Время будить королей

Воздух вокруг горячий и липкий, Я дышу – но это не точно. Кто посылал за смертью молитвы – Встретит рождение ночью. Были багряными небо и море, Были по локоть руки в горячем, Мне нужно, чтобы ты стал предо мною, Чтобы ты стал настоящим, Чтобы ты стал… То ли рычат львы императора, То ли мотор ревёт за стеной, Если здесь брат убивает брата, Брат мой – явись за мной. В белом плаще я не вижу деталей, Но вижу песок и меч – из огня, Покуда зверям меня не отдали, Брат мой – найди меня, Брат мой – найди. (с) Мельница

Дейенерис почти не останавливалась, хотя несколько раз ей всё же пришлось направить Дрогона к земле — чтобы не свалиться от усталости и дать передохнуть ему самому. К тому же следовало что-то поесть. В дорогу она взяла немного солёного мяса, хлеба, сыра и воды. Аппетита особенного не было, так что припасов вполне хватало. Может быть, и Дрогон добудет что-нибудь. В памяти ещё были живы воспоминания о том, как она ела обугленное, дымящееся, а кое-где и вовсе сырое мясо в Дотракийском Море, когда вокруг беспокойно шумела душистыми травами бесконечная степь. Там Дейенерис чувствовала такой же одичавшей, как её дракон, но при том — одинокой и потерянной. Сейчас одиночество вовсе не тяготило её, напротив, она ощущала скорее единение с небом, ветром и Дрогоном. Однако сердце сжимала неумолимая тоска, грызла изнутри. Ветер выбивал из ушей прочие звуки, но иногда сквозь них Дейенерис различала далёкий плач своей испуганной дочери. Предстояло проделать немалый путь, чтобы достигнуть намеченной цели. Половина луны. Только бы успеть. И это была одна из причин, по которой Дейенерис не могла позволить себе частые остановки. И без того пришлось немного задержаться у Грифоньего Гнезда и на Ступенях, чтобы освободить дорогу для своих союзников, уничтожить часть вражеского флота. Дейенерис помнила, как через день пути, под ней показались Ступени. Голые, безжизненные острова, истерзанные неустанными битвами за обладание этим жалким клочком земли. В последний раз она проходила здесь на флагманском корабле, так же двигаясь от Миэрина к Вестеросу, к дому, Драконьему Камню. За ней следовало её войско, а в небе парили три её сына — Визерион, Рейегаль и Дрогон, солёный ветер теребил волосы, а она сама была преисполнена трепетного волнения и надежд. Она стремилась увидеть дом, в полной мере осознать, к чему так сильно был привязан Визерис, чего лишили её саму, и ради чего она боролась всё это время, ради чего теряла и находила, терпела невзгоды и достигала вершин. Но вместо этого её встретило место, похожее на что угодно, только не на дом. Даже Драконий Камень, где она появилась на свет, подчас казался чужим, отстранённым и холодным. Теперь Ступени простирались не перед ней — а под ней. Такие же бессмысленно-пустые. Если не считать кораблей, что громоздились между островами и немного за ними, выстроившись в линию обороны. Они, очевидно, готовились к возможной атаке с моря, но никак не к тому, что на них нападут с неба. «Что ты видела там, в Королевской Гавани?» — спросил её однажды Томас, сидя напротив. В голосе его она слышала не мольбу, но странную смесь из сочувствия и сожаления. Дейенерис честно ему ответила: ничего такого, ничего из того, чего нельзя увидеть на улицах крупного города, который берут штурмом. Испуганные лица людей, вражеских солдат, многочисленные крыши домов и убогих лачуг. Она ощущала вонь, смрад смерти, она слышала испуганные вскрики женщин и плач детей, слышала бой колоколов, гулко отмеряющий удары её собственного сердца. В тревожном ожидании на неё смотрели глаза людей — не чудовищ. В конце концов, Дейенерис Бурерождённая сознавала, что готова расплакаться, что она не сможет, что ей не хватит духу, и это в конечном итоге станет крушением всего, к чему она стремилась. Оказалось наоборот, не так ли? Дейенерис опасалась задавать себе этот вопрос долгое время. Даже едва очнувшись от смертного сна в маленькой комнате в рыбацком городе Саат, заливаясь горькими слезами, захлёбываясь судорожными рыданиями, ощущая медный вкус крови во рту, запах пепла и гари на собственной одежде, она не спрашивала себя об этом. Не напрямую. И всё-таки никогда не пыталась искать себе оправданий. Она сделала то, что сделала, понимая, на что идёт — и что обратного пути за этой чертой не будет. Теперь Дейенерис увидела внизу корабли, над которыми реяли знакомые до боли знамёна домов Вестероса. На лицо упала тень воспоминаний, и Дейенерис нахмурилась. На этот раз она не различала лиц — и не видела опалившего эти лица испуга, и толком не слышала полных ужаса возгласов. Разве что нечто отдалённое, сливавшееся с хлеставшим по лицу ветром. Для неё существовали только корабли. Не люди. В Королевской Гавани всё было по-другому. Сейчас душа её не пыталась вывернуться наизнанку. Вверх полетели первые стрелы, не способные ни достать дракона, ни уж тем более причинить ему вред. Дейенерис, мрачно улыбнувшись, надвинула на глаза лёгкий полушлем, который её в своё время заставил носить Марвин. Он немного мешал обзору, но Дейенерис видела достаточно. Главное, чтобы сам Дрогон различал цель. — У них нет скорпионов, — поняла Дейенерис, и высказала вслух эту мысль, как будто делясь ею с Дрогоном. Видимо, никто не ожидал схватки с драконом и не пожелал нагружать и без того тяжёлые боевые корабли дополнительным весом орудий, которые не пригодятся против человека. — У них есть только обычные стрелы и арбалетные болты. Стрела тоже могла причинить вред, попав дракону в глаз. Но Дрогон уже привык к шорам, которые давно носил, и те вполне могли его защитить. Дрогон же победоносно заревел, как будто и сам рвался в бой и подбадривал Дейенерис. Она улыбнулась ему — или собственным мыслям. Улыбнулась недобро, но и не мстительно. Она не получала никакого удовольствия от того, что ей предстоит сделать, как и прежде. Ей не доставляла радости человеческая смерть и чужие страдания. Пусть это и страдания врагов, предавших и убивших её. — Дракарис, — негромко, почти полушёпотом скомандовала она, направляя Дрогона чуть ниже. Одна из бесполезных стрел тут же чиркнула по его защищённому толстой, как сталь, чешуёй животу. — Дракарис! Дрогон низверг пламя прежде, чем она успела выдохнуть эту команду. Огонь обрушился из-под самого брюха небес на первые корабли, два из которых едва не разбились в щепки, насколько сильным оказался поток пламени. Наконец, Дейенерис смогла различить крики, но не испытала ни жалости, ни сожаления, ни ликования. Ничего. Она, как и прежде, делала то, что должна. Эти корабли стоят здесь, чтобы помешать её союзникам, перекрыть им путь, и задача Дейенерис — не допустить этого. Солдаты на них пришли на войну. Это не как там, в городе, это не… — Дракарис! — Дейенерис чувствовала, что глаза её снова намокли. Она шумно вдохнула, борясь с желанием сбросить с себя полушлем и рискнуть получить стрелу прямо в голову. Чёрная тень пронеслась над скалистыми, голыми островами, напоминая о стремительности и неотвратимости смерти. Огонь водопадом проливался на людей и их корабли, занимались снасти, пылали паруса, горели знамёна, превращая гербы и символы чужой гордости в прах и пепел, а их обладателей — в гору обугленных костей. Пламя с благодарностью пожирало все подношения. Один из самых прожорливых богов, кроме самой смерти. Низкие, серые облака, озарились алым, и мир приобрёл новые цвета, красные огнецветы распускались тут и там. И даже унылые берега Ступеней казались совсем другими, кое-где уже успев покрыться чёрной копотью. Отовсюду поднимались клубы густого дыма, несущие с собой запах горелого дерева, опалённой человеческой плоти и тлеющей ткани. Дрогон яростно заревел, когда на них обрушился очередной град стрел. Некоторые из них вспыхнули в воздухе, но иные долетели. Дейенерис ощутила, как одна из них чиркнула её по бедру — в том месте, где его прикрывала длинная кольчужная рубашка, купленная Марвином. Удар отозвался болью. Наверняка, останется кровоподтёк. Но Дейенерис это беспокоило мало. Она покрепче вцепилась в поводья. Всё-таки управлять Дрогоном при помощи них стало намного проще, хоть тот до сих пор и не был в восторге от собственного снаряжения. — Ziry iksos mirre paktot, — прошептала Дейенерис, уговаривая не только его, но и себя саму. Уверяя в этом. — Ȳdra daor sagon zūgagon. Но Дрогон точно не боялся. Он ринулся вниз, нацелившись на скопление кораблей, которые пытались развернуться для отхода. Дым ел глаза, поэтому Дейенерис разглядела вместо искажённых лиц лишь несколько светлых пятен. Рёв огня заполнил собою мир — и пламя перекидывалось от корабля к кораблю, цепляясь за паруса и снасти, перепрыгивая с палубы на палубу, вырывая одну за другой человеческие жизни. Забирая себе. И жизнь уходила с нечеловеческим воплем. Дейенерис снова направила Дрогона вверх, уводя его от вихря стрел и арбалетных болтов. В ход пошли оставшиеся требушеты. Кажется, кто-то даже попытался достать дракона мечом, когда тот пролетел достаточно низко. Ветер от взмахов его крыльев перевернул два судна на бок, на одном тут же с громким треском сломалась грот-мачта. Испугано заголосили люди. — Дракарис! Пламя пляшет, танцует, и языки его торопливо облизывают и камень, и дерево, и ткань, и человеческую плоть. Огонь