blackbear — idfc
Он не должен был делать этого. Не должен, особенно спустя столько времени. Если бы Луи сказали семь месяцев назад, что он будет лежать один, в этой холодной кровати, и обнимать подушку, он бы ни за что не поверил. Никогда не смог бы поверить в то, что в его жизни наступит такой хаос. Даже если ему всего-то двадцать семь лет, он чувствует себя потерянным. Да, у него есть диплом о высшем образовании в области маркетинга, у него есть небольшая, но уютная квартира в центре Лондона, которую он купил на свои первые честно заработанные деньги, но нет одного. Одного и, наверное, самого главного. Любви. Её нет, она просто ушла, испарилась, словно туман, который оседает на улицы его любимого города и исчезает каждое утро. Брать отпуск в середине сентября было не самым удачным решением в его жизни, но он просто чертовски устал выдавливать из себя последние эмоции и силы, просыпаясь и стараясь справиться с ноющим сердцем. Мысли парня в последнее время были и не с ним вовсе. Они были где-то далеко и без него самого. Каждый день, каждый час и каждую минуту он окунался с головой в тот день, когда все пошло совсем не так, как ему бы хотелось.***
— Лу, ты дома? — бархатистый голос наполнил всю квартиру, пока старший парень кормил Симбу — небольшого рыжего кота, которого совсем недавно Стайлс принес в квартиру. В их квартиру, которая становилась их общим гнездом и местом, куда можно было спрятаться. Он разувается и проходит внутрь квартиры, переминаясь с ноги на ногу. Гарри нервничал, и это не утаилось от взгляда Луи. Он повернулся к кудрявому и чуть склонил голову, желая подойти ближе. Наклонившись к его лицу, он чмокнул того в щеку, стараясь рассмотреть блеск в его таких родных зеленых глазах. — Что-то случилось, детка? — Томмо убирает корм и вытирает руки, смотря на лицо своего парня, с которым он был уже больше пяти лет. Но все эти пять лет каждый день чувствовались, как первый день. Ему всегда было мало своего парня: мало его движений и его тела, тепла, любви и слов. Ему никогда не будет достаточно того, что у них есть и что они имеют. Гарри чуть улыбается и притягивает парня к себе, стараясь вовлечь в поцелуй, он опускает руки на его бёдра, чуть сминая и усаживая парня на столешницу, от чего Томлинсон хихикает в рот парня, закусывая его нижнюю губу. Н и ч е г о не предвещало беды, всё было так, как и должно быть. Стайлс рассматривает такое родное лицо, впитывая в себя все детали его парня, его лучика. — Я так сильно люблю тебя, малыш, — он чуть выдыхает около его уха, опускаясь ниже, всё так же держа за талию и после резко подхватывая на руки, из-за чего старший парень вскрикивает и тут же обхватывает талию Гарри своими ногами. Даже если Гарри и был младше на два года, он всё равно вел себя так, словно он тут босс. Хозяин ситуации. Вместе со своим парнем он направился в сторону спальни, сдерживая внутри свой болезненный стон, но он не мог поступить иначе. Он на самом деле разрывался, ощущая себя запертым. Но сказать Луи он, конечно, не мог. Боялся, что его просто не смогут понять. Бережно, словно хрусталь, он опускает тело старшего на кровать, оставляя крошечные поцелуи на его теле, из-за чего Томмо хихикает, зарываясь руками в кудряшки и чуть их оттягивая, совсем так, как любит сам Гарри. — Детка, точно всё в порядке? — Луи тяжело дышит, его щеки приобрели пунцовый оттенок, а грудь тяжело вздымалась. Гарри его возбуждал, словно искорка. Стоило ему его увидеть, в его штанах становилась по настоящему тесно. Он любит это ощущение, и он бы не хотел его менять на что-то другое. Ни за что в этой жизни. Зеленоглазый кивает, оголяя живот мужчины, и начинает его целовать, чуть прикусывая кожу, чтобы оставить небольшие отметки о себе. «Мой» — ненавязчиво проносится в голове кудрявого, от чего он рычит и резко сдергивает штаны парня, Томлинсон же привстает и чуть дергается от такого напора, но он только «за». Что бы ни делал с ним Гарри, он будет только этому рад, ведь он в его руках словно тряпичная кукла, а он его кукловод. Только он в праве распоряжаться жизнью парня, и Луи был правда не против, когда вся власть и управление уходили его парню. Но моментами он был и сам не против взять эту власть в свои руки, ведь даже Гарольду, как и любому человеку, хотелось почувствовать себя