Диагноз - Блэк

Ранним утром, когда все приличные люди спят, а я, как ни странно, причислял к ним и себя, в мою постель приползла лягушка. Лапы холодные, а бархатистый голос недовольно буркнул: — Подвинься. У меня постель королевского размера, и я не сразу понял, что это Северус таким образом предьявил свои права находиться в этой постели до конца своей жизни — Сев, ещё очень рано… Но меня не слушали. Лягушка пробормотала: — Для моих целей в самый раз. — Каких целей? Но мне заткнули рот поцелуем и немаленькая тушка «лягушки» прижалась к моему телу. Сразу стало жарко. Возня наших тел сменилась восхитительным трением. Мне ещё не приходилось так свободно заниматься сексом с Северусом. Я открыл глаза. Лицо Северуса было чрезвычайно серьезным, а сам он весьма сосредоточен. Казалось, Северус решал какую-то логическую задачу. — Прекрати так смотреть, — не выдержал я. — Как? — Вот так, — и подмял его под себя, набрасываясь с поцелуями более страстными, чем мы обменивались до сих пор. Когда я отстранился, Северус был полностью погружен в себя. Глаза его расфокусировались, губы были алыми от укусов, а сам он выглядел блаженно счастливым. — Я кончил, — проворчал он слишком мягко, на мой взгляд. — Ты ещё очень молод, — напомнил я ему. — Да, я помню, — фыркнул Северус. Я подсчитал, что сегодня он выглядел лет на двадцать. Итак, ко дню рождения он станет почти своего настоящего возраста. — Сириус Блэк задумался, — съехидничал Сев. — На тебя это не похоже. Я думал, что у тебя только одна извилина, и она думает только одним органом. — Ты у меня попляшешь, — пробормотал я, смазывая свой эрегированный член любрикантом. — Мечтаю об этом, — ответил он. — Ты всегда оставляешь последнее слово за собой? — Не сомневайся. Пикирование репликами сменилось стонами и словами «быстрее» и «еще». Но мне не хотелось торопиться, хоть меня нагло разбудили. Не было привычной ненависти и злобы, которая отличала Северуса старшего возраста. Тело было легким и гибким, и в то чудесное утро мне довелось узнать его возможности. Сам Северус казался проще и отзывчивей, и мне очень хотелось, чтобы он оставался подольше молодым. Завтрак был насыщен поздравлениями и восторгами взрослых и подростков. Северус едва ли помнил себя и открестился от подарков зельем удачи, врученным всем присутствующим. Гарри подарил мне и Регу хороший коньяк. Я сам подарил Северусу охранные амулеты, брату — сборник маггловской фантастики. Пусть развлекается. Гарри получил «Молнию». Он остался в восторге и сразу задумался о том, чтобы показать слизеринцам в квиддичном матче, кто настоящий чемпион. После праздничного ужина, который приготовил Кричер, мы расположились в гостиной. Каждому здесь было место. Регулус сел у камина. Ему постоянно было холодно. Гарри устроился у окна и разглядывал звезды. Может, он мечтал о полетах на метле? Северус и я были на диване, касаясь друг друга и обещая друг другу незабываемую ночь. Вальбурга тихо ходила между нами и спрашивала, что нам нужно. Рег проворчал, что ему нужен плед. Гарри, несмотря на плотный обед, попросил кусочек шоколадного торта. Мы с Северусом хотели уединиться, но не решались оставить своих близких. Неожиданно Вальбурга хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание. — Итак, дорогие мои, мы отметили Рождество по маггловской традиции. Не пора ли вернуться к волшебным корням и отпраздновать Йоль? — Я с радостью! — вскочил Гарри. — Разумеется, мама! — ответил Регулус. — У меня есть условие, — вмешался я. — Я, как глава рода Блэк, желаю вернуть в семью Андромеду и Нимфадору Тонкс. — Замечательно! — обрадовался Гарри. — Наша семья станет ещё больше! Так и порешили. На жарком огне мы сожгли дерево и принесли жертвоприношения — сноп пшеницы и ржи, душистых трав, свиной крови и курицы. Всё празднество провели в ритуальном зале. Я был очень рад, что Гарри промолчал насчёт кровавых жертв. Возможно, он в любом случае ничего бы не сказал, лишь бы жертвы не были человеческими, но я и не собирался быть монстром. Гарри устал к двум часам ночи и мы отправили его спать. Я же подошёл к комнате, где располагался родовой гобелен, и запел катрены возвращения в род блудных детей рода Блэк. Сквибы и магглорожденные волшебники приветствовались одинаково. Я желал видеть всех своих родственников. По правилам, пение должно продолжаться всю ночь. Но бодрствовать так долго я не собирался и произнёс лишь необходимое количество молитв. Лишь на следующее утро я вспомнил о Люпине. Он был единственным человеком, которого я не поздравил. Я решил исправить свою ошибку и отправил сову. Вечером Ремус прибыл через камин. Мы отправились в библиотеку, чтобы