плавит металл, смешивая тот с пылающей, обожжённой кожей. Повсюду над Ступенями, вокруг них и по ним самим танцевала смерть, облачённая в яркий наряд драконьего огня. Дейенерис сама чувствовала себя этой смертью. «Если мои дети чудовища, то и я — тоже». Матерь Драконов. Матерь Чудовищ. Это она. Она. Дейенерис не знала точной численности флота, прибывшего сюда от имени короля. Но в какой-то момент ей показалось, что пламенем объято всё Узкое море — от Ступеней до самых Перстов. Что весь мир вокруг горит, трещит, ревёт и обращается в жирный чёрный пепел, взмывающий в небо. Котёл преисподней не внизу — он перевёрнут дном вверх, и пламя спускается из него на грешную землю. «Что ты видела в Королевской Гавани?» — Лица, — прошептала Дейенерис уже вслух, отвечая тому, кого уже точно никогда не увидит. — Людей. Испуганный город. Я всё знала. Я не могла отступить. Не имела такого права. Если оглянусь назад, я погибла. Корабли пылали, и воспоминания смешались между собой подобно тому, как мешается пепел на пожарище, где один дом уже не отличить от другого. Дейенерис на мгновение показалось, что она слышит и звон колоколов, и далёкий крик, и видит маячащий впереди Красный Замок, хотя до него оставалось больше двух сотен лиг. — Дракарис! Чёрная тень сновала над стальной гладью моря, ставшей красной от жуткого пожара. Флот горел под ней, острова и какие-то скудные постройки на них превратились в костры. Где-то на беспокойных волнах покачивались сорванные, истлевшие паруса. На одном из них Дейенерис успела заметить луковицу. Она помнила этот герб. Герб дома Сиворт. Давос Сиворт, который когда-то прибыл с Джоном Сноу и в конечном итоге воевал на её стороне. Впрочем, скорее на стороне живых. Кажется, до Дейенерис ему никогда не было особенного дела. Так почему ёкнуло сердце при виде этого герба? Увидела Дейенерис и другое — ещё один корабль, следом за которым двинулось сразу несколько судов. И на флагмане реяло такое же знамя. Герб Лукового рыцаря. Сир Давос теперь владеет Драконьим Камнем, замком наследников Дома Таргариенов. Но не это ранило, а то, что Дейенерис не могла заставить себя убить его сейчас. Королевская Гавань всё равно узнает о том, что здесь произошло. Уже знает, если Бран до сих пор наблюдает, а он не мог не наблюдать. При мысли о нём, Дейенерис покрепче стиснула поводья. Нет, она не могла направиться в столицу и вынудить его признаться, где чудовища держат её дочь, не могла заставить её вернуть, это могло бы всё разрушить. Как бы ни рвалось на части сердце, какой бы ни казалось обманчиво близкой цель. Этот порыв мог всё испортить. Или даже вовсе убить Рейенис. Больше всего Дейенерис опасалась остаться без надежды, потому что, как бы ни пыталась себя уверить, это могло лишить её всяких сил бороться дальше. Любому человеку нужен некий якорь, ориентир и маяк. Оставшись без него, Дейенерис опасалась потеряться в этой тьме и никогда более не выйти к свету. Так с ней уже случалось — и она не желала возвращаться в безнадёжную мглу и серость. Дрогон пролетел над кораблями Давоса Сиворта так низко, что вновь едва не опрокинул некоторые из них, чудом не зацепив мачту флагмана. Дейенерис не смотрела вниз, но всей кожей ощущала чужой страх, ощущала, как замирают сердца в чужих грудных клетках, как учащается дыхание и распахиваются глаза в ожидании неизбежного. Она становилась всеми ими. Она становилась и драконом. Знакомое удушающее чувство сдавило горло, как тогда, когда под Дрогоном проплывали крыши из красной черепицы, каменные дома и жалкие лачуги, когда самый большой город Вестероса горел. Дейенерис была теми, кого убивало пламя, и сама становилась пламенем. Её неистовая ярость, смешанная с желанием закончить всё раз и навсегда. Неуёмная боль и горечь. Вкус крови и огня. Теперь под ней пылало море. Корабли вражеского флота. Такие же люди. Нельзя, нельзя забывать, что сейчас среди её врагов есть люди, подыгрывающие чудовищу. Обычные люди. Дейенерис напоминала себе об этом. Она сжигала не каких-то неведомых тварей из бездны, похитивших её дочь, она уничтожала людей из плоти и крови. Это её выбор. Её решение. Она, как и всегда, должна помнить об этом. Не забывать. Такова цена выживания её союзников. Её же собственных людей. Цена свободы. И она заплатит сполна, когда придёт время. Она всегда платила. Дрогон взмыл высоко в небо, исчезая среди клочьев облаков, похожих на изодранные знамёна, которые теперь покачивались на волнах далеко внизу. Дейенерис затерялась среди бесконечной хмари так же быстро, как и вылетела из неё на флот. Наверное, все эти люди восприняли бы её появление, как наваждение. Если бы не горящие корабли. Если бы не трупы. Если бы не запах. Напоминание о том, что и дракон, и его пламя были реальны, сохранили сами камни. Ступени, помнившие множество битв, в том числе и битвы верхом на драконах в далёком прошлом. Дейенерис поняла, что ей тяжело дышать и, наконец, позволила себе поднять забрало полушлема, с удовольствием подставляя лицо бьющему наотмашь ветру. Его ледяные пощёчины привели её в чувство, заставили выдохнуть. Дрогон уже нёс Дейенерис вперёд, над грядой тяжёлых туч, ронявших дождь, в сторону Грифоньего Гнезда. Она решила всё-таки не преследовать остатки флота, не убивать Давоса Сиворта. У неё нет на это времени, и эти люди уже не смогут навредить Дорну. Зачем уничтожать их полностью? Она ведь здесь не для убийства. Так Дейенерис убеждала себя, на деле понимая — она попросту пожалела сира Давоса и тех, кто был вместе с ним. Пожалела. И пускай. Возможно, это значит, что она не до конца чудовище, что по-прежнему остаётся немного человеком. Что огонь ещё не выжег дотла её собственное нутро. *** Когда она очередной раз вынырнула из влажных, тяжёлых туч, то заметила, что дым стелется по морю подобно туману. Ползёт, скрывая под собою тёмную воду. Вскоре показался и Гневного Мыса. Острые тёмные верхушки Дождливого леса, раскинувшегося на полуострове, утыкались в разбухшее от влаги чрево небосвода. Там, пришвартовавшись у северной оконечности полуострова, недалеко от Грифоньего Гнезда, Дейенерис должен был поджидать корабль. Одним из тех, кто вызвался помочь вызволить Лео Тирелла, был капитан Дермонт. Видимо, он сделал это из желания загладить свою вину. Дейенерис только надеялась, что эти люди, зная местность, сумели до этого удачно проскочить через Ступени, не напоровшись на вражеский заслон. Тот, которого уже не существовало. Он остался позади, превратившись в груду горелого дерева. Те, кто уцелел, наверняка уже были на пути к столице, чтобы доложить о случившемся. Дейенерис не хотела знать наверняка. Но вскоре испытала облегчение: у самого берега действительно покачивался корабль с зелёными парусами, которые иногда использовали торговые суда. Оставалось надеяться, что это те, кто и нужен был Дейенерис. Пока она не видела нигде других возможных засад, которые вполне могли обнаружиться в такой близости не только к Грифоньему Гнезду и другим замкам Штормовых земель, но самому Штормовому Пределу. Рыбацкие же деревушки на южной части полуострова и вовсе казались покинутыми и вымершими. «Джендри Баратеон, — зачем-то напомнила себе Дейенерис, направляя Дрогона к лесу, деревья сгибались и стонали от порывов ветра, — наверное, он тоже где-то недалеко». Прежде Дейенерис казалось, что ничто не тронет её здесь, не вызовет боли, что ничто более не связывает её с Вестеросом, но оказалось наоборот: почти каждая мысль, воспоминание причиняли мучительную боль. Это место не было её домом — оно было её могилой. Вот почему сердце отзывается почти звериной тоской. Дрогон опустился на берег, рыкнул, когда Дейенерис слегка натянула его поводья, но пламени не выпустил. Не хватало ещё поджечь и лес, и верных людей. Вскоре Дейенерис уже спрыгнула на землю. Ноги у неё едва не подкосились, пошли колкими мурашками. Охнув, она опёрлась о Дрогона, унимая боль и дрожь в теле, переводя дыхание. Она и сама не сознавала, насколько была напряжена и как успела устать. Она услышала грозное ворчание Дрогона. Он выпустил дым из ноздрей, и Дейенерис обернулась. — Daor. Bisa iksis raqirossa, — обратилась она к дракону, поглаживая его горячую, почти раскалённую чешую, под которой билось живое пламя. Замерев на почтительном расстоянии от Дрогона, действительно стояли люди Яры Грейджой. И Дермонт в их числе. Бледные, явно немного испуганные. Дейенерис понимала, как выглядит: волосы под шлемом немного растрепались, кое-где покрывшись пеплом, да и на лице наверняка остались его следы. Одежда тоже вся пропахла гарью. Она улыбнулась, отойдя от Дрогона и приблизившись к Дермонту и тем, кто вызвался отправиться вместе с ним к Грифоньему Гнезду. — Моя королева, — как будто запыхавшись, затараторил Дермонт, неожиданно склонив колено. Выглядело это, вопреки всему, несколько комично. Неуместно, — мы ждали вас. И рады, что с вами всё в порядке. — Встань, Дермонт, — едва не со смехом попросила его Дейенерис, протянув вперёд руку. — Лучше расскажи, что здесь происходит. Дермонт поднялся. Как и остальные, он с некоторым изумлением разглядывал Дейенерис. Верно, он прежде не видел её в таком виде: в металлическом нагруднике, кольчуге, со шлемом в одной руке. Поняв это, Дейенерис снова улыбнулась. — Ты можешь