Хоук и прочие неприятности

      Оружие сошлось со звоном, словно в моих руках и впрямь был меч. Но подарок Каридина, хоть и умел петь о битве, не причинял смертельных ран; в этом мы, хотелось надеяться, были похожи.       Однако кое в чем Enansal был сильнее. Прямой удар меча он выдержал, сизый металл даже не дрогнул — дрогнули мои руки, которым перешла инерция столкновения, отозвались болью в суставах и дрожью в мышцах, вынуждая сделать шаг назад. И ведь часть этой инерции ушла не ко мне: шест я чуть отклонила, чтобы клинок скользнул по нему вниз, не задевая меня. Поставить полноценный блок не хватило бы сил.       — Тебе не стоило принимать удар, Алиена, — негромко отчитал Фенрис, глядя мне в глаза. В другой ситуации я бы, возможно, заслушалась: его голос — не то, к чему можно привыкнуть и игнорировать, но не сейчас. Болели плечи и локти, руки в целом мелко тряслись, и я с трудом удерживалась от того, чтобы бросить шест и отскочить подальше.       — Я хотела проверить, — возразила я. — С Зевраном получалось отвести удар одним клинком, но он меня тут же доставал вторым. Я подумала, если у тебя всего один…       — Тебе не хватит сил, — озвучил очевидное эльф. — Может быть, потом, если ты будешь хорошо тренироваться. Но сейчас у тебя не тот стиль боя, чтобы пытаться принимать удар напрямую. Ускользай.       Я вздохнула и кивнула. Эльф убрал меч от моего носа, бросил его на кресло и отправился в сторону своей комнаты, не дожидаясь моей реакции. Тренировку можно было считать оконченной.       Трясущимися руками я с трудом убрала шест в кобуру — бросать Enansal где попало я себе не позволяла, — и крикнула вдогонку:       — Можно посмотреть твой меч?       Эльф ответил что-то негромко и неразборчиво, и я сочла это разрешением. Меч был огромным, ростом почти с меня, из знакомого красно-желтого металла. «Красной стали», вспомнила я и провела рукой по плоской части лезвия. Гарда и вовсе казалась золотой и выполнена была в форме полумесяца, а рукоять выглядела такой длинной, что за нее можно было взяться не то что двумя — тремя руками. Это если считать мужскую взрослую ладонь. Моих бы уместилось все пять.       Меч сам по себе не слишком привлекал мое внимание — что я, мечей не видела? За три года жизни в Башне Бдения наигралась по самое не хочу, капитан Гаревел заставлял меня поначалу даже тренироваться с мечом. Не то чтобы из этого вышел какой-то толк, правда… Но таких здоровенных оглобель в оружейной не водилось. Среди Серых Стражей были любители двуручного оружия, но не так уж много: Огрен, предпочитающий топоры, Сверр, здоровенный мужик — младший сын банна Лорена, и Каттрин Чужачка.       Сверра я недолюбливала: его в Стражи отправил папаша, который во время Мора поддержал Логейна и теперь всеми силами пытался выбраться из опалы. Сын вступать в Орден не то чтобы не хотел, ему было все равно: он с удовольствием пьянствовал вместе с Огреном, тискал девиц в Амарантайне — на счастье, ему попадались только шлюхи, а то проблем Страж-командор получил бы немало, — и в бой с кем угодно тоже шел с удовольствием, потому что просто любил подраться. К сожалению, делал он это действительно хорошо и с огоньком, так что причин отказываться от такого бойца у Стража-командора не было. Но если Огрен знал цену и своей силе, и своей натуре, то Сверр все еще считал себя аристократом в самом плохом понимании этого слова и вел себя соответствующе.       Каттрин Чужачка пришла к нам с Морозных гор, она была из авваров. В отличие от Гарнайта Говорящего с Волками ко мне она никакого интереса не проявила и разговаривать отказывалась, хотя и видела в птичьем облике. Но с Айданом ей поговорить пришлось, иначе он не допустил бы женщину до Посвящения. От брата я и узнала, что Каттрин принадлежала племени Красных Львов, которых полностью вырезали порождения тьмы. От племени остался едва ли десяток авваров, разбросанных по всему Ферелдену, и каждый сам теперь выбирал свою судьбу. Каттрин сменила имя — раньше она звалась Длинная Коса, но после нападения отрезала волосы в знак позора, — и ушла к низинникам, сражаться с темными тварями.       В общем, пощупать настолько длинные мечи мне оказалось негде, ферелденцы в большинстве своем предпочитали оружие нормальных размеров. А размахивали такими оглоблями те, кого я видела, так легко, словно мечи ничего не весили. Умом я понимала, что это невозможно, и в случае со Сверром и Каттрин видимая легкость не выглядела чем-то странным, скорее я бы удивилась, если бы они что-то не могли поднять. Но Фенрис хоть и был высоковат для эльфа, смотрелся довольно хрупким на фоне даже Хоука, что уж говорить про того же Сверра… Клейма ему сил, конечно, добавляли, но не все же время он их зажигает?       Поверить в то, что его меч и правда весит много, было сложно. Оказалось, зря.       В первый момент я не смогла меч даже приподнять — легкомысленно решила, что красная сталь, возможно, легкий материал. Поняв, что все не так просто, дернула посильнее — почему-то на себя, мне показалось, что клинок просто застрял, хотя на кресле ничего больше не лежало. Меч по горизонтали пошел неожиданно легко, но когда поддержка кресла закончилась, неминуемо упал на пол, да еще и из рук у меня вывернулся — я едва успела отскочить, чтобы этот дрын не упал мне на ноги.       — Цела? — уточнил эльф, заглядывая в зал. Я чуть ошеломленно кивнула, Фенрис со вздохом подошел ближе, поднял меч и велел: — Осторожнее. Я же сказал, он тяжелый.       — Ты бы еще шепотом это сказал, Эльф, — насмешливо отозвался Варрик, входя следом. Несмотря на интонации, меня он окинул довольно цепким взглядом, убедился, что все на месте, и благодушно кивнул: — Жива.       — После вчерашнего или после тренировки? — чуть хрипловато уточнила я.       