить с другими Хранителями в кабинетах и работать. А я, как и другие младшие члены ордена, упорно тренировалась и отправлялась на задания. Они называли это «набираться опыта», но не говорили для чего именно. А потом мы поняли. Обстановка накалялась с каждым днем, демоны в открытую кошмарили простых людей и охотников, вскрывали печати для того, чтобы освободить Люцифера. И со временем Посвещенные ввели всеобщую мобилизацию, призывая все штабы ордена готовиться к войне. Режим ужесточился, работа прибавлялась, опасность возрастала. И, конечно, в один прекрасный день она началась. Настоящее месиво каждый день: на наших глазах гибли родные, друзья, соратники, горели здания, не утихали стенания и плач, умирали невинные. Всякая война — это Ад, но война против самого Ада — небывалая трагедия человечества. Но мы победили, страшной ценой удержав погружение планеты в мрачный Апокалипсис. Но это не про героизм и отвагу, а про жертвы и последствия. Будучи отрезанной от новостей из мира оставшихся просвещенных, я ничего не знаю о положении дел сейчас. Назревает снова что-то страшное, по всей видимости. Но так как я не хочу во всем этом дерьме участвовать, пойду умоюсь и попрошу таблетку от головы. После водных процедур я спустилась на первый этаж. Потирая воспаленный глаз с лопнувшими капиллярами, наткнулась на Крис. Подруга хлопотала у плиты в чёрном кухонном фартуке. Я улыбнулась уголком губ. Но вдруг деревянная лопатка выпала из её рук на пол, Крис сгорбилась, схватившись за голову. Я тут же подбежала к ней и испуганно схватила за плечи. Лицо её скривилось, а глаза были зажмурены, подруга стекала на пол в моих объятиях, крича от боли. — Крис! — я пребывала в полной растерянности, стоя на коленях. — Что с тобой, господи?! — наблюдала я за неизвестным мне до сегодняшнего дня приступом подруги. — Крис, посмотри на меня! Посмотри на меня! Из-за судорог она не могла нормально дышать, оцепенев. Я в панике рыскала глазами в поисках чего-то, что могло бы сейчас помочь. Крис все также держалась за голову, бормоча какую-то несвязную ересь. Внутри у самой все сжалось от испуга, но я смогла взять себя в руки и суетливо набрала воды в стакан. На трясущихся ногах снова подлетела к подруге и, приподняв её лицо за подбородок, плеснула в неё холодной водой. Крис будто очнулась, широко раскрыв глаза и сделав глубокий вдох. Она с жуткой паникой взглянула на меня, пытаясь отдышаться. Я облегченно промычала, плюхнувшись на пятую точку. — Я не понимаю… — сдавленно вымолвила Крис, вытирая ладошками мокрое лицо. — Господи, я ничего не понимаю, — в её голосе звучало отчаяние. — Что это за дерьмо такое?! — Видения, — опустила я веки, оперевшись о кухонную тумбу спиной. — Память кусками возвращается к тебе таким болезненным способом. Твой барьер начал трескаться, — я говорила спокойно, но мне было по-настоящему тревожно. — Некому поддерживать его в наших головах, и каждое событие, связанное с прошлым, бьёт по нему и разрушает кирпичик за кирпичиком. Поэтому так больно. Крис трясущимися руками собирала влажные волосы в хвост, пытаясь удержать подступившие слезы. Мне жаль, что ей приходится испытывать это. Но ещё больше боюсь за то, что барьер скоро может рухнуть. Если бы я только могла повлиять на это, спасти её… — Поле в огне, — взглянула на меня Крис. — Ты там тоже была, — задрожал её голос. — Эти твари… настоящая мясорубка, — опустила она голову, зарывшись пальцами в волосы. — Неужели мы действительно прошли через такое? Я не могу поверить в этот ужас. Я не смогла сдержаться. Слезы задушили меня и вырвались наружу. Сидя на кафеле, я по-настоящему разрыдалась. Эмоции вылетали из меня, как кролики из шапки фокусника. Крис тоже не выдержала и, содрогая плечи, пустила слезы. Мне никогда не было так