Залапанное зеркало

      Этой же ночью Су Хёка позвали в парадную залу, в «Покои цветения», куда он сам на самом деле ходил с большой неохотой. Там царили разврат и свобода, но Шин только дразнила вся эта кутёжная развязанная обстановка. Он всё равно не мог ни до кого дотронуться, кроме Короля, а Его величество редко звал к себе избранника, если был выбор среди более разнообразных и ярких девушек и юношей.       Шин просидел в них до полуночи, дождавшись, пока Король выберет для себя самую привлекательную танцовщицу и станет щипать её за ляшки, а после предупредил стражу и через коридор вышел в отхожую комнату, занавешанную красными бархатными шторами. Он шёл в ту уборную, в которую можно было заходить только придворным. Здесь горела единственная свеча, так что в полутемноте жёлтой масляной лампы всё было вытянутыми синими силуэтами.       Су Хёк открыл высокий узкий шкафчик и запустил руку глубоко к стенке, наощупь пытаясь найти знакомый рельеф. Он искал полотно.       Эту картину сняли со стены в музыкальной комнате, когда принц перестал заниматься в ней, так что портрет решили отдать гувернёрам, чтобы они определили его куда-нибудь в коридор или в один из залов, но его приставили внутренней стороной к стеллажу в библиотеке, забросив на несколько месяцев, пока его не забрал себе Шин. Принц выглядел на этом холсте великолепно: гордая королевская стать, спокойный выразительный взгляд, умное лицо, дорогой костюм, элементами пародирующий монаршею мантию. Словом, головокружительно-красивый мужчина, один-в-один похожий на своего отца внешне.       Су Хёк поставил его портрет на пол, подперев с обратной стороны баком для стирки белья, а сам присел на тумбочку, стоящую напротив, и расстегнул ширинку на шортах. Было прохладно. Шин привык носить брюки, особенно зимой, когда с голыми ногами ходить по дворцу без дрожи в коленях было невозможно, но место было очень тихим и уединённым, в такое время совершенно непроходным.       Юноша чувствовал пассивное нарастающее возбуждение, перекликающееся у него с возбуждением избранника, удовольствующегося с девушками из гарема, так что раззадорить себя и простимулировать полноценную эрекцию в этот раз было нетрудно. Шин подтянул ноги к груди, опершись спиной о стену, и перебросил шерстяную накидку с плеч на ноги, чтобы немного их погреть.       Су Хёк бесстрастно сжимал и разжимал член, гоняя по стволу кожу и нетерпеливо ожидая, когда ему наконец посчастливится подобрать удобное положение и под уздечкой особенно горячо защекочет. Шин дышал глубоко и ровно, иногда только позволяя себе шумно вдохнуть или через рот судорожно выдохнуть. Кронпринц смотрел на него с добродушным спокойствием, и с каждой секундой, пока Су Хёк жадно разглядывал принца, его черты приобретали всё более знакомые издевательски-лицемерные очертания. Расслабленно-прикрытые глаза казались высокомерным прищуром, полуулыбка – ухмылкой, тени складок на мантии – прорезями и дырами.       Но это был лучший из доступных портретов. Здесь первого принца изображали иконографично-похожим на своего отца, копируя отдельные художественные приёмы и позы, как для изображения монарха. Складывалось впечатление, что на ней – сын, а нынешний Король, только в глубокой молодости.       Тихие влажные хлюпания и дрожащее дыхание прорезалось через звенящую тишину. Су Хёк расслабился, согревшись под шерстяной накидкой и безбоязненно мастурбируя на полную длину члена, одной рукой придерживаясь за крышку тумбочки. Он смотрел на губы и плечи, вспоминая первого принца в жизни и представляя, если бы на портрете он был без одежды, как бы расстёгивались эти пуговки на жилете, как упал бы на пол шейный платок, как ремень с характерным звоном расстегнулся.       