***
В Годрикову впадину она трансгрессировала несколько дней спустя, постаравшись поскорее завершить покупки в Косом переулке. Теперь она шла по сонной зеленой улочке, где почти не ощущалось дыхание осени, и наблюдала за причудливым переплетением маггловской и волшебной жизни в одном городке на юго-западе Англии. Накрапывал дождь, мимо проезжали машины, магглы спешили по своим делам — но время от времени в поле зрения возникали будто затаившиеся двери волшебных магазинчиков, которых не видели обычные люди, да пару раз ей попались прохожие в мантиях и остроконечных шляпах — и обыватели провожали их озадаченными или веселыми взглядами. Сама Элисса, перед тем как трансгрессировать в Годрикову впадину, переоделась в юбку и водолазку, которые с равным успехом могла надеть волшебница или не особо разбирающаяся в современной моде маггловская девушка, и потому на Элиссу никто не глазел. На площади с военным мемориалом она вздрогнула от неожиданности — при ее приближении стела с именами преобразилась, превратившись в скульптуру, состоявшую из трех человек. Мужчина в очках, длинноволосая женщина и ребенок у нее на руках. Капли дождя выделялись черными точками на сером камне. Судить о портретном сходстве Элисса не могла, но сразу поняла, кому был посвящен памятник. Задерживаться у него она не стала, поспешила дальше. Ей пришлось пройти весь городок насквозь — и на самой окраине, почти на околице, она нашла то, что искала. Уже издалека она рассмотрела, что дом Поттеров превратился практически в руины — похоже, невидимые для магглов, раз их до сих пор не снесли. Свернув в закуток между домами, Элисса использовала Дезиллюминационные чары и продолжила путь уже более осторожно, наблюдая, чтобы никто не проявил слишком большого интереса к ее фигуре. Но, кажется, около дома Поттеров других волшебников не было, никто не изучал разрушенное строение и не обращал внимания на саму Элиссу. Коттедж был густо увит плющом, и при приближении она поняла, что первый этаж дома неплохо сохранился, а вот второй выглядел так, будто там прогремел взрыв. Уже с улицы становились видны частично обрушившиеся стены, обвалившаяся крыша. Элисса осторожно коснулась калитки — та с негромким скрипом закачалась туда-сюда, не запертая. Элисса же потрясла кистью, стряхивая крупинки ржи. Собственно, она не сомневалась, что здесь никого не будет — поскольку кому нужна просто куча старых обломков, где нет ничего захватывающего и ценного? И уж тем более было бессмысленно ставить здесь часового, чтобы охранять этот островок разрушения и запустения. У калитки возникла табличка — прямо из крапивы и высокой, по пояс, сорной травы. Золотыми буквами там было выведено: «Здесь в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттер. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для магглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью». Всю прочую часть доски покрывали разноцветные росписи волшебников — просто автографы или слова поддержки, адресованные Гарри. «В напоминание о злой силе, разбившей их семью», вот оно как. Ну что, — ехидно осведомился тонкий голосок в голове, — тебя в этой ситуации ничего не смущает? Что думаешь об этой «злой силе», которой ты тут оказываешь столько поддержки? Толкая калитку, Элисса утомленно велела внутреннему голосу заткнуться. Сомнения и угрызения совести ни к чему не приведут, и нет смысла тратить на них время. Да, она не тянет на благородную героиню и руководствуется только своим благополучием и благополучием еще пяти человек, когда принимает решения, и знает, к чему приведет возвращение лорда Волдеморта. Но, как в таких случаях говорит Бенджи, еще менее склонный к самокопанию и чувству вины, «нам нужнее». Хотя мораль у нее с ребятами, конечно, сомнительная, тут ничего не скажешь. В доме было тихо и темно. Только здесь Элисса достала волшебную палочку, чтобы хоть чуть-чуть подсветить себе дорогу, и двинулась вперед, выверяя каждый шаг — поскольку за тринадцать лет доски пола могли сгнить или рассохнуться. На первом этаже она не обнаружила ничего, заслуживающего внимания — обычные прихожая, кухня, гостиная, где когда-то жили и проводили время люди. Наверх она тоже поднялась без приключений, хотя и с