Виноваты не звезды

(AU — Т/И больна. У нее опухоль мозга.) — Доктор Джим, вы уверены, что ей надо походить в группу поддержки? — спросила моя мама. — В той группе ваша дочь найдет таких же, как и она, узнает, что она не одна с такими проблемами, — ответил доктор. Я, сидя за дверью кабинета в коридоре местной больницы, подслушивала разговор мамы с моим лечащим врачом. Мне не хотелось в эту группу поддержки. Главной причиной было то, что там были такие же, как и я, — больные. — Т/И, дорогая, — мама вышла из кабинета,— с завтрашнего дня ты будешь ходить в группу поддержки. Мама сказала это твердо, не ожидая моего с ней несогласия. Впрочем, как и всегда, всёрешающая за меня, мама не дала мне выбора. Ну и что мне оставалось? Как всегда, согласиться с ней. Я молча встала и пошла к выходу. ××× Если вы читали буклет, сайт или статью, посвященную раку, вы знаете, что авторы называют депрессию одним из побочных эффектов онкологии. На самом деле депрессия не побочный эффект рака. Депрессия — побочный эффект умирания. Меня обязали посещать еженедельные заседания группы поддержки, потому что считали, что у меня депрессия. Посещения группы поддержки угнетали хуже некуда. Собрания проходили по средам в подвале каменной епископальной церкви, фундамент которой имел форму креста. Мы садились в кружок посередине — там, где пересекались перекладины и находилось бы сердце Иисуса. Я обратила на это внимание только потому, что Патрик — руководитель группы поддержки и единственный в комнате старше восемнадцати — заводил волынку об Иисусовом сердце каждую чертову встречу — как мы, юные борцы с раком, сидим в самом сердце Христа, священнее места не найти и все такое. Каждый раз мы слушали занудный рассказ Патрика о том, как у него случился рак яичек и все думали, что он умрет, но он не умер и теперь сидит перед нами в церковном подвале сто тридцать седьмого в списке лучших городов Америки, взрослый, разведенный, подсевший на видеоигры, без друзей, влачащий жалкое существование, эксплуатирующий свое онкорасчудесное прошлое, еле ползущий к получению диплома магистра, который никак не улучшит его карьерные перспективы, живущий, как все мы, под дамокловым мечом-избавителем, с которым разминулся много лет назад, когда рак отнял у него яйца, оставив то, что лишь самая сердобольная в мире душа назовет жизнью. Сегодняшнее заседание началось с вопроса: — Чего вы боитесь больше всего? — вопрос прозвучал от Патрика, заставив меня задуматься. Самым первым на этот вопрос решил ответить один парень. Долговязый и худой, но не хилый, он скрючился на детском пластиковом стульчике. Короткие прямые темно-рыжие волосы. Мой ровесник или, может, на год старше, сидит на краешке стула в вызывающе неудобной позе, одна рука наполовину засунута в карман темных джинсов. — Я боюсь забвения, — тут же ответил он. — Как слепой из пословицы, который боялся темноты. Черство сказано? Я бываю слеп, как крот, к чувствам окружающих. Голос у него оказался низкий, прокуренный и потрясающе сексуальный. — А теперь — новенькая. — Патрик решил обратить на меня внимание. — Я боюсь быть нелюбимой и ненужной... — ответ пришел сам собой. — Тебя любят родители... и ты нужна им. Если бы они тебя не любили, то ты бы сейчас не была здесь, — философски ответил Патрик. — Понимаете, ребятки,— начала рассуждать я,— любовь бывает разная: родительская, дружеская, родственная, но любовь к своему человеку, к своему парню или же парня к девушке — самая сильная. Особенно если еще подростки, как мы. — Рукой показала на всех присутствующих. — Подростки — те же самые дети, только потихоньку вступающие во взрослую жизнь. Новые переживания, чувства воспринимаются сильнее. Самая первая подростковая любовь сильнее другой. Подростки, понимая все свои недостатки, переживающие первые неудачи, ищут поддержки в таких же, как они, и в то же время пытаются помочь другим, поэтому даже любовь проявляется сильнее, а если она с долгой разлукой, непониманием, то может равняться самоубийству. Ты любишь человека, но не можешь быть с ним рядом... аж крышу сносит... Моя первая любовь, даже это долбанная подростковая влюбленность, в конечном итоге вышла мне боком. Я боюсь влюбиться заново, но в то же время мне нужен человек, который бы любил меня, поддерживал, никуда не отпускал. Я боюсь не найти такого человека или потом потерять его. Я знаю, мне осталось недолго. Никому не стоит ко мне привязываться, потому что в конечном итоге он потеряет меня из-за моей же болезни. Когда я закончила свой монолог, в комнате так и было тихо, как будто все ожидали некоего продолжения. — Оу, — только и выговорил Патрик. — Мне осталось мало, и очень страшно не найти любимого человека, который всегда был бы со мной рядом. Резкий звон голове, не позволяя мне закончить этот диалог. Появилась головная боль. «Врачи меня не обманули? Мне же осталось еще пару месяцев», — и тут я поняла, что больше всего боюсь смерти... Я отключилась, мое тело, как мешок, упало на пол, в то место, где было, можно сказать, сердце Иисуса.