Затерянные во снах

В Тени всё казалось непривычно серым. Густой воздух дрожал, и каждый вдох давался с трудом. Время то бежало быстрей, то замедлялось, и вскоре Махариэль не мог сказать, как давно он оказался в этом странном месте. Прошли минуты? Часы? Может быть, дни? Всё было бы проще, если бы он был магом. Махариэль слышал, что эльфийские Хранители и те, кто прошёл обучение в Круге, не понаслышке знают, как войти в Тень и, что самое главное, — как выйти обратно. Воину же это знание до сих пор было ни к чему. Более того, он думал, что вообще не может оказаться в Тени, когда не спит, — об этом говорила Винн, это же подтвердил и Йован в Редклифе, когда они разбирались с одержимым мальчишкой-наследником. Теперь же правила поменялись. И Махариэль мысленно установил новые: ничему не удивляться, никому не доверять и во что бы то ни стало найти друзей и вытащить их отсюда. Впервые именно в Тени он подумал о своих спутниках, как о друзьях. Раньше они были товарищами по несчастью, случайными попутчиками, приятелями. Потом Махариэль стал думать о них как о соратниках — и чувствовать ответственность за всех шестерых. Друзья же все остались в прошлом, о котором он предпочитал не вспоминать, — но именно сейчас ему было сложно не думать о покинутом клане, о всех тех, кто остался в другой жизни, когда Махариэль ещё не был Серым Стражем. Стань мышью. Небо вмиг стало выше, а все предметы — значительно больше. На дороге под ногами (или лучше сказать – лапами?) были видны каждый камешек, каждая трещина. Мышиное сердце дрожало, как лист на ветру, но Махариэль не чувствовал страха. Его оглушали новые незнакомые запахи, манили неизведанные просторы, мучило любопытство. Так было и в детстве, когда лес казался ему целым миром, всё хотелось пощупать, понюхать, попробовать на зуб. Он часто убегал далеко от стоянки клана, несмотря на причитания Ашалле. Сейчас рядом не было эльфийки, которая заменила Махариэлю и мать, и отца, но в ушах до сих пор звучал её мелодичный голос: «Терон, я тебе ничего не запрещаю, но будь осторожнее, пожалуйста». Он и собирался быть осторожным: не стоит нарываться на драку и лезть в самое пекло, когда ты — маленькая серая мышь. Но даже для самых маленьких настаёт пора, когда — хочешь — не хочешь — но приходится вырасти. Мир простирается далеко за пределами родного леса. И Ашалле хорошо это понимала. Стань призраком. Кто не мечтал в детстве легко проходить сквозь стены и двери, оставаясь незримым? Надо быть осторожнее в желаниях, им свойственно сбываться, но не всегда именно так, как хочется. Сейчас Махариэль не чувствовал себя живым: эльфы издавна считали, что Тень — это ещё и загробный мир. Поверье было похоже на правду: вокруг сгущался ледяной холод, влажный и пронизывающий. Похожее ощущение он уже испытывал раньше: в тот миг, когда Тамлен — лучший друг, почти что брат — коснулся проклятого зеркала, под гладкой поверхностью которого метались беспокойные серые тени. Махариэль знал, что не стоит этого делать, он хотел крикнуть, предупредить, но не успел. Призраки не могут кричать, их полёт плавен, а движения бесшумны. Нить оборвалась. Где теперь Тамлен? И где теперь тот Терон, что предложил убить шемленов и осмотреть руины вместе? Их нет обоих, остались только призраки былого. А ещё — чувство вины, которое не избыть уже никогда. Но в душе Махариэль знал, что Тамлен простил бы его и за это. Тамлен всё ему прощал. Стань големом. Твёрдым, как камень, непоколебимым, как скала. Махариэль всегда помнил, что воин должен быть сильным и умелым, чтобы защищать свой клан и всех тех, кто ему дорог. Но из любого правила находятся исключения. Та, кого Махариэль хотел защитить больше всех, казалось, вовсе не нуждалась в этом. Его Мерриль была магом, Первой, ученицей Хранительницы. Когда пропал Тамлен, именно она вызвалась помочь Махариэлю поискать друга. И кто кому был защитой и опорой? Кто кого утешал, когда казалось, что всё потеряно? Кто что чувствовал? Теперь уже не узнать, не взять за руку, не произнести невысказанное. Семья будущей Хранительницы — её клан, судьба Серого Стража — его долг. Махариэль знает, что никогда не женится и не продолжит свой род. Ныне ему суждено защищать не Мерриль, не клан Сабре, а целый мир — от Мора, в который даже не все верят. Пока. Махариэль