***
Наличие у Цзян Чэна супруга стало для Усяня неприятным сюрпризом. В смысле, конечно же приятным, но крайне внезапным. Они с шиди всю жизнь провели вместе, расстались лишь ненадолго, на те несколько месяцев, что Усянь провел в Могильных Курганах. И вот теперь, после бурной встречи со слезами, соплями, объятиями (серьезно, если А-Чэн считал, что Вэй Ин не увидел сопли на своем ханьфу лишь потому, что оно и так было измазано, чем только можно, то он очень ошибался), выяснилось, что его дорогой шиди женат! Или замужем. Гуй его знает, как правильнее говорить. Впрочем, это было сейчас не важно. — Давно? — Вэй Ин приподнялся на лежанке. Откровенно говоря, это была не самая удобная постель. За три месяца скитаний Усянь перепробовал и купеческие кровати, и господские ложа, оценил матрасы как на овечьей шерсти, так и на лебяжьем пуху — шавки Вэней себе ни в чем не отказывали, а мертвыми не могли отказать ему. Или помешать. Нынешний топчан проигрывал иным местам для сна по всем пунктам, кроме расположения. Не каждый оборванец удостоится чести спать в шатре главы великого клана (даже если того клана — полтора калеки, кучка зеленых новобранцев да разный сброд). Вэй Ин удостоился и теперь мог лежать на относительно чистых простынях, кутаться в одежды своего шиди, смотреть на то, как ловко бегает кисть в руках юного главы клана, да вдыхать полной грудью запах привычных благовоний. Он был дома. И собирался выяснить, какого гуя тут произошло. — Не думай, что ты сможешь просто отмолчаться! Цзян Чэн с тяжелым вздохом закатил глаза. Он явно жалел о невзначай брошенной фразе «мой муж будет в восторге» в ответ на заявление Вэй Ина, что жить тот будет, разумеется, тут, со своим любимым шиди. Не то чтобы сожаления могли помочь избежать разговора: отступать Усянь не собирался. — В начале войны, — Ваньинь все-таки ответил, бросив заодно обвиняющий взгляд. — Ты пропал, А-Ли — женщина и ни в коей мере не матушка, — он грустно, болезненно улыбнулся. Да, до госпожи Юй шицзе было далеко. Шицзе все еще была восхитительна и бесподобна, но госпожа Юй могла построить всех этих бродячих заклинателей по щелчку и заставить красить траву во дворе Пристани Лотоса, и никто даже не подумал бы ей возразить. — И если б со мной что-то случилось, клан бы просто разорвали. А муж… В нем я уверен. Усянь глубокомысленно кивнул, не заметив обвинения и очередной молчаливой просьбы рассказать, что случилось три месяца назад. А-Чэн был прав: война — дело такое, а клан Юньмэн Цзян и так уже на грани краха: ни территорий, ни артефактов, ни людей. Не будет главы — не будет клана. Но это же не причина! Тем более, надо посмотреть, что это еще за «муж»: может он самым первым в глотку и вгрызется! — Ай-яй-яй, Чэн-Чэн, как не стыдно! Только стал главой клана — и тут же пошел по чужим постелям! Мое сердце разбито! — Усянь с преувеличенной драматичностью разыграл разбитое сердце, хватаясь за грудь, дрожа и наигранно падая, а затем уже серьезно осведомился: — Значит, брак по расчету? Но теперь, когда я здесь, его следует аннулировать. Я присмотрю и за тобой, и за кланом. Теперь у него хватит сил на все это. И на то, чтобы отомстить, и на то чтобы защитить. Никакой «муж» ордену Юньмэн Цзян больше не нужен. И шиди не нужен. — И не подумаю, — Цзян Чэн фыркнул, и вот на это Усянь совсем не рассчитывал. В его планах шиди радостно хватался за эту возможность, благодарил его, восхвалял, обливался слезами — варианты разные, но ни один из них не включал насмешливого прищура. — Конечно, если б не обстоятельства, брак мы вряд ли заключили бы. Но, раз заключили — аннулировать я его не буду. Во-первых, не выйдет. В первый момент Усянь не понял, а в следующий подавился воздухом. То есть, они уже?.. Его шиди кто-то посмел тронуть?! Вэй Ин такого не простит! Найдет и не простит. Это просто неприемлемо. — Цзян Чэн… — Вэй Ин надулся, пытаясь перебить брата, но слушать его никто не собирался. — А во-вторых, брак не столь уж внезапен. Мы уже несколько лет вместе, брак был логичным продолжением отношений. Усянь не мог поверить своим ушам. Он смотрел на брата и думал, что тот врет. Они ведь все время проводили рядом! Если б у Цзян Чэна кто-то был, Вэй Ин бы заметил! Наверное. Скорее всего. Сейчас он судорожно пытался вспомнить поведение Цзян Чэна до сожжения Пристани Лотоса. Тот никуда один надолго не исчезал, не говорил о ком-то часами, не вздыхал громко, смотря