Хоук и прочие неприятности

      После Тени реальность казалась на удивление яркой, насыщенной и такой четкой, что очертания предметов выглядели острыми как лезвия. На память от стрел у меня остались два ярких кровоподтека — на плече и локте, но с ними быстро разобрался Андерс, не пришлось даже просить. Маг после пробуждения вообще выглядел очень довольным: у Фейнриэля все закончилось хорошо. Помнил он все, но выспрашивать подробности о превращении Хоука в Арианни мне теперь не хотелось.       Маретари результатом тоже была довольна. Фейнриэль, как выяснилось, проснулся вскоре после того, как погрузились в Тень мы, почти сразу собрался и ушел. Нам же понадобилось еще почти два часа, чтобы выбраться в реальный мир. Все-таки время в Тени текло очень странно.       Задерживаться в лагере долийцев мы не стали, сразу же отправились обратно в город. И чем ближе подходили, тем меньше улыбался Андерс. В воротах он и вовсе распрощался с нами, отговорившись какими-то делами, и сбежал. Мы оба проводили его недоуменным взглядом, Хоук пожал плечами и отправился куда-то в сторону центра.       Все сухопутные ворота Киркволла приводили в Верхний город. Их и было-то всего две штуки, Западные и Восточные. На месте горожан я бы еще обязательно добавила Северные, от них куда удобнее было бы проложить дорогу к ближайшему перевалу через Виммаркские горы, но увы: почему-то все путешественники, даже торговцы, предпочитали выходить вначале на Рваный берег и только оттуда сворачивать на дорогу вглубь материка. Впрочем, торговцы в большинстве своем и вовсе пользовались морскими путями.       От ворот вела единственная не слишком широкая улица, оканчивающаяся шумной площадью возле церкви. Уже оттуда можно было пытаться понять, куда направляется мой спутник и надо ли туда мне, но пока что нам было по пути. Я, почти как воспитанная леди, уцепилась за локоть приятеля и светским тоном поинтересовалась:       — Расскажешь, что у вас новенького? Кроме Бартранда.       Ответный взгляд Хоука явственно показал, что воспитанная леди как минимум дождется, пока локоть ей предложат; меня это не особенно смутило — главное, ведь, результат? Мужчина вырываться не стал, значит, все в порядке.       — Из приятного — Авелин собралась замуж.       — Серьезно? — я удивилась. — Эпидемия какая-то, Фергюс женился, Тайта замуж собиралась, теперь Авелин. Кто смельчак?       — Один из ее стражников, Донник, — ухмыльнулся Хоук, судя по всему, разделяя мой взгляд на потенциального жениха. — Спроси потом про их сватовство у Изабеллы, я не осилю рассказать это как надо.       — У Изабеллы, не у Варрика? — я рассмеялась. — Я в предвкушении.       Мужчина моего смеха неожиданно не поддержал. Чуть нахмурился и согласился:       — Можешь и у Варрика. Его это определенно отвлечет.       Я замолчала. Личная неприязнь к Бартранду на некоторое время заставила меня забыть, что не всем гном так противен. Тем более в обществе Хоука и Андерса, которые теплых чувств к старшему Тетрасу тоже не питали. Но Варрик, как бы ни был зол, должен был изрядно расстроиться… Особенно когда выяснилось, что Бартранд и впрямь попал под действие идола. На мгновение представив, что подобное могло произойти с Айданом, я зябко передернула плечами.       — Он сильно расстроился? — уточнила я. Хоук буркнул:       — Нет, пел и плясал от радости. Что ты, Варрика не знаешь? Будет до последнего отпираться, что ему плохо.       — А остальные? — я чуть сжала руку спутника. — Почему вы с Андерсом вообще пошли вдвоем? Там же были демоны!       Приятель немного помолчал, потом мрачно рассказал:       — Фенрис взялся помогать городской страже вылавливать работорговцев, они что-то к нам зачастили. Эльф считает, что по его душу, хотя я сомневаюсь. Думаю, тевинтерцы просто заинтересовались, что здесь нужно Данариусу. Как бы то ни было, застать дома его можно только вечерами, да и то — когда он не играет с нами. Как научился читать, так и засел…       — Фенрис научился читать? — я обрадовалась за эльфа. Хоук самодовольно улыбнулся и согласился:       — Я научил, — но почти сразу снова помрачнел: — Изабелла постоянно где-то пропадает. Варрик мне рассказал про нее и кунари… Выглядит это подозрительно. Иза, конечно, взрослая девочка, но я не люблю лишних смертей среди своих. Но она на вопросы только отшучивается. Мерриль… сильно расстроена. У нее не складывается с какой-то важной магической фиговиной, и Маретари не желает идти навстречу.       — Элувиан, — предположила я. — Он так и не заработал?       — Нет, — приятель пожал плечами. — Ей нужен был какой-то инструмент из клана, и Маретари отдала его только в обмен на услугу. Пришлось прикончить одну тварь в пещерах. Тварь успела сожрать нескольких охотников, одного — прямо у нас на глазах. Он шарахнулся от Мерриль и угодил на зуб этому вартераллу, и она теперь винит себя.       — Может, ее отвлечь от этих переживаний? — неуверенно предложила я. — Посмотрим, что там с этим элувианом.       — Я туда и иду, — согласился Хоук. Подумал и добавил: — Последнее время я чаще вижу Себастьяна, чем Мерриль. Неравноценный обмен, как по мне.       — Да, Мерриль симпатичнее, — серьезно поддакнула я, а потом все-таки хихикнула. А потом, помявшись, поинтересовалась: — Хоук, а она тебе правда нравится? И магия не пугает?       — Я жил в семье магов, почему она должна меня пугать? — сварливо заметил мужчина. — И если ты собираешься прочесть мне лекцию о том, что будет, если я обижу Мерриль, можешь не стараться. Во-первых, ты не первая, во-вторых, я не собираюсь ее обижать.       — Изабелла, — уверенно отозвалась я. И снова засмеялась: — Пообещала оторвать яйца, если обидишь Мерриль.       Хоук коротко хохотнул, подтверждая мои слова. Мы как раз дошли до площади перед церковью, но теперь разделяться я уже передумала: хотелось поддержать подругу. И взглянуть на элувиан тоже было интересно: один я уже видела, даже в работающем виде, и теперь надеялась, что смогу уловить, если что-то нарушилось в магическом плетении.       Неожиданно едва ли не наперерез нам кинулась знакомая бойкая старушка. Глаза цепко осмотрели и меня и Хоука, а потом мать Мина захихикала, похабно подмигнула и похвалила своим дребезжащим голосом:       — А ты времени зря не теряешь, девочка.       Я тут же отшатнулась от Хоука и проворчала:       — Шутки у вас, преподобная… Как у пиратки.       Жрица снова зашлась смехом:       — Было дело. Не хочешь посетить церковь? В грехах покаяться или чем-нибудь полезным заняться?       — Не хочет, — отрезал Хоук. — Она к вам как зайдет, потом полдня не найдешь, а у нас дела.       — Ого, какой суровый, — протянула мать Мина и снова стрельнула глазами на меня. — Ну ладно. Избавишься от своего надзирателя, приходи.       С площади мы вылетели настолько быстрым шагом, что я едва поспевала следом. Отчего-то Хоук взбесился, а меня, наоборот, начал разбирать смех. Преподобная, как я заметила, нашим отказом совершенно не впечатлилась: к ней подошел какой-то вороватого вида мужичок, и старая жрица уже вовсю болтала с ним.       До лестницы в сторону Нижнего города добирались едва ли не бегом, и всю дорогу я то начинала хихикать, то с трудом удерживала серьезное выражение лица. Стражники провожали нас удивленными лицами, обычные горожане спешили уступить дорогу — похоже, Хоука в городе уже очень хорошо знали. Или, как вариант, людей отпугивало зверское выражение лица мужчины.       Меня же при виде него только сильнее разбирал смех. Наконец приятель не выдержал и буркнул:       — Прекрати. Не вижу ничего смешного в том, что во мне заподозрили любителя малолеток.       — Ой, да брось, — я снова захихикала. — Мать Мина прекрасно знает меня и наверняка наслышана о тебе. Ничего она не заподозрила. Изабелла точно так же над Фенрисом шутила, забыл, что ли?       — Язык бы некоторым укоротить, — уже спокойнее проворчал Хоук. И замедлил немного шаг. На этот раз я цепляться за его руку не стала, просто пошла рядом. И, раз уж он уже не бежал, решила продолжить беседу.       — Расскажешь, что нового в городе?       