так и не нашёл в себе сил, уходя, попрощаться с ней. Но ему кажется, что Мерриль не стала бы винить его за поспешное бегство. Когда всё решено, лучше проститься именно так. Стань огненным человеком. Огонь сжигает и очищает всё. Не важно, кем ты был, важно, кем стал. К прошлому нет возврата, теперь Махариэль знает это лучше многих. Но важно помнить, и не забывать ничего. Боль со временем уйдёт, шрамы заживут. «Огонь не причинит вреда тому, кто сам стал огнём», — так говорила Маретари, Хранительница долийского клана. Юный Махариэль тогда не понимал, что пытается сказать эта мудрая женщина, и лишь теперь ему ясно: не все слова следует понимать буквально. Самое главное, что жизнь продолжается — даже если до смерти осталась всего пара минут. Жизнь продолжается... Махариэль открыл глаза. Он всё ещё был в Тени, но ему показалось, что вокруг заметно посветлело. Дышать стало не в пример легче. Казалось, что свежий ветерок обдувает щёки, ерошит волосы и заставляет кровь приливать к лицу. Пальцы сильнее сжали рукоять меча: не время вкладывать его в ножны — враг близко. Стук сердца отдавался в ушах, дыхание стало частым, и все сомнения ушли: нужно делать то, что должно. С остальным можно будет разобраться позже. Стражу не позволено жить просто сегодняшним днём, как живут многие. Одним вдохом, одним мигом, одним взмахом клинка — и только так. Очередной призрачный белый волк упал под ноги, рассечённый надвое. Махариэль никак не мог привыкнуть, что эти сущности умирают бесшумно и что у них совсем нет крови. В другое время он уже с ног до головы был бы забрызган алым. Но, по крайней мере, от нынешних врагов не воняло так, как от Порождений Тьмы, и это, несомненно, отличало их в лучшую сторону. Да и меч проходил сквозь них на удивление легко, почти не встречая сопротивления. Всё было и просто, и сложно одновременно. По большей части потому, что Махариэль предпочёл бы быть сейчас не один. По правде говоря, он никогда раньше не оставался в одиночестве. Сначала рядом были долийцы, потом Дункан, а теперь — новые друзья, которых ещё предстояло отыскать в этом царстве фантазий и хаоса. Махариэль знал, что времени у него мало. Чем дольше они пробудут в Тени, тем меньше будет шансов вернуться обратно. Поэтому он шёл вперёд, не зная, не сбился ли уже с пути, не ходит ли по кругу, не останутся ли они все здесь на веки вечные... Ещё совсем недавно Махариэль сильно разозлился бы, если бы кто-то сказал, что он будет считать друзьями шемленов. Но так вышло: многие его спутники были людьми, и поначалу Махариэль относился к ним очень настороженно. Пока не понял, что любой из них готов прикрыть ему спину и пожертвовать собой ради общего дела. Скорее следовало осторожнее относиться к единственному среди соратников эльфу — убийце. Но Махариэль, кажется, просто не в состоянии не доверять эльфам, он всегда был и будет на стороне своих собратьев. Из круга на полу вылезла очередная огненная тварь, и Махариэль, не задумываясь, нанёс ей удар. Лицо опалило жаром, в воздух взвился пепел, потянуло удушающей гарью. Этот враг был сильнее, чем волки, и гораздо опаснее, но всё равно не стоил того, чтобы задерживаться надолго. Кроме того, он загораживал проход на другие острова Тени и мешал добраться до спутников — а значит, участь его была предрешена. Несколько мощных ударов. Огненные когти в плече. Кровь сочилась и моментально запекалась от жара. Боль придёт потом, а сейчас — последний бросок... Тварь вспыхнула и рассыпалась, оставив вместо себя горстку серого праха. Махариэль чувствовал, что сейчас, как никогда, близок к цели, закрыл глаза — и шагнул в очередной портал. Стань мышью. В прошлый раз Махариэль, будучи в этом облике, вспоминал об Ашалле. И теперь ему кажется, что Винн немного похожа на неё. Только он надеется, что Ашалле никогда не увидит столько горя и крови, — даже во сне. Он перешагнул через трупы. Мёртвые маги так походили на настоящих, что в какой-то момент в сердце Махариэля закралось сомнение, но он отбросил его с негодованием. Винн подняла на него взгляд, полный отчаяния. — Видишь смерть? Она окружает нас. Махариэль кивнул. — Смерть всегда рядом. Но эта, — он указал на мёртвых магов, — не настоящая. Если мы поторопимся, то успеем их спасти. Поначалу Винн не слушала: слишком велико