некомфортно в своём теле, я хотела вылезти из него, содрать всю кожу вместе с проблемами. Это глухой тупик жизни, четыре стены, заперевшие меня в гнетущих обстоятельствах. Выхода нет. Крис подползла ко мне и обняла, крепко прижав к себе. Вся красная, с заложенным носом, я хватала ртом воздух, положив голову ей на плечо. Мы вдвоём, как единое целое, слились в чувственных эмоциях. Плакали навзрыд, как девчонки. Думала, мне станет легче, хотя бы немного, ведь это всегда помогало, но… нет. Легче не становилось. Боль не выходила со слезами, а отчаяние не рассыпалось во всхлипах. Теперь ничего не дастся так просто, ведь лишь в иллюзии проблемы можно растворить. — Эй, что случилось? — подбежал к нам суетливо Дилан и присел рядом. — Что за слезы? — парень вытер большими пальцами мои щеки, обеспокоенно рассматривая то меня, то Крис. — Боюсь, мы не справимся, — покачала головой я. — Мы не станем прежними уже никогда. Только не снова, не снова… Из-за дверного косяка выглянула Лекси, с сожалением смотря на происходящее. Дилан приобнял Крис, глубоко вздохнув. Подруга не могла восстановить дыхание, прерывисто всхлипывая. — Никто из нас прежним не станет. Но и нормальной жизни тоже не светит, пока мы стоим на пороге войны, — с сочувствием сказал Дилан. — Пути два: либо всеми оставшимися силами бороться за мир, либо сдаться и уйти в забвение. Разве солдаты не обязаны исполнить свой долг, когда их зовет Родина? — У солдатов был выбор, — с ненавистью прошипела я. — Во время всеобщей мобилизации выбора нет ни у кого, — спокойно парировал Дилан. — Ты — либо охотник, либо жертва, тебе ли этого не знать. Я хочу будущего для этого мира. Говорю не как просвещенный, а как человек, имеющий семью и мечты. А иначе враг, против которого нам нужно выступить, превратит планету в обугленную частицу. И тогда ни мы, ни миллиарды людей никогда больше не услышат плач ребёнка, счастливый смех или новую музыку. Это все поглотит огонь под вой адских псов и стоны мучеников. Да, Хранители проебались, провернули необдуманную сделку, но и главы государств ошибаются. В военное время нет тех, кто прав, а кто виноват — люди гибнут с двух сторон, — разложил Дилан. — Всё ещё думаешь, что нам нужен был выбор? Я опустила взгляд, понимая, что Дилан прав. Крис, цепляясь пальцами за углы мебели, встала с пола и молча вышла из кухни. Глядя ей в спину, я почувствовала невероятное чувство дежавю. С тех пор, как не стало Каса, снова вижу её такой. Всё разрушилось: месяцы без антидепрессантов, вылеченная депрессия, победа над расстройством пищевого поведения. Права на ещё одну ошибку не было, но в итоге она допущена. Я спрятала лицо в ладонях, чувствуя беспомощность и бессилие. Как я могу спасти мир, если не в состоянии себе помочь? — Нужно присматривать за ней, — вздохнула я, закинув назад волосы, упавшие на лицо. — Она будет не в порядке какое-то время. — Ты сама-то в порядке? — спросил Дилан. Я усмехнулась и встала с пола, отряхнувшись. Лекси все так же молча стояла в дверном проёме и наблюдала за происходящим. До самого вечера я больше не выходила из своей комнаты. Снова по кусочкам восстанавливала свою память, иногда посматривала за Крис сквозь щелку приоткрытой двери: она тоже весь день пролежала в постели, периодически дремала, но резко просыпалась, видимо, из-за кошмаров. Но склонности к суициду пока не наблюдаю, это радует. Голова опять разболелась. Я нехотя встала с кровати и подошла к комоду, на котором оставила обезболивающее. Запивая таблетку, обратила внимание на свое отражение в зеркале. Я измучена, и видно это невооружённым глазом: синяки под глазами, отёки, искусанные губы и ногти, осунувшаяся осанка. Не помню, чтобы выглядела так ужасно последние годы. От недовольства собственным видом меня отвлекла