начинать, — подбодрила она, когда пауза затянулась. — Да… да, моя королева, извините, — у него отчего-то покраснела шея. — Это вы сожгли их флот? Мы видели огонь даже отсюда, решили, что это дракон. Дейенерис кивнула. Дермонт расплылся в довольной улыбке, сверкнув дыркой на месте левого резца. Кажется, он остался доволен. Люди довольно загудели, одобрительно выкрикивая, вздымая кулаки. — Так и знал, — он оглянулся на других железнорождённых, — а здесь всё спокойно. Кажется, нашего прибытия никто не заметил. Хотя мы совсем недавно явились, успели разглядеть, как за нашими спинами горят треклятые посудины Королевской Гавани. Дермонт коротко поведал о том, как им удалось проскользнуть мимо, держась ближе к Спорным Землям и Тирошу. Лишь единожды их остановили, чтобы узнать, куда они держат путь и с какими целями. Дермонт продемонстрировал бочки, которыми был заставлен трюм да набитые тканями сундуки, чтобы убедить их, что они — обычные торговцы. В Тироше с ним торопливо попрощались, хоть и предупредили, что в Вестеросе, кажется, снова намечается война, а поблизости снуют боевые корабли. — Мы опасались наткнуться на кого-нибудь в заливе Разбитых кораблей, но, видимо, они выставили все войска вдоль сухопутной границы и у Ступеней, не думая, что кто-то переправится сюда по Дорнийскому Морю через мыс. Да, наверное, и правильно. В этом лесу армии придётся непросто. Дейенерис бросила короткий взгляд за спину — туда, где за подлеском, начинались настоящие непроходимые заросли, полные влажной темноты. Она невольно вспомнила о Ифекевронских землях, в густых лесах которого таилось зло. Оно не то поселилось в самих деревьях, не то ими самими и было. Во всяком случае, огонь причинял ему боль. — Ваше величество? — окликнул Дермонт и Дейенерис заметила в его глазах непонимание и беспокойство. Только тогда поняла, что слишком долго и пристально пытается разглядеть нечто в тёмной чаще, среди толстых стволов деревьев. Кажется, ей и самой ненадолго почудился ответный взгляд. Словно там действительно что-то было. — Не обращай внимания, я просто немного… устала, — извиняющимся тоном оправдалась она. — Я хотел узнать, есть ли какие-то изменения в нашем плане? Нужно понимать, как нам быть дальше. Думаю… не стоит здесь слишком задерживаться, — на этот раз и Дермонт бросил неприязненный взгляд в сторону леса. «Они уже здесь. Они повсюду», — осознала вдруг Дейенерис, однако без прежнего страха. Словно в подтверждение этого, она ощутила, как потеплел камень на груди. Пожалуй, она бы даже хотела вступить с ними в бой. Отомстить за всю боль, которую причинили ей и её народу. Тем, кого она любила, и тем, кто любил её. Ничего удивительного в том, что чудовища находятся и в Вестеросе, нет. Они всегда тут были. Раньше, чем добрались до Миэрина. Ведь Бран всё это время ждал в столице. Дейенерис покачала головой. — Возможно, они тоже видели пожар, но могли не понять, что случилось, однако вскоре узнают о драконе, — высказала она своё предположение, — и я до сих пор уверена в том, что нынешний владелец Грифоньего Гнезда не так упрям, как Харрен Чёрный. — А что, если… — Можно продемонстрировать им, что случится, обрушив огонь не одну из пристроек. Я всё ещё не думаю, что они готовы рискнуть своей жизнью ради единственного пленника. — Он может иметь ценность, — задумчиво пробормотал Дермонт, — и немалую. Обстановка меняется очень быстро. Как бы ни сталось, что за Лео Тирелла готовы заплатить столько золота, что ради такой суммы можно бы и рискнуть выйти против дракона. Лицо Дейенерис стало непроницаемым. — Тогда они поймут, что никаким золотом нельзя купить себе жизнь, — она кивнула в ту сторону, где предположительно находилось Грифонье Гнездо. — Я окажусь там прежде вас, и попытаюсь договориться. Вам лучше некоторое время держаться от замка подальше… на всякий случай. Я подам знак, если всё уладится. Вы заберёте Лео и доставите его в Дорн. Путь теперь свободен. — Надеюсь, всё так и получится, ваша милость, — не слишком уверенно протянул Дермонт, но не спорил. — Хотелось бы поскорее отсюда убраться вместе с тем парнем. — Будьте недалеко от устья реки, на полпути к Грифоньему Гнезду, — Дейенерис направилась к Дрогону, не желая больше терять времени, — там, где вы сможете видеть огонь, если они заупрямятся, и сумеете поскорее добраться, если всё обойдётся. — Какой знак вы нам подадите? Дейенерис остановилась, ненадолго задумалась, а после бросила через плечо: — Я велю Дрогону трижды выдохнуть пламя вверх, в небо. Это значит, что вы можете не опасаться приблизиться к замку. *** Вскоре Дрогон взлетел над небольшим слякотным отрезком суши, у которого стояли корабли. Дейенерис велела людям сразу же отбывать, пусть и не стала говорить о причинах своих опасений — что толку лишний раз кого-то пугать? Они ещё наверняка увидят все эти ужасы. Некоторое время она кружила в небе на почтительном расстоянии от замка, чтобы её не заметили раньше необходимого. Следовало дождаться, пока корабли подойдут на условленное расстояние, с которого увидят знак. Дейенерис надеялась, что низкие облака не снизят видимость. Впрочем, всполохи огня всё одно будут различимы в этой неизбывной серости, сковавшей мир. Тусклый день, судя по блёклому свету, уже перевалил через зенит. Дейенерис рассчитывала закончить с этим делом до наступления темноты, чтобы уже ночью двинуться дальше в путь. Она не особенно надеялась, что увидит звёзды и луну, но вдруг произойдёт чудо? Грифонье Гнездо, у которого она вскоре оказалась, расположилось на скале, действительно чем-то напоминая монструозный насест огромного существа. Замок с земли выглядел почти неприступным. Дейенерис помнила рассказы о том, как королева Висенья верхом на Вхагар вот так завоевала Долину Аррен — попросту спустившись с неба и взяв покататься с собой юного наследника. Не пролилось ни единой капли крови. Дейенерис надеялась, что хоть в этом у неё получится преуспеть. Наверное, дракона заметили издалека. Да и сложно не разглядеть огромную чёрную фигуру на фоне облаков. Её ни с чем не спутаешь. Сделав над замком несколько кругов — достаточно низких — Дейенерис снова ушла вверх. Она выжидала. Но стрелы не полетели, слышались только испуганные возгласы солдат гарнизона, защищавшего замок. Через время Дейенерис ещё раз спикировала вниз. Дрогон едва не задел грудью одну из башен. Кое-кто из людей упал ниц, страшась быть снесёнными порывами ветра, а то и вовсе превратится в пепел. Никто не пытался её атаковать. То ли не ожидали подобного явления, то ли не собирались сражаться с драконом. Дейенерис бы предпочла последнее. Она пришла сюда не для того, чтобы воевать с людьми, даже если те некогда и считались её врагами. Не в том случае, если лишних смертей можно избежать, не кормить кровью и без того ненасытных чудовищ, выползших из бездны. Оно вдоволь нажралось на Ступенях. Дрогон опустился у главных ворот замка, прямо посреди дороги, бегущей между скалами. Дейенерис не слезала с него, ожидая. Дракон шумно выдыхал дым, всем своим видом выказывая решимость действовать. Сама Дейенерис поняла, что волнуется. Нет, почти опасается того, что сейчас произойдёт. Она поправила полушлем, вновь прикрывая им лицо на всякий случай, покрепче стиснула поводья. Ждать пришлось недолго. Главные ворота с тяжёлым уханьем распахнулись, из них выехало больше дюжины облачённых в доспехи латников с мечами, пиками и копьями. Один из них вёз с собой знамя дома с грифоном, другой — белый флаг, указывающий на то, что они в любом случае будут говорить, чем бы эта беседа в конечном итоге не завершилась. Дейенерис тихо выдохнула, но дракона не покинула. Осторожно отодвинула шлем и только тогда заговорила. Пришлось кричать, чтобы её услышали вставшие полукругом на почтительном расстоянии всадники. — Я пришла с миром. Я не хочу ничьей смерти. Мне нужен только Лео Тирелл, который, как мне известно, находится в этом замке по предписанию Цитадели. Отдайте мне его, и никто не пострадает. Клянусь именем своего рода и памятью предков. Один из рыцарей выехал вперёд. Смело стащил с себя шлем и, кажется, улыбнулся. Дейенерис заметила, что ветер треплет его рыжие волосы. — Как можем мы верить дочери Безумного Короля, не так давно обратившей в пепел значительную часть нашей столицы? — вопреки содержанию вопроса, прозвучал он не грубо, а почти весело. С насмешкой. Дейенерис стиснула зубы. Она не должна злиться, не должна гневаться. — Верить мне или нет — дело ваше, как и решать, жить вам или умереть. Вы должны помнить о судьбе Харрена Чёрного. Хотите вы этого или нет, но сегодня Лео Тирелл покинет это место. Собравшиеся вокруг солдаты зашумели, не то возмущённо, не то, напротив, взволнованно. Дейенерис не слышала их слов. Она ждала, что ответит Рональд Рыжий, ведь это был именно он, сомневаться не приходилось. — Ты — не Эйегон Завоеватель, у тебя нет армии за спиной. — Она мне не понадобится, чтобы обратить замок в руины, — возразила Дейенерис. — Он меньше Харренхолла и, боюсь, после этого от него мало, что останется. Как и от тех, кто будет внутри. — Ты же явилась за Лео Тиреллом, — с иронией напомнил Рональд, — значит, убьёшь и его вместе с нами, а после заберёшь с собой его обугленные кости? Этого Дейенерис допустить, разумеется, не