Мужчина немного помолчал: мимо нас по лестнице поднимались два пожилых господина, негромко о чем-то переговаривающихся. Стоило им, наконец, отойти, приятель заговорил:       — Если в целом, то все паршиво. Шахты помнишь? Костяную яму? Пауков мы оттуда вывели еще до твоего прошлого приезда, в этот раз там откопали кучку оживших мертвецов во главе с ожившим древним магом и еще какой-то херней. Если так и дальше пойдет, шахты придется закрыть, слишком много народу там гибнет.       — А если охрану поставить? — предложила я. Хоук хмыкнул:       — Хьюберт против. Там, знаешь ли, и без всяких тварей проблем навалом, а наши земляки их еще и множат. Сабин, козлина, решил подзаработать и сливал маршруты перевозок камня Обществу. А я ведь к нему хорошо относился, мы оба из Лотеринга. Ладно, хер с ним… В самом городе тоже не слишком радужно. Кунари как бельмо на глазу — и не уезжают, и на контакт не идут.       Лестница, наконец, кончилась, и Хоук притормозил: рядом была лавка леди Элеганты, и он остановился переброситься парой слов и заказать какие-то зелья. Я вздохнула: похоже, ситуация вокруг и правда была не очень, раньше Хоук так много не ругался, или, по крайней мере, не делал этого при мне.       На этот раз в городе произошли-таки более-менее крупные изменения. Рынок немного разросся, появилось несколько новых торговцев, исчезли старые — например, я никак не могла найти взглядом отца Фейнриэля, Винченто. Надеюсь, полуэльф хотя бы не к нему побежал за помощью в отправке в Тевинтер.       Закончив разговор со знакомой, Хоук потянул меня дальше, в сторону эльфинажа. На ходу продолжил:       — Сами кунари сидят на месте и никуда не лезут, даже патрули на Рваный берег последние пару месяцев выпускать перестали. Но горожанам все никак неймется. То воры влезут — одного такого пришлось потом по кускам собирать, — то в городе что-то произойдет, а обвинят рогатых. Мать Петрис чуть ли не на говно изошла, пытаясь подставить кунари, но все у нее никак не выходит.       — А Владычице Эльтине ты не пробовал намекать, чтобы она угомонила свою подчиненную? — хмуро поинтересовалась я. Мать Петрис мне не понравилась с первого же упоминания о ней, личная встреча только добавила красок в это чувство. На мой вкус — лучше бы ей отправиться следом за отцом, в изгнание.       Хоук раздраженно качнул головой:       — Владычица ведет себя так, словно у нее есть все время мира. «Создатель воспринимает мир не так, как мы», «будет ли лучше, если я вмешаюсь», — передразнил он. Я удивилась: Эльтина мне показалась разумной женщиной, не может же она не понимать, что кунари не будут вечно терпеть эти провокации?       — Ее не смущает, что воду мутит ее собственная жрица? — уточнила я на всякий случай. Хоук поморщился:       — Против этой стервы нет никаких доказательств. Я даже Себастьяна убедить не смог, при нем она ведет себя как Невеста Создателя. Хотя последний месяц она вроде поутихла.       Я промолчала, обдумывая его слова. Поначалу пыталась найти аргументы, которые заставят прислушаться к нам хотя бы Себастьяна, но в голову ничего не приходило. Вот если бы ему как-то доказать, что Петрис метит на место матери Эльтины, наш церковный недобрат наверняка бы зашевелился. Увы, в этом своем выводе я и сама была не уверена: даже заметно больное самолюбие еще не говорит о том, что его обладательница и впрямь готовит церковный переворот.       А потом мне в голову пришла полезная мысль. Отчеты Рошека я по-прежнему получала — и по-прежнему не знала, куда приложить полученную информацию, — но всплывшая сейчас в памяти новость была слишком значимой, чтобы докатиться даже до Башни Бдения и без стараний хартийца.       — Месяц назад умерла Верховная Жрица Беатрикс, — сообщила я Хоуку, на случай, если до него эта информация все же не дошла. — Ее преемницей избрали мать Доротею, то есть теперь Верховную Жрицу Джустинию. Я с ней заочно знакома… пару раз переписывалась через Лелиану, она ее ближайшая помощница, — мужчина на ходу кивнул, обозначая, что помнит Лел. — Мать Доротея очень необычная жрица, немного напоминает мать Мину.       — Такие же дурацкие шутки? — предположил Хоук. Я поморщилась:       — Такое же стремление к торжеству здравого смысла. Многие поговаривают, что с ее правлением что-то изменится. Может быть, эльфов вернут в Песнь Света, может, Круги смягчат, — это я узнала как раз от Рошека, гном все еще ответственно относился к подбору информации, так что вместе с новостью об избрании Доротеи мне пришла и куча дополнительной информации. А вот следующее я узнала уже от Лелианы: — Вряд ли все будет настолько радужно, Верховная Жрица Джустиния очень разумная женщина и так открыто на конфликты с собственными подчиненными нарываться не будет. Но чистку в рядах уже начала. Многие служители Церкви расслабились под рукой Беатрикс, все-таки она уже старая была. И служат уже давно не столько Создателю, сколько своим интересам.       — Очень интересная политическая справка, — хмыкнул приятель. — Но причем тут наши проблемы?       Я пожала плечами и остановилась, мы как раз дошли до двери Мерриль.       — Возможно, Петрис не хочет рисковать своим положением. Верховная Жрица сейчас очень пристально разглядывает всех своих подопечных. И провокаций против кого бы то ни было не потерпит. Тем более, война с кунари сейчас никому не нужна.       Хоук задумался на мгновение, потом кивнул и решительно открыл дверь. Изнутри пахнуло теплом, и я вдруг поняла, что успела слегка озябнуть: во второй половине дня воздух стал куда холоднее, сказывалось дыхание осени. Амулет, купленный несколько лет назад в Черном магазине, позволял мне не бояться холода, по крайней мере, осеннего, но неприятные ощущения все равно пробивались. Да и не заменит небольшая подвеска уюта горящего камина.       В комнате кроме хозяйки обнаружились еще две девицы: Изабелла, решившая, видимо, отложить свои поиски, и леди Ванда. Первая устроилась за столом, закинув ноги на столешницу, с пузатой бутылкой в руке. Вторая сидела рядом с расстроенной эльфийкой, обнимала ее и нежно перебирала короткие прядки волос. Я на секунду даже ощутила укол ревности, но быстро отбросила это чувство. Впрочем, судя по взгляду демонессы, она успела его уловить.       Но мне было уже не до этих взглядов. Мерриль казалась едва ли не тенью самой себя — грустная, даже потерянная, она сидела, обхватив кружку с чем-то горячим двумя руками и смотрела куда-то в пол. Когда мы вошли, Изабелла что-то говорила ей, но прервалась сразу же, едва открылась дверь. Всегда доброжелательная и любопытная, эльфийка даже не взглянула.       — Мерриль, — позвал мужчина. Теперь она чуть вздрогнула, быстро отставила кружку, словно ее застали за чем-то непотребным, и виновато взглянула на нас.       — Хоук, это ты. Прости, пожалуйста, я пыталась остаться в особняке, но…       — Тебе не за что извиняться, — он прошел в комнату, присел рядом на корточки и взял узкие ладошки девушки в свои. — Мне будет очень приятно, если ты решишь остаться в моем доме, но если нет — я не обижусь и, конечно, не упрекну.       — Я останусь, — тихо пообещала Мерриль. — Но мне одиноко без тебя там, и Орана называет меня госпожой, и…       Девушка захлебнулась словами, замолчала, а потом жалобно спросила:       — Ты уверен, Хоук? От меня только неприятности, ты же видел. Я чудовище.       — Что за глупости, ты очень миленькая, — промурлыкала демонесса, наклоняясь поближе. Хоук посмотрел на нее недобро и велел:       — Мохнатая, руки при себе держи.       — Что, неужели у меня не получится соблазнить уже второго эльфа в этом городе? — театрально расстроилась леди Ванда. — Или, может, развлечемся втроем?       — И не позовете меня? — оскорбилась Изабелла, до этого с улыбкой наблюдавшая за лицом младшей подруги. Хоук выразительно вздохнул, кажется, начиная закипать, Мерриль чуть порозовела и поинтересовалась:       — А вы не обидитесь, если мы вас обеих не позовем?       — Не обидятся, — пообещала я. — Или утешат друг друга и вполне будут счастливы. Привет, Мерриль.       — Алиена, — эльфийка улыбнулась. Вымученно, но даже такая улыбка была лучше прежнего уныния. Хоук как-то ревниво оглянулся на меня и пересел на ближайший стул, согнав оттуда демонессу. Она фыркнула, как породистая кошка, и придвинулась ближе к Изабелле. Посмотрела на меня своими лиловыми глазами и предложила:       — А ты так и не хочешь составить нам компанию?       Я в ответ показала традиционный «фиг», подошла ближе к хозяйке домика и с удовольствием обняла ее. Попросила:       — О чем бы ты грустила, не грусти. Все будет хорошо. Покажешь мне элувиан?       Просьба оказалась очень правильной: следующие два часа мы разглядывали разбитое и собранное по осколкам зеркало, забыв обо всех переживаниях. Оказалось, у него была еще одна рама кроме той каменной арки; бронзовая, кажется. Ее Мерриль любовно оттерла и даже отполировала, так что металл сиял чистым золотом. Когда-то я видела у Морриган небольшое зеркальце в золотой оправе; элувиан был чем-то похож на него. Вот только магическая структура и впрямь оказалась нарушена. Была ли виной тому скверна или тот факт, что зеркало разбивали, но мешанина в линиях силы была страшная. Но не настолько, чтобы я не смогла разобрать первоначальный узор, тем более что я зарисовала его с работающего элувиана как раз в той тетради, что отдавала Мерриль. И в самом крайнем случае могла снова слетать в бывшее логово Матери, где стоял элувиан Морриган.       Это так воодушевило эльфийку, что она едва не кинулась за нужными инструментами сразу: оказалось, у Хранительницы она забрала как раз специальный резак, помогающий накладывать магические плетения. Я тоже вдохновилась новым занятием и даже не подумала останавливать подругу. Сделал это Хоук:       — Мы только что из Тени. Может, Алиене стоит отдохнуть для начала?       Отдыхать мне совершенно не хотелось, но я вспомнила слова приятеля, что он редко видит Мерриль, и решила подыграть. Так мы оказались в «Висельнике». Перед выходом я вооружилась, благо демонесса захватила все наши вещи с собой; мне хорошо запомнился пьяница, решивший ко мне поприставать как раз в любимой таверне, да и после Тени оружие как-то приятно грело душу. Пусть пользоваться кинжалами я не собиралась, они придавали мне хоть немного более внушительный вид.       Постепенно в таверне собралась вся компания: вернулся Варрик, подошел Фенрис, только Андерса было не видать. Я с удовольствием обняла обоих друзей, гнома даже чуть дольше, и он, судя по грустной улыбке, уловил мое сочувствие.       А потом я как-то внезапно поняла, что пришло время для вопросов. То ли по взгляду нашего аристократа, то ли по его пристальному вниманию. В первое мгновение задумалась, не сбежать ли, пока не поздно, но не стала: отказываться от общения с этой компанией мне не хотелось, значит, рано или поздно этот разговор все равно состоится, так почему не сейчас?       Остальные, похоже, уловили какое-то напряжение между нами, потому что болтовня постепенно стихла. Я вздохнула и накинула на нас защиту от любопытных ушей. И смиренно посмотрела на Хоука.       — Рассказывай, — велел он, удовлетворенно кивнув. Я попыталась увильнуть в последний раз:       — Что именно?       — Все, — отрезал мужчина. — Кто ты такая. Откуда такая осведомленность. Почему за тобой таскается настолько сильный дух, что его боятся демоны. Что у тебя получилось с Андерсом. И что значат те слова Веры, что ты не подходишь для нашего мира.       — Не я не подхожу, а мой характер, — поправила я. Одновременно со мной вскинулась леди Ванда:       — Пфф, не говори за всех. Я ее совершенно не боюсь!       Мне вдруг пришло в голову, что демонесса всегда была удивительно осведомлена, что за дух за мной присматривает. Может, на некоторые из вопросов Хоука — и моих — сможет ответить она, раз промолчала Вера?       — Могу, — Китти явно уловила эту мысль. — Но часть ответов у тебя есть, а другая тебя не обрадует.       — Но откуда ты знаешь? — спросила я немного беспомощно. Раньше эта мысль в голову не приходила, но теперь казалась слишком очевидной. — Ты ведь с ней даже не встречалась после знакомства со мной.       — Она ведь тебя защищает, — демонесса пожала плечами, а потом вдруг плавным, текучим движением, совершенно нечеловеческим, соскользнула со стула и присела рядом со мной, коснулась волос. — Ты отражаешь ее свет, и это видит любой, кто может видеть. И узнает любой, кто знает.       — Знает что? — довольно жестко спросил Хоук. — Почему ее вообще защищает дух?       — Потому что она особенная, — промурлыкала моя подруга. Я смущенно фыркнула:       — Ничем я не особенная. Просто так сложилось.       Хоук явно хотел задать следующий вопрос, и, судя по лицам, остальным этот разговор тоже был интересен, но завершиться сегодня ему явно было не суждено. В таверну вбежал Андерс… или Справедливость? В глазах мага лазурные отблески были заметны так хорошо, что привлекли внимание даже в отсутствие звуков. Я быстро сняла щит, чтобы маг не влетел на него на всей скорости.       — Хоук! — Андерс и не думал понижать голос, так что, впустив приятеля внутрь нашего тесного круга, я снова создала щит. — Мне нужна помощь. Срочно.       — Что случилось?       — Помнишь, я говорил с тобой насчет сэра Алрика? — Андерс говорил быстро, нервно, даже за стол не сел. Взгляд воина слегка потяжелел:       — О том, что он хочет усмирить всех магов Вольной Марки? Андерс, я уже сказал тебе, что это бред. Ни одна жрица Церкви никогда не одобрит подобный план, даже Мередит не настолько безумна. Даже если о чем-то подобном он и мечтает, то у себя в голове.       — Я не об этом, — напряженно ответил маг. — Такой план у него был, если хочешь знать, после твоих слов я искал доказательства. Но сейчас мне нужна помощь по другому поводу. Сэр Алрик — садист, он усмиряет магов просто для того, чтобы насладиться их унижением…       — Андерс, — начал Хоук, но маг не позволил себя перебить.       — Подожди. Я говорю это не потому, что ненавижу храмовников. Я их действительно ненавижу, но Мередит творит то, что творит, хотя бы потому, что считает себя защитником обычных людей. Методы у нее отвратительные, но хотя бы цель благородная. Алрик лишен даже этого. И он прямо сейчас взялся за очередную девочку. Пока мы с тобой разговариваем, он… насладится ее унижением, а потом усмирит, чтобы она никому не рассказала. Если ты мне не веришь, то сходи со мной хотя бы чтобы убедиться, что я не прав.       — Для чего? — презрительно поинтересовался Фенрис. — Чтобы нарваться на неприятности с храмовниками ради твоего любопытства?       Я помнила, как Андерс каждый раз влезал в ссору с эльфом, стоило только им зацепиться языками, и ждала того же, но маг меня удивил: реплику вечного оппонента проигнорировал. Он смотрел только на Хоука и ждал решения. Пауза чуть затянулась, и приятель добавил:       — Мы можем остаться здесь. Но если завтра окажется, что девочка усмирена, это будет на твоей совести, Хоук. И она будет не первая… и не последняя.       Наш предводитель чуть устало вздохнул — не то чтобы я его не понимала, слишком часто апеллировали к его родным, пытаясь добиться своего, — и велел:       — Веди. Бет мне тоже писала про этого Алрика. Но, Андерс, если это окажется твоя придурь… я уже слегка устал от твоей необъявленной войны.       Маг ответил разочарованным взглядом, но возражать не стал. Отправились в итоге все, хотя Фенрис не скрывал своего скепсиса. Андерс только на меня глянул с сомнением и посоветовал:       — Лучше не ходи, мелкое чудовище.       — Я тебе верю, — спокойно отозвалась я. — Поэтому не останусь здесь.       Вести нас Андерс собирался явно не в Казематы. Для начала мы спустились в Клоаку, благо, из «Висельника» до ближайшего спуска идти было не больше пяти минут. Внизу маг вдруг засомневался на мгновение, но потом пробормотал «время дороже» и уверенно повел нас вперед. Идти пришлось практически по прямой, только дважды сворачивали в примыкающие коридоры; целью нашей оказался хорошо замаскированный люк в полу. Будь я здесь одна, даже не заметила бы его, но когда Андерс аккуратно подцепил крышку, стало очевидно, что проходом пользуются часто.       