слабым в руках своей любви, которая будет шептать ему на ушко: «Мы справимся, всё хорошо, малыш». И в такие моменты Гарри обычно верил Луи, но, видимо, эта ночь может изменить всё, а время нельзя будет повернуть вспять. Луи задыхается от чувства того, что Гарри целует его через резинку боксеров, делая окончательно твердым, пока сам парень трогал свой член через ткань черных брюк, желая доставить удовольствие своему мальчику. Стайлс обходит стороной все эрогенные места своего парня, вновь поднимаясь к его губам и оставляя на них такой жаркий и пленительный поцелуй, на который Луи отвечает с большой охотой. Он тянется к губам Гарри, словно котенок, ему нужно ощущать его каждой частичкой своего тела. Он касается его спины, оставляя небольшие линии от коротких ногтей, впиваясь в кожу, потому что он любит, когда люди знают, что Гарри — только его парень, и младший не был против. Они целуются так, будто готовы оба утонуть в этом, будто бы эта ночь может спасти их. Так думал Стайлс, но не Луи. Луи не чувствовал, что должно случится что-то, что могло бы оставить такой шрам. Стайлс приспускает свои штаны вместе с трусами Лу, медленно входя в его горячее тело и томно выдыхает ему в губы, отрываясь и падая в ключицы, оставляя на них свои следы. Старший парень сжимается, чуть скуля от размеров своего парня, которые так хорошо ощущались каждый раз, когда они занимались любовью. — Я люблю тебя, так сильно люблю, Эйч. Боже, — он закатывает глаза от удовольствия, выдыхая и откидываясь на кровать, сжимаясь вокруг своего парня, заставляя его двигаться, и даже тут младший не может ослушаться с этим. Он двигается плавно, каждый раз попадая по простате мужчины, заставляя того стонать под собой, им обоим было хорошо, комната пропахла ароматом любви и слияния двух тел, который так идеально подходили друг для друга, они двигались в унисон, не желая расставаться с моментом пика, когда тот настиг Луи, он кончил на свой живот, сделав пару рваных движений рукой по своему пенису, от чего Стайлс закатил глаза и излился внутрь парня, оставляя своё семя внутри него и поцелуй на лбу, задерживаясь губами на этом месте.***
Он слез с кровати, чуть улыбаясь, в его душе было неспокойно, но он понимал, что ему возможно так станет лучше. —Куда ты? — спросил его парень чуть охрипшим голосом, приподнимаясь на локтях и вяло улыбаясь. Его тело горело, но ему было очень хорошо, хотя внутри него рождался ком нервозности. Гарри закусил губу, посмотрев на парня. — Мне нужно уйти, Лу. Я так больше не могу, правда. Я... я люблю тебя, но я не могу так жить, не могу, — он качает отрицательно головой и отворачивается, словно трус и подходит к шкафу, по пути натягивая свои брюки и поправляя рубашку, которая висела на его плечах, ведь Лу любил, когда Гарри выглядел как «папочка» Глаза Томлинсона наполнились слезами, сердце стало бешено биться, и он тут же подскочил на кровати, не понимая, что имеет в виду парень. — О чем ты, Хаз? Всё же было хорошо? Что случилось? Куда ты? — он смотрит на него и старается взять за руку, но младший мягко её убирает, качает головой. — Мне нужно уйти, Лу. Прости, я правда не могу так жить. Я люблю тебя всей своей душой, но так будет лучше. Тебе и мне. Нам так будет правда лучше, — он забирает небольшой чемоданчик, поворачиваясь вновь к парню, его сердце так же сильно болело от этого, но он не хотел показывать своей слабости, он позволил Луи стать его слабостью, но желание уйти, делать что-то другое и ответственность пугали его. Он боялся. Пусть он и был трусом, Гарри даже не отрицал этого. Он боялся будущего, боялся того, что его кто-то может любить таким, какой он есть. Таким, каким бы он хотел быть. Парень каждый день засыпал в объятиях Луи, они обсуждали, как смогут усыновить или удочерить ребенка из дома малютки, как будут воспитывать его и возьмут к себе домой ещё и собачку, ведь младший так давно о ней мечтал. Но последние два месяца давались ему сложно. Работа нагнетала обстановку всё сильнее, Луи, который уставал от того, что Гарри мог куда-то пропадать, но который не переставал его ждать из клубов и походов к друзьям. Гарри хотел молодости, он слишком рано отдал себя отношениям, но они стали ему такими родными и они понимал, что нашел свою родственную душу спустя столько времени, он был