на озеро или небо. Нет, совершенно точно шиди не был ни в кого влюблен. До падения Пристани они вместе тренировались, часами валялись в тени, прячась от ежедневных забот, воровали лотосы. Цзян Чэн никуда не пропадал, Вэй Ин всегда был рядом с ним. Даже когда шиди приходилось вести переписку с прочими великими кланами: обмен последними новостями и слухами, благодарностями за подарки или информацию — ничего полезного, скукотища. Цзян Чэн, конечно, временами находил в этом что-то забавное и мягко улыбался письмам, но чаще всего его улыбку вызывала какая-нибудь ерунда вроде криво написанного иероглифа. Глупости, одни словом. К некоторым Усянь лично приложил руку! Как к письмам Лань Чжаня, в которых тот жаловался на кроликов. Нашел кому! Правда, жалобы скорее напоминали отчеты счастливого животновода: кто, как, когда… Вэй Ин вообще предполагал, что эти письма для него (Лань Чжань такой скромник!), но, раз они веселили шиди, то ладно: с А-Чэном можно было поделиться. И вот сейчас оказалось, что делился он совершенно зря. — Я тебе не верю, — Усянь нахмурился. Шиди его обманывал, мстил ему за исчезновение. Цзян Чэн, как мелочно! — Ты не можешь состоять в отношениях уже несколько лет! Я бы заметил! На это Цзян Чэн только насмешливо поднял бровь: — Возможно, если бы ты чаще смотрел, ты бы заметил. Вэй Усянь, меня не интересует твое мнение. Я женат, и твое нахождение в моем шатре… — Ты хочешь меня выселить? — Вэй Ин спросил прямо, мысленно записывая еще один пункт в список причин, по которым следует уничтожить этого непрошенного «мужа». — Вот так, не успели встретиться, а уже гонишь? Променял меня на какого-то… — Усянь махнул рукой, словно от переизбытка чувств (хотя, на самом деле, от нехватки слов: о «муже» А-Чэна он знал чуть больше, чем ничего). — Все не так… — беспомощно вздохнул Цзян Чэн. — Я не это имел в виду. Просто это может быть не совсем удобно. В конце концов, я живу не один. Список продолжал пополняться, Вэй Ин продолжал смотреть на брата с укором. В этот момент чья-то рука отвела в сторону полог шатра и внутрь в ореоле лучей заходящего солнца шагнул заклинатель в белых одеждах. Тех самых, что Усянь когда-то метко окрестил траурными. — Лань Чжань… — Цзян Чэн немного беспомощно улыбнулся, едва дернув уголком рта, и указал на Усяня. — Вэй Ин, — как будто Лань Чжань не знал, кто он, или не был на той почтовой станции. — Я не могу его прогнать, — Цзян Чэн внезапно отвел взгляд в сторону, как будто стыдясь, и продолжил как-то совсем беспомощно: — Он мне нужен. Усянь вскинул голову, победоносно глядя на Лань Чжаня: вот! Он нужен! Пусть Второй Нефрит учится у шиди: Вэй Ин нужен, Вэй Ин полезен, его надо любить, а не прогонять! Хотя интонации Цзян Чэна его не радовали. Тот как будто оправдывался. У него такой голос был в детстве, когда он на дальней конюшне выкармливал щенка в тайне ото всех. Удумал, понимаешь ли, сбегать от Вэй Ина и таиться! Нет бы рассказать ему… Усяню до сих пор было немного стыдно, что из-за него щенка нашли и А-Чэну попало. Но он просто не ожидал, что, когда проникнет в тайное место шиди, на него оттуда гавкнут! Перед дядей Цзяном А-Чэн потом оправдывался таким же голосом и с таким же грустным взглядом. Усянь тогда почти решил, что пусть с ней, дальней конюшней, он не будет туда ходить, но дядя Цзян отвез щенка на южные пруды. А-Чэн питомца потом пару раз навещал и врал, что так всем будет лучше. Впрочем, перед Лань Чжанем Цзян Чэн тоже так оправдывался. Усянь прищурил глаза, глядя на лобную ленту клана Лань, и почти ощутил под пальцами ее текстуру. В тот раз Цзян Чэн в гневе вырвал у него из рук ленту, сверкнул глазами и, прошипев «я с тобой еще поговорю!», кинулся извиняться перед Лань Чжанем. А ленту ему не вернул. Точнее, вернул, но не сразу. Он нервно крутил ее в пальцах, разглаживал, комкал, снова разглаживал и говорил, говорил, говорил… «Прошу простить моего шисюна. Он не знал и ничего такого не имел в виду. Но, конечно, клан Цзян, нет, я, я готов взять на себя всю ответственность за его действия…» — что-то такое. Торопливо и быстро. Вэй Ин уже не помнил, что именно говорил шиди. Что-то о том, что Усянь — его правая рука и все, что он делает, ответственность Цзян Чэна. Усянь тогда был очень зол. Залипал на танец ленты в чужих пальцах и злился. В общем, Вэй Ину категорически не нравилось, когда шиди говорил таким тоном. Это заставляло чувствовать себя виноватым. Это заставляло его хотеть защитить Цзян Чэна. На этот раз защищать не понадобилось. Лань Чжань невозмутимо ответил: — Пусть спит с нами. Я не против, — он смотрел прямо на Цзян Чэна и говорил так спокойно, как будто имел на это полное право. Как будто Вэй Ин или Цзян Чэн спрашивали у него разрешения! Как будто он решает, кто спит с Цзян Чэном! Как будто он его муж!.. Погодите-ка…***
