Heilieger Hieronymus

Заходящее солнце рябило в разрывах облаков янтарно- красным цветом. На горизонте появились тёмные тучи, предвестники грозы. Ветер ожесточенно рвал на деревьях листья. По дороге к лесу медленно двигался экипаж, поднимающий за собой пыль. Его еле тянули уставшие от долгой и изнурительной дороги лошади. Дорога была пустынной, нелюдимой. В карете сидел молодой человек, которого неудержимо клонило в сон. Утомлённый дорогой, он уже не очень понимал, куда едет и когда будет на месте. Единственное, чего ему хотелось — лечь в кровать, заснуть и долго-долго спать. До места назначения оставалась ещё целая ночь, которую молодой человек должен был провести в этой тесной карете наедине с книгой, лежавшей у него на коленях и поблескивавшей золотыми буквами в лучах заходящего солнца. Единственное, что знал молодой человек твёрдо, это то, что его очень ждут, и что он очень нужен. Это давало повод лишний раз не терзаться сомнениями в правильности обстоятельств. Бережно отложив книгу, молодой человек отдёрнул занавеску чтобы увидеть происходящее за окном. Появилось зеленое поле с редкими деревьями вдоль обочины, красные точки маков и синих васильков, которые, как бы играя, прятались в высокой траве. Затем впереди показался плавный изгиб сельской дороги с маленькими зеркалами лужиц. Готовящаяся ко сну природа освещалась последними, уже скупого золота, лучами солнца. Лицо мужчины просветлело. Ему захотелось остановить экипаж, выйти, упасть лицом в траву, вдохнуть напоенный вечерней прохладой воздух, и хотя бы ненадолго забыть обо всём… Возле самого леса карета внезапно остановилась. Молодой человек заволновался и осторожно выглянул из окна. На дороге стоял старик в старом поношенном френче, грубых высоких сапогах, выпачканных в грязи и полинявшей кепке. В руке у него была длинная палка, на поясе виднелся чехол для ножа и фляга. — Куда путь держишь, приятель? — вместо приветствия обратился он к молодому человеку. — Меня везут в город Горнстершир, Сэр… — мужчина запнулся, не зная как обращаться к незнакомцу. — О, Горнстершир! — незнакомец громко рассмеялся, — Неужто к святому Иерониму едешь? Не понимая о чем речь и проигнорировав вопрос, молодой человек спросил: — Простите, но почему Вы остановили экипаж? — и взглянул на извозчика, который спрыгнул с козел и закурил. — Я — лесник графства Горнстершир! В мои обязанности входит встречать все экипажи, которые ездят этой дорогой. Ты, как я вижу, из столицы? — указал он на значок медицинского университета на груди молодого человека. — Ах, да! — Значит, едешь к святому Иерониму, дорогой друг! — лесник похлопал мужчину по плечу, подошёл к какому-то устройству возле деревянного шлагбаума, перекрывавшему дорогу, дернул его и открыл проезд.— Город будет в одной миле от леса, главное — никуда не сворачивай с дороги! — крикнул лесник в сторону удаляющейся кареты. Молодой человек, чтобы наконец вздремнуть, прилёг на достаточно мягкий диванчик. Под голову он положил своё пальто. Карета словно плыла по мягкой лесной дороге, из-за чего мужчину быстро укачало. Уже почти засыпая, он вдруг подумал — кто же такой святой Иероним? *** Светало. От резкой тряски наш путешественник проснулся и выглянул в окно. Леса уже не было. Перед ним снова открывалось бескрайнее поле, кое-где виднелись люди, осматривающие последствия грозы. Они громко перекрикивались, и с помощью верёвок пытались поднять упавшие во время грозы деревья. Взглянув на только-только поднимающееся солнце, он перевёл взгляд на часы, стрелки которых показывали всего лишь пол-пятого утра. Мужчина лениво потянулся. Хотелось есть, а он ничего с собой не взял, рассчитывая на придоржные харчевни, которые, кстати говоря, почему-то ни разу не встретились. Спрашивать у извозчика где они находятся было бессмысленно, поэтому молодой человек смирился с чувством голода и попробовал заснуть снова. Дорога стала чуть ровнее. В открытом окне показались маленькие домики, увитые плющом, с красной черепицей и палисадниками. Экипаж въехал в Горнстершир. По улицам сновали разноробочие, мелкие клерки, разносчики газет. Мужчина представлял себе это место как