поговорить по душам. Я не планировал откровенничать и не испытывал восторг от нашей встречи. Он не торопился за время побега сблизиться со мной, а я не знал, что делать с карманным оборотнем Дамблдора. Следовало мягко расспросить его, чем живёт и дышит бывший Мародёр. Усталый взгляд и поношенная мантия говорили о плачевном финансовом состоянии друга. Друга ли? — Здравствуй, Сириус. — Здравствуй. Ремус неожиданно схватил меня в охапку и крепко обнял. Я онемел от неожиданности. Более того, не ожидал, что Ремус так расчувствуется. — Жив! Жив! Я боялся… Но все же ты здесь… Я сомневался… Так. Вот тут я бы захотел поразмыслить. Он не доверял мне? После стольких лет в Азкабане дементоры и тюремщики сделают из любого человека изгоя — недоверчивого и настороженного. Я практически никому не доверял и, прежде всего, самому себе. Насколько Люпину было сложно приспособиться к жизни после Хогвартса, я не мог представить. Я не застал его взросление, так как в этом мире меня ещё не было. — У меня было желание поговорить с кем-нибудь из Аврората, чтобы встретиться с тобой, но меня на смех подняли. Сказали, что ты у них не числишься как заключённый и попросту сбежал за границу. Несмотря на то, что авроры схватили тебя и бросили в тюрьму, никто не мог найти документов по твоему делу. Казалось, дела не существовало, как и тебя самого. Я думал, что сошёл с ума, и отправился к Дамблдору. Альбус выслушал меня, но намекнул, что из-за «мохнатой проблемы» я — нежелательная персона в Аврорате и в Департаменте магического правопорядка, и мне незачем мелькать в Министерстве. — Вот как, — произнёс я глухо. Во мне стала закипать ярость. Какой же Дамблдор противный старик! Я не знаю, чего хотел больше — убить его голыми руками или помучить, насылая проклятие позаковыристее. Первое впечатление от разговора — сожаление, жалость, затем злость. Затем разговор перетек от прошедших давно событий к настоящему времени, и я словил себя на разговоре о маггловской жизни. Я кивал и смеялся, когда Ремус рассказывал о своем житьё. Иногда Ремус поднимал глаза, как бы проверяя, понимаю ли я, что такое тостер, холодильник или газонокосилка, и прочая техника. Я не объяснял, откуда знаю подробности, но смеяться и дурачиться было легко. Лишь опустошив вторую бутылку вина, я отвлёкся от душевных переживаний и метаний Люпина. Он был превосходным рассказчиком. Неудивительно, что дети его любили. Он знал много историй из жизни как маггловского, так и волшебного мира. Рем был умным и наблюдательным, веселым и легким. С ним легко было общаться и легко дружить. Теперь я понимал, чем нравился Люпин прежнему Сириусу. Я также увидел, что близкое знакомство с Дамблдором не испортило характер Ремуса. Он не бравировал и не унижался. Рем удивительным образом был своим человеком. В некотором замешательстве я понял, что готов сделать чрезвычайную глупость. Я хотел, чтобы Ремус не преподавал в Хогвартсе и стал моим собственным волком. — Ремус, переезжай ко мне, — предложил я ему. — Зачем? — нахмурился он. — Будешь моим дворецким, сомелье и гувернёром. — Ты издеваешься? Ремус покраснел, потом побледнел. Наконец он стал в розовую крапинку. Чудная метаморфоза. Я же только ухмыльнулся. Вино, похоже, ударило мне в голову. От алкоголя сознание стало удивительно ясным, будто и не пил вовсе. Я видел будущее, как никогда раньше. — Тебе нужна работа, мне — секретарь и помощник. У тебя будет много обязанностей. — Сириус, зачем мне это предлагаешь? — Чтобы избавить тебя от ярма оборотня, чтоб у тебя всегда была работа и под рукой собственный зельевар, способный варить каждый месяц Антиликантропное зелье. Минуту Ремус переваривал услышанное. Я прям видел открывающиеся перед Люпином возможности. Мысленно он был согласен на столь щедрое предложение. А я был счастлив проблескам собственной гениальности, раскрытой благодаря алкоголю. Я не мог Люпина ни усыновить, ни жениться на нем, но кое-что всё же мог для него сделать. — Ты пьян? — вдруг спросил он. Я покачнулся, но позу не поменял. Отставил бокал. Я ощущал себя кем-то вроде Локи, бога-проказника. Мне хотелось сделать нечто особенное, чтоб День подарков запомнился истинной щедростью для нищих и обездоленных. Какое счастье, что мне попался Люпин. Не представлял, что бы я сделал, если б здесь появился Флетчер… Кстати, орден Феникса здесь не появится ещё долгие годы. Я не позволю. Эти мысли промелькнули со скоростью света. Вслух же я сказал: — Пользуйся мной, пока я добрый. Но ты произнеси вассальную клятву, и я клянусь, ты станешь больше, чем вассалом. Ты станешь членом моей семьи. — Это весьма лестное предложение, — нехотя