***
Мои следующие дни в Порт-Ормосе и его окрестностях, на мой взгляд, вышли достаточно насыщенными. Прежде всего, мне удалось найти Дори и предложить ей печати. Вызвали ли у неё они интерес? О да, несомненно. Бумажные печати, хоть и не являлись чем-то невероятно уникальным в своей природе и имели аналоги на рынке, всё же выделялись своей универсальностью, простотой хранения и крайне низкой себестоимостью, что делало их привлекательными для любого главы поселения или бимарстана. Что выберет кто-то из них – ящик с дорогими зельями с особыми условиями хранения или стопку магических печатей? Ответ очевиден. Можно было делать мору практически из воздуха и при этом совершать благое дело. Однако с распространением печатей мы решили не спешить. Дори выкупила у меня весь имеющийся остаток на руках и заказала ещё партию для последующих проверок и изучения печатей в опытной среде. Прежде чем представлять такой товар на рынке, нужно было знать о нём абсолютно всё и получить особое разрешение от Академии для реализации подобного рода товаров на территории Сумеру. Иначе Дори могут… Ну, натурально схватить за задницу, если говорить простым языком, в случае каких-либо проблем с ними. Поэтому мои печати первым делом отправятся в Академию и бимарстаны для изучения и сбора отзывов от вышестоящих лиц. С этим тут было достаточно строго, если ты хотел работать честно и на широкую аудиторию. Но если Дори получит подобное разрешение, мора потечет рекой. Мне было по большей части всё равно на деньги, главное, чтобы хватало на мои скромные потребности и редкие нужды, а вот Дори загорелась этим перспективным направлением. Однако на данном этапе торговка пока не хотела торопиться с печатями, чтобы не упустить момента встреч с щедрыми на руку людьми. Если новые магические печати с моей силой появятся в открытой продаже или в бимарстанах по сущим копейкам, богатеи просто скупят их в нужном для себя объеме и не будут нуждаться в личной встрече со мной. Логика жадной до денег торговки понятна, и спорить я не стал. Этот аспект я полностью доверил ей, оставив на себе привычные вещи, такие как исцеление людей и само создание печатей. Благодаря ей у меня теперь имелись деньги и качественные материалы с инструментами. С этим стало работать намного легче. Кроме того, Макото начала помогать мне с печатями. Благодаря более тонкому контролю за собственной энергетикой, я мог поддерживать с Макото более прочную и стабильную связь. Это совсем несложное дело, хотя и отнимало силы. Она больше не исчезала и не пропадала в случайный момент, по крайней мере, это стало происходить заметно реже. Макото могла контролировать свою осязаемость целиком или частично, что позволяло ей спокойно преодолевать такие препятствия, как двери, и чинить препятствия уже самостоятельно. Например, однажды «неосязаемый призрак», шутки ради, запер меня в моей же комнате, просто держа ручку двери со стороны коридора, не позволяя мне выйти. Макото решила таким образом преподать мне небольшой урок за мои сдержанные смешки касательно её бывшей проблемы. И, проведя почти целый час в комнате без окон и других дверей, я действительно проникся проблемой призраков. Закроют так и сиди, жди, пока кто-нибудь поможет. Даже навалившись всем телом, я не сумел подвинуть ручку двери. Чего не говори, а Архонт даже после смерти имела физическую силу больше, чем у меня. Конечно, можно было оборвать связь между нами и спокойно выйти из комнаты, но я зарёкся от подобных действий. Даже спустя столько времени и бесчисленных бесед меня по-прежнему гложило то, что Макото зависит от меня. Взрослая состоявшаяся личность должна следовать за кем-то непонятным... Меня уже и зонтиком били, и объясняли на пальцах, что «всё в порядке», но я таков – дурак, который принимает всё близко к сердцу. Сама мысль контролировать чью-то жизнь мне была противна, хоть и не так сильно, как в первые дни. Поэтому я не собирался ограничивать Макото ни в чём. Я хотел, чтобы она могла чувствовать себя живой и свободной насколько это вообще возможно в её нынешнем состоянии. Даже снял другую комнату с двумя кроватями, хотя в этом не было никакой необходимости – обычно ночью Архонт исчезала где-то в моей душе и появлялась уже утром за некоторое время до моего пробуждения. Она ещё не