Вчерашний день ознаменовался свадьбой: Янсен и Тайта, наконец, поженились, по поводу чего закатили шумную пирушку. Пили там все, даже мне какой-то дряни наливали, но я стойко делала вид, что пью, и потихоньку то поила росший рядом куст, благо пьянка шла на свежем воздухе, то отдавала леди Ванде — вот уж кто пил все, что горело. Я даже позавидовала мимоходом: хорошо быть демоном, физиология над тобой не властна.       Зато наелась я почти до пищевой комы. Идти домой самостоятельно получалось только очень медленно, и больше всего хотелось лечь и умереть, или хотя бы чтобы оставили в покое и дали переварить. Но Китти была непреклонна и в итоге потащила меня на руках. Странное это, наверно, было зрелище, но по дороге нам никто, к счастью, не попался.       А утром меня поднял с постели Фенрис — я снова ночевала у него — и погнал на тренировку, «растрясать съеденное».       Вопрос Варрика развеселил и, отсмеявшись, он объяснил:       — Если кто не выжил после вчерашнего, то Хоук. Я к нему с утра заходил — зеленый как демон ужаса, однообразно матерится и не встает с кровати. Маргаритка над ним хлопочет как курочка. Я от этой картины почти прослезился.       — У Андерса есть зелье от похмелья, — сообщила я, перебираясь на то кресло, где теперь не лежал меч. Фенрис, забрав оружие, снова ушел, а я решила немного посидеть — тренировка оказалась насыщенной, хотелось немного передохнуть. — А Изабелла?       — А, что с ней будет? — отмахнулся приятель. — Думаешь, пираты на корабле меньше пьют? Они с утра уже куда-то смотались с Лавандочкой.       — А ты где привык так пить? — я потянулась, разминая мышцы и мысленно перебирая, что я хочу на завтрак. После вчерашнего есть не очень хотелось, а вот кофе… И у Хоука мне сегодня вряд ли светит угощение. Лучше, наверно, дойти до «Рассветной лозы».       — Там же, где и ты, — подмигнул Варрик. Я фыркнула и предложила:       — Кофе? Тут недалеко есть чудесная таверна. Только я себя в порядок приведу.       Гном все так же благодушно кивнул, и я отправилась в душ. А когда вернулась, оказалось, что почти вся компания в сборе: эльф тоже закончил приводить себя в порядок, все еще зеленоватого Хоука привели Андерс и Мерриль. Про зелье вспомнила, похоже, не только я.       До таверны мы дошли быстро. Было непривычно появляться здесь в таком составе: обычно я завтракала в одиночестве или в компании леди Ванды. Как-то довелось и с братом Кероуэном — в последний день перед своим отъездом он решил поблагодарить меня за помощь: хоть магию крови Банда Трех и не уничтожила, однако узнали ученые довольно много. Фелестия с нами не пошла — женщина словно помешалась на тех книгах, что мы раздобыли, и боялась отойти от них дальше, чем на пару метров. Она даже уезжала, прижимая к груди драгоценный библиосверток. С тех пор прошло уже больше недели, но лицо храмовницы я запомнила хорошо.       Теперь компания разрослась, так что нам выделили небольшой кабинет — оказывается, были в «Рассветной лозе» и такие помещения. А может быть, причина была не в количестве народа: мои спутники в обстановку таверны не вписывались — единственным, кто хоть как-то смотрелся среди начищенной латуни и белоснежных скатертей, был Варрик; подозреваю, он органично вписался бы в любую компанию, от императрицы Орлея до нищенки из Пыльного города в Орзаммаре. Хуже всех подходил «Рассветной лозе», как ни странно, Хоук — хоть он и был единственным представителем киркволльской аристократии, выглядел сегодня мужчина самым помятым.       Едва нам принесли кофе и пироги — на еду я внезапно посмотрела с некоторым интересом, — как Хоук шумно отхлебнул, покрутил пальцами в воздухе и попросил:       — Повесь этот свой… поговорить надо.       Я удивилась, но просьбу выполнила. Мужчина кивнул, поморщился — размахивания головой ему явно удовольствия по-прежнему не доставляли — и заговорил:       — У вас нет ощущения, что готовится какая-то херня?       — Это называется «похмелье», — сообщил Андерс. Сам он выглядел лучше приятеля, но не намного: видимо, нужное зелье выпил еще с утра, но до конца оно пока не подействовало. — К вечеру проходит.       — Смешно, — буркнул Хоук и снова отпил кофе. Откинулся на спинку стула и сообщил: — Позавчера Шеймус Думар принял Кун.       — Чего? — встрепенулся маг. Варрик тоже вскинул брови:       — Ты уверен? Не то чтобы я пристально следил за нашим придворным гадюшником, но за два дня слухи должны были просочиться.       — Если бы на этом все закончилось, уже вся аристократия на ушах бы стояла, — согласился Хоук. Задумчиво посмотрел на пирог и, видимо, решил не рисковать — лицо у него все еще имело легкий зеленоватый отлив, хотя постепенно возвращалось в норму. Задумчиво продолжил: — Но у нас есть пронырливые особы, которые узнают обо всем первыми. И любят разыграть свои карты.       — Мать Петрис, — уверенно проговорил Фенрис. Хоук кивнул и снова поморщился. Продолжил:       — Пересказывать не буду, главное — Шеймус так ничего и не принял, прежде чем отправился на встречу с Создателем. Эта орлейская сучка его ненадолго пережила, но проблема, в общем, не в этом.       — То есть это была еще не проблема? — со скепсисом уточнил Варрик.       — Нет, — наш аристократ желчно усмехнулся, покрутил полупустую чашку в руках и допил кофе одним глотком. — Это только прелюдия была. Основная часть, чую, впереди. Думар меня выгнал, пока прощался с сыном, и я решил поговорить со второй заинтересованной стороной. Но в лагерь кунари меня не пустили. Охранник сказал, что Аришок начал приготовления. И добавил: «уходи из города, basalit-an».       — Это плохо? — обеспокоенно спросила Мерриль. Фенрис мрачно ответил:       — Basalit-an — уважаемый враг. Они предпочли бы встретиться с тобой лично, а не во время завоевания города, чтобы твоя смерть была достойной.       