большей осторожностью — поскольку, судя по картине снаружи, второй этаж держался на одном честном слове. Уже с лестницы она увидела пробивающийся дневной свет — там, где отсутствовали стены и крыша, а дерево под ногами скрипело и подрагивало особенно зловеще. Элисса очутилась у разлома, где раньше, по всей видимости, была детская. Дверь удержалась на петлях, но от убранства комнаты ничего не осталось — лишь куски мебели, грязь, мусор, осколки оконных стекол. Волосы Элиссы зашевелил сентябрьский ветер, дождь на улице усилился — и теперь капли падали на неровный, будто вздутый после снега и ливней, деревянный пол, оставались на обрывках некогда разноцветных ярких обоев. Когда она переступила порог, пол под ногами угрожающе затрещал — несмотря на то, что Элисса весила немногим больше пятидесяти килограммов. Интересно, что после неудачного применения «Авады Кедавры» дом выглядит как после войны — при том, что именно Убивающее заклинание следов в принципе не оставляет, и вряд ли Лорд тут практиковался во взрывных чарах. Значит, такие повреждения — это следы черной магии, не потерпевшей неаккуратного обращения и словно оставившей в отместку на доме рваные раны? Это... производило сильное впечатление. Элиссе было известно, что Темные Искусства — область крайне сложная и многогранная, с миллионом нюансов и тонкостей, и соваться в нее стоило с огромной осторожностью и оглядкой. И вот сейчас она своими глазами видела, что случается, когда подобная магия вырывается из-под контроля. Не выходя в центр разрушенной детской, поскольку пол мог попросту не выдержать, она отыскала место почище и села по-турецки прямо на доски. Сумку с покупками Элисса отложила в сторону и прикрыла глаза. Она не знала, сработает ли это, не знала, что можно было здесь почувствовать, но знала, что должна попробовать. Если и от уникальной магии «Сердца» толку не будет — значит, она займется поиском другого пути. Да, судя по словам Лорда, у него уже был конкретный план по возвращению тела. Вот только Волдеморт сказал, что на это уйдет девять месяцев — а это слишком большой срок, и Элисса не была готова ждать так долго. Конечно, велика вероятность, что своими силами у нее не получится ничего добиться, но просто сидеть и ждать неделю за неделей она не собиралась. Слишком многое было поставлено на карту. Очистив сознание, как на тренировке по окклюменции, она обратилась к магии «Сердца». Кулон на шее Элиссы засветился, засиял ярким белым светом. С закрытыми глазами она этого видеть не могла, но слишком хорошо знала, как это бывает. Посторонние мысли больше не мешали, глаза и уши словно временно отключились, и вместо них у Элиссы возник новый орган чувств — тот самый, который помогал ей выявлять раны живых существ. Потоки живительной магии хлынули в разные стороны, заполняя все вокруг — невидимые для постороннего глаза, но Элисса теперь чувствовала себя так, будто только что обрела истинное зрение. Наверху, в остатках стропил, приземлился воробей. По углам комнаты прятались в паутине сонные сентябрьские пауки. Где-то в темноте копошилась мышь — ее-то как сюда занесло, если ничего съедобного на втором этаже было не найти?.. Других источников жизни здесь не было. Она глубоко вздохнула, позволяя «Сердцу» раскрыться в полную мощь, и почти сразу же ощутила что-то, что можно было сравнить с резкими черными вспышками на белом фоне. В этой комнате убили человека. Давно, много лет назад. И здесь было что-то еще… что-то странное… Не полноценная смерть, а что-то близкое к ней, но все же иное… Что-то, что еще могло ожить, что не перечеркнуло беспощадное Небытие… Кажется, это оно. Элисса постаралась сосредоточиться на этом ощущении, не упустить его, запомнить, а затем привычным мысленным усилием направила поток целительской магии, как делала всегда, когда залечивала раны. И почти сразу же поняла, что это будет непросто… очень непросто. Магия «Сердца» подчинялась ей так же, как и прежде, магические потоки легко направлялись, но создавалось впечатление, будто они уходили в никуда. То есть они не рассеивались в воздухе, эта магия действовала именно так, как было нужно Элиссе — но при этом возникало ощущение, будто она пыталась наполнить водой бочку, имея