научилась контролировать этот процесс и не понимает, где именно она находится, когда исчезает, но старается изучить это каждую ночь, но теперь лёжа на своей личной кровати. Макото была рада такой маленькой роскоши, и я тоже был рад, что сумел угодить ей в таком простом деле. В благодарность за спальное место Макото предложила мне помощь с печатями. Для неё это было пустяковым делом. И я не стал отказываться от такого щедрого предложения богини Инадзумы. Мы помогаем друг другу чем можем, как... команда. Освободившееся время использовалось в основном для тренировок и обучения. Макото после раскрытия всех карт в тот день взялась за меня всерьез и намеревалась выжать весь потенциал Электро Архонта из меня. Намерение безусловно хорошее и мною поддерживается, но процесс сей не так прост. Человеческое тело, по словам Макото, «тяжёлое» и «деревянное». Однако это всё же отчасти исправить тренировками можно, чем мы собственно и занимались каждый день, покидая Порт-Ормос на рассвете, приходя на наше специальное место у реки. Там Макото «превращалась» уже в Электро Архонта и строгого «сенсея», оставляя в стороне любые ужимки и доброту и становясь в разы холоднее и жёстче. Её взгляд, движение и сама аура вокруг становились совсем иными. Первая тренировка была, скорее, ознакомительной. Все последующие приобрели уже совсем другой характер и толк. У Макото была цель сделать меня легче, ловчей и сильнее, и это выливалось в боль, пот и кровь. Да, моё тело работало на износ, отчего холода я вовсе не чувствовал. Особая боевая подготовка на стыке «айкидо» и «дзюдо» давала результаты куда лучшие, чем какие-то там яды. Тело по-настоящему ожило. Сенсей же совершенно не стеснялась ловить меня на ошибках, когда дело доходило до спарринга и отработки приёмов или упражнений. Её понимание специфики моей энергии и возможностей сыграло со мной злую шутку. Замешкался – получай удар, совершил ошибку – получай несколько сильных ударов, подсечку и полёт в сторону, долго отдыхаешь – получай тычок или затрещину. — Встать! — единственное слово, гремевшее на берегу реки повсюду и постоянно. Сурово, болезненно, но необходимо. В глазах Макото я иногда замечал жалость, но это только раздражало меня. Я не хотел, чтобы на меня смотрели с жалостью. Я не хотел, чтобы меня снова похищали. Я не хотел, чтобы на моих глазах вновь умирали люди. Я не хотел, чтобы моя жизнь снова висела на волоске. Я просто не хотел быть слабым. Такие простые желания... Но именно они давали мне силы продолжать наши необычные тренировки и вставать каждый раз после очередного мощного удара. Я не мог себя подвести и, конечно же, не мог подвести Макото, решившую дать мне шанс и взявшую меня в свои полноправные ученики. Она могла ограничиться малым, но протянула мне настоящую руку помощи. Такие поступки я высоко ценю. Физические тренировки обычно длились где-то около пяти часов, до тех пор, пока я не терял способность быстро залечивать свои раны и вставать с земли по команде сенсея. И только тогда в призрачное тело Архонта возвращалась уже добрая и чуткая Макото, принимаясь хлопотать надо мной, помогая прийти в себя. В эти моменты можно было ощутить её волнение, сожаление и грусть. Жалости с каждым таким разом становилось всё меньше, но и моё состояние после тренировок было всё лучше и лучше. Говорить о каком-то безумном прогрессе в этих тренировках пока рано. Мы ещё даже не брали в руки настоящее оружие. Макото сейчас даже обсуждать это не собиралась. По её словам сначала нужно было «подготовить» моё тело, а уже потом браться за меч. Дело ответственное, лучше не спешить. В любом случае я уже сейчас голыми руками был куда опаснее, чем был раньше с тем же мечом или пулями. Могу натурально камни ломать, хоть и не без последствий для себя. После обеда, когда я немного восстановлюсь и могу уже стоять на ногах, у нас проходили занятия по духовным практикам. Мы забирались на высокую поляну с деревом с видом на колоссального автоматона и под ней в тихой и мирной обстановке изучали нашу связь и возможности. Это напоминало занятия с Чан Шэн в аптекарской лавке, но уровень был выше, и специфика несколько иная. В этом аспекте Макото являлась не столько учителем, сколько исследователем, как и я. Сохранять своё сознание, находясь внутри души, и при