Внизу нас встретила пещера, не слишком похожая на другие части катакомб — коридоры здесь были явно естественного происхождения, по центру пробегал ручеек, даже росли какие-то кусты по углам. И грибы. Глубинные.       — Интересное место, — проговорил Фенрис. — Может, стоит рассказать о нем рыцарю-командору?       — Тоннели контрабандистов лириума, — отозвался Андерс. — Они здесь его таскают в Казематы, храмовникам. Мередит, может, и не знает, чем занимаются ее подчиненные… что тоже говорит не в ее пользу. Но лейтенанты знают точно. Алрика, как мне сказали, одно время прочили в главные помощники Мередит, пока не появился Каллен.       Я помотала головой, пытаясь отогнать появившуюся мысль, но она никак не хотела уходить.       — А… Каллен? — я все же озвучила ее, хотя бы ради душевного спокойствия. Сейчас Андерс скажет, что рыцарь-капитан не при чем, и я перестану об этом думать. Потому что этого не может быть. Не такой человек Каллен…       Андерс молчал. Поймав мой взгляд, мрачно покачал головой.       — Я не знаю. Вряд ли, но точно я не знаю.       После этого разговор как-то сам собой затух. Обсуждать было нечего: сэр Алрик оставался фигурой, в чьей вине большинство сомневалось, но спорить не спешили — все равно скоро все сами увидим. На отвлеченные темы разговаривать не было настроения. Слишком серьезен был Андерс, чтобы списать все на его ненависть к храмовникам, но его правота слишком уж сильно шла вразрез с привычной картиной мира.       Мне еще помнился Кэррол, который хотел меня усмирить, но и ситуация там была другая. К тому же в свой последний приезд в Круг я узнала о судьбе своего недруга: оказалось, он подсел на лириум куда плотнее, чем обычные храмовники. Вот кому шла та контрабанда, поток которой прервал Айдан в Орзаммаре. Это его не то чтобы оправдывало, насильно в него лириум не вливали, во всяком случае, в таких количествах. Но, по крайней мере, объясняло такие… странные решения.       Коридоры контрабандистов не пустовали: нам снова встретились вездесущие пауки, а еще те самые контрабандисты. Нам не обрадовались ни те, ни другие, и я с тоской подумала: будет у нас хоть один выход из дома, когда не придется никого убивать? Кажется, это замечательное времяпровождение обходило стороной только «Висельник», и то, возможно, потому, что Варрик и Изабелла технически все еще оставались дома.       Но когда мы дошли до цели, я пожалела, что противники кончились так быстро или что я не осталась дома. Хотелось деться отсюда куда угодно, хоть снова в Тень, лишь бы не видеть и не чувствовать буквально витающие в воздухе эмоции. И в то же время я понимала, что успели мы вовремя. Еще бы чуть-чуть…       Девочка, о которой говорил Андерс, оказалась хорошенькой шатенкой лет шестнадцати. Испуганные глаза на круглом лице казались огромными. Мантия была разорвана в нескольких местах, и девочка прижимала остатки ткани к груди, стоя на коленях.       — Не надо, сэр Алрик, пожалуйста… я просто хотела повидать маму…       — Все та же ложь, — обманчиво ласковым тоном проговорил высокий лысый храмовник. Потом грубо схватил ее за подбородок и потянул на себя, заставляя вытянуть шею: — Ты ведь знаешь, что делают с маленькими лгуньями?       — Умоляю, не надо, — на глазах девушки выступили слезы, но храмовник только усмехнулся:       — Ты же готова была сделать все, что тебе скажут? Вот и проверим. Или усмирим — тогда ты точно сделаешь все, что тебе скажут.       Алрик пришел не один: рядом с ним стояло трое прихлебателей. Все они были без шлемов, а один уже и без кирасы, она сиротливо лежала в двух шагах. Девушка косилась на этого храмовника с таким же ужасом, как и на его начальника; у него же на лице застыло предвкушение. В руках он держал тонкую веревку.       Еще только увидев эту картину, я почувствовала, как начинает болеть голова. В мозг словно ввинчивался железный штырь, так, что перед глазами плыло и предметы обретали радужно-золотистые очертания. Каждое слово тварей, прикидывающихся мужчинами, вбивало этот штырь еще немного, а в душе словно нарастал гул: пекло руки и сердце, словно вместо него в груди лежал огонек. Я бросила отчаянный взгляд на демонессу, но она завороженно следила за храмовниками и их жертвой, периодически облизывая губы, кажется, ей нравилось происходящее.       Я еще успела услышать, как Справедливость прерывает Алрика с его играми, увидеть голубые, как лириум, глаза несостоявшегося рыцаря-капитана, а потом мир взорвался болью.       Разум горел, и в глазах плясали языки пламени, мешая видеть окружающий мир. По венам тоже бежал огонь, выжигая все на своем пути, так что тело стало казаться осколком угля, по странной причине еще стоящим на ногах. Когда боль и пламя достигли своего пика, сила вырвалась в мир вместе с криком. Жар схлынул, погасли языки пламени, и оказалось, что тело на месте, только руки я сожгла до волдырей.       Мир замер. Сила от меня разошлась волной, накрывая своих и чужих, заставляя их замереть, словно мух в янтаре. В душе поселилось странное опустошение, а потом я встретилась взглядом с лириумными глазами напротив; этот лириум не завораживал, он вызывал омерзение и гнев. Рука сама потянулась к кинжалу, и ноги двинулись вперед тоже словно бы не по моей воле.       — Предатель, — голос я не сразу узнала, и только мгновение спустя поняла, что это прошипела я. Но значения это уже не имело. Короткий взмах — не пришлось даже сильно напрягаться ради этого — и кинжал вгрызается в незащищенный кадык.       А в следующее мгновение мир ожил; в грудь храмовника врезалась россыпь снежинок, превращая его в расцвеченную алым статую. Вокруг еще что-то шумело, шел бой, но сил на него у меня не осталось — даже ноги подкосились, и я рухнула на пол у ног лысого извращенца.       Прошло сколько-то времени, осознать точнее не удавалось, когда я поняла, что бой уже закончен. Андерс так и не вернулся в себя, уступив место Справедливости, и тот пылал так ярко, что в душе все же шевельнулось еще одно чувство — страх. Заставив себя все-таки подняться, я с трудом доковыляла до приятеля, перехватила его руку, а затем и взгляд, и попросила:       — Не надо.       Света во мне уже не было, сила словно покинула тело. Но я все же постаралась наскрести хоть что-то и передать Андерсу. Получилось или нет, было неясно.       Спроси меня кто, я бы не смогла ответить, что именно «не надо». Но вопросов никто не задал, а Справедливость с силой сжал мои руки, причиняя боль, а потом резко погас, уступив место магу. Андерс моргнул, словно проснулся после долгого сна, посмотрел на меня, потом на мои руки, и тихо выругался. По обожженным пальцам почти сразу потекла знакомая целительная сила, унося с собой боль.       — Перчинка, Блондинчик, не расскажете, что за жуть вы тут творили?       Я оглянулась на Варрика и равнодушно пожала плечами. Быстро осмотрев друзей, я отметила, что все остались целы, исчезла только магичка, ради которой мы сюда пришли. Андерс тоже не торопился отчитываться, вылечив мои руки, притянул меня ближе и обнял; я с облегчением уткнулась в старенькую мантию. На душе было паршиво — казалось, я привыкла уже к этому миру, к убийствам и насилию, которого здесь было немало.       Не привыкла. Если пьяница из «Висельника» вызвал недоумение и насмешку, сэр Каррас — злость пополам с брезгливостью, а Келдер — жалость и отвращение, то сейчас меня начало трясти. Увиденная картина — полураздетая девушка и кучка извращенцев — до сих пор отдавалась болью, хотелось отменить и ее, и воспоминания, и весь мир стереть и нарисовать заново, без людей, способных на такое. И еще хотелось кричать, до тех пор, пока все изменится или не исчезнет.       И накатило осознание того, как легко я опять переступила через все, чему меня учили в первом мире. И если в первый раз, с Бранкой, у меня было хоть какое-то оправдание — я спасала друзей, — то теперь самой себе ответить было нечего. Какой-то внутренний голос, почему-то напоминающий Зеврана, насмешливо нашептывал, что я уже давно испачкала руки кровью — может, не сама, но я одобряла, когда мои друзья убивали. По крайней мере, не препятствовала. Хотелось велеть ему заткнуться, но я почему-то слушала и боялась, что он прав. И боялась взглянуть на свои руки.       