при себе лишь кофейную чашку. Она распахнула глаза и попыталась отдышаться. На полу перед ней лежала горстка пыли, напоминающая пепел — единственный результат щедрой волны магии «Сердца», которую она использовала. Слишком большую пустоту она пыталась заполнить, слишком много усилий на это понадобится. Это дело не дней и даже не недель, а нескольких месяцев... Но, с другой стороны, если есть возможность, что это сработает — то почему бы и нет? Опять смежив веки, Элисса вновь воззвала к бесценной силе, которой получила право повелевать. Хорошо помня, что время у нее ограничено, Элисса не могла остаться в Годриковой впадине надолго, да и доводить «Сердце» до магического истощения ей не хотелось — а то опустошит его досуха, и потом еще жди, когда оно восстановится. Правда, раньше с подобной ситуацией она никогда не сталкивалась, но, с другой стороны, она и подобных целей перед собой никогда не ставила — восстановить развеянное в ничто тело. Под конец этих манипуляций на полу в разрушенной детской лежало несколько горсток праха, словно выложенных причудливым узором. И только при определенном участии воображения можно было узнать в этих серых дорожках размытые очертания человеческого скелета. Изучив результаты своих усилий, Элисса поправила кулон на шее и оценивающе взглянула наверх — туда, где обрушилась крыша. Нужно что-то придумать для сохранения и консервации тела, поскольку процесс явно затянется на всю осень в лучшем случае, и оставлять свой труд на развлечение дождю и снегу Элиссе не хотелось. Сейчас, пока будет восстанавливаться скелет, еще куда ни шло — хватит простых защитных чар от внешнего воздействия. А потом, когда пойдут мышцы, внутренние органы, кровеносная система... Там понадобится более трепетное обращение. Так что плюс еще одна тема в копилку вопросов, которые потребуют разрешения в обозримом будущем.***
Лорд встретил появление Элиссы недовольным вопросом, где ее носило. Получив в ответ невнятное извинение, что она сбилась с пути, Волдеморт не удовлетворился и некоторое время шарил в памяти Элиссы в поисках правды. Обнаружил воспоминания, как она плутает по Косому переулку, назвал нерасторопной бестолочью, способной заблудиться в трех соснах, и углубился в изучение «Ежедневного Пророка». Элисса, в очередной раз подумав, как же ей повезло, что в нынешнем состоянии способности Лорда сильно ограничены, и навык легилименции не может проявиться в полную мощь, принялась растапливать камин. Стук в окно оказался неожиданностью и для Элиссы, и для Лорда. Когда в стекло постучали, она подняла голову и увидела снаружи красивого, ухоженного филина. Лорд оторвался от газеты и тоже посмотрел на желтоглазого почтальона. Никакого энтузиазма в Волдеморте не было заметно — значит, корреспонденции от кого-то из своих слуг он не ждал. Под немигающим красным взглядом Элисса взмахом палочки открыла окно. Птица неслышно и грациозно впорхнула в гостиную, сделала круг по комнате, уронила Элиссе на голову конверт и села на спинку стула. Нагайна рассматривала ее с чисто плотоядным интересом. Адресатом на плотном конверте дорогой бумаги — аж с водяными знаками; и надо же было кому-то так выпендриваться? — значилась мисс Грин. Вопросы касательно отправителя немедленно отпали. — Это от Люциуса Малфоя, — сообщила Элисса Лорду, который выжидательно постукивал длинными белыми пальцами по подлокотнику. Было совершенно очевидно, что с момента, как она переступила этот порог, ее право на любую личную жизнь (причем даже без какого-либо двусмысленного контекста) бесповоротно закончилось, и перед Лордом придется отчитываться о любых контактах со внешним миром. — Вот как, — высоким холодным голосом отозвался Волдеморт; приплюснутое лицо оставалось бесстрастным, но Элиссе почудилось, что в первый момент он опешил. — Ты, кажется, забыла упомянуть, в какой момент обзавелась в Англии новыми друзьями? — Он сам подошел ко мне в Косом переулке несколько дней назад. Узнал меня после встречи в лавке Шайверетча. Предупредил, что в Лютном переулке идут облавы мракоборцев после случившегося на Чемпионате мира, — говоря это, она привычными движениями волшебной палочки проверяла письмо на ловушки и проклятия — и все это под пристальным