фотография, которую я прикрепила на зеркало. Коснувшись кончиком пальца до нечеткого изображения улыбающейся мамы с кружкой в руке, я тоже улыбнулась. Даже на этом снимке она смотрит на меня с любовью. Но вдруг в дверь постучали, и я одернула руку. — Можно? — чуть приоткрыла дверь Лекси. — Да, входи, — поставила я стакан на комод. — Мы собираемся в тату-студию, — девушка вошла в комнату. — Вам нужно сделать защиту от вселения, не забыла? — Забыла, — потерла я переносицу. — Нам обязательно сегодня ехать? — С таким делом не затягивают. Да и ребята нас ждут на сеанс. Это хорошие друзья Дилана, держат небольшую студию в городе, разбираются в татуировках по нашей части, — девушка была непреклонна. — Крис тоже поедет. — Ладно. Дай мне пару минут, — сдалась я. Надев относительно не мятые вещи, я расчесала волосы и спустилась вниз. Дилан, застегивая часы на своём запястье, взглянул на меня исподлобья. Черт… Помню, как дарила ему их на совершеннолетие. Это был последний День рождения, который мы встретили в бункере. Одно из немногих теплых воспоминаний жизни в ордене. Тряхнув рукой, Дилан поправил застегнутые часы. — Могу предположить, что парни, к которым мы сейчас поедем, тебе уже знакомы, — таинственно прищурил глаз парень. — Навряд ли меня что-либо удивит, — усмехнулась я. Спустя какое-то время мы вчетвером уже подъезжали к месту назначения. Это небольшое здание с неоновой вывеской алого цвета. Что удивило меня больше всего, так это отсутствие окон на фасаде здания. Кирпичные стены были выкрашены в чёрный цвет, а сверху витиевато легли белые граффити разных размеров: рисунки были абстрактными, как и надписи, кажется, даже на другом языке. Но выглядело все это на фоне примитивных рекламных баннеров, разноцветных вывесок соседних заведений и броских стеклянных зданий очень особенно. Таинственность студии притягивала, выгодно обращала на себя внимание. Выйдя из машины, я прищурилась, читая название студии. Из-за красного света размыто видно узорчатые буквы на фоне темного неба. «Сальва… — Приве-е-ет, чёрт бы тебя побрал! — кто-то радостно и громко протянул, отвлекая меня. Я была неправа. Осталось ещё кое-что, способное меня удивить. А вернее, кое-кто. — Нашла нас, чтобы отблагодарить? — вздернул бровь харизматичный голубоглазый брюнет, подойдя ко мне. Деймон Сальваторе. Вампир, спасший мне жизнь после аварии. Я ожидала всего, но не этого. Я так сильно опешила, что будто бы язык проглотила, в самом деле. Крис хлопала ресницами, впечатленно глядя на то на Деймона, то на меня. — С ней точно все в порядке после того случая? — обратился настороженно он к Дилану. О’Брайен коротко посмеялся и погладил меня по предплечьям сзади. Я пришла в себя. — Я просто… бля, как это возможно? — оглянулась я на Дилана. — Он же вампир. — Фу, расистка, — скривился Деймон. — Пойдём, мы вам все расскажем, — подтолкнул меня охотник. Я взглянула на Крис: она с недоверием шла рядом. Понимаю её. Потому что это все выглядит как параллельная вселенная. Охотники ведь не водят дружбу с нечистью. Тем более Просвещенные. Это было одним из главных табу ордена, за это сурово наказывали. Очень странная ситуация, что-то мне некомфортно. Мы вошли внутрь студии. Тёмные стены и потолок, эскизы на стенах, специфический запах, парочка белых кушеток и множество разноцветных баночек с красками — все это было действительно похоже на мастерскую татуировщика. Пройдя глубже, мы увидели красный кожаный диван и кресла, в одном из которых сидел, кажется… Стефан? Парень потягивал из стакана янтарную жидкость, глядя на нас с лёгкой улыбкой на губах. — Привет, мужик, — вампир встал с места и пожал руку Дилану, приобняв за плечо. — Лекси, ты с каждым днем все краше, — он поцеловал руку блондинке. — Это розыгрыш какой-то? — поставила я руки