Последняя надежда

      Ничто так не предопределяет судьбу человека, как его действия, увлечения и мечты. Кем он станет, зависит только от него самого. Интересы с ранних лет могут повлиять на то, чему он посвятит всю свою жизнь. Однако, к чему может привести жизнь без мечты?..

***

      Я вернулся домой около полуночи. Виола, как и ожидалось, была дома. Как это ни странно, но она не спала, дожидаясь меня. Как только я переступил порог, она сразу начала расспрашивать: — Ну как, удалось с ними поговорить?       Я разулся, и мы перешли на кухню. Виола налила мне чай, и я начал неспеша рассказывать о том, как провёл время с Мику и Алисой, и о чём мы разговаривали. В конце своего рассказа я добавил: — Мику дала свой номер телефона и сказала, что сообщит, если будет в городе. — Рада, что у них всё хорошо, — улыбнувшись, сказала она и отпила из своей кружки чай. — Я тоже рад… — произнёс я, вспоминая холодный взгляд Алисы.       Мы ещё какое-то время болтали, обсуждая концерт, как нас прервал чей-то поздний звонок. Виола пошла в прихожую и взяла трубку, а я продолжил пить чай. Не знаю, кто ей звонил, но разговаривали они целых десять минут и, судя по радостному голосу Виолы, она явно была очень рада этому звонку. А когда они закончили разговаривать, она крикнула мне из прихожей: — Семён!       Виола быстро забежала на кухню. Она просто сияла от радости. — Что-то случилось? — Скоро у тебя будет возможность повидаться ещё с одним человеком из «Совёнка». — И с кем же? — воодушевленно спросил я. — Вот когда приедет, тогда и узнаешь, — Виола хитро улыбнулась. — Ну расскажи, кто приедет?       Виола, продолжая хитро улыбаться, покачала головой. — Ну, тогда хотя бы скажи, когда приедет? — Завтра вечером. — Завтра вечером? — переспросил я. — Хорошо, до завтрашнего вечера я точно смогу сдержать своё любопытство, — сказав это я зевнул, прикрыв рот ладонью. — Ладно, иди отдыхай, я сама помою кружки. — Хорошо.       Виола пожелала мне спокойной ночи и принялась мыть посуду, а я отправился в гостиную. «Интересно, кто бы это мог быть?..» — подумал я, когда лёг на диван. Через несколько секунд я уже спал без задних ног.       На следующий день с утра я отправился на работу. Выспаться у меня так и не получилось, несмотря на то, что я спал крепко. Кажется, не хватило каких-то двух часов для полного высыпания, из-за чего настроение втечение дня было немного испорченным. Но мысли о встрече с очередным знакомым человеком подогревали мой интерес, и к концу рабочей смены от плохого настроения не осталось и следа.       Каким же будет этот старый знакомый? Я раздумывал над этим всю дорогу домой, но потом всё-таки решил не испытывать себя бесплодными догадками, которые не принесут ничего нового. В любом случае, думал я, эта встреча должна мне понравиться.       Виола вернулась раньше, чем обычно — около шести часов вечера. Но вернулась она не одна, а с тем самым знакомым, о котором шла речь. В это время я смотрел по телевизору какой-то отечественный фильм. Услышав в прихожей два женских голоса, я быстро выключил телевизор, внимательно прислушиваясь к разговору. Один голос принадлежал Виоле, а другой… нет, я не мог спутать его ни с одним другим, но именно его я меньше всего ожидал услышать. Он принадлежал той, чьё стремление сделать из меня образцового пионера заставляло выполнять, по моему мнению, никому ненужные поручения.        В гостиную вошла Ольга Дмитриевна. Не думал, что когда-нибудь буду так рад увидеть её, как сейчас. Как только она меня заприметила, на её лице застыло выражение крайнего удивления, как, соответственно, и у меня. — Виола, что это значит? — спросила она вошедшую следом за ней — если я не ошибался, называя её так, — подругу.       Я понял, что она вовсе была не готова увидеть здесь одного из своих пионеров. Узнала она меня сразу — а то, что она узнала меня, я не сомневался. Однако возможность жить в одной квартире с медсестрой из «Совёнка» ещё год назад я бы и сам отвергал как что-то невероятное. — Ольга, ты помнишь его? — обратилась Виола к бывшей вожатой. — Это Семён, один из пионеров твоего последнего отряда. — Конечно, я помню его, — ответила та. — Но я не думала, что вы будете жить здесь вместе. — Это долгая история. Уж не знаю, что за беда с ним случилась, но у него не было никаких документов и даже собственного дома. — Но как? — Ольга Дмитриевна явно не могла поверить в такое. — Что с тобой произошло, Семён?       Вместо ответа я предпочёл разумное молчание. Рассказывать и объяснять я уже никому ничего не старался. Я смирился, что никто не в силах понять мою изменившуюся судьбу. — Он и мне ничего не рассказывал, — сказала Виола. — Мало ли что могло с ним произойти. — Главное, что сейчас всё наладилось, — сказал я. — Рад снова видеть Вас, Ольга Дмитриевна. — Я тоже, Семён, — ответила та, сменив свою непоколебимую серьёзность на лёгкую и приятную улыбку. — Оля приехала на сегодняшний вечер, чтобы погостить, — пояснила Виола. — У нас не так много времени на то, чтобы обсудить всё, но, думаю, будет вполне достаточно на основные темы.       