— Сколько осталось до дома?
Дети явно устали. — Немного, я просто... Просто я видимо заблудился. Достаточно неловкий ответ. Он, кажется, даже не пытается их приободрить, приходя к осознанию, что потерял...— Дядя Феликс, ты пил?
Мужчина считает нужным промолчать. По нему так хорошо видно это?— Нам учительница говорила, что пить — нехорошо.
Совсем детский и тонкий голосок малышки Молли, что наивно хлопает глазками, прижимая к себе серого Ракету, которого так долго искала перед вечеринкой. — Нет, нет, нет, — мотает головой, чтобы стрясти мыльную пелену, которая постепенно накрывает его глаза. — У меня просто... Просто голова кружится, — находит оправдание, которое является отчасти правдой. Не просто ведь... — В этом нет ничего серьезного, ладно?— Ладно.
Эдд тяжело вздыхает, чуть опуская голову, смотря себе под ноги, пока милое детское личико Молли накрыла грусть.— Я хочу домой.
Голос звучит просяще, пока в девичьих руках только сильнее стискивается игрушка кролика. — Молли, — резко обрывает ее Феликс, даже краем глаза позволив себе взглянуть на задние сиденья. — Мы почти приехали.— А тебе не кажется, что ты слишком быстро едешь?
Голос Эдда звучит настороженно и в то же время как-то осуждающе, всё-таки увидеть Феликса рядом с барной стойкой на вечеринке было плохим знаком. — Слушай, я просто пытаюсь привести вам домой как можно быстрее, — продолжает оправдываться Феликс, чувствуя, как алкоголь обволакивает мозг, размягчая его. Он не первый раз так едет. Он их довезёт. В девять. Как и просил Джек. Затягивается минутная пауза. Дети больше ничего не говорят. А Феликс смотрит на дорогу, чей конец утопает в огромном море темноты, в котором и машина бы давно погрязла, если бы не дальний свет фар, что разрезает мрак. Трасса кажется бесконечной, и мужчина даже сам предположить не может, когда они приедут. Голова наливается свинцом и Кранкен еле держит ее на своих плечах, чтобы лоб не упёрся в руль, а машина не съехала с этой серой ленты, с единственной, которую хорошо видно. Песня по радио, превращающаяся в обычный шум помех, начинает раздражать, дёргая изувеченные нервы тем самым письмом. — Слушай, — тихо, будто для самого себя начинает Феликс, прикрывая глаза, пока очки в массивной оправе съехали на кончик носа. — Я просто чувствую себя не очень... И... Я просто хочу прилечь, - и глаза натужно смотрят на путь, под дрожащими веками, что грузом могут свалиться вниз, закрывая весь обзор. Феликс только этого и хочет. Закрыть глаза.— Все в порядке, мы понимаем, что сегодня не твой день.
Молли говорит радостно, лишь бы со всей своей детской открытостью помочь устоять на ногах раненому человеку.— Мы понимаем, все будет хорошо.
Феликсу правда хочется в это верить, и счастливый голос девочки заставляет уголки губ дернуться в улыбке. Уже чувствуя, как слова дочери его лучшего друга уже постепенно лечат от написанного в письме, где красным мужчина писал... — Спасибо, Молли, — отвечает взаимностью Кранкен, таким же добрым голосом, являющимся кладезем благодарности за такую искренность. .. . .. . ... . Я̸̧͎̱̟̰̬̜̗́͐͋̿̀͛͐͘̚̚ ̶̡͎̠͎͍̖̹̀͑͗͝ͅх̵̤̙̘̙̜͙̿͐͋̾̅͑͝ͅо̷͔̝͇̼̔̀̌͐ч̶̢͔͒̇̎́̅̿̄͝у̶͇͖̤̔̿́̾̿͊͊̓̑ ̸͇̚д̵̞̯͕̽͗͌̓͋̃͝͝о̵̣̗̝̭̘̗͉̒̔̊̏͗̓̈́̚͠͝м̶̢͈̮͙̖̻̦̹͌́̈́о̸͓͔̯̅͐͋́̋͊̚͘͜й̶̻̻͊͑̾̔͜ о д м о й***
Феликс.
Подними трубку, сейчас же.
Прошло три часа с того момента, как я тебя просил привезти Эдда и Молли домой.
Что случилось с моими детьми?
Если что-то произошло, то ты должен мне сказать.
Ты не звонил мне уже три часа и мне надо знать что происходит
Я пытался дозвониться всю ночь.
Что с тобой не так?
Я пытался до тебя достучаться всю ночь.
Я уже всех обвознил.
Какого черта с тобой происходит?
Три часа, ты не позвонил.
Я тебя об одном просил.
Мне надо знать где они.