Шин не отводил от холста взгляд, лишь изредка рассеивая внимание на какие-то предметы, если они случайно его интересовали. Су Хёк краем глаза посмотрел на гору посудин, до блеску начищенных изнутри, и в днище одного таза разобрал мыльный золотисто-белый силуэт, отражающий стену с бархатной ширмой. Шин проигнорировал его сначала, переводя взгляд на кронпринца и стараясь сосредоточиться на ощущениях, а после ещё и ещё раз нервически посмотрел на таз и метнул взгляд ко входу. В арочном проёме, прислонившись к стенке, стоял Король. На нём было парчовое кипельно-белое одеяние с вышевкой из платиновых и серебряных нитей, то, в котором он обычно отдыхал в «Покоях цветения», спутанные золотые волосы спадали на его плечи и спину. По нему было видно, что подошёл не только что.       У Су Хёка перехватило дыхание, кровь застыла в жилах. Член моментально опал, да и руки Шин поспешил спрятать за спину, чтобы неловко скрыть следы преступления, но по всему его виду было понятно, чем он был занят всё это время.       Монарх с напускным разочарованием покачал головой.       - Малолетний проказник, и не стыдно тебе? – спросил он наставнически-превосходительным тоном и пристально стал смотреть на то, как Шин неловко свесил ноги с тумбочки и скулёмал накидку в районе живота и паха, прижимая её к себе.       - Я не знаю, как справиться с влечением. Меня распирает от него, я ничего не могу с собой поделать. Клянусь, сир, - сказал Су Хёк отчаянно, признавая своё поражение. Он повесил голову, разглядывая пальцы на ногах и фактуру древесины на полу.       - Не можешь обливаться холодной водой или терпеть – ладно, я смирился с твоим рукоблудием. Но, Су Хёк, имей совесть, это портрет моего старшего сына, - сделал Король замечание даже как-то нестрого, так, точно он действительно готов был простить это нерадивому любовнику. Шин зябко передёрнул плечами.       - Я не знал, Ваше величество, - посмотрел на него Су Хёк, делая вид, будто действительно этого не подозревал, - я был уверен, что это вы в молодости. Так похожи. Король хохотнул.       - Врёшь. Неправдоподобно врёшь, мой мальчик, - у мужчины был укоризненный взгляд, - в нижнем правом углу стоит год написания, холст был завершён пару лет назад. Более того, фамильный герб семьи Голденлеонардов семь лет назад был дополнен перекрёстными мечами, на плече этого молодого человека – новый герб, у меня он выглядел бы по-другому. И ты об этом знаешь.       - Простите, - стеснительно попросил Шин. Ему вдруг стало очень холодно и промозгло.       - Я ощутил дрожь от твоего влечения, но ты ушёл из покоев. Недалеко же ты убежал.       Су Хёк молчал, застенчиво потирая коленом о колено и низко повесив голову. Ему было не по себе от неловкости. Его за руку поймали в самый уязвимый момент, и теперь подумать о том, за каким занятьем его застали, было тошно. С другой стороны, лучше быть застуканным с портретом мужчины, чем с реальным мужчиной. Если бы Король знал, он пришёл бы в ярость.       - Вчера я был чересчур строг с тобой, Су Хёк. Тебе показалось наказание достаточно суровым? – юноша не отзывался. Его взгляд был прибит к полу, так что глаз оторвать было невозможно. Шин чувствовал, что одно движение или слово – и его разорвёт от напряжения так, что со стенок соскребать будет нечего.       Он только скромно пискнул «угу», качая головой утвердительно. Су Хёк обнимал себя за плечи и сутулился.       Король был явно в расположении духа выше среднего, выпивший и довольный, так что ему ничего не стоило подойти первым, положить тяжёлую руку на хрупкие плечи и коснуться губами юношеской макушки, волосы на которой росли, витком закручиваясь вправо. Шин ощутил прикосновения любовника и вздрогнул, позволяя ему приобнять себя и склонить своё лицо Королю на грудь.       - Заметь, это я пришёл за тобой, а не наоборот. Ничего не хочешь мне сказать? Проси прощения и пойдём обратно в покои. Если хорошо постараешься, я вознагражу тебя сегодня. М?       Су Хёк снова пискнул, поднимая голову.       - Простите, пожалуйста, Ваше сиятельство. Этого больше не повторится. Спасибо за вашу доброту, заботу и внимание. Славен ваш век, - шептал Шин в объёмные парчовые складки и чувствовал, как тёплая ладонь легла ему на затылок, не давая отстраниться.       - Я тебя прощаю, мой избранник. Посмотри на меня, - Су Хёк послушно поднял взгляд, - я тебя люблю. Ты очень юн, но твоей красоте, очаровательности и уму позавидовали бы многие…       Король хвалил его, гладя плечи и шею, ощущая, как пульс у Шина участился, на лице появилась застенчивая улыбка. Су Хёк не верил старику. Ему было одновременно очень тошно и приятно, так что одно чувство от другого невозможно было отделить. Он задерживал дыхание, чтобы не вдыхать маскулинный кислый запах потного тела, старался думать о ком-то другом из принцев, представляя, что это с кем-то из них он сейчас утешается, но от осознания действительности старого Короля некуда было деваться.       - Ты разочаровываешь меня, Су Хёк, но я милосерден. У меня есть для тебя подарок. Взгляни, - Король сунул руку в карман широкополого спального облачения и на вытянутой ладони показал перед лицом Шина маленький винного цвета камешек, переливающийся рубиновыми и розовыми оттенками.       - Спасибо, Ваше величество, вы очень великодушны, - ответил Су Хёк машинально и осторожно осматривал камень издалека, не принимая его в руку. Шин знал нрав Короля и был готов к тому, что за «подарок» придётся поработать.       - Смотри, что он делает, - Король постучал пальцем по плоской стороне камешка, и он стал мощно вибрировать, жужжа и щекоча ладонь.       Как только Шин коснулся его, гул и клокотание остановились.       - Пойдём обратно в покои, я научу тебя им пользоваться. Там несложно, - мужчина погладил Су Хёка по плечу и настойчиво стащил его с тумбы, вынуждая следовать за собой. Шин интуитивно сжался. Он поддёрнул шорты и застегнул их, как если бы ничего не было, набросил чёрную накидку на плечи и спрятал под неё похолодевшие ладони.       В спальне было жарко натоплено. В «Покоях цветения» царил привычный нескончаемый праздник жизни, который ближе к ночи затихал, чтобы не мешать сну Его величества. Король, оприходовав танцовщицу, решил позвать к себе Су Хёка и подразнить его, но юноша своенравно улизнул. Теперь он полулежал на королевском ложе, отгороженном от чужих глаз шторным балдахином, и жался к краю кровати, потупив взгляд на полупрозрачные узорные завитки постельного белья.       Король медленно и грузно опустил тело на матрас, прикрыл глаза и полежал так недолго, переводя дыхание. Старик за день изрядно устал.       - Можешь продолжить, на чём ты там остановился в коридоре. Не стесняйся, - сказал Король, не открывая глаз, и заложил одну руку за голову, удобно устроившись на подушке. Шин тихо вздохнул. Ему уже ничего не хотелось.       Су Хёк запустил руку в шорты и потрогал свою слабую эрекцию, опавшую сразу после того как Король застукал его за онанизмом, и грубо заставил себя возбудиться ещё раз. Получалось натужно. Шин полулёг на бок и смотрел на спокойное расслабленное лицо избранника, казалось, даже дремавшего, но в один момент Король приоткрыл глаз, и Су Хёк вздрогнул. Под уздечкой защекотало.       - Иди ко мне, - подозвал его правитель, видя, как Шин отрешённо дрочит, опустив лицо в простынь и безынициативно гоняет по стволу кожу. Он даже не снял шорты, только приспустив их до колен, и незрелищно шелудил обеими руками между ног.       Су Хёк поднял усталый взгляд, тут же делая вид благодарности, разделся догола, как любил избранник, и сел лицом к лицу со стариком, опускаясь ему на колени. Шин выглядел выпитым.       Два сдавливающих грубых движения, и Су Хёк пискнул. Он так давно хотел этих невыносимо унизительных и горячо ожидаемых прикосновений, что по спине и ногам поползла волна крупных мурашек. Ещё движение – и член стал приятно подёргиваться, шлёпаясь головкой о пупок и заваливаясь на ляшку обратно.       - Вот так, - сказал Король несвойственно себе ласково, снова постучал пальцем по камешку, и он запрыгал у него на ладони от крупной вибрации, - почувствуй его.       Старик положил горячую потную ладонь на внутреннюю сторону его бедра, и юноша, попискивая и извиваясь, стал отползать в сторону. Шину было очень щекотно.       - Не надо, нет, нет, стойте, нет, - шептал Су Хёк сбивчиво, ладонями стараясь поймать маленький визгливый камешек, которым Король настойчиво тыкал ему в живот и бёдра, позволяя привыкнуть к вибрации. Шин посмеивался и скулил, делая над собой усилие, чтобы не отстраняться и не разозлить правителя.       - Давай сам, - старик вложил ему вибрирующий камень в ладошку, обжимая его негнущимися пальцами юноши. Шин перекатил в его ладони, привыкая к тяжести и дрожи. Старик указательным пальцем поддел его член и потянул за крайнюю плоть, чувствуя, как Су Хёк неловко перемялся у него на коленях, не решаясь прикоснуться к себе.       Шин сгорбился, опустив глаза, обеими руками обхватил член, прикладывая к очертившейся рельефной короне вибратор, и взвизгнул, зашипев и звучно выпустив изо рта воздух. Это звучало очень пошло.       - Давай-давай, Су Хёк, ты всё правильно делаешь, - Король положил ладони на юношеские бёдра, не давая от себя отстраниться и поглаживая его бока кончиками пальцев, в то время как Шин прикладывал к себе камешек, то и дело отдёргивая его и сжимая саднящий пульсирующий член в ладони.       Напряжённая малиновая головка сочилась смазкой, натянутая уздечка жгла, поджатые упругие яички лежали в наморщившейся подтянутой коже. Шин тяжело дышал носом, стараясь вдыхать и выдыхать очень ровно, и одобрительно мычал, когда остренькая жгучая ласка особенно-долго затягивалась.       Король поманил Шина к себе, нажимая ему рукой на плечо и как бы заваливая юношу на себя. Он требовательно поцеловал избранника, сжимая его волосы на макушке и не давая отстраниться, заставляя любовника дрожать от удовольствия и отвращения. Су Хёк продолжал ожесточённо мастурбировать, попискивая сквозь сжатые губы и обессиленно опускаясь на рыхлое горячее тело, чувствуя, как к нему липнут длинные золотистые пряди, как кислый маскулинный запах ударяет в нос, вынуждая юношу задержать дыхание. Шин чувствовал подступающее характерное жжение, что ещё пара движений – и он спустит старику прямо на живот, млея в его потных горячих объятиях, постепенно приходя в себя и застывая от отвращения, переосознавая всё, что произошло с ним, пока глаза Су Хёку застила похоть.       Король разорвал влажный затянувшийся поцелуй, страстно переходящий в горизонтальное положение, и грубо отпихнул от себя юношу, заваливая его на бок. Шин качнулся и свалился, продолжая неловко покачивать бёдрами и тереться членом о его колено, крепко обхватывая ножками любовника, но ещё один резкий толчок вернул Су Хёка в реальность. Камешек перестал вибрировать, Шин ойкнул, переводя дыхание и крепко сжимая головку в ладони. Он почти кончил.       - Заниматься блудом с этим магическим камнем гораздо интереснее, чем без него, верно, Су Хёк? – спросил Король язвительно и лёг ниже, соскальзывая по шёлковой простыни и вздыхая. Он выглядел совершенно безучастным.       - Да, да, - соглашался Шин с чем угодно, жмурясь и остервенело надрачивая себе самый кончик, только бы выпотрошить из себя заветное удовольствие. Пара движений, и юноша небрежно спустил, пачкая простынь и захлёбываясь воздухом как после продолжительного бега. Он стал румяным и старался не смотреть на охладевшего любовника.       Окончив, на Су Хёка обрушилось ужасное чувство вины и стыда. Он подобрал под себя ноги, подтягивая коленки к груди, и спрятал лицо в ладонях. Он лежал на липких пятная семени, перемазывая им кожу и дрожал от избытка чувств.       - Доволен? – Король положил ему тяжёлую руку на бок, Шин вздрогнул. Он сдавленно пискнул «угу» и стал ползать по кровати на четвереньках, подбирая разбросанную в разные углы одежду. Это было очень унизительно.       До утра Су Хёк ворочался у себя в постели, бесчисленное множество раз прокручивая у себя в голове сегодняшнюю ночь, тактильно вспоминая влажные настойчивые губы, кислую слюну, рыхлое тело, испещрённое венозными звёздами, возрастными пятнами, рытвинами целлюлита и раскрытых крупных пор. Всплывающий в памяти похотливый хищнический взгляд вызывал волну мурашек и отвращения, а фантомные прикосновения - тошноту. Шин потерял интимный стыд и брезгливость на несколько минут, отдавшись бесконтрольному ужасному влечению, а потом поедом съедал себя за всё, что он натворил, пока похоть застила ему глаза.        Су Хёк перенёс завтрашние занятия с молодым принцем, а после ещё несколько дней не выходил из служебного корпуса.