счастлив, хоть временами мог и сам злиться на Луи и ревновать его к коллегам по работе, он мог быть настоящей истеричкой, ни чуть не уступая Луи, но они любили друг-друга такими, какие они есть. Любили всегда, а Гарри боялся этого. Чувство того, что он может быть привязан к кому-то настолько, что ему будет больно. Внутри все разрывалось и он не понимал, как ему лучше следует сделать, но что-то именно в ту ночь натолкнуло его на такие мысли, и он, немного обдумав это, решил, что лучше будет всё оставить так, как есть, чтобы не причинять никому боли, даже если этот уход мог разбить их обоих. — Не говори так, прошу, Гарри, давай мы все обсудим. Мы правда справимся, я буду сильным для тебя. Мы... Мы сможем, пожалуйста, — голубоглазый стал цепляться за Гарри, словно за спасательный круг, который тянул его в данный момент вниз, который хотел отплыть от него на другой берег, но никак не спасти. — Ничего не изменится, Луи. Ничего. Ты — мой дом, помнишь? Я всегда вернусь к тебе, но я правда так не могу сейчас, прости меня. Прости, — он оставил поцелуй на его щеке и быстро развернулся, смаргивая слезы и покидая квартиру. Ему даже больно было смотреть на Симбу, но так было правильно. Правильно в этот летний вечер.***
G-Eazy & Halsey — Him & I
Томлинсон лежит в своей кровати уже с четвертой или пятой бутылкой пива. Он не помнил на самом деле, но ему было абсолютно всё равно. Он проживал моменты той проклятой ночи раз за разом, но уже спустя почти два месяца это не приносило такой сильной боли, как первый месяц. Томлинсон старался погрузиться в работу, чтобы не думать об этом, его сердце разрывалось каждый раз, когда он приходил в квартиру, где они жили вместе с Гарри, ведь парень настоял на том, чтобы Лу тут жил вместе с Симбой, но он не смог. Поэтому, он собрал вещи и прорыдал полвечера из-за того, что буквально каждый предмет в квартире напоминал ему о Гарри. Было невозможно. Он переехал, оставив часть себя вместе с Гарри и их квартирой. Жить без парня оказалось хуже смерти, он не справлялся первые дни, его друзья правда пытались ему помочь, но выходило каждый раз не особо хорошо, из-за чего Луи начал принимать успокоительные, которые так же не особо ему помогали, ведь ничего лучше алкоголя быть и не могло. Томлинсон отчаянно жил в их с Гарри квартире ещё месяц, надеясь, что младший одумается и вернётся, ведь он правда верил, что они смогут всё наладить. Он держал двери в их доме всегда открытыми, потому что надежда умирала последней. Он ждал, верно и отчаянно, засыпая с криками в их кровати, обнимая его подушку, но ничего не менялось. Луи было больно, он жил будто робот, который был запрограммирован на одни и те же действия, которые буквально его убивали каждый день, ему не хватало запаха парня, его цвета глаз, рук и голоса, его смеха и нелепых шуток по поводу его работы, которые Луи повторял каждый день и которые так сильно ненавидел Стайлс, но втайне любил. Он любил своего мини-тирана за то, каким он был, даже если он часто ел ему мозги. Но нельзя сказать, что сам Гарри не скучал. Ему было плохо и каждый справлялся со стрессом по-разному. Он проводил своё время в окружении людей, стараясь забыться, ему было так на самом деле легче, но его мысли возвращались обратно к Луи, к их дому, он скучал. Он скучал, но понимал, что ему и Томмо так будет легче, даже если он не выслушал Луи и его крики, чтобы Гарольд его не оставлял. Гарри послушал лишь себя в тот момент и решил, что уйти будем самым легким способом в этой ситуации, даже если он таковым и не являлся. Он правда хотел позвонить Луи и поэтому именно в ночь, когда он возвращался домой из клуба, где провел ночь в окружении людей из компании, в которой он знал около пяти человек, он решил написать Томлинсону SMS, надеясь, что тот ответит. Луи всегда отвечал мгновенно на SMS своего парня. И этот раз не стал исключением. «Привет, как ты?» «привет. нормально. ты?» «Всё в порядке. Лу?» «ммм?» «Я соскучился» «и я скучаю по тебе, эйч» «Прости, что сделал больно» «всё нормально» «Я знаю, что это не так» «да, но проще сказать, что всё нормально, правда?» «Не ври мне хотя бы сейчас, пожалуйста» «дома пусто без тебя. вернись? нам нужно столько обсудить. ты решил такой важный вопрос без меня и, гарри, пожалуйста» И даже если в этот момент из глаз Стайлса