Ночь

Серёжа зарывается носом в мягкие волосы, вдыхает слабый аромат шампуня. Серёжины руки привычно исследуют мягкое, податливое тело. Миша льнёт к нему, тяжело дыша, подставляется под ласку. Струи горячей воды стекают по плечам и груди к животу — и ниже. Вода везде — как и Серёжины ладони. Они касаются твёрдых сосков, медленно спускаются к лобку. Одна из них обхватывает стоящий колом член, а вторая продолжает аккуратно мять нежную кожу. Миша запрокидывает голову и выдыхает Серёже на ухо заветное «ещё» — на большее он сейчас не способен. Серёжа целует удачно подставленную шею и более не медлит с выполнением просьбы. Большой палец проезжается по головке, собирая выступившую смазку. Серёжа обхватывает бугристый ствол уже ладонью и ловит губами тихий стон. Кожа Миши молочного цвета, и подёрнутая лёгким загаром рука Серёжи смотрится на ней так красиво, так... правильно, что Серёжа готов кончить только от этой картины. Однако ещё не время. Миша, кажется, чувствует, как Серёжина горячая, пульсирующая плоть упирается ему в копчик, потому что тут же тихо, хрипло произносит: — Давай вместе. Серёжа отпускает его, даёт развернуться — и снова прижимает к себе. Целоваться под струями воды — необычно и даже немного неудобно, но с Мишей Серёжа не обращает внимания на такие мелочи, полностью отдаваясь ощущениям, которые сносят крышу быстрее любого цунами. Капающая на них сверху вода по сравнению с этим цунами — ничто. Серёжа напирает на Мишу, и тот покорно отступает назад, спиной касается кафеля и вздрагивает от холода плитки. Рукой он случайно задевает вентиль крана, и вместо тёплой воды на них льётся ледяной дождь. Сейчас каждый нерв в их телах и без того напряжён до предела, и от контраста холодного и горячего по телу пробегает долгожданная сладкая дрожь. Ноги не держат Мишу — но держат крепкие руки Серёжи, ритмично двигающего бёдрами. Он трётся членом о член Миши — и Миша подаётся навстречу, пытается поймать ритм. В голове пусто, только трение плоти о плоть и всё нарастающий ритм, подводящий к кульминации. До одури хочется кончить — и Серёжа даёт им это сделать. Последнее, что Серёжа помнит, — стекающая по животу вязкая сперма и томный голос, шепчущий на ухо что-то невнятное. — Вау. Серёжа открывает глаза и видит перед собой... Алика и маленькую комнату, в которой они, кажется, пишут альбом. Да. Точно. Пятый альбом «Мастера». — Мощно получилось, — Алик одобрительно кивает, и Серёжа вспоминает, что переписывает партии для песни с загадочным, романтичным названием «Ночь». — Думаешь? Серёжа пытается воспроизвести в памяти минутное наваждение, поймать ускользающее ощущение близости. Ему на миг вновь чудится бархатная кожа, но нет — его пальцы сжимают жёсткий гриф гитары. — Никогда не видел тебя таким увлечённым. Ты как будто был где-то не здесь, — Алик не скрывает своего восхищения. Редкое зрелище. Серёжа трясёт головой, окончательно возвращаясь в реальность, и лишь усмехается: — Ну, можно и так сказать.