могла. Однако у неё имелась возможность продемонстрировать силу без того, чтобы прибегать к уничтожению замка. И о ней следовало напомнить. — Я не убью его. Уверена, если он здесь, уже знает о моём прибытии. Все в замке знают. Мне достаточно будет сбить несколько верхних башен, чтобы вы и ваши люди призадумались над тем, стоит ли отдавать свои жизни неизвестно, ради чего. Если Лео Тирелл таков, как мне о нём рассказывали, он понимает, чем это грозит. Учтите, я не дам вам времени вернуться и помешать ему, я начну сразу. Здесь же. И начну с вас, милорд. Рональд Рыжий шумно засопел. Но ответить он ничего не успел — вместо него заговорил другой человек. Не представившись, он выкрикнул, обращаясь к самому Рональду: — Да отдайте вы этого недоучку, милорд! На что он нам нужен? За него даже награду не обещали. Уж больно велика цена за этого Тирелла. — Молчать! — гневно крикнул Рональд, обернувшись в его сторону. — Вы ведёте себя, как трусы. У нас есть приказ из столицы, который мы выполняем. За Лео Тиреллом скоро явятся те, кто спросят уже с меня. — Может статься, спрашивать будет не с кого, — продолжал настаивать уже другой человек. Многим из них явно не хотелось биться против дракона и его пламени. Дейенерис надеялась на это. Она терпеливо ждала, не вмешиваясь в спор. Времени пока хватало. Рональд резко развернул лошадь, оборачиваясь к собравшимся вокруг людям. Кажется, он намеревался сказать нечто вдохновляющее. — Но мы не можем быть уверены, что нас оставят в покое после того, как мы его отдадим. Мало того, что этот поступок труслив, так ещё ухудшит наше положение. Пока Лео здесь, — Рональд бросил взгляд в сторону дракона, — она не посмеет разрушить замок, поскольку он ей нужен. Он — ценный заложник. — Сколько стоит ваша жизнь, лорд Рональд? — неожиданно спросила Дейенерис. Она, наконец, отпустила поводья и слезла с Дрогона, оставаясь рядом с ним, не отходя далеко. Люди глядели на неё — хрупкую фигуру, облачённую в доспехи. — Стоит ли она того золота, что вам пообещали? Или преступного приказа, который отдали? — Цитадели больше нет! — напомнил ещё один рыцарь. — Конклав убит, нет тех, кто велел присматривать за ним! А Хайтауэрам явно не до того, чтобы, сломя голову, бежать нам на помощь сюда. Как и королю в Красном Замке. Как по мне, так пусть проваливает вместе с драконом на все четыре стороны. Сказанное оказалось для Дейенерис неожиданностью. Такого услышать она не ожидала, и замерла на мгновение. — Кто погубил их — люди или… или что-то другое? — спросила она прежде, чем успела себя остановить. Её охватило волнение. — Пожалуй, что люди, миледи, — ответил всё тот же мрачный человек, склонявшийся к тому, чтобы избавиться от проблемы в лице Лео, — хотя тут как посмотреть. Ещё и поди разберись, кто тут человек, а кто — чудовище. В словах его, пожалуй, присутствовала изрядная доля правды. Иногда в самом деле сложно понять. Дейенерис неожиданно задрожала, охваченная странным волнением, не вполне понимая, что его вызвало на этот раз. — Вы правы, сир, — вежливо ответила она, теперь игнорируя негодующий взгляд Рональда, направленный в сторону рыцаря, — так обстоит дело. Лео Тирелл вас не спасёт и не защитит, но он нужен мне. И я не стану чинить вам вреда, если вы его отдадите по своей воле. — А кто защитит нас от тех, кто придёт спрашивать с меня за его сохранность? —обозлился Рональд. Он тоже соскочил с коня и сделал несколько шагов по направлению к Дейенерис. Дрогон тут же предупредительно выпустил дым, заставив лорда попятиться назад. — Мне нужно выбирать между вашим чудовищем и другими людьми, которые могут убить меня так же верно, как драконово пламя. Он колебался. Все они колебались. И Дейенерис прекрасно сознавала природу этих волнений. Что она могла им предложить взамен, кроме жизни? Защиту? Но ведь она не сможет их защитить. Не теперь. — Те, о ком вы говорите, едва ли смогут спросить с вас, — вдруг осознала она. — Они не успеют. — Не успеют? — искренне удивился Рональд, а после коротко и зло рассмеялся. — Только не говорите, что вы расправились со всеми ними! Между прочим, этот ваш Лео Тирелл — ближайший родственник людей, которых подозревают к причастности в убийстве архимейстеров, да и к другим преступлениям тоже. — Родственник убийцы — не убийца, даже если это правда, — возразила Дейенерис, начиная понемногу терять всякое терпение. Но благоразумия сдерживаться ей пока хватало. — Они бежали из Староместа, и он единственный, за кем они могут прийти. Он — наш пленник. Может стать, и хорошая приманка для его семейки. Король желает лично побеседовать с ним. — Если всё так, как вы говорите, — тон у неё оставался удивительно спокойным, — то они не придут. В случае, если те Тиреллы, которых вы упоминаете, действительно виновны и бежали, не забрав с собой Лео, значит, не заберут. Они ведь не такие дураки, чтобы не понимать, чем это грозит закончится. — Верно! Я о том же толковал недавно, — заговорил уже третий рыцарь. — Да вы не такая безумная, миледи, как некоторые говорят. По крайней мере, сейчас. Фраза оказалась дерзкой, но Дейенерис улыбнулась. — Благодарю вас, сир, за столь лестные слова. Однако мне хотелось бы услышать, что скажет ваш лорд. Видимо, всё зависит только от его собственного решения. Я заберу Лео и покину ваш замок. Мне не нужен Вестерос. Мне не нужны вы и ваши земли. Вам всем угрожает опасность не с моей стороны, и не от моих союзников. А от тех, кто страшнее людей. Они уже здесь, и скоро явят себя. Можете считать меня сумасшедшей, дочерью своего отца, но рано или поздно вы убедитесь в верности сказанных мною слов. Возможно, слишком поздно. Повисла странная тишина, которую нарушал лишь шорох деревьев на ветру и тяжёлое дыхание Дрогона. Дейенерис и сама замерла. Ей показалось, что люди эти не то подозревают о чём-то подобном, не то видели нечто странное. Хорошо, если так. Это позволит достучаться до них куда как быстрее. — Та девчонка, — задал вдруг неожиданный вопрос Рональд, — Сарелла Сэнд. Думаю, это он помог ей бежать, хотя доказательств никаких нет. И всё же. Ты знаешь, где она? — Знаю, — не стала отпираться Дейенерис. — Она добралась до Миэрина, ко мне, и сейчас уже находится в Дорне вместе с другими моими людьми. — Так и знал, — протянул Рональд. — Я знал. Это она тебе рассказала про Лео Тирелла, иначе откуда тебе знать наверняка, где он. На этот раз Дейенерис уже ничего не ответила. Она видела, что собеседник её по-прежнему колеблется. Юный лорд Коннигтон бросил какой-то странный, будто даже немного осуждающий взгляд в сторону замка. — Милорд, — прервал его размышления один из рыцарей, — что ж мы, так и будем тут торчать? Нужно дать миледи ответ. Согласны мы или нет. Однако… — Тихо! — прикрикнул на него Рональд, взбешённый тем, что его слова, похоже, начинают терять прежнюю силу. Так часто бывает — перед лицом смерти никакие приказы лордов не имеют власти. А эти люди понимали, что их ждёт, если они откажутся. А Дейенерис просила совсем немного. Не преклонить колено, не предать своего сюзерена, не заплатить дань. Только вернуть ей Лео Тирелла, который помог Сарелле бежать и, кажется, сам ждал возвращения Дейенерис. Она не могла оставить в беде своих друзей, пусть прежде и могла лично их не знать. Дейенерис медленно надела шлем на голову и уже готова была развернуться, чтобы оседлать Дрогона. Кажется, он только и ждал единственной команды. Люди тут же уловили это её намерение, и Рональд выкрикнул с неприкрытой неприязнью, почти ненавистью: — Стой! Проклятье, стой! Она вновь повернулась к нему, глядя сверкающими глазами. Её изрядно утомило то пренебрежение, с которым обращался к ней Рональд Коннигтон, однако это не смертельно, потому и терпимо. Никто ещё не умирал от дерзкого тона. — Да, милорд. Вы готовы дать мне ответ? — Забирай. Забирай этого говнюка и убирайся отсюда. Хорошо, если бы твоё чудище и вовсе его сожрало, — выдохнул Рональд, сжимая кулаки, но уже не решаясь приблизиться. Он помнил реакцию Дрогона на подобную попытку. Значит, не такой уж дурак. Дейенерис медленно кивнула. — Не бойтесь тех, кто хотел получить Лео себе, бойтесь тех, кто придёт за вашими душами, — напутствовала она. — Вам лучше уйти отсюда, покинуть этот замок. Садитесь на свои корабли. Вас не спасут. Направляйтесь к Дорну, если хотите жить. Я предупрежу своих людей о вашем прибытии. Есть шанс, что там вы продержитесь немного дольше, чем здесь. — Я не собираюсь… — начал Рональд, покраснев от негодования. Как видно, предложение это его глубоко оскорбило. — Вам решать, — перебила его Дейенерис, — и только вам. Я предложила — вы, как и прежде, в праве отказаться. Но я предупрежу — на всякий случай. Здесь, в замке, могут оказаться те, кто действительно хочет жить. — Приведите его, — вместо ответа рявкнул Рональд своим людям, отворачиваясь от Дейенерис, — приведите, пусть проваливает. Вскоре из ворот и в самом деле вывели человека, по описанию Сареллы похожего на Лео Тирелла. Серебристые волосы, тёмные глаза, и даже сейчас кривящийся в злой усмешке рот. Он не был связан, и, видимо, не особенно сопротивлялся. — Ты — Лео Тирелл? — зачем-то уточнила Дейенерис, пристально вглядываясь в лицо молодого человека. Она не отходила от Дрогона. — Сарелла рассказала мне о том, что здесь происходит. Ты