этом говорить со мной – это только верхушка всего айсберга. За несколько дней Макото сумела повторить все те же приёмы, что делала Чан Шэн, управляя духовной энергией в моём теле самостоятельно. Это открывало большое окно возможностей в плане копирования некоторых техник и приёмов Макото, которыми она владела при жизни. Макото совершала определённые действия, я их запоминал и мог повторять, получая на выходе определённый эффект. Таким образом я уже научился одному детскому по меркам Макото фокусу, вызывая короткие искры между пальцами. Бесполезно с одной стороны, а с другой это только первый шаг, который воодушевляет идти только дальше. Макото в свою очередь больше интересовала механика её спонтанного появления и возможность её контролировать, даже если не ей, то хотя бы мне. Невидимое и бестелесное существо может напрочь перевернуть ход любой стычки, участником которой я могу оказаться. И ей даже необязательно брать в руки какое-то оружие, хотя она может уверенно им фехтовать. Голыми руками порвёт любого. После пяти дней тренировок я это очень хорошо понимал. Это она со мной нежничает, а с каким-нибудь залётным сектантом или фатуйцем церемониться точно не станет – голову оторвёт. Вопрос стоит только в стабильной связи между нами, чтобы у неё было осязаемое тело и сила. Она к слову тоже имеет свои ограничения. Всего двадцать метров. Если девушка уйдёт дальше от меня, не сможет даже камушек в руку взять. А предельное расстояние, на которое она может отойти, равняется примерно двум километрам, после пересечения которых она исчезает и появляется рядом со мной спустя некоторое время. По словам Макото, эти границы можно со временем увеличить, но даже так результат неплохой. Для боя места вполне достаточно, а для разведки тем более. Как отметила сама девушка, иметь «глаза» за два километра может позволить себе далеко не каждый опытный маг в Тейвате. И это только базовые вещи, лежавшие на поверхности. Работы ещё много. Из запомнившихся моментов особенно выделяется разговор с Джинн через зеркало и посещение бимарстана уже после прибытия комиссии. Лиза сумела разыскать Джинн в просторах Мондштадта и организовала разговор между действующим магистром Ордо Фавониус и целителем. Я никогда прежде не видел такой яркой палитры эмоций у людей. Хотя Лиза успела рассказать о моём положении до разговора, Джинн всё же чуть не расплакалась, увидев меня в зеркале. Как и говорила Лиза в последнем звонке, ситуация, в которую я попал из-за решения Джинн, её сильно тревожила. Сначала это сумасшедшая ситуация в Разломе, затем пробудившийся Архонт Вихрей в Ли Юэ, и, наконец, моё внезапное исчезновение в Гавани, оказавшееся похищением. Всего этого не предвидела Джинн, когда отправляла меня познакомился с Тейватом и его жителями. Небольшое приключение в компании верных и сильных друзей… Трудно представить, что чувствовала Джинн, узнавая о каждой неприятности в этом приключении. Намерение было благородным, а желание помочь исходило от чистого сердца, но всё пошло шиворот навыворот. Мы долго говорили, пока я прогуливался по мосту в городе, шагая из одного конца в другой. Мне пришлось аккуратно успокаивать волнующие девушку эмоции и отклонять предложения о помощи и «эвакуации». Мне было приятно, что ради меня готова была отправиться в путь сама Джинн, но этого не требовалось. С трудом я убедил её, что со мной все в порядке, и я скоро вернусь к ним, как закончу своё небольшое приключение и дела, связанные с ним. Джинн с достоинством приняла мой выбор и дала наставления в путь, не забыв упомянуть, что Ордо Фавониус придет на выручку, если мне это понадобится. Этот разговор занял почти час, но я не жалел ни об одной потраченной секунде. Всегда приятно увидеть друзей после долгой разлуки. Но весьма скоро ощущения от разговора на мосту разбавились посещением бимарстана. Решил я после звонка проверить Каву и узнать результаты работы комиссии. Она так долго ждала их прибытия и так много говорила об этом, что я не мог не заинтересоваться. Саму комиссию я не застал, как и саму Каву, но встретился с новым главным врачом этого дома здоровья. Им оказался седовласый худой мужчина лет сорока с аккуратной бородкой и хмурым лицом. Незнакомые мне студенты называли его «господин Хаям». Он обладал гидро глазом бога