Персиковое вино

Осаму нахмурился и приоткрыл глаза. Голова тут же загудела, как бы говоря "хозяин, мне плохо!", сам он тоже чувствовал себя не очень, несмотря на то, что лежал юноша на мягкой кровати и подушке. Да и во рту было суше, чем в пустыне и невыносимо хотелось пить. Писатель уже хотел подняться с кровати, как почувствовал рядом шевеление и невнятное бормотание. Желая узнать кто рядом с ним, юноша повернула голову, и увидев кто лежал на противоположной стороне кровати, едва удержался от возмущённого и в какой-то степени истеричного вскрика. Ведь рядом с ним в подушку сопел Чуя, и судя по всему, обнажённый, судя по оголённой спине, что до этого была скрыта одеялом. Тут наконец декадент додумался оглядеть себя, и понял весь ужас ситуации - они оба голые в одной постели и под одним одеялом. А учитывая некую ломоту в теле, и разбросанные по комнате вещи, то напрашивался ещё один вывод, хуже предыдущего - неужели они ночью…? Осаму помотал головой, отметая эту мысль, не могло такого быть, хотя вся ситуация и косвенные улики указывали на то самое. Наконец он приоткрыл рот и выдал хрипловатым голосом: - Какого чёрта? И ч-что вчера было? Красноволосый нахмурился и сжал пальцами виски, тихо приговаривая: - Ну же, вспоминай, пустая твоя голова… Продолжался сей мыслительный процесс пару минут. Перед глазами промелькнули события прошлого вечера: Накахара много выпил, пришел к нему в комнату, что странно поэт был навеселе и что-то говорил с улыбкой, а после предложил выпить с ним. Дазай не отказал, они пришли уже в комнату поэта, и потом… и потом, бац, и он проснулся. - Стоп-стоп! Это что, всё? Да ты издеваешься! - наконец возмутился Осаму намного громче хриплого шёпота. - да не мог я всё забыть! Рядом снова завозился Чуя и возмущённо пробормотал: - Персик, заткнись, дай поспать… Осаму перевёл взгляд на блондина и вдруг резко стянул с него одеяло. Открылась ему следующая картина: светлая кожа поэта была покрыта в некоторых местах покраснениями и засосами. От этого златоглазый парень про скулил и упал лицом на матрас, в который прокричал свои ужас и негодование. Внезапно, по волосам его погладила рука Накахары, что шарила по постели в поисках одеяла, ибо прохладно. - Одеяло верни, садист… - пробубнил поэт, погладив соседа по кровати по голове, а напоследок похлопав по ней. Декадент резко поднял голову, и тихо ойкнул, боль никто не отменил по волшебству. - Чуя, а ну проснись, пьянь ты смутная! - громко произнёс он и потряс блондина за плечо. Накахара нахмурился, потянулся, зевнул и наконец продрал глаза. Выглядел он помято и чувствовал себя так, словно им вчера вместо тряпки драили полы библиотеки, причём на всех этажах. Проснувшийся потёр глаза, сгоняя с них остатки сна и обратился к Осаму: - Надеюсь случилось что-то важное, иначе зачем ты прервал мой сон? Дазай аж возмущённо запыхтел, почти как паровоз. Они вдвоём в одной кровати, голые и у Чуи явные следы "горячей ночи", а он ещё спрашивает, что случилось?! Каков наглец! - Накахара! Ты в одной постели со мной! Голышом! И посмотри на себя, леопард ты недобитый! - забыв о головной боли взвыл красноволосый. - М? А? Погоди… ты чего, не помнишь ничего? - спросил кареглазый, натянув на себя одеяло, прикрываясь. - Ну, ты пришёл ко мне, пригласил в свою комнату, мы выпили… и, и… и вот! - Ты серьёзно? Хочешь сказать не помнишь, как напился и полез ко мне целоваться после фразы: "Чуя, какой же ты красивый"? Последнюю фразу он произнёс пародируя пьяного Осаму. А вот сам декадент сидел и чувствовал, как внутри у него что-то медленно разваливается. Он обхватил голову руками и стал бормотать: - Не… не мог, не мог я. Это же… ох, чёрт. Что я наделал? - Значит и правда не помнишь… удивительно, а ведь самым пьяным из нас был я… могу тебе рассказать, что было Дазай оторвался от самобичевания, и поднял голову с надеждой взглянув на вчерашнего... собутыльника? Любовника? - Я не уверен, что хочу это знать, - Осаму отвёл взгляд и поскрёб затылок. - но… раз ты помнишь, то расскажи, что случилось. И потом я со спокойной душой пойду и сигану с верхнего этажа библиотеки головой вниз... Накахара хмыкнул и сперва хотел сесть напротив декадента, но тут же пожалел об этом. Зашипев от боли, о решил лечь обратно, всё ещё прикрываясь одеялом. Кто бы мог подумать, что блондин стеснителен в таком вопрос? - Ну, начнём. Я пришёл к тебе и предложил выпить за освобождение Фамии. Ты согласился и мы ушли ко мне и там выпили бутылку, я хотел сходить за второй, но ты схватил меня за локоть и прижал к стене. А потом...