готов уйти отсюда со мной? — Я он и есть, ваша милость, — хмыкнул он, — иначе бы меня здесь не держали. И я с превеликим удовольствием покину этот свинарник, — он бросил взгляд на замок. Рональд, стоящий чуть поодаль рыкнул что-то нечленораздельное, но Дейенерис не особенно и прислушивалась к его словам. Главное, что Лео здесь. — Хорошо. Часть пути нам придётся проделать на драконе. После я сопровожу тебя на корабль, который доставит тебя в Дорн. Ты не боишься летать? Лео пожал плечами, хоть и покосился на Дрогона с некоторым сомнением. — Не могу знать, ваша милость, никогда этого не делал. Даже дракона вот впервые вижу. Дейенерис весело усмехнулась. — Ничего. Пустите его, — обратилась она к стражникам, сопровождавшим Лео, и когда того толкнули навстречу Дрогону, тот едва не споткнулся. Дейенерис помогла ему сохранить равновесие, поддержав под руку. — Пойдём. Главное, не бойся, и держись покрепче. Седла сейчас нет, поэтому старайся ухватиться за меня или за наросты на спине. Лео, вдруг став неуверенным, шагнул ближе, и вскоре Дейенерис показала ему, как сидеть и за что держаться. И успокоила тем, что лететь совсем недалеко. — Только, — попросила она, — мне и в самом деле нужно, чтобы ты передал моё обещание на счёт этих людей, хорошо? Я и Дермонту скажу, но и ты обещай. Лео согласно кивнул. — И расскажи там всё, что узнал и увидел здесь, — дождавшись ещё одного кивка, Дейенерис взялась за поводья. — Sōves, Drōgon! — приказала она, и тот оторвался от земли, взмывая в небо. Лео за спиной Дейенерис вскрикнул, а после разразился нервным смехом. В нём она хорошо различала не только страх, но и восторг. Они взмывали к облакам до тех пор, пока не ушли на приличное расстояние от замка. После Дейенерис развернулась в сторону залива Разбитых кораблей и велела Дрогону трижды выдохнуть в небо струи пламени. За спиной снова послышались восторженные возгласы Лео. *** С тех пор, как Дейенерис отправила Лео на корабль и передала Дермонту своё поручение, она находилась в пути уже пять дней. Наверняка, о её присутствии уже прослышали многие, в том числе и те, кто находился в Королевской Гавани. Пускай. Она не собиралась скрываться. Больше — нет. Едва ли у них отыщется транспорт, способный пуститься за ней в погоню, или оружие, которое сможет бросить ей вызов. По крайней мере, она надеялась, что все скорпионы оказались уничтожены во время прошлого штурма Королевской Гавани. Если что-то там и осталось, такую машину непросто вот так вытащить из города и возить следом. Дейенерис прокладывала свой маршрут так, чтобы держаться подальше от людных мест. Не из страха — скорее, чтобы иметь возможность спокойно передохнуть несколько часов, не привлекая к себе лишнего внимания. И перед ней простирались чужие, обездоленные, лишённые всякой надежды просторы. Она парила высоко в небе, но, снижаясь время от времени, замечала признаки запустения и увядания. Призрак-трава. Впервые Дейенерис обратила на неё внимание, когда останавливалась среди холмов Крюка Масси, чтобы перекусить и дать себе отдых. Наверняка, она отыскалась бы и у Грифоньего Гнезда, но тогда Дейенерис была полностью поглощена другим делом. Теперь у неё оказалось время и подумать, и присмотреться к тому, что её окружало. Скверное, пропахшее смертью место, пусть та самая смерть ещё и не прибрала его. Но ей поступить ощущалась всей кожей. — Джон, — обратилась она к тому, кто сейчас не мог услышать её. Посмотрела на восток. Туда, где он должен был быть. Прижала руку к груди. — Ты чувствуешь это, Джон? Дыхание смерти. Словно в подтверждение её слов ветер с Узкого моря холодно хлестнул её по лицу наотмашь. Точно ледяная ладонь обожгла кожу. Дейенерис зажмурилась. Дрогон глухо заворчал. Они устроились между скал, прячась от этого злого ветра. Несколько раньше Дейенерис позволила Дрогону отправиться на охоту, а сама перекусила своей скудной пищей, от которой иной раз сводило живот. Если кто-то из живущих в окрестностях и обнаружил место их отдыха, то благоразумно не стал приближаться. Дейенерис задремала вскоре после заката, прижавшись к тёплому боку Дрогона, слушая тревожное гудение, раздававшееся среди вершин холмов. Чёрная безлунная ночь плыла над головой, обнажая тусклые, больные звёзды. Они умирали. И Дейенерис, кажется, слышала сквозь беспокойную дрёму, как они плачут, взывая о помощи. Они звали свою мать. Рейенис тоже звала свою мать. Дейенерис проснулась с липким от слёз лицом, сознавая, что плакала от осознания собственного бессилия. В то утро её нисколько не тревожило то, что Королевская Гавань находилась совсем рядом, что она могла бы ворваться туда, напомнить им, могла бы… Нет. Её тревожило только то, что она заметила несколько трещин. Когда Дрогон поднял её в воздух, чтобы понести дальше, Дейенерис разглядела их по ту сторону холмов. Ещё вечером их там не было. Она готова была поклясться в этом, чем угодно. Они появились здесь за одну ночь, как будто подкрадывались ближе. Охотились на неё. Мир продолжал рассыпаться на части, а там, далеко внизу, кое-кто из крестьян продолжал возделывать оскудевшие поля, и рыбаки вытаскивали из моря уже мёртвую, гниющую рыбу. Солнце превратилось в холодный шар, воспалённый белый глаз, который почти не давал тепла. Чёрные тучи, заметила Дейенерис, неподвижные на первый взгляд исполины, затянули почти весь горизонт, поглотив Эссос, и там, вдалеке, клубился знакомый туман. Клубился он и со стороны Королевской Гавани. Камень на шее сделался горячим, когда Дейенерис старательно облетала столицу, двигаясь над навеки опустевшим Дрифтмарком к Речным землям. В сторону Трезубца, у берегов которого её брат Рейегар сложил голову в битве с Узурпатором. Однако она намеревалась и эту ночь провести в горах, подальше от людей. Лунные горы, разумеется, кишели некогда горцами, весьма недружелюбно относящимся к чужакам. Но Дейенерис боялась отнюдь не людей. С ними был хоть какой-то шанс договориться, в отличие от истинных врагов. Дрогон устроился у края огромной гряды гор так, что ветер, воющий среди вершин, рыскающий между скал подобно голодному зверю, не достигал их. Дейенерис почти не спала, прислушиваясь к призрачному шёпоту. Наверное, иной раз она бы решила, что действительно лишилась рассудка, но теперь она знала — это её пытаются отыскать, выследить, обнаружить, и только камень помогает ей скрываться. С тех пор, как она высадилась у Дождливого леса, камень почти никогда не становился холодным. Только время от времени нагревался чуть сильнее. Сейчас он был едва тёплым, что значило — можно немного перевести дух. У неё болели ноги, всё тело. Как бы она ни любила летать верхом на драконе, тело её оказалось ещё не вполне подготовлено к подобным путешествиям. Может быть, из-за того, что она пережила после похищения Рейенис. — Королевская Гавань пала, — сказала она сама себе, вспоминая увиденное недавно. — Нет никаких сомнений. Дрогон, успевший задремать, что-то рыкнул сквозь сон. Дейенерис же ничего не ощутила от осознания этого. Ни гнева, ни уж тем более ликования или злорадства. Мысли её вернулись и к Дорну — если всё так, значит, чудовища могли добраться и до юга. Как долго там смогут держать оборону, и что произойдёт, когда две человеческие армии схлестнутся и прольётся кровь? Или им так и не судьба сойтись и людям по обе стороны от Красных гор придётся иметь дело только с чудовищами? Страшно подумать. Эта мысль погнала её дальше ещё до того, как взошло солнце. Камень к тому моменту снова сделался горячим. Каждую ночь они искали её, как гончие, идущие по кровавому следу. Может случиться так, что останавливаться и вовсе станет опасно. Придётся тогда пользоваться только короткими передышками, чтобы попросту не свалиться от усталости. Об этом Дейенерис решила подумать только если возникнет подобная необходимость. Сейчас же она была полна решимости пересечь у Перешейка границу с Севером и двигаться дальше над заливом Пасть к Белой Гавани. С другой стороны континента, вероятно, до сих пор велась битва между северянами и железнорождёнными, посланными Ярой. Или же они направились к Западным землям. Если не пришли те, кто пожинал вызревшие на крови плоды сражений. Дейенерис казалось, что она видит где-то на северо-западе зарево пожара, но сознавала, что это не больше, чем её воображение. Север, думала она с горечью, Север, который отнял у неё последнюю надежду, несмотря на выигранную битву. Кажется, здесь она по-настоящему потеряла Джона. Лишилась его. Север отобрал у неё Джораха, часть её кхаласара и Безупречных, замёл снегом то, что было ей дорого. Холодный, неприветливый, по-особенному чужой. Чёрные облака клубились на востоке так близко, что их можно было коснуться рукой. Они ползли по Узкому и Студёным морям, стремясь дотянуться своими жуткими пальцами до берегов Вестероса. Дейенерис старалась лететь как можно выше, несмотря на ледяной ветер и холод. Иногда вместо привычного дождя с неба срывались острые льдистые капли, звонко барабанили по нагруднику и шлему, который Дейенерис надевала каждый раз перед тем, как двинуться в путь. Её грел пылающий в сердце огонь, грело тепло самого Дрогона, исходящее от его чёрной чешуи. И немного надежды, припасённой на самый чёрный из дней. Дейенерис обещала Джону, что не причинит