Повисла нехорошая тишина. Фенрис глаз не поднимал, да и кофе не пил, задумавшись. Хоук отставил, наконец, чашку и теперь разглядывал нас. У Андерса и Мерриль были на диво схожие выражения лиц, оба будто ждали, когда наш предводитель рассмеется и скажет «Шутка».       Идея завоевания города лично мне не нравилась. Я уже трижды такое видела и вынесла из своего опыта стойкое убеждение, что от завоеваний лучше держать подальше. Причем, всем.       — Эльф, ты перепил, что ли? — Варрик, наконец, заговорил, но как-то растерянно, и это, пожалуй, было самым жутким в новости. Растерянного Варрика я еще ни разу не видела. — Они не могут не понимать, что захватить город не выйдет.       — Выйдет, — все так же мрачно отозвался лириумный воин. — Они здесь уже три года, и изучают нас куда тщательнее, чем мы их.       — Жаль, неизвестно, когда ждать этого радостного события, — буркнул Хоук. Он смотрел вперед мрачно, но опровергать слова Фенриса не спешил, явно придя к тем же выводам. Я неуверенно предложила:       — Я могу посидеть где-нибудь рядом с кунари и послушать. Может, они проговорятся?       — Нет, — отрезал мужчина, тут же обращая на меня внимание. — Аришок однажды спрашивал про птицу, с которой мы приходим. Не суйся, а то перья не соберешь. А еще лучше — возвращайся в Ферелден. Ты в этот раз что-то загостилась, как еще все деньги матери Вильгельмине не проиграла.       Я не обиделась и не стала напоминать, что с матерью Миной мы играли не на деньги и даже не в карты. Хотя за эти недели я со старой жрицей и впрямь виделась часто, прилетая к ней в птичьем облике — не хотелось сталкиваться с матерью Петрис. Теперь я за это себя укоряла, хотя вряд ли сумела бы догадаться об ее очередной подставе. Тем более что про сына виконта и его интерес к кунари я слышала если и не впервые, то внимания раньше особенного не обращала.       — Да, езжай лучше домой, — поддержал вдруг Андерс. — Предупреди короля и Стража-командора, что кунари могут начать войну. И сэра Ланцелапа захвати с собой, боюсь, ему здесь становится слишком опасно.       Я отпила кофе, выигрывая мгновения на принятие решения. Уезжать и оставлять друзей в опасности не хотелось, но просьба Андерса была тоже важной. Про короля, конечно, хотя тот факт, что маг собирался отпустить любимца куда-то на другую сторону моря, тоже говорил о многом. К тому же в настолько массовой свалке, то есть войне, я напрямую участвовала только однажды — в Амарантайне. Даже в Денериме и Джайнене я все больше по крышам бегала и оттуда присматривала за своими.       И нельзя сказать, что тот опыт мне очень понравился.       — Хорошо, — решилась я. В конце концов, они взрослые мужчины, прекрасно без меня жили два года. Справятся уж как-нибудь, не хуже Серых Стражей. — На ближайшем же корабле. Прямо сейчас не могу — я ведь не своим ходом.       — Жаль, — искренне отозвался Хоук. — У меня плохие предчувствия. Ладно, раз уж ты пока здесь — слетай к своей Лирен, передай, чтобы уходила из города или хотя бы спряталась получше. И всем остальным тоже. Может, будет лучше, если они все дружно решат разбить лагерь у Костяной Ямы. Не слишком романтичное местечко, но кунари там нет точно.       — Зима на улице, не согласятся, — покачал головой Андерс. — И в Клоаке тоже не сказать что безопасно. Опять у них кто-то из главарей, что ли, умер, каждый день стычки.       — Варрик, поговори со своими знакомыми из Хартии, пусть притихнут пока, — велел Хоук. — Им от кунари тоже достанется, когда все начнется. Я поговорю с Авелин и постараюсь добиться чего-нибудь от виконта. Фенрис, прогуляйся в Казематы. К Мередит тебя вряд ли пустят, но с Калленом ты поговорить, думаю, сможешь.       Эльф кивнул, а Варрик честно предупредил:       — Хартия вряд ли прислушается. Но я попробую, конечно.       — Я поговорю с подпольем, — решил Андерс. — Пусть или уходят, или помогут, если что. И зелья проверю, может, имеет смысл доварить лечебных.       — А что делать мне? — серьезно спросила Мерриль. Хоук улыбнулся и поцеловал ее ладошку:       — Предупредишь клан? И будет лучше, если там же пока поживешь. И маму с собой захватишь.       — Нет, — эльфийка вырвала руку. — Ты — мой клан. Я никуда не уйду без тебя.       — Тогда поговори с жителями эльфинажа, — не стал настаивать мужчина. — Вряд ли кунари сунутся в ту сторону, но на всякий случай…       Она кивнула и снова улыбнулась. А я со вздохом встала, развеяла щит и попрощалась:       — Я пошла. Собираемся потом у тебя?       Получив положительный ответ, я вышла из таверны, завернула за угол, а уже оттуда вылетела птицей, благо, прохожих не было, и окна сюда не выходили. Лететь было не слишком далеко: на крыльях и по прямой от Верхнего города до магазинчика Лирен не больше семи минут, но я все-таки сделала круг и слетала посмотреть на лагерь кунари. Там и правда было видно какое-то шевеление, слышались команды на кунлате, но разобрать я ничего не смогла — памятуя предупреждение Хоука, снижаться я все же не рискнула.       В «Ферелденских товарах Лирен» народу было довольно много, особенно для утра после свадьбы. Даже сами новобрачные решили зайти — и я почти сразу увидела причину такой популярности магазинчика. Похоже, Андерс заранее знал, чем закончится пьянка и позаботился о своих подопечных тоже заранее: на прилавке стояла знакомая корзина, в которой женщина приносила магу еду, полная флакончиков с зельем против похмелья, я узнала его по характерному голубоватому отливу. Лица окружающих делились на мрачные (тех, кто еще не успел выпить) и чуть менее мрачные (тех, кто уже приложился к корзине), но все были помятыми, со следами бурной ночи. Похоже, Янсен успел пригласить всех бывших ферелденцев, видимо, широкая душа требовала действительно большого размаха праздника.       