Андерс гладил меня по спине, не торопясь выпускать из объятий. Дрожь потихоньку отпускала, а чувство неправильности угасало — не до конца, но хотя бы настолько, чтобы снова можно было жить в этом мире и не пылать ненавистью к нему. Отпустив мага, я сделала шаг назад и еще раз осмотрела остальных.       Изабелла на пару с Мерриль укладывали трупы каким-то им одним известным образом, похоже, маскировали наше присутствие под стычку с магами крови. Пиратка не отказала себе в удовольствии показать, чем именно хотели заняться храмовники с магами, и я, почувствовав прилив тошноты, резко отвернулась.       Китти то смотрела на меня, то на свою подружку-любовницу. Демонессе явно хотелось поучаствовать в создании декораций для расследования, но от меня далеко отходить она опасалась.       Фенрис отошел к лестнице, которую я поначалу не заметила, — видимо, как раз по ней сюда спустились храмовники. Он бросал недовольные взгляды на возящихся с трупами девушек и нечитаемые — на меня. И заодно явно прислушивался на случай новых гостей. Хоук точно так же приглядывал с другой стороны, той, откуда мы пришли.       Варрик был рядом. Стоило обратить на него внимание, как гном протянул мой кинжал — иронично, я снова взялась за тот же, что уже пробовал кровь в моих руках, — а потом присвистнул:       — Да ты бледнее смерти, Перчинка.       Я качнула головой, не отвечая, и посмотрела на Андерса. Маг тоже был бледноват, но лазурных искр видно больше не было. Справедливость ушел.       — Ты как? — настороженно уточнила я. Андерса увиденное наверняка пробрало не меньше, чем меня, но ему, в отличие опять же от меня, такие яркие эмоции были противопоказаны.       Но маг только слабо улыбнулся и ответил:       — Судя по всему, лучше, чем ты.       — Вы оба не очень, — тихо проговорила леди Ванда. Я снова посмотрела на нее и поняла, что сейчас общаться с демонессой не готова. Ее интерес оказался очень неприятным нюансом происходящего. Но еще было непонятно, что она имеет в виду. Андерсу нельзя злиться, потому что у него Справедливость, а я-то что? Чтобы не было так больно?       — Кажется, Вера ошиблась, — пробормотала я и снова прикрыла глаза. — Я вся целиком не подхожу этому миру.       — Неправда, — горячо проговорила Китти, но остановилась так же резко, уловив мое неприятие. Андерс закончил за нее:       — Значит, стоит заставить мир как-нибудь подстроиться под тебя.       Я промолчала. Можно было бы поныть, что скорее целый мир сломает одну маленькую меня, но говорить больше необходимого вообще не хотелось. Хотелось побыть одной, подышать свежим воздухом, расслабить напряженное мышцы. Полетать.       Определившись, я уточнила у Андерса:       — Не знаешь, куда ведет эта лестница?       — В Казематы, — ответил приятель. — Точнее не знаю, но место должно быть укромное, раз здесь передают контрабанду.       — Подходит, — пробормотала я. — Мне надо на воздух. Вернусь… потом.       На Киркволл опустились сумерки, и это в полной мере соответствовало моему настроению. Пролетая над Казематами, я видела Бетани, которая что-то объясняла двум незнакомым мальчишкам и Маэлю, и Каллена, за что-то отчитывающего одного из подчиненных. Внизу вообще было довольно много народу, и все они варились в котле под названием «Круг». Мне вспомнились истории, которые я рассказывала летом Фенрису. Тюремный эксперимент в первом мире продлился что-то около недели, точнее я не помнила; здесь же для большинства он длится всю жизнь — заключенные-маги и охранники-храмовники находились в таких условиях, что деформация личности была неудивительной. Скорее, удивляло то, что таких, как этот Алрик, было немного. По крайней мере, хотелось на это надеяться.       А ведь появись я не в Ферелдене, а здесь, в итоге на месте той магички могла оказаться я. Вряд ли ледяной дракон отнеслась бы ко мне так же снисходительно, как дядя Грегор. И совсем не факт, что здешний Первый чародей заинтересовался бы моими возможностями. А вот то, что меня сдали бы в Круг как «мага» — наверняка.       На этой мысли я даже сбилась с полета, рухнув вниз. Захотелось забиться в какой-нибудь угол, сжаться и не вспоминать — но увы, такая роскошь мне была недоступна.       А самое страшное даже не в том, что я могла бы там оказаться. Самое страшное — что там все еще может оказаться Бет. Ноирин. Куча других мальчишек и девчонок, виноватых только в том, что их связь с Тенью чуть сильнее, чем у других. Ведь нет никакой гарантии, что Алрик был таким единственным. Вспомнить хотя бы Карраса…       Застонав от бессилия, я резко нырнула вниз, войдя в темную воду почти без всплеска, а потом так же резко выскочила обратно, на воздух. К ночи он стал еще холоднее, и пришлось усиленно поработать крыльями, чтобы не замерзнуть над морем. К счастью, физический дискомфорт вытеснил на время душевные терзания, я отдалась птичьим инстинктам и выбросила из головы все мысли.       Ночью в особняке Фенриса не горел свет. Я добралась до него с трудом — пришлось идти в человеческом обличье, иначе я ничего не могла разглядеть, но шарахалась при этом от каждой тени, в конце концов даже решила перебираться по крышам. Наутро у меня болело все тело так, словно накануне меня избивали. Было ли виной тому магическое напряжение или те кульбиты, что я вытворяла в воздухе, но летать второй день подряд не хотелось. Правда, и желание забиться куда-нибудь тоже пропало. Хотелось… отстраниться. Словно бы все произошло не со мной и не на самом деле.       Весь день я бродила по улицам города. Попыталась даже зайти в Церковь, но, увидев мать Мину, поняла, что играть и препираться с веселой старушкой я не готова. Навестила Лирен, но долго просидеть не смогла: мне не хотелось пугать добрую женщину тем, что я увидела, она ведь успела привязаться к Маэлю. Но и скрывать свое настроение получалось плохо.       На следующий день я так же продолжила свои хождения по городу. Меня не трогали ни стража, ни подозрительные элементы, встречающиеся в Нижнем городе ближе к вечеру. Поначалу я не обращала на это внимания, но на вторые сутки безысходность почти отпустила меня, позволяя более адекватно мыслить, и я, наконец, начала удивляться. Ненадолго: присутствие Китти после этого ощутить оказалось несложно. С одной стороны, разговаривать мне по-прежнему не хотелось. С другой, раз уж я приняла в друзья демона, стоило быть готовой к ее вкусам. И к тому, что ей не всегда будет удаваться их скрывать.       Размышления прервала внезапная встреча. Мне не хотелось ее, но судьба выбирает, не оглядываясь на наши желания.       Стоило мне уже в который раз за эти дни спуститься в Нижний город и пройти рынок, как навстречу вывернул рыцарь-капитан Каллен. Я при виде него замерла как вкопанная, храмовник, поначалу улыбнувшийся, почти сразу нахмурился и подошел ближе.       — Алиена? Что с вами?       Я молчала. Разглядывала человека, знакомого мне еще со времен Мора. Вспоминала, как он умолял убить всех магов Кинлох и как потом поверил мне, когда я их оправдывала. Как он защищал меня от Кэррола и как смотрел на Солону, образом которой его пытали. Как случайно отдала ему перо — не самую нужную часть в организме, но все же настолько личными вещами я редко отдаривалась. Как он помогал мне в общении с виконтом Киркволла и как давал время Ноирин попрощаться…       Не мог такой человек знать об Алрике и молчать. Просто не мог.       Но не спросить сейчас — значит, сомневаться всю жизнь. Потому что бить того рекрута, что потом оказался одержимым, он смог.       — Алиена? — теперь в голосе послышалось настоящее беспокойство. Под глазами у него лежали тени, мужчина явно не досыпал, от уголков глаз едва заметно разбегались морщины. На меня он смотрел нахмурившись, но это была не злость, а, скорее, беспокойство.       — Вы знали? — решилась я. Голос звучал хрипло — почти три дня молчания давали о себе знать. Беспокойство во взгляде рыцаря-капитана сменилось недоумением. Я уточнила вопрос: — Вы знали о… занятиях сэра Алрика?       Теперь Каллен нахмурился всерьез, глядя на меня уже с подозрением.       — Сэр Алрик мертв уже несколько дней. Вы что-то знаете об этом, Алиена?       Я молча вглядывалась в теплые светло-карие глаза, пытаясь понять. Верить в то, что Каллен мог быть замешан в такое, не хотелось. Не верилось. Но он не сказал «нет».       Поняв, что отвечать я не собираюсь, Каллен тоже замолчал. Теперь и он меня разглядывал куда внимательнее, чем до этого. Наверно, выглядела я не очень, потому что мужчина смягчился и задал другой вопрос:       — Что я должен был знать, Алиена? Расскажите, и я постараюсь решить проблему.       Я все еще не решалась заговорить, и он протянул руку — не знаю, хотел потормошить меня, или взять за руку, или… я отшатнулась. Непроизвольно. Увидела вновь появившееся в глазах недоумение и тогда все же заговорила.       — Вы знали, зачем он уводит молодых девочек? Приводит в подземелья, так глубоко, чтобы никто не помешал, и… я не знаю, может, сам он их не трогает. Отдает своим прихлебателям. Сколько магичек в вашем Круге были запуганы и изнасилованы, прежде чем стать усмиренными? Вы знали?       — Этого не может быть, — твердо ответил рыцарь-капитан. — Вас обманули, Алиена.       — Я видела это своими глазами, — бросила я, и вдруг почувствовала, что задыхаюсь. Горло сводило рыданиями, и говорить оказалось неожиданно сложно. — Я видела девушку лет шестнадцати на коленях, в изорванной мантии, и четверых храмовников. Один уже раздевался… я видела ее ужас. И слышала его слова.       Голос дрогнул, и я замолчала, пытаясь проглотить комок в горле. Выдохнув, добавила:       — Я его убила. И мне не жаль.       У ног не пойми откуда появилась Китти, потерлась о колено и сочувственно мурлыкнула:       «Ты правильно сделала. Не надо так убиваться. Он не заслуживал жизни. И твоих слез он тоже не заслуживает».       Это оказалось последней каплей. Может, эти дни я пряталась, как раз боясь сочувствия, не хотела рыдать. Но Китти все-таки смогла достучаться, и я почувствовала, как текут слезы по щекам. Прошептала:       — Я всегда защищала храмовников перед Андерсом. Но если… если… я могу понять, почему он ненавидит ваш Орден.       Каллен не отшатнулся, не дернулся, но в глазах у него плеснулась боль — отражение моей. Он помотал головой:       — Нет, этого не может быть. Сэр Алрик — рыцарь Церкви. Он не мог…       — Мог.       И в этот момент Китти вдруг прыгнула мне на грудь и завопила мысленно:       «Смотри!!!»       Я дернулась так сильно, что чуть не упала. Против воли глянула туда, куда смотрела кошка, и сама едва не завопила, разом забывая о слезах.       Мимо нас шла Алесса. С пустыми глазами, явно выдававшими, что идет она не по своей воле. Первый же правильный взгляд подтвердил: женщину явно заколдовали при помощи магии крови.       Пару секунд я пыталась осознать, а потом скомандовала:       «Проследи».       И оглянулась в поисках стражников, но почти сразу вспомнила, что Авелин сняла охрану. Закусив губу, я едва не застонала.       О Каллене я и думать забыла, увидев будущую жертву Мясника. Но он не забыл обо мне, схватил за плечи и развернул лицом к себе:       — Что происходит? Алиена?       Я оживилась, перехватила его руки и попросила:       — Каллен, найдите Хоука. Пусть соберет всех и бежит сюда.       — Зачем? — перебил меня храмовник. — Что вы задумали?       — Та женщина, что прошла мимо нас, — ее Мясник выбирал своей жертвой. И сейчас она заколдована, вряд ли сама знает, куда идет, — судорожно протараторила я. — Я прослежу за ней и выйду на его логово.       — Исключено, — отрезал храмовник. — Я пойду за ней, а вы приведете помощь.       Я раздраженно прошипела:       — Каллен, не глупите! Это сильный малефикар, наверняка, у него там куча ловушек или охраны. Вы даже не дойдете до него! И Алесса умрет, пока я бегаю за Хоуком, а вы там возитесь. Я не собираюсь с ним драться, поставлю щит и буду ждать вашего возвращения.       — Это опасно, — попытался воззвать к моему разуму мужчина, но взывать было особенно не к чему. Я выпустила его руки, сделала шаг назад и попросила:       — Поторопитесь. Опасно — медлить. Хоук, скорее всего, в «Висельнике». А искать нас, скорее всего, надо будет в старых литейных, он знает, где это. Я там какие-нибудь метки оставлю, чтобы нас найти.       Слушать возражения я не стала, но их, кажется, и ее последовало. Уже отбежав метров на пятнадцать вслед за Алессой, я оглянулась: Каллен терять времени не стал, уже успел скрыться за поворотом.       Саму женщину я уже упустила в лабиринтах Нижнего города, пока разговаривала с храмовником. К счастью, за ней следовала моя подруга, почувствовать которую я могла бы и с большего расстояния.       Шли мы действительно в сторону литейных, тут я не ошиблась. Даже расслабилась немного, но Китти из фокуса внимания не выпускала, и не зря. В самой мастерской Алесса останавливаться не стала, поднялась наверх, как раз туда, где мы нашли мешок с костями. Я осталась внизу, дожидаясь отмашки от Китти: подниматься сразу не рискнула, на случай если Мясник встретит свою жертву лично.       «Однако, — наконец отозвалась демонесса. — Неплохо он вход замаскировал. Поднимайся, тут никого нет».       Я взлетела наверх едва ли не быстрее, чем если бы была ястребом. Китти и впрямь сидела в том углу, где в прошлый раз лежал мешок. Там стояли три пустых бочки, и я с удивлением взглянула на подругу: где вход?       Демонесса довольно прищурила глаза и лапой подцепила едва заметно выпирающую доску. Вместе с ней приподнялась целая секция пола, бочки, какая-то небольшая кучка сена. Я изумленно повторила за Китти:       — Однако!       «Лучше молчи. Мы не знаем, насколько большое у него логово».       Я молча кивнула: подруга была права, рисковать лишний раз не стоило. Подперев люк так, чтобы он не мог закрыться до конца, я оставила рядом с ним один из своих кинжалов, а затем соскользнула в приоткрытую щель, уже во втором облике — небольшого ястреба заметить всяко сложнее, чем подростка. Китти и так была в кошачьем теле, даже менять ничего не пришлось.       В логове Мясника было довольно светло. Спустившись вниз по приставной лестнице, на удивление крепкой, мы обе затаились, оглядываясь по сторонам: идти вперед за Алессой явно было слишком опрометчивым шагом.       Представляло собой это логово огороженный кусочек Клоаки: знакомые небрежно оштукатуренные стены, под потолком — скрытые окошки и какие-то не то балки, не то трубы, пол каменный. Кое-где на стенах не менее знакомые рисунки, теперь я уже знала — древние тевинтерские. Неплохо сохранившиеся, Ксенон Антиквар наверняка не отказался бы от их секрета долголетия.       Еще, готова спорить, это место было отлично изолировано от остальных катакомб. Потому что держать такое количество демонов в открытом доступе — значит, нарваться на неприятности даже в Клоаке. Не со стороны храмовников — рыцари Церкви соваться в подземные лабиринты не рисковали так же, как и стражники, — а от Хартии и Общества. Преступники не терпели конкурентов, которых видели в каждом, кто не готов им подчиняться.       Правильным зрением я пока пользоваться не рисковала, для этого надо было менять ипостась, а делать это в компании полудюжины призраков и демонов гнева, толпящихся на выходе из этой комнаты, было бы неразумно. Тем более что их я отлично видела птичьими глазами и предполагала, что дальше тварей меньше не станет. Раз уж в прихожей такой комитет по встрече, то возле себя малефикар должен держать небольшую армию. Я даже засомневалась в разумности нашей разведки, но женщину было жаль.       «Себя тоже жаль», — заметила демонесса. Я пообещала:       «Если там не будет возможности безболезненно вмешаться, то не будем рисковать. Но вдруг удастся его отвлечь?»       Китти не ответила, но и не одобрила — я отлично чувствовала ее эмоции. Однако спорить не стала.       Пробираться внутрь я решила по балкам. Судя по звукам, какие-то птицы там и так водились, вероятно, залетали через окна; еще одна, хоть и хищная, прекрасно затеряется на их фоне. Демоны нас пока не заметили, но слегка заволновались — я предположила, что почуяли Китти, и подруга снова не стала возражать.       