на пояс. Стефан усмехнулся, взглянув на меня. Вампир решил быть джентльменом до конца и протянул нам с Крис два стакана с алкоголем, дружелюбно улыбаясь. Я с опаской взяла угощение, понюхав янтарную жидкость. Приятно запахло кукурузой и виски. — Может расскажешь им уже? Иначе они нас одним только взглядом убьют, — присел на диван Деймон, обращаясь к Дилану, и игриво подмигнул Крис, на что та смутилась. — Девочки, вы здесь в безопасности, — приобнял нас охотник, встав между. — Это мои хорошие друзья, Деймон и Стефан. Мы познакомились после распада ордена. Я как-то пошел на дело в лес — искал вендиго, Лекси тогда ничего не сказал. Ну, не учёл, что в логове двое ублюдков окажется, и получил серьёзных пиздюлей. Отбиться смог, но потерял много крови и отключился посреди леса. Очнулся через сутки в каком-то чужом доме. — Я тогда чуть с ума не сошла, когда искала тебя, — дополнила Лекси, сделав глоток из стакана. — Мы нашли его полумертвую тушку под сосной, — подхватил Деймон. — Стеф почувствовал, что его сердце ещё бьётся. Честно говоря, я был не против его допить, но мой благородный братец, как всегда, весь кайф обломал, — скривился вампир. — Пришлось домой тащить и выхаживать. — Поначалу я думал перебить вас всех к чертовой матери, как только очнулся, — посмеялся Дилан. — Но, во-первых, я был сильно слаб, а во-вторых, пополнил бы тогда ваши ряды, ведь вы бы мне шею нахрен свернули. Я знал о существовании клана, орден с вами имел дело пару сотен лет назад. Вы научились хорошо скрываться и контролировать свою жажду человеческой крови. Ну, и с тех пор между нами завязалась дружба. Парни много раз выручали меня, а я прикрывал их от охотников. — Зачем вы заплатили за мой счет тогда в кафе? — расслаблялась я, доверяя словам ребят. — Дилан искал вас все эти годы, а мы ему помогали, — ответил Деймон. — Мы, как ни крути, постарше будем, поэтому и знакомств побольше. Вас тогда засекли в Мэдисоне, поэтому ты бесплатно позавтракала в тот день. — И на трассе вы тоже?.. — Мы решили поохотиться той ночью в лесах перед тем, как ехать домой и рассказать все Дилану. Почувствовали кровь, а заодно и неладное, — ответил Стефан. — - Когда мы нашли вас в раскуроченной машине, в критическом состоянии находился только Сэм. Я дал ему своей крови, иначе до больницы живым он бы навряд ли доехал. Ну а дальше ты знаешь. — Я был в больнице, — хмуро сказал Дилан. — Убедился, что нашел вас. Когда врачи сказали мне, что ты присмерти, попросил парней помочь. Для этого и послал их к Крис, чтобы они успокоили её заодно. Когда ребята собрались в твоей палате, я наблюдал издалека. — Почему ты сразу нам тогда все не рассказал сам? — недоумевала Крис. — С вас достаточно было потрясений, вы бы не выдержали ещё, — сразу же ответил Дилан. — Сейчас-то вон еле держитесь. Я хотел, чтобы вы оправились от произошедшего. Тем более ты, — с теплотой в глазах посмотрел он на Крис. — Я прощупывал почву пару месяцев. И тогда, в парке, все-таки решился действовать, но вы меня вообще не узнали. И в тот момент я окончательно все понял. Ну а потом твой Винчестер влез, — взглянул он на меня. — Сказал, чтоб я держал дистанцию, ведь у них все под контролем. — Боже, настоящий сценарий для Нетфликс, — дернул бровями Деймон. Да уж, иначе и не скажешь. Сюжетные повороты моей жизни все такие же резкие. Имели дело с Винчестерами они, конечно же. Все, кто имел с ними дело, — мертвы. Углубляться во все подробности этой ситуации у меня нет желания, поэтому пусть все останется как есть. Мы приехали сюда по другому вопросу. — Я буду бить татуировку между лопаток, — дернула я губами и сделала глоток из стакана. — Это очень чувствительное место, будет больно, — предупредил Стефан. — Не больнее, чем то, что я уже чувствую. Крис украдкой