было её горе. Но, к счастью, до неё удалось докричаться. Махариэль восхищался силой этой женщины и надеялся, что картинки, которые показывает тень, далеки от пророческих. Винн шла рядом. Как ранее — Ашалле. Когда пришло время направиться на следующий остров, она улыбнулась так похоже и промолвила: — Терон, пожалуйста, будь осторожнее. И круг замкнулся, картинка сложилась, сходство приобрело яркие черты. Махариэль никогда не называл Ашалле матерью. И Винн тоже не назовёт. Но то, что на словах, и то, что в сердце, — это разные вещи, не так ли? Винн коснулась его волос и погладила по голове, как ребёнка. Стань призраком. Похоже, призрак здесь был не один. Махариэль подошёл ближе, чтобы разглядеть Алистера. Он никогда раньше не видел на его лице такого счастливого выражения. И замер, не в силах подойти и разрушить наваждение. По правде говоря, он бы и сам хотел оказаться в таком сне, полном семейного уюта и радости. Пришлось напомнить себе, что всё это демоны, что друг в беде, — и сделать шаг вперёд. Конечно же, Алистер не захотел уходить от новоприобретённой семьи. Конечно, он не верил, был зол и бросался оскорблениями. А демон в обличье его сестры мило улыбался и зазывал на чай с пирогами, пока Алистер не начал вспоминать... И тогда демон усмехнулся, показав частые заострённые зубы и сказал, глядя прямо в глаза Махариэлю: — Оставь его здесь. Так будет лучше для него. Ведь ты скоро предашь Алистера, я чую это. И не станешь его спасать, как не стал спасать Тамлена. Иди своей дорогой, убийца друзей! Махариэль помнил, как Алистер возмутился, как спина коснулась спины, мечи вылетели из ножен, демоны пали под натиском — и сон закончился. Но, возможно, именно в тот день начался их разлад. Алистер хлопнул его по плечу: — Не слушай этого урода. Всё, что он сказал, — редкая чушь. Конечно, ты меня не предашь. Махариэль кивнул. Алистер улыбнулся в ответ, но взгляд его остался серьёзным и колючим. Сложно простить того, кто заставил тебя отказаться от счастья, пускай и призрачного. Стань големом. Легко чувствовать себя сильным, когда превратился в каменную громадину. Но сейчас Махариэль думал, что Зевран гораздо сильнее его. Не физически, нет. Но пытки, которые убийца видел в своём кошмаре, явно происходили и наяву. И Махариэль не мог представить, смог бы он вынести такое — и если да, то в каком состоянии был бы после. А Зевран улыбался и шутил, оставаясь весёлым в любой ситуации. Возможно, это всё было напускное, и Махариэль подозревал, что в глубине души Зевран переживал неудачи и огорчался, как и все другие, если не больше. Но эта вечная бравада придавала сил, заставляла верить, что всё у них получится: они выберутся из Тени, помогут магам, остановят Мор. А может, успеют что-то ещё: то, в чём Махариэль пока не желал признаваться даже самому себе. Убедить Зеврана в неестественности происходящего оказалось проще всего. С ним вообще было на удивление легко и просто. Не всем, конечно: Махариэль понимал, почему большинство спутников было против его решения принять убийцу в отряд. Но Зевран был эльфом, а эльф — это почти всегда свой. Махариэль надеялся, что ему не придётся разочаровываться в новом друге. И не придётся прощаться без слов, как с Мерриль. Стань огненным человеком. Бесполезно горевать о том, что отгорело. Жить и идти дальше, не оглядываясь, до самого конца — только это и остаётся. Тамлен бы понял его, Мерриль одобрила бы, а Ашалле благословила бы в дорогу. Даже на пепелище рано или поздно пробивается трава — время лечит всё. Тень больше не удерживала их, нехотя отпустив добычу. Ещё одна ступенька вверх к цели была пройдена. Махариэлю не хотелось думать, что будет завтра. Вернувшись в лагерь на закате, он хотел наслаждаться лишь этой победой — в сущности, первой серьёзной за всё время путешествия. Костёр прогорел, остались лишь тлеющие угли. Ночной холод подкрался, как всегда, незаметно. На небе высыпали звёзды. До рассвета было ещё слишком далеко, и многие уже разбрелись по палаткам, чтобы отдохнуть перед новым днём, полным трудностей и опасностей. Махариэль знал, что дольше всех будет бороться со сном. А если повезёт, так и вообще не заснёт, а будет всю ночь охранять лагерь. И надеяться, что ночь пройдёт спокойно. Но надежде не суждено было оправдаться. Вдруг над лесом