и использовал свою силу для исцеления людей. Внутрь я не заходил, но видел через окна, как он сиянием из рук затягивал чужие раны и вправлял серьезные вывихи. В этот момент я внимательно наблюдал за ним, про себя радуясь, что на свете существуют такие целители. Благодаря им у людей есть выбор и уверенность в том, что им помогут, если что-то заболит или случится неприятность. К тому же именно благодаря таким магам и алхимикам я не являюсь каким-то невероятно ценным и редким кадром, как это было в прошлом. До сих пор иногда вспоминаю, как у кремля собирались целые толпы людей из-за слухов, что в кремле появился «святой», способный лечить прикосновением. У тех людей такого выбора, как у жителей Тейвата, не было. Если бы не начавшиеся холода, меня могли бы и вовсе перевезти то ли под Харьков, то ли под Тулу куда-то в «безопасное место». Настолько остро стояла проблема. А здесь я особенно сильно не выделяюсь, как мне кажется, если не брать во внимание способность развеивать проклятия, заинтересовавшую пока только Фатуи. Даже с учётом факта излечения от Элеазара какого-то ажиотажа вокруг моей персоны не было в порту, как предвещала Дори. Может человек пять-шесть подходили, что-то уточняли и просили помочь, да мать выздоровевших сестёр сердечно поблагодарила. Ничего особенного. Но радость не могла долго продолжаться. «Господин Хаям» вскоре раскрыл свою истинную сущность. Для него было обычным делом кричать, оскорблять и унижать других, будь то студент, прибывший с ним на практику в эти места, или случайный пациент, ищущий помощи. Всего за десять минут я услышал от него множество пренебрежительных и недовольных фраз: — «Я здесь врач, а не вы...» — «Мой опыт огромен...» — «Я так сказал...» — «У меня глаз бога и мне лучше знать...» — «Перед посещением могли бы помыться...» — «Твоё дело слушать меня, и не пытаться думать...» — «Мне за это не доплачивают...» — «На это я время тратить не стану...» — «Эй, займись этим...» Одного человека он просто отправил «гулять», не став тратить время на жалобы девушки на онемение в руке, длившееся почти два дня. Он сказал ей просто разминать руку и не поднимать ничего тяжёлого. Таков был ответ главного врача человеку, пришедшему к нему за помощью. Профессионально, ничего не скажешь. Мне пришлось ловить девушку в опечаленных чувствах на выходе и избавлять от недуга, который имел место быть. Это была не симуляция, ей правда нужна была помощь. По её словам врач даже не стал её осматривать, мельком взглянул и махнул рукой на выход. В тот момент моё возмущение не имело пределов. Казалось бы, у тебя глаз бога и такой огромный опыт в медицине, так какого чёрта ты рожей воротишь от людей? Даже мой учитель, несмотря на все трудности жизни в эвакуационной колонии, держал себя в рамках врачебной этики. А это что такое? Меня это прям сильно задело, и я пошёл к нему и лично высказал всё прямо в лицо. Вот так просто. Без красивых эпитетов и витиеватого слога. — Жопа к стулу прилипла? — был одним из первых моих вопросов этому врачу, который в тот момент сидел в левом крыле и попивал чай с довольным видом. Между нами вспыхнула небольшая словесная перепалка, в которую не решились вмешаться слегка зашуганные интерны. Каждый друг друга укольнул острыми словами, и она сама закончилась минуты через три-четыре угрозой Хаяма вызвать «кого надо», кто вышвырнет меня из здания, как дворовую псину. А факт исцеления элеазара, по его словам, ещё доказать нужно, поэтому я здесь вообще никто и звать меня никак. Иметь лишние проблемы из-за какого-то гнилого человека не хотелось, поэтому я напоследок послал его ещё разок и покинул бимарстан, сдерживая гнев и слыша в спину неумелые и безынтересные оскорбления. С одной стороны, это был глупый поступок с моей стороны, но мне было всё равно. Человек не может не совершать глупостей, и я не для того становлюсь сильней, чтобы молчаливо наблюдать и в сторонке головой качать. Тем не менее, этот разговор всё-таки оставил на мне свой отпечаток...***