Сами новобрачные обнаружились прямо у стойки, рядом с Лирен. Тайта о чем-то негромко болтала с подругой, муж сидел рядом с ней, обнимая за талию. Я протолкалась поближе, чтобы не кричать через весь магазин. Пропускали меня не очень охотно, но не из вредности — просто хорошим настроением и состоянием похвастаться могли единицы. На меня посматривали с раздражением — я-то как раз была свеженькой и, в целом, довольной жизнью.       — Алиена! — слабо улыбнулась Лирен, увидев меня. И с едва заметным осуждением поинтересовалась: — Неужели тебе тоже нужно это зелье?       Я покосилась на корзинку, в которой оставалось не так уж много бутылочек, и усмехнулась:       — Нет, я по другому делу.       — Как там Хоук? — поинтересовался Янсен. Звать работодателя «мессиром» он явно не собирался, да и сам Хоук на этом не настаивал.       — Сегодня Андерс — его лучший друг, — я снова оглянулась на похмельных земляков. Бригадир шахтеров понимающе хмыкнул. Было даже жаль портить и без того не радужное настроение людям, но откладывать такие новости тоже было не очень правильным решением. — Меня Хоук сюда и послал. Вчера он не хотел мешать вам, но вообще-то у него есть довольно тревожные новости.       — Что случилось? — нахмурилась хозяйка лавки и обняла меня за плечи. Мне такая поддержка была не очень нужна, но вырываться я все же не стала, решив, что утешение может быть нужно самой Лирен.       — Пока не случилось, но вот-вот… Хоук считает, что кунари собираются напасть на Киркволл. В смысле, не вообще когда-нибудь, а в самое ближайшее время. Так что он просил передать, чтобы вы уходили из города. Вот хоть к Костяной Яме, там, может, и холодно, но безопасно. Безопаснее, чем здесь.       — А почему капитан нам ничего не говорит? — недовольно поинтересовался Рой. Я вздохнула:       — Потому что капитан сама этого пока не знает. Хоук сегодня с ней поговорит, после того, как дойдет до виконта. А меня отправил к вам.       — Ферелденцы не бегают от врагов, — буркнул Доран, один из шахтеров, которыми командовал Янсен. Как и остальные работяги, он мог похвастаться внушительной мускулатурой, высоким ростом и — сейчас — весьма неприветливым выражением лица, что придавало его заявлению дополнительный вес. Но я не впечатлилась, фыркнула:       — То-то вы все в Киркволле, а не в Ферелдене, видимо, порождения тьмы были не врагами, да?       — Темные твари — это другое, — отозвался Янсен хмуро и вернулся к прошлой теме: — Я бы не сказал, что Костяная Яма сейчас полностью безопасна. Из нижних шахт идет страшная вонь, там явно опять что-то завелось. Все животные вокруг пропали, и мы своих не досчитались.       — Кое-кого сосчитали, — отозвался Мелвин умирающим голосом. Он страдал сильнее всех от похмелья, подозреваю, что на публику, и теперь легко влез в разговор. — Фрагментарно.       — Заткнись, Мел, — отозвался Янсен, но, повернувшись снова ко мне, кивнул: — Тем не менее, этот трепач не врет, от Кевина только ноги нашли, и с такими следами, что в дрожь бросает. Мне и самому туда теперь идти страшновато, но вести Тайту, да и прочих баб…       — Янсен, милый, следи за языком, — посоветовала его женушка и похлопала себя по бедру, где привычно болтался Жезл учителя. Но мужчина от нее только отмахнулся и попросил:       — Передай Хоуку, вдруг он время найдет. А так-то мы, если кунари попрут, поможем. Это ж не оскверненные твари.       — Передам, но вряд ли, — предупредила я. — Кунари его сейчас больше волнуют, а из города он не уйдет: Аришок если вообще кого-то в городе уважает, то Хоука.       — А ты сама? — с волнением спросила Лирен. Я подняла голову на нее, улыбнулась грустно и успокоила:       — Я уезжаю на первом же корабле. Надеюсь, пара дней в запасе у нас все-таки есть. Хоук просил предупредить Его величество Алистера, вдруг тут потребуется помощь.       — Вот и хорошо, — женщина погладила меня по спине. — Езжай, Алиена.       Я кивнула, но предлагать уехать вместе со мной не стала: все равно никто бы не согласился. Распрощалась со всеми и полетела в сторону церкви — решила предупредить на всякий случай жриц, и заодно высказать Владычице все, что думаю об ее стремлении к невмешательству. Смысла в этом, конечно, никакого не было, но очень хотелось — и отказывать себе в этом желании я не собиралась.       Город с высоты выглядел совершенно обычным, никакой внезапной суеты или паники: патрули стражников были редкими, горожане вальяжно прогуливались по своим делам, изредка проходили, печатая шаг, храмовники. В Верхнем городе я даже заметила цветочницу — молодая девушка редко появлялась на улицах, предпочитая сидеть в лавке и ухаживать за своим товаром, еще не покинувшим горшки; но сегодня, похоже, решила прогуляться и заодно поторговать.       На Церковной площади тоже ничего не поменялось: шум, гам, смех, толчея — и жрицы, наблюдающие за течением чужой жизни с невозмутимостью статуй. Словно и не убили одну из них два дня назад.       Мать Мину я заметила почти сразу. Даром что невысокая, старушка умела обратить на себя внимание громким голосом и излишне веселым смехом. Сейчас жрица явно зубоскалила с каким-то типом пиратской наружности — конечностей у него был, конечно, полный комплект, но, памятуя о прошлом Вильгельмины, воспринимать здоровенного, небритого мужика в не слишком чистой одежде иначе как пиратом не выходило. Решив не подставляться лишний раз, я приземлилась у стены церкви, за колонной, чтобы не попасться случайно кому-то на глаза, и уже оттуда отправилась к жрице.       — И передай, пусть заляжет пока на дно, — успела услышать я, подходя ближе. После этой фразы мать Мина себя оборвала и заулыбалась: — Ты смотри-ка, кто явился! Вид-то какой суровый, заразилась от этого своего… Хоука?       