наблюдением Волдеморта. — Зачем тебя понесло в Лютный? Яда крильмара хватит еще где-то на месяц! — Вы сказали, что хорошие книги по Темным Искусствам можно найти только там. С этими словами она надорвала конверт и вытащила сложенное письмо — на такой же бумаге с водяными знаками; спасибо, что без гербов! Оно было небольшим и написано замысловатым почерком с завитушками. «Мисс Грин, если ваше предложение еще в силе, могу передать вам на хранение три книги, которые по сегодняшним меркам являются настоящей редкостью. Уверен, вам они покажутся занятными, и я буду рад, если они будут в сохранности вне досягаемости мракоборцев. Искренне ваш Люциус Малфой». Она отдала послание Лорду. Тот бегло просмотрел его, а потом перевел ничего не выражающий взгляд на Элиссу. Чувствуя, что его терпение на исходе, и что Лорд не будет по слову вытаскивать из нее правду вежливыми вопросами, она сама обстоятельно объяснила: — Он принял меня за темную волшебницу, которая явно проворачивает такие опасные опыты с черной магией, что из дома выходит только с фальшивой внешностью. Я не стала его разубеждать и представилась ненастоящей фамилией — настолько ненастоящей, что Малфой сразу это понял. И предложила ему отдавать мне на хранение редкие книги, за которые у него могут быть неприятности от мракоборцев. После Чемпионата Министерство слишком активно взялось за проверки и обыски – и, похоже, не только в Лютном переулке… — Естественно, министерские сейчас везде суют свой нос — надо же реабилитироваться в глазах других стран после такого провала на Чемпионате мира, — прошипел Лорд, и Элиссе послышались едва уловимые ноты самодовольства в его голосе — ведь именно его фигура была предметом всеобщих толков, именно с его именем были связаны последние события. Наверное, после стольких лет пребывания на отшибе не то что волшебной жизни, а любой жизни вообще, снова ощутить себя в центре событий было очень… воодушевляюще. Обдумывая это все мимоходом, Элисса затихла, дожидаясь вердикта Волдеморта. Принимать решение в любом случае предстояло именно ему. Молчание затянулось, и после очень долгой паузы Лорд наконец снова заговорил — однако сказал он совсем не то, чего ожидала Элисса. Она была готова, что ей сейчас влетит за самодеятельность, ведь вспыльчивость Лорда могла войти в легенды. Но вместо этого он совершенно спокойно спросил: — Тебя и в самом деле настолько интересуют Темные Искусства? Выбранная ею же самой роль предписывала определенный, четкий и ясный ответ на этот вопрос, и Элисса уже была готова дать именно его, но в последнее мгновение остановила себя. Лорд продолжал изучающе рассматривать ее, почему-то по-прежнему не злясь на то, что она действовала без его ведома, и интуиция Элиссе отчетливо шепнула: «Не лги». — Теперь — да. — «Теперь»? — переспросил он с некоторым любопытством, выделив оговорку, которую она решилась добавить лишь в последний момент. — С чего бы? — Мне кажется естественным интересоваться темной магией… в вашем присутствии, Повелитель. — Вот как! Почему же? Элисса пожала плечами. Говорить свои собственные, настоящие мысли было непривычно; она так привыкла держать их при себе, что сейчас язык будто через силу ворочался во рту. Но своим предчувствиям она доверяла — после всех событий последних лет, когда она в буквальном смысле боролась за выживание, ее интуиция по остроте стала близка к звериному чутью, и потому ответила: — Было бы странно находиться сутки напролет в присутствии одного из самых известных темных магов на свете и не испытывать никакого интереса к Темным Искусствам… — Поэтому ты читала мои книги? А вот к этому она не была готова и вздрогнула вполне натурально, а Волдеморт насмешливо бросил: — Надеюсь, ты не собираешься отрицать это и пробовать солгать мне в лицо? Нагайна видела тебя. — Мне казалось, что она спит. Словно поняв ее слова, змея зашевелилась на своей лежанке. «Ябеда», — мысленно сказала ей Элисса, взглянув на гигантскую рептилию. — Какое же впечатление на тебя произвело прочитанное? Поскольку врать сейчас уж тем более смысла не было, Элисса призналась: — Почти никакого. Я мало что поняла. — Ну разумеется. Там речь идет о сложнейшей, высшей черной магии, и книги эти были написаны