вреда ни Винтерфеллу, ни Сансе, ни кому-то ещё. Но, кажется, в этом и не было нужды. Дейенерис окончательно осознала это, когда чёрная тень Дрогона легла на стальную воду залива, отделяющего Север от Речных земель. Вскоре там, внизу, показалась и Белая Гавань, одним своим видом не внушая ничего, кроме ужаса и трепета. Осознав, что дрожит, Дейенерис покрепче сжала поводья, веля Дрогону спуститься чуть ниже, чтобы убедиться — глаза не врут. Разум её не подводит. Камень снова принялся раскаляться, когда дракон с рёвом пролетел над самым крупным городом Севера. Тем, что от него теперь осталось. Руины, между которыми сновали туда-сюда человекоподобные существа. Несчастные, обращённые злой, неумолимой силой в нечто отвратительное, полностью изменившее их природу и облик. Дейенерис ощутила, как к горлу её подкатил ком, заставив поперхнуться воздухом и закашляться. Угрюмые воды реки бились о разрушенную гавань, в которой плавали обломки некогда стоявших здесь кораблей. Аккуратные и чистые улицы, уставленные многочисленными домами, представляли собой зрелище не менее удручающее. Дейенерис уже видела подобное там, в Миэрине. Огромные провалы, трещины испещряли древний город, из них, извиваясь, вылезали руки тьмы, слепо шаря по воздуху в поисках добычи. — Выше, выше! — торопливо приказала Дейенерис, осознав, что засмотрелась, заворожённая представшим перед ней нестерпимым ужасом. Враг, способный бросить ей вызов, здесь, прямо под ней. Дрогон быстро среагировал, уйдя от метнувшегося к нему отростка в сторону и взмыв в воздух, прямо в густые серые облака, взявшие небо в осаду. Разрушенный город и то, что осталось от стоявшего за его пределами замка, ненадолго исчезло в пелене. Дейенерис и сама как будто потерялась. — Винтерфелл, — выговорила она губами, онемевшими от холода и страха. Она не знала, добрались ли эти существа туда, но исходя из увиденного, такое вполне возможно. У Дейенерис не было ни причин, ни намерения спасать кого-то. Тех, кто и сам презрел и её саму, и её помощь. Но не могла позволить этому произойти. Если — нет, когда, — Джон вернётся, Дейенерис хотела искренне сказать, что сделала всё, что могла. Не вполне осознавая собственных движений, она развернула Дрогона в сторону Винтерфелла. Под ней теперь вилась лента холодной реки. Белый Нож, вспомнила название Дейенерис. Вверх по Белому Ножу находился Винтерфелл. Дейенерис рассчитывала попасть туда к закату. *** Если чуть западнее ещё осталось что-то живое, то здесь его больше не было. Увидев то, что осталось от Винтерфелла, Дейенерис ощутила, как горло её незамедлительно сдавил спазм. Вцепился в глотку. Ледяной, как сама смерть, ветер пробирал до костей, холодил душу. Земля вверх от Белого Ножа и до самого Винтефелла была изрезана знакомыми чёрными линиями, которые сочились первородной тьмой. Они разрывали мир под искажёнными углами, острые зубы впивались в промёрзшую твердь, на которой кое-где сохранился тонкий слой белого снега. Дейенерис не рисковала спускаться слишком низко, чтобы снова не столкнуться с противником, превосходящим её по силе, но позволила Дрогону сделать над самим замком несколько кругов, чтобы постараться рассмотреть происходящее. Хотя что там рассматривать? Она такое уже видела. В груди разлилась горечь. Дейенерис сожалела, несмотря на то, что с Винтфеллом не было связано никаких светлых воспоминаний, с какой стороны ни посмотри. Но сейчас, когда перед глазами её предстали зияющие дыры на месте знакомых построек, когда она увидела опрокинутую навзничь, точно фигуру на доске с кайвассой, Высокую Башню, разбросанные осколки камней, обломки дерева… и трупы. Человеческие, собачьи, лошадиные. Некоторые из них оказались страшно, почти до неузнаваемости изувечены, и у каждого было разворочено, выедено нутро. На лбу у Дейенерис, несмотря на холод, выступил липкий пот. Где-то там виднелась провалившаяся в очередной провал богороща, и из земли торчали обломки белых деревьев. Кажется, всё началось с Первой Твердыни, места, где, как она помнила, находилась крипта. Там она впервые заговорила с Джоном о его матери, Лианне Старк, и там же… Нет, это уже не важно, о чём и зачем они тогда говорили. И что случилось потом. Дейенерис видела своими собственными глазами, насколько хрупким и зыбким оказалось прошлое, настоящее и уж тем более будущее. Жернова тьмы перемалывали всё. Сейчас на том самом месте зияла очередная огромная воронка, словно прямо здесь с неба на землю упала звезда. Дейенерис слышала, что такое иногда случалось, но не была уверена, точно ли так выглядят подобные места. Хотя едва ли звёзды могут быть такими чёрными и жуткими. Стоило ей пролететь над этим местом, как вверх уже знакомым молниеносным движением выстрелили чёрные щупальца, точно прежде притаившийся в засаде охотник. Нечто внизу взревело, выползая из своего логова, завыло. И то был не человеческий и не звериный вой. Он вообще не принадлежал этому миру. Дрогон в ответ тоже зарычал. — Дракарис! Пламя скользнуло по упругим щупальцам тьмы, заставляя то, внизу, заголосить уже от боли. Оно судорожно извивалось, но продолжало выползать, являя миру своё нелепое, уродливое и огромное тело. Дейенерис не сразу заметила, что всё, оставшееся от Винтерфелла — рухнувшие башни, пристройки, большая часть разрушенных ворот, —оплетено подобием чёрных лиан. Те медленно пульсировали, как будто высасывая жизнь из самой материи. Даже той, которая изначально никакой жизни не имела. Оно поглощало мир. Оно намеревалось сожрать всё, впитать, расщепить и, похоже, воплотить в некой иной, извращённой форме. Они споют собственную песнь, используя Рейенис, её пламя, и слепят совершенно новый, не поддающийся описанию мир, в котором им больше никогда не придётся сидеть на задворках Вселенной или вовсе томиться в тюрьме, где сами материя, энергия и время будут иными, перестав подчиняться привычным законам. Кажется, только сейчас, глядя вниз, Дейенерис это полностью осознала. Это знание не ужаснуло — лишь разозлило почему-то. На глаза навернулись слёзы ярости. — Дракарис! Дракарис! Дракарис! — она взывала к огню, и огонь нисходил вниз, поражая чёрных тварей, лезущий из каждой, даже самой тонкой расщелины, выходящих из острых углов. Во дворе, явившись на переполох, появились не менее знакомые существа — несчастные, уродливые создания, некогда бывшие людьми. Вот, какую участь приготовили живым эти не рождённые толком боги. Чуждые почти всего, присущего людям. — Санса! — неожиданно для себя в отчаянии позвала Дейенерис. Крик её смешался с воем чудовищ и рёвом огня. — Санса! Это вырвалось невольно. Дейенерис понимала: звать бесполезно. Потому что Сансы здесь нет, а если есть… какой толк в том, если она позовёт? Дейенерис вовсе не желала ей смерти. Особенно сейчас. Особенно теперь. Не было в ней ни горечи, ни гнева, ни разочарования после всего, что произошло. Сансу Старк следовало попытаться найти — и спасти. Дейенерис следовало поторопиться. До нужного места за Стеной отсюда ещё несколько дней пути по холоду, к тому же само место предстоит найти. Но она не могла просто так это оставить. Может быть, Санса Старк ещё жива. Едва ли она побежала на юг — Дейенерис видела, что осталось за спиной. Неизвестно, сколько человек могло спастись отсюда, каким образом, и каков был их план, но самое очевидное — двигаться в направлении воды в надежде отыскать корабль или хотя бы лодку. Двигаться по земле куда опаснее. Направленный рукой Дейенерис, Дрогон снова взмыл вверх, оставляя в покое чёрных тварей. Позволяя им догорать, корчиться от жутких ожогов. Она недостаточно хорошо знала Север, побывав здесь лишь раз, но хотела попытаться хоть немного сориентироваться. Понять. Может быть, они с Сансой не очень похожи во многих вещах, но Дейенерис допускала, что Санса могла мыслить схожим с ней образом в подобных обстоятельствах. Правда, зависело ещё от того, насколько до этого Санса была посвящена в происходящее вокруг. Но следовало поторопиться. Дейенерис чувствовала это. Как будто полузабытый старческий голос, услышанный ею тогда, в Степях, подсказывал: скорее, скорее. Дрогон заметался, пока Дейенерис разглядывала Волчий лес, даже свысока выглядевший крайне неприветливо. Королевский тракт, бегущий до самой Стены, был расколот пополам, из него сочился, напоминая сукровицу, сумрак. — Где-то там была вода, озеро, — размышляла Дейенерис уже вслух, словно надеясь, что Дрогон ей сможет что-то подсказать. Но озеро не годилось, пусть и большое. Выход же к морю вёл через Волчий лес, и там до сих пор могла идти битва, либо на восток. Были ещё Северные горы, но… Дейенерис решилась, с ужасом понимая, что от этого решения может зависеть чья-то жизнь, а ещё оно могло стоить ей драгоценного времени, потраченного впустую. Она понеслась вдоль бывшего Королевского тракта, обращённого в реку тьмы, к другой, некогда настоящей реке. По горькой иронии та носила название Последняя, и тоже пересекала тракт. Дейенерис её помнила. А ещё по этой реке можно тоже выбраться по дороге к морю между Дредфортом и Кархолдом. Может быть, те, кто сбежал, решат воспользоваться этим шансом. Если, конечно, не попытались пересечь Белый Нож, ища более короткий выход к Студёному морю. Только им понадобятся лодки или корабли. И чтобы