маленькую деревню на далёком западе Англии, возле моря. Но в скором времени он увидел рассекающий небо шпиль ратуши и даже театр, возле которого извозчик остановил карету и спросил дорогу у какого-то прохожего. Городок молодому человеку понравился сразу, — он выгодно отличался от пыльного и грязного Лондона, в котором тот родился и прожил всю свою жизнь до отъезда. Казалось, город был пронизан светом, который из невидимого источника щедро разливался на дома, мостовые, приветливо улыбающихся людей, даже на собак, бегущих по своим делам. Наш герой вспомнил о рекомендательном письме, которое должен был кому-то вручить. Вытащив конверт из портфеля и нервно погладив коричневую печать, молодой человек грустно вздохнул. Догадываясь, что в письме рекомендации не очень положительные, он, тем не менее, хотел верить, что в Лондон возвращаться не придётся. Мрачно размышляя над перспективами своего дальнейшего трудоустройства, он чувствовал себя школьником, провинившимся и оставшимся на исправительный час. На душе было тяжело. Карета остановилась возле распахнутых резных ворот, за которыми было видно деревья и дорогу. Возле ворот стоял человек, которого мужчина не мог разглядеть, пока не вышел из кареты. Подождав пока извозчик вытащит чемоданы и экипаж отъедет, молодой человек повернулся к встречающему. Небольшого роста мужчина, стоявший перед ним, выглядел весьма комично: полностью белые волосы, убранные в хвост, красный комзол с золотым узором и панталоны, а также туфли не по моде, на высоком каблуке. Но и они не помогали, — при разговоре с собеседником мужчина высоко задирал подбородок и, казалось, слегка подпрыгивал. Он резво подошёл к молодому человеку и протянул руку. — Здравствуйте, — громко сказал он, обнажая в улыбке зубы, — Как я понимаю, Вы — Генрих Вольденмаер из Лондона? Молодой человек неуверенно протянул руку. — Да, это я. Мужчина громко расхохотался. Смех его, высокий и звонкий, отозвался эхом где-то в глубине сада. Он захлопал в ладоши. — Боже, мы Вас так ждали! Так ждали! — повторил он несколько раз. Настало неловкое молчание. Широкая улыбка немного спала. Лицо мужчины обрело выражение спокойное и добродушное, глаза же продолжали светиться неподдельной радостью. — Извините, я ещё не представился. Мужчина изобразил реверанс и низко поклонился. — Я, — сказал он несколько театрально, — мэр города Горнстершир и одновременно граф Роберт Молзвик, владелец одноимённого графства! Губы его снова растянулись в широкой улыбке, он высоко поднял голову и Генрих заметил следы пудры на его и так белом лице, а также краску на губах. «Определённо, он очень странный, " — подумал Генрих, удивленный тем, что сам мэр встречает его. — Вы привезли с собой какое-то письмо? Генрих кивнул и достал из наружного кармана уже немного смятый конверт. Молзвик выхватил его из рук мужчины и рывком вскрыл. — Ага… — тихо пробурчал граф, — Хорошей репутацией Вы не отличаетесь, мой дорогой друг… Вновь сомнения. Хоть Генрих и ожидал подобной реакции, сердце обдало холодком, когда он увидел потухшее лицо графа и как тот, тяжело вздохнув, смял листок. Какое-то время Молзвик стоял раздумывая, затем, отогнав невидимые колебания, разжал пальцы и письмо мячиком упало на землю. Слабый ветерок лениво перекатывал его у ног молчащих собеседников, а затем весело подхватил и унес в кусты. Проводив взглядом белый шарик, граф вновь улыбнулся и в глазах его появилось добродушие. — Ну что ж, Генрих, — весело сказал он, — какой смысл ворошить прошлое? Мне кажется, раз Вы тут, значит, всё, что там было написано, уже не важно. Генрих с облегчением перевёл дух. В голове прошла буря эмоций. К воротам подъехала двуколка. — Я знаю, что Вы очень устали и хотели бы отдохнуть, но время не терпит и нам, пожалуй, следует отправиться сразу к Вашему новому «пациенту». Молзвик вновь засмеялся, и уселся в экипаж, жестом предлагая молодому человеку последовать за ним. «Что-то кроется за этой напускной веселостью, не так всё просто», — подумал Генрих, усаживаясь рядом с графом. Всю дорогу Молзвик не умолкал, пытаясь максимально сдружиться с новым знакомым. — А у Вас в Лондоне есть друзья, мистер