Нам действительно хватило в тот вечер времени поговорить, казалось, обо всём, о чём только можно. Оказывается, Виола и Ольга Дмитриевна подружились, когда ещё работали в пионерлагере. Ольга Дмитриевна работала в детском саду в соседнем городе и иногда заезжала к Виоле. Она так и не смогла отказаться от работы с детьми, пусть и пришлось сменить саму профессию.       Не знаю, откуда она взяла эту информацию, но она рассказала, что ей немного известно о Славе. Славя работала биологом далеко отсюда, а также занималась волонтёрской деятельностью. А также она вскользь упомянула и про Шурика с Электронником. Они, как и ожидалось, стали учёными, и один уехал работать в Ленинград, а второй куда-то в ГДР. Мы же с Виолой рассказали о том, чем занимаются Алиса с Мику, хотя в основном рассказывал я, а Виола только иногда поддакивала.       Когда стрелки часов показывали десять часов вечера, Ольга Дмитриевна сказала, что ей пора уходить. — Приятно было с Вами провести вечер, — говорила она, уже стоя в прихожей. — Обязательно загляну ещё. И, Семён, пора бы тебе найти собственное жильё. Думаю, не лучшая идея жить с Виолой. — Кто-бы говорил, Ольга Дмитриевна, — сказал я с улыбкой, вспомнив, как жил с вожатой в одном домике. — Никто никому не мешает, поэтому больших проблем в этом я не вижу, — сказала Виола. — Пусть живёт, сколько ему самому того захочется. — Ну, раз, так… всего хорошего! — сказала напоследок Ольга Дмитриевна, выходя и закрывая за собой дверь. — Семён, нам нужно о кое-чём поговорить, — сказала Виола, как только дверь закрылась за ней. — Пошли.       По её выражению лица и тону в голосе я понял, что она собирается завести со мной серьёзный разговор. Я пошёл вслед за ней в гостиную, и она встала у окна, сложив руки в локтях и наблюдая за улицей. Из окна открывался вид на дорогу, по которой двигался транспорт, и вдоль которой по тротуару сновали пешеходы. С противоположной стороны стояло почти такое же, в котором жили мы, многоэтажное здание. Видимо, Виола хотела увидеть, как из подъезда выйдет Ольга Дмитриевна, поэтому она не сводила от окна взгляда. Но также она хотела спросить меня о чём-то важном: — Семён, пора бы уже сказать мне правду. Что произошло? Почему у тебя нет дома? Что ты делал в тот день на крыше? Ведь я знаю, что ты хотел сделать. Но почему? — Это было давно. Какая уже разница? — пытался я уклониться от прямого ответа. — Всё ведь прошло. — Но откуда я знаю, что ты не сделаешь это снова? — Мне нет смысла делать это опять. Раньше… раньше у меня не было никого знакомого. У меня не было смысла жить. Но сейчас я не вижу никаких проблем в своей жизни. — Неужели тебе так сложно сказать правду? Или… Ты просто не хочешь вспоминать? — вдруг поняла Виола. — Да. Ничего приятного в этих воспоминаниях нет, — сказал я, понимая, что разговор об этом закончен. Однако я остался удивлён, что она решила поговорить на эту тему сейчас, а не раньше, когда для этого было более пригодное время. — Тогда, извини, — сказала Виола, уйдя к себе в комнату, даже не посмотрев на меня. Она оказалась разочарованной, и я её понимал. Она пыталась помочь, выяснить всё до конца. Хотела, чтобы я раскрыл ей свою самую сокровенную тайну, чтобы я ничего от неё не скрывал. Но я знал, что она не будет готова услышать правду, которая выглядит более нереальной, чем любая другая ложь. Она думала, что если я хотел покончить со всем однажды, то это когда-нибудь может повториться вновь. Конечно, нельзя исключать такую вероятность. Я и сам иногда не знал, на что способен на самом деле, но не думаю, что вдруг ещё возникнет такая необходимость. Сейчас я чувствовал любовь к жизни, ведь мне удалось обрести то, о чём я даже и не мечтал.       Я подошёл к окну, у которого только что стояла Виола. Отсюда не было видно заходящего солнца, последние лучи которого освещали небо на западе, отражающегося в окнах противоположного здания. Я посмотрел вниз на почти пустой тротуар. Ольга Дмитриевна вышла из подъезда только сейчас, направляясь к одиноко стоящему на парковке автомобилю. Сев на место водителя, она вскоре скрылась за поворотом улицы. Никогда бы в жизни не подумал, если бы не убедился в этом собственными глазами, что у неё может быть собственная машина, которую она к тому же умеет водить.       Я закрыл окно шторами, погружая гостиную в полумрак. Я сел на диван, закрыв глаза и продолжая обдумывать мысль, которую начал. У меня появилось нечто ценное, к чему я стремился все эти годы, ради чего  продолжал жить. Но неужели всё, что я хочу — это быть рядом с кем-то? Каждый день посещать работу, знать, что у меня есть дом, в котором меня ждёт она. Неужели Виола стала моим смыслом жизни? Моим смыслом жизни… моей мечтой. Действительно, больше в этом мире меня ничего не держало. И сейчас как никогда прежде мне захотелось обнять её, сказать, что ни за что не отдам в обиду, даже когда ничего не предвещало беды.       Я в очередной раз убедился, что это и есть моя настоящая мечта.