посмотрела на меня, пребывая в полной растерянности. Деймон показал эскиз рисунка. Да, конечно, я во всех деталях его знаю, ведь каждый день видела этот символ на груди любимого человека. Не хочу, чтобы тату было на видном месте. Она легко может выдать меня нечисти, потому как подобное не бьют обычные люди. Мне не сделали эту татуировку в подростковом возрасте потому, что нас учили эффективнее защищаться от одержимости: долгие медитации и занятия по управлению своим сознанием. Но мы не успели до конца овладеть всеми навыками, да и я не совсем помню что к чему, поэтому подстраховаться все же стоит. В этом мы уже убедились. Мне в целом нужно заниматься и вспоминать все, что я умею, ведь годы бездействия дают о себе знать. Крис для эскиза выбрала место внизу живота слева. Она тоже не хочет светить татуировкой всем подряд. Дилан и Лекси разместились на диванчике, наблюдая за процессом. Стефан позаботился о том, чтобы я удобно разместилась на кушетке, даже дал мягкую подушку. Ладно, этот парень действительно добр, располагает к себе, так и не скажешь, что он в прошлом был настоящим потрошителем. Пришлось, конечно, снять футболку под внимательный взгляд Деймона. Я удобно устроилась на кушетке и перевернулась на живот, расстегнув бюстгальтер. Крис с опаской разместились по соседству и приспустила резинку юбки. Лежа щекой на подушке, я смотрела на подругу. Она тоже повернулась ко мне лицом и натянуто улыбнулась, перебирая в руках ткань приподнятой майки. В этот момент мы вытянули друг другу раскрытые ладони и сплели пальцы. Так спокойнее. Весь сеанс мы продержались за руки. Ощущения были очень неприятные, особенно когда игла проходилась по позвонкам. Я заметила, что, несмотря на свою саркастичность и внешнюю несерьезность, Деймон заботливо спрашивал у Крис, все ли в порядке. Он улыбался ей, именно улыбался, а не ухмылялся, как обычно. Подруга смущенно поднимала уголки губ вверх и стойко переносила болезненный процесс. Только не говорите мне, что между ними возникла симпатия. Кто угодно, но не вампир, пожалуйста. Нам хватило ангела. Дилан время от времени подходил к нам и интересовался самочувствием, потягивая бурбон. Эй, он же за рулём! — Все, мы закончили, — осторожно погладил меня по пояснице Стеф. — Сейчас я проведу дезинфекцию и наклею заживляющую плёнку. Деймон тоже делал последние штрихи, промакивая излишки чёрной краски салфеткой. Я выдохнула, чувствуя уже не боль, а жуткое онемение спины. Увы, бюстгальтер пришлось снять вовсе, потому как любое давление на свежую татуировку запрещено. Крис поморщилась, вставая с кушетки с помощью Деймона, вальяжно придерживающего ее под руку. Что ж, теперь ни одна тварь из Преисподней не сможет нами овладеть. — Парни, что я вам должен? — похлопал по плечу Стефана Дилан. — Бутылку бурбона, как будто не знаешь, — выбросил грязные перчатки в урну Деймон. — А может… — прищурила глаз Лекси. — Прямо сейчас расплатимся с вами? Как насчёт пляжа, пары покрывал и жареного зефира? Девчонки, вы сильно устали? Мы с Крис переглянулись. Она одобрительно пожала плечом, дернув бровями. А я тоже не против. Хочу немного отвлечь себя от дурных мыслей. — Да, мы в деле, — ответила я за нас. — Познакомимся поближе, — пригнулся Деймон к Крис, на что подруга с улыбкой покачала головой. — Чувак, куда ещё ближе после сегодняшнего, — толкнул его плечом Стефан, посмеявшись. Мы подхватили смех, параллельно собирая свои вещи. Хорошо, эти парни действительно классные, нет желания мачете отбить им головы. Сальваторе сказали, что догонят нас если что — им нужно студию закрыть. Ну а мы вчетвером заехали в ближайший магазин, закупились всем нужным и отправились на дикий пляж. Да, вечер реально выдался приятным и отвлек меня от хмурых мыслей. Впервые за последние дни я