Перебираться по балкам — они оказались деревянными и квадратного сечения — было очень удобно. Смотреть вниз — тоже, так что логово удалось рассмотреть хорошо. Собственно, я бы это место так не назвала, Мясник явно привык к комфорту и отказываться от него не собирался. Первая комната от входа еще подходила под определение «логова»: там стояли какие-то столы, накрытые простынями — об их назначении и содержимом я предпочла не задумываться, — по углам лежал мусор, пустые бутыльки из-под зелий и лириума, их я легко узнавала по печатям Церкви.       А вот уже вторая удивляла шикарной обстановкой. Здесь царила изящная резная мебель: маленький шкафчик, письменный стол и кресло, довольно большая кровать, спрятанная за ширмой, — они навевали мысли совсем не о подземельях и магах крови. Я легко могла представить посреди этой комнаты Ее величество Анору, эрлессу Изольду или монну Лиандру, но никак не злобного маньяка и убийцу. Возле одной из стен, подальше от кровати, раскинулась целая оранжерея с белыми лилиями. Прямо над ними светлели закатным небом окна, и чувствовалось движение воздуха. Возможно, это было какое-то заклинание, выводящее аромат цветов наружу — многим он был неприятен. Или просто обычный сквозняк.       На столе лежало множество бумаг, даже отсюда я видела, что часть из них была обычной перепиской или даже дневниками, то есть сплошным текстом, а часть представляла собой расчеты. Подробностей разглядеть не помогало даже птичье зрение, но отличить обычный алфавит от рунической записи, а то и формул, можно было хотя бы по длине строк. Но заинтересовали меня не чужие магические эксперименты, а небольшая полка рядом с письменным столом. Она была освещена куда лучше, чем любой другой предмет в комнате, и не удивительно, учитывая количество зажженных на ней свечей. В центре, украшенная белыми лилиями, стояла небольшая картина. Портрет женщины. Возможно, он не привлек бы моего внимания, если бы не явное сходство с Лиандрой Хоук.       «Идем, — поторопила демонесса. — Потом полюбуешься».       Я отвернулась, только клювом недовольно щелкнула. Когда я убеждала Хоука, что опасность может грозить и его родным, я как-то не подразумевала, что это действительно так. Никто никогда не хочет верить, что неприятность случится с ним самим или его близкими, и гипотетическая опасность для монны Лиандры и Бет была больше предлогом, поводом заставить Хоука что-то сделать. А оказывается, опасность действительно была. И даже все еще есть.       «Как ты думаешь, у меня нет пророческого дара? — поинтересовалась я у подруги. — Я когда-то даже на картах гадала. Правда, врала все время».       «Так ты же не маг?» — с иронией отозвалась демонесса, и я вздохнула. Было даже немного обидно — все ведь мечтают о волшебстве. А я попала в мир, где есть магия, помолодела на десять лет, почему бы мне и магом не стать? Одно уж к одному…       Хотя, учитывая, как в Тедасе относятся к магам, оно и к лучшему.       Далеко ползти не пришлось. Между комнатами, правда, были довольно длинные и извилистые коридоры, но в них из случайных свидетелей попадались только демоны, которые по-прежнему не обращали на нас внимания, так что часть пути я пролетела, выиграв на этом довольно много времени. А сам убийца и его жертва — хотелось бы надеяться, что несостоявшаяся, — нашлись в третьей комнате.       Это помещение уютом не отличалось. Здесь были такие же столы, как и в прихожей, кое-где накрытые простынями, но не везде. Теперь я видела, что первоначальная догадка оказалась верной: ткань скрывала собой тела мертвых женщин. Столов Мяснику явственно не хватало, потому что какие-то… части лежали на полу у стен. В центре был вычерчен рунический круг, внутри которого стоял алтарь — иначе это сооружение и не назовешь. По углам лежали сплетенные в букеты лилии, простыня, которой он был накрыт, была явно из более дорогой ткани, в изголовье я даже заметила небольшую изящную диадему. В уголочке, шагах в трех от рунического круга, нашлось небольшое бюро с несколькими пачками листов и какими-то магическими принадлежностями.       Сам Мясник оказался мужчиной лет сорока пяти, с легким налетом седины, небольшими залысинками, особенно хорошо заметными сверху, и приятными чертами худощавого вытянутого лица. Увидев такого на улице, я бы никогда не подумала, что он может хладнокровно убивать и расчленять ни в чем не повинных женщин. Впрочем, как мне помнилось из первой жизни, маньяки часто были похожи на вполне нормальных, даже милых, людей.       На Алессу он смотрел на странной смесью любви и отвращения; стоило ей только дойти до одного из столов, как Мясник проговорил приятным баритоном:       — Вот и ты. Я так скучал по твоим чудесным глазам, — он подошел ближе и провел тыльной стороной ладони по щеке женщины. — Скоро мы будем вместе, любовь моя. Мне не хватает только одной детали, но потом мы будем вместе. Навсегда.       Алесса, по-прежнему пребывающая в трансе, ничего не отвечала, но мужчине ответы, похоже, были не нужны. Он отошел к бюро и занялся какими-то бумагами.       Демонов в комнате не было. Удобных альковов, куда можно было бы забиться, занавеситься щитом и там переждать, тоже. И лазеек наружу не было. Так мы и сидели: спасательная команда в лице меня и Китти на балке, Алесса прямо под нами. Мясник занимался своими делами, явно никуда не торопясь, и это вселяло в меня надежду, что помощь прийти успеет, и нам сражаться не придется.       Увы, противник к моим надеждам отнесся без должного почтения: когда я уже почти решила отослать Китти — проверить, не заблудились ли наши спасители, — он, наконец, отложил бумаги и снова вернулся к Алессе.       — Прости, любовь моя, мне придется причинить тебе боль. Но я не могу оставить твои прекрасные глаза в этом отвратительном теле. Придется их забрать. Но ведь немного боли — ничто на фоне нашей любви?       От этих слов у меня перья встали дыбом. Я суетливо оглядела остальные тела, те, что были видны, и с ужасом поняла, что их потрошили не просто так. У некоторых не хватало рук или ног, другие открывали взорам внутренности.       «Я не смогу смотреть, как он вырезает ей глаза, — предупредила я подругу. Она вздохнула. — Отвлеки его как-нибудь, а я уведу ее… ну вот хоть в тот угол, где почище. Только не рискуй».       «Ты меня все-таки любишь?» — заметно воодушевилась демонесса. Теперь пришел мой черед вздыхать, и ответ ей уже не понадобился. Точнее, она прочла его до того, как я даже сформулировала. Мгновение — и моего хвоста коснулся сквознячок, когда кошка, развернувшись, рванула в противоположную от выбранного угла сторону.       Долго ждать не пришлось, но едва я увидела ее «отвлекающий маневр», как мысленно выругалась — причем позаимствовав выражения у леди Флоры Хариманн, она меня сильно впечатлила.       Леди Ванда решила не выдумывать лишнего, просто вернулась ко входу в комнату, обернулась в свою двуногую форму и снова вошла внутрь.       — Так-так, любопытно, — протянула она. Мясник обернулся к ней так резко, что я вздрогнула, но, к счастью, сходу нападать не стал. Настороженно поинтересовался:       — Кто ты такая и что здесь делаешь?       — Я? — леди Ванда направилась к руническому кругу, покачивая бедрами. — Может быть, необходимый тебе помощник? Я очень неплохо знаю Тень. А здесь ей все пропахло.       — Мне не нужна помощь, — отрезал маг. — Я уже закончил все необходимые исследования, осталась практика.       — А, я и вижу, практика идет полным ходом, — хмыкнула демонесса. — Так коряво разделывать трупы может только дилетант. Учишься?       Маг не ответил, пристально разглядывая мою подругу. Когда она остановилась возле рисунка на полу, руны вдруг вспыхнули, и Мясник удивленно вскинул брови:       — Ты демон. Неожиданно. Возможно, я и смогу извлечь из тебя пользу.       — Можешь показать свои расчеты, — предложила она. — Может, я даже подскажу, как сохранить глаза при переноске?       Теперь мужчина казался не только удивленным, но и заинтригованным. Похоже, не все так радужно было с его исследованиями, как он пытался показать. Подумав немного, он кивнул и сделал приглашающий жест к столу с бумагами. От своей жертвы он отвернулся, следя за демонессой.       