Цзян Чэн уже снова вернулся к письмам, Лань Чжань уже успел уйти и вернуться со всем необходимым, чтобы организовать еще одно спальное место, а Вэй Ин все еще кипел от негодования, рассеянно крутя Чэньцин в пальцах и сверля шиди возмущенным взглядом. Тот факт, что Цзян Чэн трахается со Вторым Нефритом и вообще эти двое ЖЕНАТЫ, все еще не желал укладываться в голове. Как так случилось и почему именно они?! Усянь неожиданно для себя обнаружил, что дико ревнует. Обоих. Своего любимого шиди он давным-давно воспринимал как часть самого себя — настолько близким и родным. Как руку, ногу или сердце — важную, в общем-то, часть, неотделимую. Поэтому он не колебался, приняв решение отдать Цзян Чэну собственное золотое ядро. А Лань Чжань… Лань Чжань был любимой игрушкой, источником развлечений, ведь донимать его, выводить из себя было ни с чем не сравнимым удовольствием. И вот сейчас выясняется, что эти двое прекрасно развлекаются сами у Вэй Ина за спиной! Без него! И даже не собираются за это извиняться! Усянь не собирался мириться с такой несправедливостью. Ужин прошел в напряженном молчании. Вернее, напряженно молчал Вэй Ин, которому кусок в горло не лез, стоило только взглянуть на эту сладкую парочку, а Цзян Чэн невозмутимо подводил итоги дня под лаконичные «мгм» Лань Чжаня. Ну не гады ли? А уж когда эти двое спокойно разделись до нижних одежд и легли в постель, Усянь не выдержал. Где, спрашивается, стыд и смущение?! Шиди он, конечно, не раз видел голым — как-никак, частенько нагишом купались. Но Лань Чжань-то, Лань Чжань! Тот самый невинный белый лотос, краснеющий от одного взгляда на весенние картинки! С чего это он даже не подумал смутиться под чужим взглядом?! Умом Вэй Ин понимал, что нижние одежды не сняты как раз из-за его присутствия, да и в целом все более чем невинно, но в глубине души все равно негодовал. И потому, скинув сапоги и ханьфу, задул свечи и невозмутимо сунулся под бок шиди. Для этого, правда, пришлось перелезть через его драгоценного муженька, как назло решившего лечь с краю, у прохода. — Что ты делаешь? — Лань Чжань открыл глаза в тот самый момент, когда Усянь перекинул через него ногу и фактически навис сверху в весьма двусмысленной позе. — Ложусь спать с вами, — Вэй Ин нахально улыбнулся, не пытаясь скрыть ехидные нотки в голосе. — Ты сказал, что не против! — Пошел вон! — гневно заворчал Цзян Чэн, зажигая огненный талисман и пытаясь сесть с очевидным намерением вышвырнуть нарушителя спокойствия из шатра. Усянь приготовился было к отчаянному спору, одновременно любуясь покрасневшими мочками ушей Второго Нефрита, но тут случилось то, чего никак нельзя было ожидать: Лань Чжань мягко коснулся руки Цзян Чэна — и тот замолчал, мгновенно пригладив колючки. Смотрел все еще недовольно, но очевидно было, что передумал вмешиваться. — Ты действительно этого хочешь? — Лань Чжань спрашивал так серьезно, что отчего-то появилось сильное желание отшутиться и сбежать. Вместо этого Вэй Ин торжественно кивнул и нагло втиснулся между этой сладкой парочкой, разбивая их идиллию. Шиди проворчал что-то про придурков и сломанные ноги (разумеется, Усянь сделал вид, что это не к нему относится), погасил талисман и опустился на постель. Несколько минут он ворочался, пытаясь устроиться поудобнее и демонстративно повернуться к брату спиной, но в конце концов вытянулся рядом на боку и мерно задышал. Рука Цзян Чэна легла поперек груди Вэй Ина, обнимая, притягивая ближе, и заснул Усянь с довольной улыбкой на губах. Довольной и немного злорадной, если быть честным, ведь объятия и сонное теплое дыхание в шею достались ему, а не какому-то там Лань Чжаню! Когда он проснулся, рядом с ним никого не было. Ах, ну да. В Гусу ведь встают в пять утра, а солнечные лучи, проникавшие в палатку, свидетельствовали о том, что время приближается к полудню. Вэй Ин поспешно привел себя в порядок и отправился на поиски брата, поклявшись себе, что больше никогда не оставит А-Чэна одного. И наедине со всякими Ланями тоже!