Вольденмаер? — стараясь быть внимательным, спросил Молзвик. — Единственными моими друзьями были книги, мой Лорд. — Ой, фу! — граф скривился, — Не называйте меня так, мистер. Вы мне не слуга. — У меня тоже друзей мало, — спокойно продолжил он, — Все мне здесь скучны, поэтому я с нетерпением ожидал Вас. Полагаю, Вы намного интересней, чем все те, кто окружает меня здесь. Генрих не привык к подобному фамильярному отношению к себе. Он с неприязнью посмотрел на графа. Двуколка вьехала в район, где сквозь буйную зелень едва просматриавлись шикарные виллы. — Здесь живут самые обеспеченные люди Горнстершира, — граф, словно не замечая напряжения, обернулся на дома. — Каждому замок не построить, поэтому решено было сосредоточить этот улей из баронов здесь. В голосе Молзвика зазвучало отвращение. — Ах, знали бы Вы, мистер Вольденмаер, какие они все напыщенные… Никакой душевной простоты, ей Богу! Генрих всматривался в дома. Перед каждым был небольшой, идеально ухоженный сад. Маленькие замки, над красными черепичными крышами которых вздымались флюгера различных форм, казались сказочными. Молодой человек размечтался о том, чтоб его новое место работы было где-то здесь, в этом райском уголке. — Как Вам, мистер Вольденмаер, нравится? — ехидно спросил граф. — Да, красиво, — ответил завороженный Генрих. — А ведь это всё — моё! Генрих с удивлением посмотрел на графа: — Как — Ваше? — Я подарил им все эти домишки! Наш герой понял, что Молзвик пытается произвести впечатление, чтобы понравиться. После этого оба замолчали. Граф сидел с блаженной улыбкой на лице, всматриваясь в холм за виллами. — А там, — указал он рукой на невидимую точку в лесу, — мой дом. Генрих повернул голову и прищурил глаза. Над деревьями он увидел высокий строгий шпиль, тянущийся в небеса. — Вы живёте в замке? — уже с меньшим удивлением спросил Генрих. — У каждого добропорядочного графа должен быть свой замок, — Молзвик дотронулся до плеча мужчины, — Уверен, Вам бы там понравилось. Генрих вежливо улыбнулся. — Я люблю свой замок, — граф облокотился на спинку сиденья и нахмурился, — Он для меня как крепость, в которой я могу спрятаться ото всех. Мелькнул и пропал последний домик из сказки, карета, мягко покачиваясь, покатилась дальше. Генрих мысленно расстроился, что не будет работать в этом чудесном местечке, где всё дышало теплом и патриархальным уютом, где природа словно сошла с картин старых мастеров. Ох, уж эта охочая к прелестным видам лондонская душа… Наконец повозка подъехала к забору, из-за которого выглядывал сад, ещё более прекрасный, чем тот, что остался позади. Над кладкой забора из какого-то удивительного камня виднелись необычайно красивые деревья, которых Генрих никогда не видел в Лондоне. Их листья отливали золотом, на ветках висели необыкновенные плоды. Слегка кружилась голова от напоенного недавней грозой свежего, душистого воздуха, который, казалось, можно пить. Путешественник подумал, что уже приехали, но нет, коляска покатилась дальше. Внезапно Генрих понял, что Молзвик умолк. Скосив глаза он увидел, что тот, вглядываясь куда-то вдаль, сидит и задумчиво теребит прядь волос. Не понимая причину молчания и не зная о чём можно говорить с графом, Генрих тоже надолго замолчал. Двуколка остановилась возле других ворот. — Вот мы и прибыли! — на лице снова была лучезарная улыбка. — Вот Ваш новый дом, мистер Вольденмаер… Они прошли длинной аллеей, с деревьев которой бесшумно опадали розовые лепестки. Генрих чувствовал их прекрасный запах и постепенно влюблялся в этот сад и в этот дом, который виднелся в конце аллеи. Когда они подошли ближе, удивление вновь постигло Генриха. Это величественное строение не было похоже на те виллы, которые он видел до сих пор. Утонченность, летящая легкость архитектуры совсем неожиданно сочеталась с пышностью и роскошью, что придавало дому определённый шарм. — Барокко, не иначе, — тихо сказал Молзвик, и поднялся по белой мраморной лестнице с резными перилами. Восхищение распирало Генриха изнутри. До этого он видел дома в подобном стиле у себя, в Лондоне, но столь грандиозной постройки ему наблюдать не доводилось. Он внимательно