река до сих пор оставалась обычной рекой, хотя Дейенерис давно заметила, что вода имеет странное свойство некоторое время сопротивляться воздействию жутких сил. Правда, до этого она наблюдала только на море, но может статься, что и теперь реки ведут себя схожим образом. Ей предстояло проделать немалый путь, но она надеялась успеть — всё-таки пройти или даже проехать верхом триста миль не то же самое, что лететь на драконе. Если Дейенерис повезёт, она нагонит беглецов. Конечно, для этого ей предстояло не ошибиться в выборе направления. Боги, как же она боялась допустить ещё одну ошибку. *** Теперь она уже не видела толком ничего, лишь черноту, время от времени сменявшуюся белизной. Словно ночь мчалась вперёд в упряжи с чёрными оленями, преследуя и пожирая день, едущий на белых снежных нартах. Руки закоченели от холода, лицо покраснело. Хорошо, что у неё с собой есть тёплая одежда — дальше на Север наверняка станет ещё холоднее, но сейчас у Дейенерис не было времени останавливаться, чтобы переодеться. Сердце ухнуло куда-то в желудок, когда она увидела небольшой отрезок леса неподалёку от места, где Последняя река разделялась на два рукава. Из зарослей выплывали и тут же теряли форму чёрные фигуры. Беспорядочная, копошащаяся масса. Ломая и круша тяжёлые гвардейские сосны и страж-деревья, она с жадностью рвалась вперёд. Словно издеваясь, это месиво преобразовывалось прямо на глазах, обращаясь то животными, то людьми, то такими же деревьями, или вовсе камнями, мечами и иными предметами. Оно надвигалось, явно намереваясь навалиться на небольшую группу людей, только что вырвавшуюся из этого самого леса на огромных нартах, которые тащили за собой воющие от страха огромные собаки. Дейенерис не стала ждать — даже если среди них нет Сансы, и это кто-то другой, какие-то несчастные, которых собирались сожрать, она должна помочь, раз уж очутилась здесь. Наверное, её уже заметили с земли. Но, вполне возможно, не поняли, что чёрная тень — не очередная тварь, а знакомый северянам дракон. — Дракарис! — отдала команду Дейенерис. Пламя обрушилось на одно из кошмарных чудовищ: огромный глаз, обрамлённый вместо ресниц изломанными, многосуставными пальцами с громким хлопком лопнул от жара, брызжа во все стороны зловонным, едким гноем. — Дракарис! Огонь полыхнул, поджигая поваленные и ещё стоящие деревья, превращая лес в пылающий костёр, и там, в этом костре, корчилась, недобро визжала тьма. Люди внизу бросились прочь, спасаясь не то от чудовищ, не то от огня, не то от самой Дейенерис. А может быть, сразу ото всего. Только сейчас удалось разглядеть, что их было около дюжины человек, и, помимо запряжённых в нарты собак, был ещё один зверь. Лютоволк, тут же поняла Дейенрис. Но не Призрак. Мощная серовато-белая фигура мчалась впереди, как будто указывая остальным дорогу к воде. Однако дракон был быстрее. Дейенерис ощутила, как задрожала земля, когда Дрогон опустился аккурат на пути бегущих людей, увидела взвившуюся в воздух снежную, белую пыль. Собаки визжали от ужаса, скалились, обнажая клыки. Шерсть на их загривках встала дыбом. Лютоволк, напротив, просто отскочил в сторону, но не выражал намерения напасть. Так, словно понимал всё куда лучше не только остальных животных, но и самих людей. — Стойте! — задыхаясь, прокричала Дейенерис. — Стойте. Стойте! Я не хочу вам вредить! Первые нарты остановились едва ли не под самым брюхом дракона. Собаки, скуля почти по-человечески, пытались затормозить, взрывая мощными лапами снег, от чего ездоки едва не перекувыркнулись вперёд. Едущие на других нартах пытались яростными окриками заставить собак двигаться в прежнем направлении. Но те, прижав уши, пятились назад. — Пожалуйста! — силясь перекричать общий шум, снова попросила Дейенерис. Сейчас она не могла даже разобрать, мужчины перед ней или женщины, не говоря уж о лицах. — Стойте! Я хочу помочь! Однако её услышали только те, кто находился на едва не перевернувшихся нартах. Дейенерис, позабыв и об осторожности, и о страхе, торопливо спрыгнула с Дрогона в снег, бросилась к барахтающимся людям. — Я хочу помочь, — слова прозвучали, напротив, как просьба о помощи, когда она приблизилась к одному из облачённых в меха мужчин. — Я не собираюсь вредить. Мужчина, резко вскочив на ноги, зло выругался на каком-то странном языке, видимо, родственным с языком Первых Людей. Дейенерис невольно отпрянула. Дрогон зарычал, повернув голову в другую сторону. Стало понятно — другие решили не бросать своих на съедение дракона, да и едва ли могли убежать от того, у кого были крылья. — Санса! — позвала Дейенерис, всё ещё надеясь, что не ошиблась. — Санса Старк! Лютоволчица по-прежнему с почти безучастным видом наблюдала за происходящим на отдалении, вывалив большой розовый язык и шумно дыша. Из пасти её вырывались облачка пара. Люди — в основном это, похоже, всё-таки мужчины, сходили с нарт, за спинами пряча наверняка немногочисленных женщин. Хмурые их, бледные лица не выражали ничего доброго. Но видя, что никто не нападает, они не торопились предпринимать что-то, хотя у каждого из них было оружие. Видимо, все они, сгрудившись, чего-то нервно ждали. Дейенерис бросила короткий взгляд на горящий лес. В нём корчились, извиваясь и шипя, бесформенные тени. Кто знает, может быть, огонь задержит их на некоторое время. Может быть. — Дейенерис Таргариен, — этот скрипучий, неприятный голос тоже был знаком. Чуть пошатываясь, к ней из толпы шагнул высокий человек с двуручным мечом в руке. Он ранен, поняла Дейенерис, заметив тёмный след на его плотной меховой одежде. Да и он сам зажимал рукой правый бок. На Дейенерис смотрело обожжённое лицо. — Подумать только, — продолжал бледный Пёс, недружелюбно поглядывая на поджёгшего лес дракона. — Как ты здесь оказалась? Я думал, Джон Сноу прикончил тебя, а все слухи не больше, чем выдумка. — Санса Старк, — повторила Дейенерис уже как-то обречённо, нисколько не обижаясь за его слова. — Я видела, что там, в Винтерфелле. Я надеялась, что она жива. Вы знаете, где она? Люди загудели. Дейенерис рискнула сделать ещё несколько шагов вперёд, оставляя Дрогона за спиной. Она, во всяком случае, надеялась, что никто не станет делать глупостей. Они же видят — она не намерена нападать. — У нас мало времени, — наконец, из-за спин столпившихся мужчин появилась и Санса. Раздвигая властным движением чужие широкие плечи, она без колебаний шагнула вперёд. Дейенерис сразу узнала растрёпанные рыжие волосы, выскользнувшие из-под тёплого капюшона. Одна из двух других девушек попыталась удержать её за руку, остановить, но Санса даже не обратила внимания на это. Выглядела она решительно. Дейенерис даже на мгновение показалось, что она намерена ухватиться за меч Пса или достать собственное оружие, но Санса остановилась в нескольких шагах. Странное это был чувство. Жуткое и пугающее. Дейенерис, несмотря ни на что, испытывала совершенно неуместную неловкость. Не так, не здесь им следовало встретиться. Не когда твари идут по пятам, а за спиной пылает кишащий ими лес. — У меня тоже, — наконец, откликнулась Дейенерис. Никто из них не улыбался. — У меня тоже, Санса. — Я не ожидала увидеть тебя здесь. Мы думали, это снова… — Санса умолкла, тоже бросив взгляд за спину. В её красивых васильковых глазах плясали отблески пламени и слёз. Даже сейчас она не растеряла своей красоты. Дейенерис покачала головой. — Джон бы этого хотел. Он… он хотел бы. Он переживал. И я тоже не могла оставить это просто так. Пролететь мимо. Лицо Сансы на мгновение изменилось, когда она услышала эти слова. Дейенерис вдруг шагнула вперёд, Пёс что-то невнятно проворчал, как будто ожидая нападения. — Ваша милость! — крикнул один из мужчин нервным голосом, явно обращаясь к Сансе. — Нам следует поспешить! Санса не откликнулась, даже не обернулась. Ощущение складывалось такое, словно расстались они обе совсем недавно, и никакой тайной или открытой вражды не разделяло их. Ничего не случилось. Впрочем, так и есть — чудовища поглотили прошлое. Дейенерис коснулась камня, который берегла всё это время. Сарелла сказала, что не может его принять, он ей не нужен, но пригодится где-нибудь ещё. Неужели она оказалась права? Какая горькая ирония. Дейенерис решительно сняла подаренный Даарио амулет и протянула его Сансе на раскрытой ладони. — Что это? — удивилась Санса, в изумлении распахнув глаза. — Кажется, я такое уже видела. Но не помню, где… — Это подарок, — мягко ответила Дейенерис. — Не от меня, от старика. Он скрывает от глаз чудовищ. Сейчас он снова работает. Надень его, и они на некоторое время потеряют тебя и тех, кто рядом с тобой, из виду. Это позволит выиграть время, пока вы не доберётесь до воды. Вы верно делаете, похоже, бегущая вода замедляет. Санса, не рискуя принять дар, с удивлением посмотрела на лицо Дейенерис, и чуть нахмурилась. Такого она тоже не ожидала. — Зачем? Почему? Из-за Джона? — Из-за того, что мы обе с тобой — живые. И я теперь знаю, каково это — умирать, — Дейенерис заметила, как Санса слегка вздрогнула от этих слов. — Выживи, Санса. Ты и… твои люди, — она неопределённо кивнула в сторону остальных, — мне всё равно, что осталось позади. Мы должны думать о том, что ждёт впереди, и дождаться, пока оно наступит. Держи. Пожалуйста. Если хочешь — то