раздался ужасающий рык, земля содрогнулась, а небо окрасилось багряно-алым. Порыв ветра согнул верхушки деревьев. Вдалеке показалась чёрная точка, она росла и надвигалась, обретая сильные крылья. Вскоре сомнений не осталось: на кровавом полотне небес возник чёткий силуэт дракона. Его крики заставляли ломаться деревья, а реки выходить из берегов. От грохота до боли закладывало уши, ломило в висках. Воздух раскалился так, что каждый вдох обжигал лёгкие. Темный дракон парил, вертя узкой шеей, словно выискивал кого-то внизу, на земле. Махариэль, как ни силился, не мог опустить голову, отступить в тень, вытащить меч, позвать остальных. Потухший было костёр разгорелся с новой силой, и пламя привлекло внимание дракона. Он испустил торжествующий крик, поворачивая голову. Его глаза были слепы, затянуты кожистой чёрной плёнкой. Но потом веки дрогнули и приоткрылись, явив пустые белки без зрачков. И этот невидлящий взгляд уставился прямо на Махариэля: глаза в глаза. Сердце сжало, словно когтистой лапой, грудь пронзила боль, ноги подогнулись. Ладони коснулись холодной мокрой земли, и в этот момент Махариэль почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо и хорошенько тряхнул. Видение пропало, как ни бывало. Руки и правда касались земли, ноги запутались в плаще, а сучок на поваленном бревне больно упирался в спину. Махариэль сделал глубокий вдох и открыл глаза. Над ухом раздался знакомый голос: – Кажется, сегодня всем удивительно повезло с кошмарами, – Зевран уселся рядом на бревно и подбросил в костёр пару веток. Костёр начал разгораться. Махариэль придвинулся ближе и, щурясь, протянул ладони к яркому пламени. – Я кричал во сне? – уточнил он. – Не очень громко, – Зевран подкинул в костёр ещё одну ветку и махнул рукой в сторону палаток, – они вряд ли что-то слышали. Махариэль поёжился. В прошлый раз, когда ему снился кошмар про дракона, он перебудил половину лагеря, напугал Лелиану, рассердил Морриган и весьма обеспокоил Алистера. – Хорошо, если так, – Махариэль облегчённо выдохнул. – Прости, что тебя разбудил. – Да я ещё не спал, – отмахнулся Зевран и пояснил: – Я так, пройтись вышел. – Очень вовремя. Спасибо. У костра стало жарко, Махариэль скинул плащ и отложил его в сторону. – Не за что. Мы в расчёте, – усмехнулся Зевран. – Если Серый Страж спасает своих спутников от дурных снов, должен же кто-то оказать ему ответную любезность. – Это не сны, – возразил Махариэль, удивляясь собственной уверенности, и почти сразу же пожалел о своих словах. Зевран, как и прочие спутники, прекрасно понимал, что всё не просто так, что Архидемон их ищет и любой день может стать последним. Зевран усмехнулся – Откуда ты знаешь? Может, ничего этого вообще нет. А я, скажем, сплю где-то в Антиве в обнимку с прекрасной рыжеволосой красоткой и вижу во сне тебя и остальных. Наутро проснусь, а там всё по-прежнему. Махариэль невольно фыркнул, представив себе такой расклад. Вообразить себя спящим дома не вышло – в долийском лесу ему никогда не снились кошмары. Но идею он оценил и поддержал: – А вот представь, если завтра тебя как раз наймут, чтобы убить Серого Стража? – Это запросто, – легко согласился Зевран. – У меня уже бывали вещие сны. Честное слово! Вот, помнится, наняли меня устранить одного орлейского торговца. Так я его перед этим в ночных грёзах раз шесть убил разными способами. И ещё разок наяву. – Ну, может, и меня в следующий раз удастся? – предположил Махариэль. – Ты же во сне уже пробовал. Шутка вышла неудачной. Зевран нахмурился на мгновение, но тут же его лицо приобрело обычное выражение: – Знаешь, что-то мне сразу расхотелось просыпаться, – заявил он. – Мне тоже, – Махариэль, отчего-то вдруг смутившись, поднял взгляд к очистившемуся небу. Над верхушками сосен стремительно светлело. Новый день обещал быть погожим, ветреным – и особенным. Махариэль чувствовал это, хотя ещё и не знал, почему. Лагерь просыпался. Винн хлопотала у костра, помешивая кашу в большом чугунном котле, Морриган причёсывалась, Алистер брился, улыбаясь своему отражению в начищенном до блеска щите, Стэн точил меч, Лелиана отчитывала расшалившегося пса-мабари, Зевран напевал какую-то весёлую песенку на родном языке. Махариэль поднялся. Потянувшись, расправил плечи и негромко сказал: – С добрым утром, друзья!