всматривался в каждую филигранно сделанную фигуру, находящуюся над большими чёрными дверьми, на которых был кнокер в виде головы медузы Горгоны. Молзвик тихо окликнул Генриха и постучал в двери. Тяжелая дверь со скрипом открылись и он торжественно произнёс: — Добро пожаловать в дом Иеронима Орделаффи! У Генриха перехватило дыхание. Чуть не ударившись об косяк, он резко повернулся к графу, затем перевел взгляд всередину комнаты, не зная, как ему совладать со своими эмоциями. Внутри дом был ещё прекрасней, чем снаружи. Высокий потолок холла, украшенный фреской, на которой были изображены фигуры мужчин и женщин в воздушных одеяниях среди розового сада, блаженно улыбались Генриху. Их руки были обращены к люстре, сделанной из белого золота с хрустальными лучами, нависавшей над комнатой, словно солнце. Стены были украшены картинами, написанными мастерами, которых Генрих не знал. Любуясь всей этой невиданной роскошью, молодой человек не заметил, что перед ним возникла служанка, пожилая дама весьма сурового вида. Когда Молзвик поздоровался с ней, она улыбнулась. Взгляд её заметно потеплел и, приняв облик добродушной леди, она кивком головы поприветствовала их обоих. — Джентльмены, прошу вас пройти на второй этаж, — она рукой указала на лестницу, пройдя вперёд. — Как поживает сэр Орделаффи? — спросил граф, равняясь со служанкой на лестнице. — Мой Лорд, со вчерашнего дня почти ничего не изменилось. Хотя сегодня он не притронулся к еде, ссылаясь на чрезмерное волнение, — почти шёпотом сказала она. Граф обернулся к Генриху, который тихонько шел сзади: — Видите, мистер Вольденмаер, к чему приводит ожидание? С каждым шагом Генрих чувствовал нарастающее волнение, шаг его становился всё тяжелей, дыхание прерывалось. Ему было немного страшно, ибо он не представлял, кого сейчас увидит. Генрих обернулся на дверь, задумавшись о своём положении, затем приостановился. Дабы унять охватившее его непонятное беспокойство, несколько раз глубоко вздохнул. — Мистер Вольденмаер! — окликнул граф, опираясь на перила и непринуждённо улыбаясь, — Чего ж Вы там внизу застряли? Давайте, поднимайтесь быстрее! Генриху пришлось прибавить ходу. Служанка провела мужчин по коридору, прекрасные статуи и гобелены в котором сменяли друг друга. Генрих про себя отметил, что вероятно, Иероним Орделаффи был коллекционером, либо же любителем и ценителем произведений искусства. Женщина остановилась возле белой двери и подождала, пока Генрих подойдёт. — Джентльмены, подождите здесь, пожалуйста, — она тихо постучала в дверь и зашла, не дождавшись ответа. Молзвик и Генрих остались в коридоре одни. — Волнуетесь, мистер Вольденмаер? — граф слегка прикоснулся к плечу мужчины. — Немного, Сэр, — ответил Генрих дрожащим голосом, — Понимаете, по дороге сюда я встретил лесника, который говорил о каком-то Святом Иерониме. Он уверял меня в том, что я еду к нему. Теперь же мне интересно, является ли Сэр Орделаффи тем, о котором говорил тот старик? Молзвик улыбнулся, глаза его заблестели. — Абсолютно верно, мистер Вольденмаер. Не успел Генрих что-то ответить, как дверь открылась и показалась служанка. — Лорд просит Вас, — она взглянула на Молзвика. Граф напрягся. В его взгляде читалось замешательство и беспокойство. Он растерянно оглянулся на Генриха и зашёл в комнату, оставив того один на один со все более возрастающим страхом. Из слегка приоткрытых дверей комнаты послышалась невнятная речь и тихое восклицание. Генрих облился холодным потом, подумав, что, судя по всему, ему придётся возвращаться в Лондон, чего очень не хотелось. Он так надеялся на это место, ибо оно было единственным шансом на нормальную жизнь. Руки слегка задрожали, испарина покрыла лоб. Внезапно двери распахнулись и граф Молзвик возник на пороге, приглашая его войти. След служанка скрылся в коридоре. Генрих, судорожно сглотнув, покорно сделал пару шагов и остановился. Перед ним оказалась просторная гостиная, окна которой выходили на сад. Посередине стоял большой стол, за которым, в конце комнаты, виднелся камин. Возле камина, сидя спиной к вошедшим, сидел человек. Молзвик подошёл к сидящему и наклонился. Тот что-то сказал