Мне этого хватило, чтобы слететь вниз, обернуться человеком и толкнуть Алессу к выбранному углу. Женщина не сопротивлялась, пару шагов прошла по инерции после толчка, а потом я схватила ее за руку и едва ли не одним прыжком переместилась в угол. И накинула щит.       Маг резко развернулся к нам, но сделать ничего не успел, леди Ванда попыталась ударить его по затылку возникшим в руке луком. Мужчина уклонился, лук снова растворился, а подруга, мгновенно перекинулись в кошку, проскользнула у противника между ног и рванула ко мне. Снять и снова накинуть защиту было делом пары секунд. Рядом со мной леди Ванда снова приняла человекоподобную форму и взялась за лук. Но стрелять пока не стала.       — Спасители, — резюмировал Мясник, явно не впечатлившись. — Ты надеешься мне помешать, девочка? Демон — оригинальный ход, конечно, но тебе не поможет. Как ты смогла его подчинить?       — Для начала — ее, — оскорбленно вскинулась леди Ванда. Я пожала плечами:       — Подружилась. Вам-то что?       — Я не чувствую в тебе мага, — пояснил он. Осмотрел и вздохнул: — Обычно я не воюю с детьми. У меня могла бы быть дочь… или сын. Но ты влезла туда, куда не следовало. Впрочем, не важно. Потренируюсь на тебе.       — Тебя за нее на лоскутки порвут, — предупредила демонесса. Маг усмехнулся:       — Если узнают. Тебе я тоже найду применение, демон. К тому же моя работа почти закончена. Скоро нас здесь не будет.       — Кого — вас? — тут же с любопытством влезла я, решив забалтывать противника столько, сколько получится. Если маг пригонит сюда всю толпу демонов, щиты я не удержу. Прав был Айдан, когда говорил, что рано или поздно я вляпаюсь так, что щиты не помогут… Надеюсь, это еще не тот самый случай. Где же там Хоук?..       — Меня и моей жены, разумеется, — мужчина оглянулся на центральный стол, и на его лице появилась такая нежность, что я бы даже дрогнула от умиления… если бы не трупы вокруг. И планы на меня, Китти и Алессу. Любовь у него была искренней, но явно отдавала безумием.       — Так, может, заберете жену и уедете прямо сейчас? — предложила я. — И воевать со мной не придется.       Он снова посмотрел на меня и усмехнулся:       — Я не собираюсь с тобой воевать. Не бойся. Ты станешь частью великого плана и великого открытия. Поможешь мне победить смерть.       — Еще один псих, — разочарованно протянула леди Ванда. — Скучно.       — Зато какое разнообразие отклонений, — не согласилась с ней я. Маг не обиделся, пожал плечами:       — Я и не ожидал, что ребенок сможет меня понять. Иди сюда, девочка, не тяни время. Если не будешь сопротивляться, я постараюсь не причинять тебе боли.       — Спасибо, обойдусь, — буркнула я. Стянула со спины шест — просто на всякий случай, вряд ли охранять себя маг поставил слабых демонов, так что не поможет мне моя руна. А в качестве смертоносного оружия Enansal не выдерживал никакой критики: шестом демона не убьешь.       Но сдаваться просто так я не собиралась. К тому же рядом стояла леди Ванда со своим луком, а за спиной — Алесса, с которой я даже заклинание до сих пор не сняла, не до того было. Да и не выглядела она человеком, способным себя защитить, а истерики за спиной мне точно не нужно было.       Маг снова пожал плечами, начертил в воздухе какую-то руну, мгновенно запылавшую огнем, и отвернулся к бюро. Я укрепила щит парой дополнительных слоев… потом подумала, и накинула еще один. Из коридора, который вел к выходу, выскользнули несколько демонов. К счастью, действительно сильных среди них не было: два демона гнева, с десяток призраков, пара оживших трупов. Но вся эта толпа собиралась атаковать мой щит, и я боялась, что не справлюсь. Все-таки защищать от одного-двух противников несколько человек куда проще, чем одного — от десятка.       «Ты Справедливость где-нибудь рядом не ощущаешь? — нервно поинтересовалась я. — Или Мерриль».       «Нет, — с досадой отозвалась демонесса. — Могли бы и поторопиться».       Тут спорить было сложно.       И некогда. Едва демоны ввалились в комнату, леди Ванда вскинула лук и начала стрелять. Стреляла она быстро, но толку от этого было не очень много: ее магия не убивала демонов. Какой-то вред причиняла, конечно, но не настолько существенный, как хотелось бы; к счастью, хотя бы отбрасывала назад, замедляя продвижение.       Первый удар по щиту пришелся от демона гнева. Он не стал ждать, пока Китти пристреляется, ушел в пол, а появился рядом с нами. Я успела порадоваться, что щит сферический, а то был бы нам сейчас подарок… А потом взмахнула шестом. Руна, увы, не сработала.       Стоило второму демону гнева последовать за первым, как стрелять стало невозможно. Китти отбросила лук куда-то туда, откуда доставала его, и отрастила внушительные когти на руках, каждый длиннее любого из моих кинжалов. Одного из огненных тварей она располосовала почти сразу, я добавила шестом — и руна на этот раз сработала. Второй тут же отполз — пусть этот тип демонов и не проявлял глубокого интеллекта, они все же были разумны. О призраках этого сказать было нельзя, и они вышли на первый план.       К сожалению, этим тварям не было даже особой необходимости атаковать нас, достаточно было просто находиться рядом, чтобы я, а вместе со мной и щит, рано или поздно ослабели. К тому же маг решил проверить, как справляются его питомцы, увидел ледяные осколки и, нахмурившись, принялся выплетать какое-то заклинание. Увидела я это в последний момент, уже когда заклинание сорвалось с рук и полетело к нам. Узнать его не вышло, но все же я успела распылить его в последний момент — заметила точку переплетения сил. Было бы время, я бы мысленно поблагодарила и Морриган, и Ирвинга за тренировки, но как раз времени не было — маг взялся за новое заклинание. С призраками пришлось разбираться Китти.       — Не понимаю, — хмуро пробормотал маг, начиная очередное заклятье. В момент сплетения я разрушать их не успевала — они все были незнакомыми, на основе магии крови, и приходилось тратить время на изучение.       Момент, когда призраки навалились всей толпой, а демон гнева запустил приличных размеров огненный шар, я пропустила. Щиты лопнули, все разом, и твари не замедлили этим воспользоваться. Демон вновь «нырнул» в пол, а вылез уже рядом с нами и сразу же схватил меня за локоть своей огненной лапой. Я вскрикнула от боли, жар прошил до самых костей даже сквозь одежду. Китти тут же развернулась ко мне…       Если бы маг в этот момент взялся атаковать, пришлось бы мне все-таки расставаться с глазами. Но он как раз разбирался, почему не выходят заклинания, и пропустил удачный для него момент. Я все-таки сумела повесить щит обратно, но драться уже не получалось. Подруга сумела отпихнуть от меня огненную тварь, а потом и уничтожить, но ее место занял призрак, сумевший остаться внутри защитной сферы. Теперь я почувствовала холод в солнечном сплетении. Коснуться меня он не успел, Китти отбилась и от него.       От холода я задыхалась, рука горела, но возможности упасть в обморок не было: вряд ли я бы из него вышла. Пришлось сцепить зубы и хотя бы подновлять щит — заставить себя драться я не смогла. Да и шест из рук вылетел.       Нашу защиту прорвали еще дважды. Каждый раз леди Ванда умудрялась отбиться, хотя уже и ее одежду покрывали разрывы, да и на теле виднелись бескровные рваные раны. Момент, когда в ближайшего противника — ожившего мертвеца — со стуком ударился знакомый болт, я сочла одним из лучших в жизни.       Его подпортила Китти. Негромко процедила:       — Там этот твой храмовник.       — Превращайся, — скомандовала я. Каллен был серьезной проблемой. Он точно не станет слушать, что Китти не опасна, просто убьет. И не исключено, что меня тоже — на всякий случай.       — Ты не удержишься одна, — буркнула демонесса. Я почти шепотом отрезала:       — Превращайся. Убить меня не дадут, Андерс потом вылечит. Быстрее!       Щит я еще успела укрепить, увидела, как Китти снова становится кошкой, а потом в глазах вдруг потемнело и реальность словно отдалилась.