потекли слезы, об этом никто не будет знать, кроме него и луны, которая сопровождала парня домой всё это время. «Я не могу, Лу. Я правда не могу, прости» «Всё нормально» И Гарольд понимал, что ненормально, он знал, что делает Луи больно, и ему тоже было больно, им обоим было больно, но у обоих было слишком много гордости, чтобы признать это. Возможно, Луи слишком сильно хотел чувствовать себя любимым и миром для своего парня, а Гарри привык быть просто. Другим? Закрытым в некоторые периоды и просто одиноким волком, но это не значило, что у него не было чувств и что он не хотел вернуться домой. Просто парни были другие, как Инь и Янь, но которые так идеально подходили друг другу. Они знали, что являлись друг для друга кем-то большим, но теперь, спустя время, они боялись сделать неверный шаг. И даже если Луи лежал в ту ночь в кровати, захлебываясь собственными слезами, Гарри бы этого не узнал. Этого бы никто не знал кроме Луи и луны, которая светила так ярко в его окно.Cigarette Daydreams — Cage the Elephant
И у каждого были свои привычки говорить. Гарри любил говорить с Луи с помощью песен, когда он не мог подобрать нужных слов, чтобы описать свои чувства, но уже даже песни не помогали ему справиться с кашей в голове. Он устал и не понимал, что ему делать, но он просто знал, что так будет лучше для них двоих.***
Louis Tomlinson — Don't Let It Break Your Heart
Лу рвал волосы на голове каждый раз, когда заходил на профиль своего, уже бывшего, парня и, даже если ему было трудно это признавать, он понимал, что прошло уже достаточно времени и что Гарри не вернётся. Он не делал больше шагов ему навстречу, и у Луи опустились руки, он устал. Просто устал запивать все алкоголем и ждать в режиме Хатико того, кто больше не хочет вернуться и именно поэтому Луи решил переехать в собственное жилье, точнее, просто вернуться, ведь после того, как они съехали с Гарри он оставил свою квартиру, но сейчас он снова здесь. Он слушает свой плейлист, который оставил ему Гарри, подписав «for Lou», с небольшой улыбкой на лице. Он скучал, на самом деле скучал, но его руки опустились. Он боялся потерять Гарри, но тот решил уйти сам, и даже в если в тот момент Луи чувствовал себя сломанным, то сейчас он чувствует себя ещё и потерянно. Собирать себя вновь по кусочкам слишком сложно, ему не хватает его парня, но он понимает, что тому, видимо, куда лучше без всего этого. Это всё было некого рода игрой, возможно он был куклой в чьих-то руках. А точнее в руках самой судьбы. Но даже если они и были родственными душами, то все должно быть по-другому, разве нет? И Томлинсон верил. Он правда верил до последнего, но иногда даже у самых сильных людей опускаются руки, и они теряют надежду на всё. На всю жизнь, ведь когда солнце ему больше не светит, а вокруг плавают одни тучки, Луи вспоминает моменты, когда Эйч шептал ему на ушко: «Ты мой лучик, Лу». И эти воспоминания отдаются болью в сердце Луи и блестящими глазами, его пальцы рук дрожат, он заходит в профиль своего парня в Instagram, надеясь увидеть там обновление или просто SMS спустя столько времени. Но там оказывается пусто. Пусто везде, куда бы он ни зашел, и Томмо с тяжелым вздохом откладывает свой телефон, всё еще не веря, что его жизнь смогла повернуться на сто восемьдесят градусов, забрав с собой всё, и оставив ему ничего, кроме разбитого сердца и души. Но однажды художник оставил картину в музее, обещая за ней вернуться. Сможет ли он сдержать своё обещание? Этого никто не сможет узнать, даже Луи, который старается оставить прошлое в прошлом, стараясь двигаться дальше, если у него забирают силу. Он старается восстановиться, чтобы двигаться дальше, даже если каждый его небольшой шажок стоит ему сломанных конечностей. Но он старается делать эти шаги, даже если больно, сквозь кровь и пот, потому что за каждой черной полосой следует белая, ведь жизнь — это зебра, а однажды всё будет так, как бы мы сами того хотели, даже если мы не верим, что заслуживаем лучшего. Этого даже не сможет узнать и Гарри, двери дома для которого остались открыты с небольшой щелкой, через которую так сильно задувает прохладный ветер. И пусть не каждая история имеет в жизни хэппи энд и сладкое послевкусие, каждый может остаться ни с чем, но никогда не позволяй этому разбить своё сердце.