Поздний вечер. Солнце давно скрылось за горизонтом, а наша комната была окутана приятным полумраком. Единственным источником света служили два фонаря, рассеивавшие мягкий зеленоватый свет, создавая таинственную атмосферу. Лёжа на старой деревянной кровати, я был поглощён собственными мыслями. Мои глаза бессменно смотрели вверх, пронзая тьму дощатого потолка. Потемневший от времени, он был украшен неровностями и щелями, которые, казалось, образовывали своеобразные узоры – картины прошлого, запечатленные в дереве. Но я был безразличен ко всему этому. Моё сознание было полностью поглощено одной единственной фразой Хаяма, которая крутилась в моей голове, как завораживающее заклинание. — «Много ума не нужно, чтобы прикосновением людей лечить!» Эта фраза преследовала меня уже второй день, не давая мне найти покоя. Я пытался отбросить её, забыть, но она была столь настойчивой, что казалась частью моего собственного сознания. Эти слова действительно задели меня, ведь они были правдой. Если бы не те знания, которые я приобрел, работая и учась в лазарете, я предстал бы перед этим Хаямой и его студентами совершенным невеждой и шарлатаном-фокусником. Но факт оставался фактом – в чём-то Хаяма был прав, и мне действительно не хватало опыта во многих направлениях. Не всегда нужно использовать силу. Иногда человек может самостоятельно справиться со своим недугом и только станет сильнее от этого. Но для понимания этого нужен огромный опыт и багаж знаний, которые я смогу получить разве что в каком-нибудь университете, но точно не под руководством таких вот «наставников»… — У тебя уже второй день мрачный вид, — тихим голосом спросила Макото, вероятно, чувствуя то же, что и я. — До сих пор не можешь выкинуть слова того человека из головы? От сильной усталости и боли почти во всём теле после тренировки я едва мог собрать достаточно сил, чтобы просто повернуть голову и наблюдать за её работой. Мои глаза, утомлённые и полуприкрытые, с трудом фокусировались на её одинокой фигуре. В комнате, пропитанной тишиной и залитой мягким светом фонариков, сидела Макото. Её юката, расцветка которой напоминала рассветное небо, раскинулась вокруг неё, как цветок. Она сидела на коленях в центре комнаты прямо на полу и с кисточкой в руках вырисовывала сложные символы для печатей, игнорируя столы в помещении. Вокруг неё лежали аккуратно порезанные куски бумаги, ожидающие своего завершения пустышки и уже готовые печати. Макото могла теперь заполнять их самостоятельно, черпая силу по нашей невидимой связи. Эта картина была такой привычной и в то же время уникальной, как и сама Макото. Её предпочтение работать на полу, а не за столом, было одним из многих проявлений её культурного наследия. Эти культурные мелочи Инадзумы были интересны для наблюдения и ещё интереснее для изучения, когда Макото между делом рассказывала о них. В последнее время от неё часто можно было услышать что-то, связанно с Инадзумой. И Макото была талантливым рассказчиком, умевшим превратить даже самые обыденные вещи в небольшой захватывающий рассказ. Но сейчас мой взгляд был прикован к ней. Её выверенные, аккуратные движения рукой с кисточкой, внимательный, сосредоточенный взгляд красивых фиолетовых глаз и ровное дыхание загипнотизировали мой уставший и истощённый разум. Он находил успокоение в этом тихом и сосредоточенном процессе. И я просто лежал на кровати, молча любуясь этим волшебным зрелищем, позабыв о заданном вопросе. Это был момент, полный красоты и спокойствия, каких я раньше в жизни не видел или не замечал, момент, который хотелось отпечатать в памяти. Макото постоянно поднимает планку на наших тренировках, и мои прошлые достижения бледнеют на их фоне, оставляя меня битым и измотанным к концу каждого занятия. Обычно синяки и ушибы исчезают к обеду, но сегодня мой «сенсей» не щадила меня, ведь завтра мы с Дори, наконец, отправляемся в столицу, и времени на полноценные тренировки уже не будет. К тому же скрыться от посторонних глаз там будет непросто, и драка с «воздухом» может вызвать множество ненужных вопросов у случайных свидетелей. Такое объяснить будет непросто, ведь природа нашей связи нам с Макото сами пока не известна до конца. Поэтому я просто лежал и любовался Макото, которая ощутила мой взгляд и подняла на меня свои глаза. Она молчала и также смотрела на меня с загадочной улыбкой, и это вызывало в моей груди приятное тёплое чувство. Духовная связь – поразительная вещь… Не знаю, сколько времени мы так смотрели друг на друга, но последнее, что я помню перед тем, как уснуть, – это глаза Макото.