Моего друга старая жрица почему-то недолюбливала, и я сомневалась, что дело в его внешнем виде. О том, что с приходом в церковь преподобная мать былые дела не забросила, я догадывалась давно, а теперь, кажется, получила подтверждение. Подозреваю, и причина нелюбви крылась в этом же: где-то Хоук успел перейти Вильгельмине дорогу.       Но говорить об этом, да еще и в присутствии посторонних, было бы не слишком разумно. Так что я состроила физиономию еще посуровее и похоронным тоном объявила:       — Мне было видение ночью. Создатель пришел и лично указал мне, почему я все время вам проигрываю. Так что я вернулась за реваншем.       — Это кстати, — оживилась нахальная бабка и язвительно добавила: — Без помощи Создателя тебе все равно у меня не выиграть.       Я фыркнула:       — Я уже выигрывала. И вничью мы расходились.       Вильгельмина снова рассмеялась, а потом цепко ухватила меня за руку и заявила без малейшей вопросительной интонации:       — Ты все слышала.       — Разумеется, я же не глухая, — я в ответ только плечами пожала, даже не пытаясь отнекиваться. — И обычно предпочитаю не лезть не в свое дело, но сейчас я очень советую всем укладываться на дно, а лучше вообще валить из Киркволла.       — Схренали? — сипло поинтересовался условный пират, но на него я внимания не обратила. Ответила старой жрице:       — Я вам расскажу, за этим и пришла. А вы там сами решайте, кому можно доверять.       Она хмыкнула и кивнула мне в сторону церкви, коротким, почти незаметным жестом что-то еще передала собеседнику, а потом добавила вслух:       — И девчонку эту не троньте.       — Ой, да пусть пытается, если конечности лишние есть, — я снова пожала плечами и попыталась вывернуться из захвата пиратки. Вежливо это сделать не получилось, держала преподобная мать крепко. — Моя телохранительница очень любит, когда ко мне пристают. Можно калечить окружающих, прикрываясь заботой обо мне. Недавно она один на один убила очень сильного демона, например.       Вильгельмина снова зашлась своим каркающим смехом и за руку потащила меня в свою келью — ровно как в первый раз три года назад. Теперь, правда, я шла рядом: дорогу за столько лет уже запомнила, так что тащить меня, в общем, необходимости не было.       Доска для игры хранилась здесь, в церкви, — все равно я ни с кем, кроме матери Мины, не играла. Сейчас играть мне не слишком хотелось, времени не было, но старую жрицу я знала хорошо — без партии она меня все равно не отпустит. На одну я была готова: поручения все равно выполнены, новые задания мне вряд ли дадут, так что остается только вернуться в имение Хоуков и дождаться хозяина. Почему-то я была уверена в том, что разговор с виконтом и Авелин окажется совсем не таким быстрым, как с Лирен.       Мать Мина снова ходила первой. В начале партии мы всегда молчали, пока выстраивали себе мизансцену будущего сражения; сегодня мне, однако, не терпелось поговорить, так что камушки я раскидывала почти не глядя и не задумываясь. Жрице это быстро надоело, так что она выставила локти на стол и вперила в меня недружелюбный взгляд:       — Ну? Говори давай, раз так не терпится.       — Кунари, — я не стала заставлять просить себя дважды, мгновенно выкидывая из головы начатую партию. — Хоук говорит, что они скоро нападут. Совсем скоро: у Аришока, наконец, кончилось терпение, и он сейчас готовится к войне.       — И нам-то что с того? — поинтересовалась старая пиратка. Я хмуро пояснила:       — То, что вас кунари не пожалеют. У них единственная философия в жизни — Кун, и жрицы Создателя, тем более достаточно старые, чтобы их на что-то переучить, им не нужны. Вряд ли они пойдут громить церковь специально, но если город отбить не удастся, то рано или поздно займутся вами.       — И ты решила меня предупредить? Как мило, — съехидничала Вильгельмина. Я в том же тоне отозвалась:       — Ну, вы-то своих головорезов тоже от меня подальше держите. Я, кстати, тронута заботой.       — Значит, Аришок решился на конфликт? — появления Владычицы Эльтины я снова не заметила, и теперь резко обернулась, машинально хватаясь за шест. К счастью, так легко из кобуры он не выскакивал, так что мы обошлись без нападения. Убрала руку от оружие и с сарказмом согласилась:       — Решился. И не то чтобы я его не понимаю — сколько его доставала ваша долбанутая Петрис, так кто угодно взбесится, он еще долго терпел.       — Душа матери Петрис уже в чертогах Создателя, Алиена, не стоит говорить о ней плохо, — укорила меня Эльтина.       — Душа матери Петрис уже на полдороги в Бездну, — раздраженно поправила я. — И ей там самое место. Потому что в ответе за все, что произойдет в ближайшие дни — она. И еще вы, ваша милость. Вас предупреждали о сущности вашей подчиненной, а вы предпочли проигнорировать эти предупреждения.       — Ты обвиняешь меня? — удивилась Владычица Церкви. Я бросила взгляд на доску для го и поняла, что доигрывать не имею никакого желания. Встала и поинтересовалась:       — А это похоже на что-то другое? Когда вы говорили, что Церковь лишь направляет своих прихожан, но не командует ими, я думала, что вы образец здравого смысла, на фоне орлейской-то политики. Теперь вижу, что поторопилась с выводами. У вас в руках такая власть над душами людей, а вы, вместо того, чтобы погасить конфликт, пустили все на самотек! Про Петрис я уж молчу.       Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, потом Эльтина мягко проговорила:       — Ты юна, Алиена, и оттого горяча. Иногда вмешательство приводит к куда худшим результатам, и я видела примеры этого.       — Что-то я плохо представляю, что может быть хуже полноценного завоевания кунари, — отозвалась я. — И меня учили иначе: кому Создатель много дал — с того много и спросит. Но это ваши дела, ваши и Создателя. Просто знайте, что каждая смерть, которую принесут кунари, будет и на вашей совести тоже. Но пришла я не чтобы ругаться, а чтобы предупредить. Уходите из города.       