могущественными темными волшебниками для таких же могущественных темных волшебников… — его голос звучал все так же насмешливо, хотя сейчас в нем слышалось что-то еще — однако Элисса не могла определить, что это было. — Что ты вообще знаешь о Темных Искусствах, девочка? Это один из самых загадочных и сложных разделов магии, и твой интерес был бы полностью объясним… Но осознаешь ли ты сама, чем именно интересуешься? Она поняла, о чем он спрашивал. — Я… не уверена. В Шармбатоне не преподают черную магию саму по себе, только Защиту от нее. У нас дома в семейной библиотеке, как у всякого уважающего себя чистокровного семейства, были книги, посвященные Темным Искусствам. Сами мои родители темными магами никогда не являлись, однако в моей семье никогда не возбранялась тяга к знаниям… — Единственная школа, где сейчас осталась более или менее нормальная учебная программа, — это Дурмстранг. Последние годы он находится под управлением Каркарова, — мрачно заявил Лорд, а потом, подумав, добавил: — Он трус, ничтожество и предатель, конечно, но уж в чем-чем, а в черной магии разбирается… И что, ты изучала Темные Искусства самостоятельно? — Насколько это было возможно. Правда, в тот период я не была особенно прилежной ученицей, — признала Элисса, предусмотрительно не упоминая, что с тех пор времена сильно изменились, и после побега из дома темную боевую магию она изучала весьма старательно. — У меня были другие интересы, более… детские и ограниченные. И потом, поскольку среди Каройи темных волшебников не было, книги в библиотеке были разрозненными. Я нахваталась чего-то по верхам, но сделать из этого систематизированное знание было невозможно, поскольку это слишком объемный раздел магии… — Объемный? Он необъятный, — неожиданно перебил ее Волдеморт, который слушал очень внимательно. — Темные Искусства многогранны и многолики, их в принципе сложно загнать… в какие бы то ни было рамки, разбить на разделы, создать классификацию, чтобы потом преподавать школьникам! Некоторые магические школы, конечно, пытаются, но успехи у них весьма скромны. Чтобы постичь эту область магии, по-настоящему понять ее, прочувствовать, недостаточно только книг, даже из самой богатой библиотеки на свете! Нужно видеть это самому, использовать самому, чтобы научиться их понимать, хотя бы немного! А ведь у Темных Искусств множество тонов и оттенков, в каждом уголке мира они различаются, и недостаточно одной только усидчивости или тяги к знаниям, нужно еще обладать талантом! Потому что здесь не поможет махание волшебной палочкой, или зазубривание заклинаний, или стояние над котлом с зельем! Всей жизни не хватит, чтобы познать Темные Искусства целиком, можно довольствоваться только тем, что тебе довелось углубиться в ту или иную область. Но чем больше ты вроде узнаешь, тем больше понимаешь, насколько ты на самом деле невежественен, и познать эту науку целиком тебе не удастся никогда… Изумленная Элисса не могла отвести от него глаз. Как и во время разговора о правильном магическом обществе, Лорд, казалось, позабыл о ее присутствии; он говорил горячо, его голос понизился и приблизился к шепоту… исступленному шепоту — тому, каким можно говорить только о тех вещах, которые тебя по-настоящему цепляют за живое. Таким шепотом можно говорить о своем возлюбленном, подумалось Элиссе, и она очень удивилась, что ей пришло на ум подобное сравнение. И все же… Что-то в таком определении было. Если несколько дней назад Лорд говорил о своей идее, которая стала смыслом его жизни, главной целью и задачей, то сейчас он говорил… даже не о хобби, а о своей страсти. О том, чем действительно восхищался, что вызывало в нем сильные чувства, что вдохновляло его. Ого, кажется, она ненароком обнаружила тему, которая Волдеморта действительно задевала. Правда, если задуматься, эка невидаль — могущественный темный маг интересуется Темными Искусствами! И все же это давало представление об истинной сущности Лорда. — Что же, по-вашему, нужно сделать, чтобы иметь право считать себя человеком, действительно сведущим в Темных Искусствах? При условии, что у тебя есть талант, а заодно хватает усидчивости? Волдеморт смерил ее оценивающим взглядом. — Много путешествовать, — наконец