признал Ремус. — Но…? Ремус был готов сдаться. Его глаза по-звериному лихорадочно заблестели. Внезапная перемена пугала его, но Ремусу нечего было терять. Его не ждала семья, не плакали по нему дети и близкие. Я смутно помнил его отца, но, кажется, он так и не примирился с «мохнатой» проблемой своего сына. Ему должно быть около семидесяти лет. Но я не собирался портить Ремусу жизнь, наоборот, улучшить, насколько это было возможно. И я был уверен, отец только бы порадовался за своего сына. — Хорошо, — решился Ремус, — что я должен делать? — Повторяй за мной… Ремус, кажется, не ожидал настойчивых уговоров и сдался, едва я произнёс имя своего крестника в качестве аргумента. Он произнёс слова клятвы, и магия запузырилась, оставляя следы на нашей коже. У Ремуса на запьястье появилась родинка в виде снитча. Я стал обладателем магического браслета. Он показывал, насколько я ответственен в своих обязательствах. Браслетов с обязательствами было несколько. Перед родом и семьей, супругом, братом и крестником. Теперь их было шесть, и я надеялся, что на этом остановлюсь. Мы хотели еще выпить, в честь изменения наших отношений. Я позвал Кричера, как глаза у Ремуса внезапно закатились, и он рухнул на пол как подкошенный. Я нащупал пульс. Жив, но что с ним случилось? Неужели на него так подействовал алкоголь? — Северус! С Ремусом что-то случилось! — завопил я на весь дом. Северус прибежал с палочкой наготове. Он бросил диагностирующее заклятие. Результат его не удовлетворил, и он усложнил манипуляции с заклинаниями. — Хм, — буркнул он еле слышно, беспрерывно колдуя над бессознательным телом. — У твоего Люпина есть одна ментальная закладка, над которой надо поработать. Ума не приложу, как можно было ее наложить, потому что звериная натура не позволила бы закрепиться этой закладке. Он сильно истощен, увеличена печень и сердце стучит как бешеное. Эх, этот маленький оборотень пьёт, а ему нельзя. И вообще, ему походу пообедать надо было. — Вот как! — задумался я. — Бессмысленно говорить, что он сильно сдал. — Могло быть и хуже, — молвил Северус. — Он мог быть на грани убийства или попрошайничества. Сколько бы хватило ему гордости, чтоб держаться на ногах, неизвестно. Теперь стало ясно, что Ремус поддался моим уговорам из-за безвыходного положения. Меня даже стала грызть совесть, что я не связался с ним раньше. Чрезмерная осторожность чуть не обошлась одному из Мародёров непоправимым ущербом. Не раздумывая, я заказал у Кричера стейк минимальной прожарки и пасту с сыром. Но в первую очередь волшебный чай, который Кричер готовил для истощенных и слабых больных. Вот так и получилось, что Ремус остался в доме. Его реабилитация началась в День подарков и продолжалась до весны. Но это было впереди. В тот же день вечером пришло письмо на имя наследника рода Блэк. Гарри принес его мне, так как именно он числился моим наследником, но письмо предназначалось мне. «Дорогой Сириус! — говорилось в письме. Магия Блэков призвала меня и зовет до сих пор. Мне очень приятно, что ты вернул меня в род и признаешь меня сестрой. Я хотела бы встретиться. Больше того, хочу тебя обнять. Ты невыносим! Однако я рада, что ты жив, здоров и ясно мыслишь. Жду приглашения на чай. Твоя кузина Андромеда» Люпин уже не выглядел недокормленным. Он побывал на Косой аллее, чтобы приобрести кое-какие вещи. Дом свой он закрыл на ключ, и тот заснул в ожидании возвращения. Когда-то Ремус вернётся. Лет через сто, когда волк поседеет и зарастёт мхом. Я скривился, разглядывая чистенький, заплатка на заплатке, старомодный костюм. Возможно, это был винтаж, однако я обязательно скажу ему, как следует одеваться в доме Блэков. Чуть позже. Если Ремус не послушает, его ждёт постыдная порка. Я придумал наказание для строптивых волков. Но вначале его нужно откормить и оздоровить. Северусу пришлось варить ему питательные зелья и порцию Антиликантропного зелья. Подвал был отличным местом для того, чтобы пересидеть полнолуние. Цепями Люпина никто не приковывал, так как он был вполне послушным и вменяемым волком. Ментальная закладка оказалась повязанной на чувстве вины, нежно лелеянным Люпином. Он настолько погряз в этой вине, направленной на звериную сущность, что Северус чуть сам не стал волком, пока снимал закладку. Дом был готов принять родных, и я дал добро на посещении дома Блэков семьёй Тонкс. И лишь спустя час после отправки письма я осознал свою ошибку. Нимфадора Тонкс. Итак, вопрос. Насколько я изменил будущее? И будут ли перемены случайными или намеренными? Ведь Тонкс может влюбиться в Люпина. Готовы ли они к этому испытанию? И, что еще важнее, готов ли я сам к этим переменам?