ему на ухо. Генриху это было крайне неприятно, поэтому он недовольно кашлянул, как бы напоминая тем самым о себе. Молзвик дёрнулся и обернулся на него. — Ах, знаете, дорогой мой Вольденмаер, — начал он, подходя к Генриху. На лице у него была тревога, — Я был бы рад остаться, но понимаете… меня там…ждут, — он был с странном смятении. Граф, до этого державший марку, сейчас просто трусливо убегал, неубедительно ссылаясь на какие-то дела. — Да, конечно, я понимаю, — промямлил Генрих, заглядывая за спину графу. Молзвик замялся. Он обернулся к камину, потом к Генриху. — Мне правда жаль, — почти шёпотом сказал граф, — Я думаю, мы скоро ещё увидимся, мистер Вольденмаер… простите… Он быстрым шагом вышел из гостиной, оставив Генриха одного с мужчиной, который все так же неподвижно сидел спиной к нему. Генрих нервно сглотнул слюну и тихо подошёл к сидевшему, укутанному с головы до ног теплым шерстяным пледом. Он даже не пошевельнулся и не повернул головы, когда Генрих встал возле него. — Вы ведь Генрих Вольденмаер, верно? — голос мужчины был очень глубоким и низким. Говорил он очень тихо, отчего было плохо слышно и приходилось слегка склоняться. — Да, — ответил слегка раздраженный Генрих. — Добрый день, — ещё ниже поздоровался мужчина, — Я искренне рад Вас видеть. Безусловно, в Лондоне с Вам обошлись не самым лучшим образом. Сейчас Вы уже здесь, а значит, что всё же удача на Вашей стороне, мистер Вольденмаер. Раздражение нашего героя нарастало. Ему хотелось провалиться сквозь землю. — Тем не менее, — продолжал мужчина тихим, но уверенным голосом, — Я так понимаю, эта работа — Ваш последний шанс. Я без единых вопросов готов нанять Вас после одного короткого разъяснения… Под пледом угадывалось, что мужчина сжал руки в кулаки, затем тяжело вздохнул. Внезапно его голос задрожал. — В письменной просьбе Вам многого не рассказали в Лондоне обо мне, но я почему-то уверен в Вашем великодушии и полагаю, что Вы можете стать мне отличным компаньоном. Сидящий говорил отрывисто, заикаясь и останавливаясь почти на каждом предложении, — Я приношу искренние извинения за некоторые издержки этикета, но, к сожалению, обеспечить Вам встречу со мной ещё в городе не в моих силах, потому сэр Молзвик любезно согласился сделать это за меня. Генрих осторожно притянул к себе стул, стоящий неподалеку от кресла мужчины и неуверенно уселся на самый краешек. В голове его вихрем проносились догадки одна другой мрачнее. Было абсолютно непонятно к чему ведёт этот странный человек, и с каждой минутой ощущение томительной тяжести всё более нарастало. Лица говорившего не было видно из-за свисавших длинных льняных волос, что придавало облику мужчины таинственности. Голову при разговоре он также не поворачивал. — Вы, наверное, ничего не понимаете, — голос мужчины задрожал и стал глуше. Он судорожно сжал край пледа, который укрывавал всю его фигуру и кресло. — Я просил не рассказывать Вам… простите. Резким движением он отдёрнул плед и Генрих застыл от неожиданности, — мужчина сидел в инвалидном кресле. — К большому сожалению, я не вижу, где Вы стоите. Будьте добры, подайте мне руку. Генрих встал и нерешительно поднял руку, слегка коснувшись пальцами протянутой ладони. Мужчина медленно повернул в сторону Генриха голову и тот, увидев, наконец, его лицо, едва удержался от возгласа — глаза человека были абсолютно белые. — Господи, — тихо сказал Генрих. Он не знал как реагировать и что говорить, а поэтому просто стоял молча, глядя в пустые глаза. — Я — Иероним Орделаффи, — наконец представился сидящий в кресле и крепко сжал руку Генриха, — барон, а также Ваш новый работодатель. Говоря это, сэр Орделаффи выпрямился и стал как-будто уверенней. Генрих поклонился и прислонился к руке сидящего. — Благодарю Вас, Лорд Орделаффи, за оказанную мне честь и смею Вас заверить, что Вы не пожалеете о своём выборе. Говоря это, Генрих заметил, что все еще держит кисть сэра Иеронима, котороя была тонкой и женоподобной. На безымянном пальце красовался какой-то необыкновенный перстень. — А теперь, — холодно и беспристрастно сказал Иероним Орделаффи, — Вы можете приступать к своим прямым обязанностям.