изрек он. — Общаться с темными волшебниками разных стран, учиться у тех, у кого эти знания уже есть. Изучать литературу о черной магии, причем только в оригинале — то есть нужно владеть иностранными языками. На одних теоретических знаниях далеко не уедешь, нужно будет практиковаться — а поскольку это опасные эксперименты, нужно хоть что-то понимать в Защите от Темных Искусств и целительской магии, поскольку рассчитывать придется только на самого себя и свои силы. Да даже без навыков в Зельеварении не обойтись, или хотя бы История магии — ее мало кто хорошо знает, а ведь сколько проклятий, чар, ядов можно идентифицировать, если знать, в какой период времени они были распространены! Я же говорю, это неохватная бесконечность… — Научите меня, — вырвалось у нее против воли, и на гостиную тотчас упала мертвая тишина — только слышно, как снаружи шумит в заросшем бурьяном саду ветер. Нагайна, позабыв о филине, приподняла голову и зашипела; показался раздвоенный язык, которым она будто ощупывала воздух. Элисса решила, что реакция змеи была связана с переменами в настроении хозяина — Нагайна явно почувствовала, как эмоциональное состояние того резко изменилось, хотя пока было непонятно, в какую сторону. Сама Элисса, к своему неудовольствию, ничего такого не ощущала и не могла сказать, как отнесся к ее заявлению Лорд. Он сидел молча в кресле, его неподвижный взгляд был обращен к лицу Элиссы — слишком тяжелый, слишком пристальный. Она застыла на месте, мысленно ругая себя последними словами за несдержанность. Слишком рано, слишком прямолинейно, надо было еще немного подождать, а потом уже выступать с подобными предложениями! Но сказанного не воротишь. — Чему тебя научить, глупая девчонка? — наконец осведомился Лорд бесстрастно — пожалуй, слишком бесстрастно для того, кому на самом деле наплевать. Отступать было некуда, теперь стоило довести дело до конца. Эх, помнится, она сама еще иронизировала на тему, что нет смысла лезть к самому известному темному магу столетия с просьбой взять в подмастерья! Маттео и Алекс сейчас точно бы подняли ее на смех, если бы услышали. И поделом. — Темным Искусствам. Черной магии. Как вы посчитаете нужным. Вы сказали, что для изучения этого раздела магии книг недостаточно, нужен учитель… — Вот только я не беру учеников, к твоему сведению, — холодно заявил Волдеморт. — Не слишком ли ты самонадеянна, девчонка, раз считаешь, что достойна учиться у меня? Больше того — тебе хватает наглости просить меня об этом? — Именно вы носите титул самого известного мага столетия. Едва ли мне удастся в целом мире найти кого-то еще, кто знал бы о Темных Искусствах больше вас, и с моей стороны было бы глупо не воспользоваться таким шансом, — озвучила Элисса очевидную вещь, прикидывая, как бы поскорее закончить этот разговор. Попытка с самого начала была неудачная, непродуманная, и Элисса действовала на эмоциях, что ей вообще было не очень свойственно. Но ведь это действительно уникальный шанс — плевать на то, как Волдеморт выглядит, плевать на его отвратительный характер и радикальные взгляды, но когда еще ей бы выдалась возможность встретиться с кем-то настолько могущественным? Ведь при желании он столько всего мог бы рассказать, и как бы эти знания пригодились Элиссе в борьбе с Иштваном, собственными родственниками и кланом де Колиньи! Лорд молчал, и это молчание не предвещало ничего хорошего. — Простите меня, — быстро проговорила она, потупив взгляд — не потому, что на самом деле раскаивалась, а потому что было необходимо отыграть до конца. Сожаление и досаду Элисса тоже чувствовала — но исключительно из-за собственной недальновидности и несдержанности. — Я не хотела вас рассердить, Повелитель. Я была слишком дерзка. — Напиши Люциусу, что ты согласна. Интересно будет взглянуть, от каких книг он захочет избавиться, — наконец очень холодно распорядился Лорд. — И подои Нагайну. Я голоден. — Хорошо, Повелитель. Она подняла со стола конверт, приняла у Лорда письмо и уже собиралась выйти, когда у дверей ее настиг все такой же ледяной голос, который теперь звучал угрожающе: — И если впредь ты посмеешь предпринимать что-то без моего приказа, Нагайна откусит тебе руку. Поняла меня? — Да, Повелитель.