искренне улыбалась. Алкоголь нам с Крис пить нельзя еще некоторое время из-за татуировок. Она, кстати, давала о себе знать, пощипывая периодами и зудя. Но это не портило момент, так как мы утешали себя жареным маршмэллоу и содовой. От воды тянуло приятной свежестью, а голые ступни утопали во влажном песке. Дилан принес из машины парочку пледов, чтоб не застудиться. Мы с Крис и Лекси сидели под одним из них, самым большим. Парни потягивали бурбон прямо из бутылки, иногда ковыряя палкой угасающие кое-где поленья в аккуратном костре. Ребята поочереди рассказывали разные истории из жизни, как смешные, так и серьезные. Обстановка была довольно уютной, я даже на некоторое время забыла, что тусуюсь с почти двухсотлетними вампирами в одной компании. Парни показывали некоторые эскизы татуировок в своем рабочем небольшом скетчбуке. Рисунки были очень изящными и филигранными, их красота даже заставила меня задуматься насчет еще парочки тату на своем теле. Сальваторе рассказали, что это их семейный бизнес уже несколько столетий, но им приходится переезжать из города в город периодически, чтобы не вызывать подозрений. В их планах уже намечен скорый отъезд, так как они задержались в Де-Мойне. Упомянув о семейном бизнесе, ребята натолкнули меня на болючие воспоминания. В один момент я ощутила душную тоску по Винчестерам и нашему дому. Как жаль, что не могу вырвать из себя любовь длинною в семь чертовых, блять, лет. Я была ребенком, когда мое сердце цепями сковала ничего не обещающая привязанность. Ума не приложу почему так титанически полюбила этого человека, что даже каменный барьер в моей голове не смог помешать этому чувству. И, честно признаться, я на волоске от того, чтобы вернуться, помогает лишь то, что его нет рядом физически, что не слышу родного голоса. Но больше всего меня сейчас разволновала Крис, которая снова с толикой надежды смотрела на звездное небо сквозь рыжие языки пламени. Все еще ждет Его спустя столько месяцев горькой правды. И даже после всего произошедшего, как бы подруга ни злилась на ангела, она все равно держит Каса в сердце. Мне мучительно наблюдать за этим. Ее глаза поблескивали в оранжевом свете костра, а ресницы подрагивали. Я рассматривала профиль Крис, сидя рядом плечом к плечу, на фоне ребята оживленно болтали, меняя тембры голоса. Так не может больше продолжаться, иначе мы завязнем в этом состоянии. Я взяла в руки скетчбук парней, нашла в нем чистый лист и прямо посреди него написала карандашом «Кастиил». Аккуратно вырвав страницу, я сложила ее пополам и протянула Крис, легонько толкнув ее плечом. Подруга недоуменно посмотрела на бумажку, а затем раскрыла ее. В миг взгляд Крис сменился, пробежавшись по надписи. Она подняла на меня печальные большие глаза. — Отпусти его, Крис, — прошептала я, сглотнув. Подруга, склонившись над листком, дрожащим в ее пальцах, помрачнела. Я понимаю, решиться на такое непросто, но ей это нужно. Она сама это понимает, но не может пересилить себя. Я не торопила ее, дав время проститься, и просто смотрела внутрь пестрящего пламени, слушая треск горящего дерева. Дилан обратил на нас внимание, украдкой наблюдая. Крис уронила слезу на песок и медленно вытянула руку вперед, поджигая лист от открытого огня. Буквально за секунды бумажка тлела в ее пальцах, чернея и уменьшаясь. Маленькая рыжая полоска трепетала на ребре листка, а сквозняк уносил пепел в сторону воды. Крис отпустила пальцы, навсегда попрощавшись с прошлым. Я облегченно улыбнулась, приобняв ее за плечи, и наши лбы соприкоснулись. Дилан понимающе покачал головой, вернувшись в разговор с друзьями. А легкий ветер разнес черный пепел по песку, не оставив и следа. Крис освободила свое сердце, оставив лишь в памяти того самого ангела, который однажды научил ее любить.