Но Эльтина покачала головой. С сожалением вздохнула и ответила:       — Если в церковь кунари и правда не войдут без особых причин, значит, здесь — самое безопасное место. Я должна остаться с людьми. Многим потребуется помощь и утешение Создателя в эти дни.       — Я не говорила, что они сюда не войдут, — тут же отрезала я. Еще не хватало притащить сюда всех небоеспособных, дождаться прихода кунари, а потом свалить на меня, мол, пообещала безопасность. — Я уверена только в том, что это не будет их первостепенная цель, да и то — кто знает, что там в голове кунари? Церковь — не самое безопасное место, точно такое же, как и другие. Уходите.       — Я не могу оставить людей, — снова покачала головой жрица.       Я пожала плечами — как хотите, — бросила еще один взгляд на мать Мину и, не прощаясь, вышла из кельи.       Идея Церкви мне никогда не нравилась — слишком удобный инструмент для управления мнением людей, слишком много замешано политики, интриг и прочей грязи, которая к вере никакого отношения не имеет. Но, наслушавшись от Лел про мать Доротею, познакомившись с Владычицей Эльтиной, с матерью Миной, я решила, что не всегда Церковь — это плохо. Свобода воли и выбора не чужда и преподобным матерям. Эльтина мне даже нравилась: миролюбивая, добрая, мудрая — практически образец для духовной матери. Матери — но не лидера, потому что принимать сколько-нибудь важные решения жрица явно не желала.       В церкви я хотела поговорить еще с Себастьяном, но венценосный брат как сквозь землю провалился: обшаривать все кельи я постеснялась, а в общих помещениях его не было. Пришлось несолоно хлебавши уходить к особняку Хоуков. Одно радовало: на игру я в этот раз времени не потратила. Не успела.       К месту встречи я явилась последней, если не считать Изабеллы и Китти, которые так и не вернулись со своих утренних загулов. Высказывать мне на эту тему ничего не стали, хотя Хоук окинул очень красноречивым взглядом, но потом велел заняться взрывчаткой: ему очень понравилась моя светошумовая граната, а рецепт я тщательно оберегала, чтоб врагам не достался. Точнее, старалась. Оберегать какие-то секреты, когда изобретали мы втроем — сложное занятие.       На месте никто не сидел. Андерс вообще появился только один раз, отчитался и ушел снова, варить зелья. Я думала, меня Хоук тоже отошлет куда-нибудь, все-таки у него дома лаборатории не было. Но мужчина предпочел пожертвовать библиотекой, благо в дальнем от входа углу стоял письменный стол, реагенты тоже были готовы — оставалось только смешать. Заодно я могла слышать, кто что рассказывает.       Хартия, как Варрик и предполагал, послала нас с нашими предупреждениями куда подальше; зато из порта отчалило несколько кораблей. Предположительно — пиратских, но за руку их, конечно, никто не ловил.       Каллен за сообщение поблагодарил и отправился докладывать Мередит, но результата Фенрис не дождался. Порадовал только, что рыцарь-капитан настроен был решительно, так что, возможно, толк будет. И заодно сообщил, что Бетани выбрала сегодняшний день, чтобы повидаться с семьей. Ни ее, ни монну Лиандру дома никто не застал, но Орана доложила, что благородные госпожи отправились в церковь. На этом Хоук поиски временно свернул, рассудив, что к вечеру дамы все-таки вернутся домой.       Жители эльфинажа новость восприняли… странно. По словам Мерриль, часть эльфов словно услышали об этом нападении не впервые, и теперь нашу эльфийку тоже терзали дурные предчувствия.       Авелин ожидаемо не обрадовалась новостям. Выругалась, помолилась и пошла поднимать по тревоге всю стражу. А вот с виконтом Хоук так и не договорился, тот после смерти сына впал в апатию и только занимал кабинет. Какой-то реакции довелось добиться только от сенешаля, но многого Бран Кавин сделать не мог — у него просто не было таких полномочий.       Когда явились Авелин, Изабелла и Ванда, на улице уже стоял ранний вечер — опускались сизые зимние сумерки. Из особняка в очередной раз сбежали все — кроме меня, Ораны, Бодана и Сэндала, но ни один из нас явно помочь парочке заклятых подружек не мог, поскольку обеим требовался Хоук, причем срочно.       Я как раз заканчивала фасовку взрывчатой смеси по емкостям, поэтому отвлекаться не стала — процесс был важным и требовал внимательности не меньше, чем расчет правильных пропорций при смешивании. Правда, спор двух капитанш изрядно отвлекал, говорили обе женщины на повышенных тонах, но к словам я старалась не прислушиваться — увлеклась созданием начинки и непосредственно к изготовлению боеприпасов приступила только-только, и на столе пока было только две полностью законченных гранаты.       К тому моменту, как спор притих и послышался третий голос — Хоука наконец-то, — я как раз закончила третью. Не выдержав, отложила инструменты и отправилась в гостиную — голоса звучали именно оттуда.       Изабелла вышагивала перед камином, явно сильно нервничая. Леди Ванда устроилась в кресле и наблюдала за подругой, лениво полуприкрыв глаза. Авелин стояла на первой ступеньке лестницы, незыблемая как скала, сложив руки на груди. На их фоне Хоук казался каким-то бродягой, что случайно затесался в богатую компанию: одежды в пыли и, кажется, саже, лицо усталое. Правда, глаза метали такие молнии, что грязь и усталость на их фоне как-то терялись. Вообще все терялось, если уж на то пошло.       — Хоук, я серьезно, — непривычно строго говорила Изабелла. — Вопрос жизни и смерти, всякие убийцы вполне могут подождать.       — Твои жизненно-важные бордельные дела вполне могут подождать, — отрезала Авелин. — Хоук, если убийцы начнут сбегать под крылышко Аришока, в городе точно жизни не станет. И, возможно, на его решение как-то повлияет тот факт, что мы поддерживаем законы в городе.       — Нет, — веско проговорил Фенрис. Поначалу я эльфа вообще не заметила, но оказалось, Хоук вернулся домой со всей компанией, просто они стояли в тени. — Кунари не мстят. Если Аришок решил, что этому городу нужен новый порядок, на его решение не повлияет уже ничего.       — Ну, может, что-то и повлияет? — предположила Изабелла. — Ту реликвию, что мне нужна, собираются покупать тевинтерцы. Аришок же ненавидит тевинтерцев, верно?       Лириумный воин пожал плечами, мол, я все сказал. Хоук мрачно поинтересовался:       — Что за реликвия? И почему она всплыла именно сейчас?       — А мне-то откуда знать? — пиратка презрительно хмыкнула, но я видела, что ей не по себе. — Почему Косой Сэм именно сейчас заговорил, знает только Косой Сэм. Но я как узнала, сразу к тебе. А что за реликвия… Помнишь, я говорила, Кастильон разыскивает меня из-за реликвии? Вот, это она. Если вернуть ее Кастильону, он от меня, наконец, отстанет.       — Ривейни, хватит крутить, — попросил Варрик. — Мы знаем, что кунари ищут в городе на самом деле. И кто стырил у них эту реликвию, тоже знаем.       — Да? — с искренним удивлением спросила Мерриль, но ей отвечать не стали. Изабелла нервно заметила:       — Тогда знаете, что к тевинтерцам она попасть не должна.       — То есть кунари торчат в городе уже третий год из-за этой потаскушки? — грозно поинтересовалась Авелин. — И ни грамма стыда в глазах. Ты вообще думала, сколько людей из-за тебя пострадает?       — Ну и чего ты от меня ждешь теперь, покаяния? — раздраженно поинтересовалась пиратка. — Каждый крутится как может. И выживает тоже.       — Авелин, собирай стражу, — как-то глуховато проговорил Хоук. — Пусть следят за портом и кунари, чуть позже попробуем зайти к Аришоку. Уверен, про реликвию узнали не только мы, так что стоит ждать его реакции сегодня, максимум завтра. Изабелла, веди.       Я метнулась обратно в библиотеку за гранатами и догнала приятелей уже на улице. Хоук скользнул по мне полным сомнений взглядом, но я только насмешливо вскинула голову — не собирается же он меня отсылать куда попало в такой обстановке? До сих пор Хоука в такой излишней заботе обвинить было сложно. А потом протянула гранаты, которые успела собрать. Повторила старую инструкцию:       — Резкий звук и яркая вспышка. Так что надумаешь использовать — предупреждай нас.       Дорога была печально-знакомой: мы снова шли в сторону Нижнего города. Впрочем, было бы глупо ждать, что сделка, интересующая Тевинтер, кунари и пиратов, пройдет вблизи местного центра власти. В одном из переулков я снова увидела девушку-цветочницу и, повинуясь наитию, подскочила к ней, чтобы купить оставшиеся цветы. Букетиков было не так уж много, но девушка все равно обрадовалась и пообещала в благодарность спрятаться в самый глубокий подвал, раз покупательница так хочет.       Если не считать цветочницы, пары других торговцев и стражи, людей на улицах Верхнего города почти не было. То ли не самый теплый зимний вечер не располагал к прогулкам, то ли подчиненные Авелин уже успели поработать, но праздно шатающихся людей нам не попалось ни одного. И лестница, по которой почти всегда кто-то шел то вверх, то вниз, сейчас была пустой.       Тем оживленнее на фоне этого запустения казался Нижний город. Рынок все еще работал, и Хоук, отвлекшись на секунду, метнулся предупредить леди Элеганту. Других знакомых среди торговцев у нас не было, а возможность кричать на всю улицу мужчина предоставил страже — сам время на объяснения тратить не захотел.       Стоило выйти за пределы оживленной площади, как леди Ванда придвинулась ко мне почти вплотную. Краем глаза я заметила, что Варрик тоже чуть придвинулся — но он стремился защищать не только меня, в поле его зрения попали и Мерриль с Андерсом. Поначалу улыбнувшись такой опеке, я едва не застонала, когда поняла, куда мы идем.       — Эти демоновы литейные стоило снести с лица земли, — чуть ли не шепотом проворчала я. — Вечно в них какая-то дрянь заводится.       — И не говори, — согласился Хоук.       Правда, дрянь завелась на этот раз даже не внутри литейных, а у порога. Вход охраняло четверо рогатых воинов, один, кажется, был Стэном, как и мой давний знакомый. Уверена я в этом не была, все же в рангах кунари я разбиралась очень посредственно. Но вел он себя достаточно уверенно для командира.       Достаточно уверенно и непреклонно, что вылилось в очередную стычку. После встречи с Зибенкек четверка кунари особо опасными противниками не представлялась, хотя бы потому, что нас было больше и у нас были маги. Но все же сколько-то времени и сил они у нас отняли, и ломиться сразу внутрь никто не спешил — в конце концов, выйти из этой литейной мимо нас было невозможно, уж мы-то это знали.       — Ривейни, приоткрой тайну, что там все-таки за реликвия? — поинтересовался Варрик, пока Андерс подлечивал Хоука. В другой ситуации такое ранения сочли бы просто царапиной, но раз время и возможность у нас были, маг решил их не упускать.       — Книга какая-то, — Изабелла глаз не отрывала от входа в старую мастерскую. Потом покосилась на меня и с усмешкой добавила: — Древний манускрипт какого-то их философа, то ли Кеслана, то ли Кусланда.       — Кослуна, — Фенрис шутку не поддержал, да и я тоже. Про Ашкаари Кослуна я была наслышана, мне его еще во время Мора Стэн как-то цитировал. — Если это и правда Том Кослуна, то без него Аришок отсюда никогда не уедет.       — Все так серьезно? — вскинул брови Варрик. — Вот уж не думал, что кунари так любят читать. Толкнул бы им пару своих романов.       — Для них Кослун как для вас Андрасте, — мрачно оповестила я. — Представьте, что у Верховной Жрицы из-под носа сопрут самое первое издание Песни Света, может, еще самой Андрасте написанное.       — Ничего попроще стащить ты не могла? — раздраженно поинтересовался Хоук у пиратки. Та фыркнула:       — За попроще и платят поменьше. А у этого задания и так была самая высокая цена, — она выразительно провела рукой по своей шее. Потом привычное насмешливое выражение вдруг пропало, и Изабелла поинтересовалась всерьез: — Ты ведь отдашь мне реликвию, Хоук? Без нее мне точно крышка.       — Предлагаешь отдать тебе реликвию, без которой крышка городу? — возмутился Андерс. Пиратка отмахнулась:       — Аришок ждал почти три года, подождет и еще немного.       — Где тебя ждет твой Кастильон? — Хоук тоже задумчиво покосился на дверь мастерской. Из-за нее слышался какой-то шум, но пока не слишком громкий.       — В Антиве, полагаю. Он антиванский торговец. Добираться я планировала по морю.       — Врешь, — спокойно отозвалась демонесса. Хоук повернулся к пиратке и укоризненно проговорил:       — Изабелла, я тебя ведь не предавал, к чему это? Возьмешь том и отдашь своему Кастильону, а потом уберешься оттуда как можно быстрее. Я попробую натравить Аришока на него, глядишь, и уберется из Киркволла.       — Ты… серьезно? — она ошарашенно отступила. — Отдашь мне эту книженцию? Не ожидала. Знаешь, оказывается, приятно, когда у тебя есть союзники.       — А ты только сейчас это поняла? — хмыкнул он и напомнил. — И я не бескорыстен, кунари пойдут по твоему следу. Или, по крайней мере, в ту же сторону. Ладно, идем, пока твой том в окно не вылез.       Мастерская начиналась с небольшого предбанника, в котором вряд ли стали бы проворачивать сделки серьезные люди, а в серьезности тевинтерцев и кунари никто не сомневался. А вот вторую дверь, непосредственно в цех, где мы в прошлый раз воевали с демонами, открывали очень осторожно, и не зря: внутри и впрямь проходила теплая встреча всех трех заинтересованных сторон. Хоук, услышав голоса, страдальчески поморщился и знаком велел готовиться. Я послушно набросила на всех щиты и отступила в хвост.       Но первой в цех вошла одна из моих гранат. Дверь за ней благоразумно закрыли, так что взорвалась она внутри, почти не зацепив нас. Почти — звуковой удар вышел настолько хорошим, что даже в соседней комнате возникло ощущение, что по голове стукнули пыльным мешком. Небольшим.       Но едва мы вбежали в помещение, как навстречу выскочил мужичок невнятной наружности, оттолкнул с дороги Фенриса и ужом проскользнул в приоткрытую дверь. Изабелла издала гневный вопль и кинулась следом, леди Ванда отправилась за ней, а вот нам такой возможности не предоставили: граната оказалась совсем не так хороша, как мне хотелось. То ли у тевинтерцев были какие-то заглушающие амулеты, то ли сработало у них за спинами, но на мир они смотрели вполне осмысленно, а что трясли головами — так глухота магии не помеха. Мы даже успели обменяться парой выпадов, а потом всех — и нас, и их, — накрыло целым облаком ветвящихся молний.       Щиты спали буквально за секунду, и по телу прошелся освежающий разряд. С драконьим дыханием было, конечно, не сравнить, но я все равно никакого удовольствия не получила. Судя по крику и ругани — окружающие тоже. А потом в центр комнаты спрыгнул здоровенный кунари в глухой металлической маске, золотисто поблескивающей в свете магических огней.       Новое действующее лицо я опознала не сразу. Вообще кунари после взрыва гранаты себя никак не проявляли, и я выбросила их из головы. Как оказалось, зря: большая часть рогатых великанов и впрямь оказались выведены из строя, но саирабаза — кунарийского мага, того самого, с зашитым ртом и в ошейнике, — спасла, похоже, маска. И теперь он торопился вернуть преимущество в бою себе.       Драка всех против всех оказалась не слишком продуктивной. Женщина со стороны Тевинтера была хороша в защите — у нее был почти такой же щит, как и у меня, только льдисто-белый; этим она напоминала недоброй памяти Адриану, так что я приложила все усилия, чтобы этот щит расковырять, даже свои пару раз упускала. Ее спутники в магии были не так сильны, зато у них было неплохо выстроено нападение, причем парное, вдвоем мужчины работали на диво слаженно. С десяток охранников, судя по мечам, магами вообще не были, но в бою пока не особенно и участвовали: им граната досталась в полной мере, как и кунари.       Саирабаз был… внезапен. Никакой защиты у него не было вообще, но это искупалось скоростью и физической мощью. Атаки у него тоже были не слишком сильными, по крайней мере, и Мерриль, и Андерсу он уступал — и не удивительно, у него даже посоха не было. Зато заклинания его были совершенно незнакомыми, выплетал он их тоже как-то странно, так что понять, где начало, а где конец очередной атаки возможным не представлялось.       И все-таки наша команда оказалась самой слаженной — во всяком случае, мы победили. Та тевинтерка, чей щит меня так увлек, тоже не смогла сбежать, так что все свидетели отправились на встречу с Создателем.       Стоило выйти из литейной, как это подтвердилось в очередной раз. Последний неучтенный свидетель — видимо, тот самый Косой Сэм, — лежал в трех шагах от порога с кровавой раной в спине. Рядом, прислонившись к стене, стояла леди Ванда.       — Что-то вы долго, — недовольно сообщила она. Хоук в ответ буркнул:       — Спешили как могли. Где Изабелла?       — Ушла, — удивилась демонесса. — Ты же ей пообещал книжку, она ее забрала и отправилась к этому своему Кастильону. Хотя не понимаю, почему бы его просто не грохнуть?       — Потому что сейчас он нам удобнее в Антиве, — отозвался мужчина. — Надеюсь, этот ваш Кослун Аришоку важнее, чем порядок в Киркволле, и он свалит следом за Изабеллой.       — Не уверен, — хмуро проговорил Фенрис. Хоук вздохнул:       — Я тоже. Но если этот фолиант его из города не уведет, то, думаю, уже ничего не уведет. Стоит хотя бы попытаться. Идем, порадуем нашего рогатого гостя.