ради Джона. Не ради меня. Поколебавшись ещё мгновение, Санса подхватила камень холодными пальцами и тут же надела на шею. — Он горячий. — Это значит, они рядом, — нахмурилась Дейенерис. — Не удивительно. Храни его. Сказав это, она повернулась к Сансе спиной. Чувствуя её пристальный взгляд. — Спасибо! Спасибо тебе, — вдруг судорожно выдохнула она, и в голосе её Дейенерис услышала слёзы. Обернувшись, грустно улыбнулась. — Доброго пути. Двигайтесь к морю. Выиграйте время. Удачи вам. — Дейенерис… — начало было Санса, но осеклась, умолкла на полуслове, так и не решившись сказать что-то ещё. Сама Дейенерис, чувствуя, что вот-вот расплачется отчего-то, и ощущая странную пустоту в том месте, где недавно согревал её камень, приблизилась к дракону, ловко взобравшись на его спину. Взмахнув крыльями, Дрогон взмыл в небо, устремляясь на Север, к Стене, до которой оставалось рукой подать. Скоро придётся найти место, чтобы хоть немного передохнуть и сменить одежду, но Дейенерис решила потерпеть до темноты. Серая пелена, скрывавшая собою свет дня, приобретала фиолетовый оттенок. Она вытерла вдруг набежавшие слёзы ещё до того, как те превратились в льдинки. Ей было грустно расставаться с вещью, не только дарившей защиту, но и напоминавшей о чём-то важном. Но казалось, что она всё равно поступила правильно. Сердце болело. И в то же время Дейенерис ощутила себя почти свободной. Встреча с Сансой Старк — короткая, странная, скомканная, больше напоминающая сумбурный сон, — отчего-то вселила в Дейенерис вместе с тем и некоторое чувство спокойствия. Может быть, она и правда спасётся, куда бы ни направилась. «Пожалуйста, выживи, Санса Старк. У тебя это всегда хорошо получалось. Дай себе шанс. Дай шанс нам всем». *** Недалеко от Ночного Дозора, у Нового Дара, где с недавних пор тоже было дозволено жить вольному народу, Дейенерис остановилась, чувствуя, что иначе просто рухнет вниз. Несмотря на тепло Дрогона, её всю трясло от холода. Поэтому, торопливо натягивая прямо поверх нагрудника и лачуги тёплые вещи, она не сразу заметила, какая неживая тишина стоит вокруг. К ней Дейенерис уже привыкла за время своего путешествия. Санса и её люди были первыми, с кем она заговорила с тех пор, как попрощалась с Лео и Дермонтом, но в остальном мир казался вымершим, пустым. Здесь же, среди низеньких, покинутых домишек, наспех оставленного жилья, она ощутила это особенно остро. Это всё ещё был мир живых, мир людей, но казалось, что им здесь больше нет места. Прежних хозяев отсюда вытеснили пустота и страх перед нею. Дейенерис рискнула заглянуть в один из небольших выстуженных домиков, укрываясь от ветра. Внутри ничего не оказалось, кроме голой кровати и стульев. Видимо, здесь давно никто не жил. Однако в конечном итоге она решила устроиться рядом с Дрогоном, который согрел бы её куда лучше. Дракон прятал её, закрывая крылом, от ветра, и Дейенерис почти сразу провалилась в сон, даже не доживав толком кусок сыра. Настолько её терзала усталость. Проснувшись же, она не сразу поняла, что происходит — вокруг царил кромешный мрак. Ни солнца, ни луны, ни звёзд. Дрогон уже не спал, пристально вглядываясь в темноту, куда-то на юг. Дейенерис невольно потянулась к камню, не сразу вспомнив, что отдала его Сансе. Бессильно опустила руку, сжав пальцы. — Нужно уходить, — решила она вслух. Не важно, ночь ещё или скоро утро, задерживаться нельзя. Дейенерис планировала пролететь высоко над Зачарованным лесом, стараясь не приближаться к земле. С неё довольно. Достаточно. Всё, что она знала: нужное ей место где-то за Теннией, но неизведанные земли обширны, и никому неведомо, как далеко они тянутся. Вскоре стало очевидно и другое: солнце не взойдёт. Серая хмарь, несколько дней кутавшая небо, исчезла, вместо неё обнажилось угольного цвета полотно, и на нём, как будто исторгая чёрное сияние, плыл уродливый тёмный шар. Он походил на то, что Дейенерис однажды видела, однако понимала — теперь оно не исчезнет. Это уже не просто знамение — пришествие. Безобразное демоническое солнце, луна чудовищ, взошла на небе. Правда, больше всего странное светило напоминало дыру: Дейенерис, вглядываясь, почти различала смутное движение внутри. Того и гляди, не только из-под земли, но из самих небес наружу полезет всякая дрянь. Всё произошло слишком быстро. Так, что и оглянуться никто не успел. Когда Дейенерис ещё находилась в Лисе, мир, хоть и пребывал в упадке, но походил скорее на смертельно больного. Теперь же он приобрёл явное сходство с несвежим трупом, который оставалось только водрузить на погребальный костёр. Где-то за спиной, вдали, послышался громогласный трубный рёв. Он поднимался из глубин непроглядного леса, сейчас пролетавшего где-то внизу. Правда, Дейенерис он виделся бескрайним морем, в котором плескался тёмный морок, живой и мёртвый одновременно. Звук можно было принять за странную музыку, безумную, неровную мелодию, настоящую какофонию, терзающую слух. Тысячи барабанов и флейт, бубнов и свирелей, расстроенные струны лютни. Дрогон недовольно ревел. Ему тоже не нравилась злая музыка тьмы, сводившая с ума. Дейенерис решила облететь лес над морем, надеясь, что там звук будет не так слышно. Отчасти она оказалась права — над Студёным морем музыка превратилась в неприятные отголоски, хотя вскоре всё одно пришлось взять восточнее. Туда, где, проступая на полотне тьмы, белели острые зубья гор. Клыки Мороза. За ними начинались Земли Вечной Зимы. Ёжась от порывов ветра, Дейенерис всё-таки рискнула направить Дрогона вниз, к горам, чтобы посмотреть, что там происходит. Может быть, отыскать последнее место, где можно остановиться. Там, за этими горами, подобного случая может не представиться. Холод здесь вымораживал душу. Дрогон сделал два круга над Клыками Мороза, за которыми простирался бескрайний, укутанный глубоким снегом простор, а внизу виднелась тёмная горная долина. Наверное, это и была Тенния. Сейчас, правда, она скорее напоминала глубокое озеро, в котором плескался живой мрак. Рискнув, Дейенерис отдала негромкий приказ: — Дракарис! И огонь осветил по-звериному острые вершины гор. Оранжевые отблески разлились по чёрным камням и белеющему снегу, однако внизу обнаружилось лишь небольшое поселение. Не понять, есть там кто-то или нет, но Дейенерис не рискнула спускаться к едва виднеющимся покошенным шатрам из тёплых шкур. По крайней мере, она не видела ни одного костра или хотя бы столба дыма, которые бы свидетельствовали о ком-то живом. А в наступившем мраке и холоде любой человек попытался бы развести огонь. Похоже, придётся всё-таки рискнуть, и поискать убежища где-нибудь по ту сторону гор, за перевалом, надеясь спрятаться от ветра. Какое сейчас было время суток, сложно судить — небо приобрело несвойственную ему глубину, точно вывернутая наизнанку бездна, и в чёрной дыре проступили очертания чего-то бесформенного, но отвратительного. Тогда-то Дейенерис вновь услышала казавшийся таким далёким плач. Знакомый плач Рейенис. Стиснув зубы, Дейенерис зажмурилась. Сейчас ей нельзя ничему верить. Ничему и никому, кроме собственной интуиции и Дрогона. Тот тоже ни за что её не подведёт, не понесёт навстречу верной гибели. — Найди нам место, нужно немного отдохнуть, — вдруг попросила его Дейенерис, понимая, что не может принять решение. — Я знаю, ты умнее любого человека. Так помоги мне. Я так устала. Мне нужно… нужно отдохнуть перед тем, как… Перед тем, как — что? Дейенерис не могла найти верного определения для того, что должно случиться. — Перед тем, как, — всё-таки выдохнула она, — мы все сможем вернуться домой. *** Дейенерис отчего-то не сомневалась, что ей придётся долго искать нужное место, и вовсе не представляла, по каким признакам следует ориентироваться — на небе не осталось звёзд. Оно, небо, и вовсе пошло тёмными трещинами. Такими же, какие оставались на земле. Гноящиеся раны, из которых вытекала сочащийся смрадом сумрак. Но на этот раз она ошиблась. Пожалуй, одна из немногих ошибок, принёсшая ей едва ли не облегчение. Злая, колкая метель поднималась с истерзанной белой пустоши, стремилась вверх, складывалась в причудливые фигуры, кусала за лицо и окоченевшие пальцы. Однако казалось, что Дрогон, пусть и с неохотой, но сам направляет её вперёд. Время от времени он выдыхал пламя, в котором колючий снег превращался в пар, освещал путь, и нечто выло там, внизу, будучи не в силах пока дотянуться до них двоих. Дрогон вёл её сам. Дейенерис больше не пыталась править, окончательно потерявшись в густом мареве, где чёрное небо и безжизненная земля смешались воедино. Может быть, так и нужно. Чтобы найтись — нужно окончательно потеряться. Поэтому, когда сквозь воющую стужу она разглядела нечто, напоминающее огромные двери, и исходившее от них синеватое сияние, нисколько не удивилась. Дейенерис успела разглядеть диковинные колонны и исполинские створки ворот цвета толстого льда, и в этом льду были вырезаны кажущиеся такими знакомыми символы. К распахнутым дверям вели огромные ледяные ступени. Дрогон, слегка сложив крылья, влетел в эту странную дверь, что высилась посреди стужи, как незыблемый памятник самой зиме. Дракон сделал несколько кругов по странному месту, которое оказалось чем-то вроде гигантского храма, но без крыши. По всей видимости, купол этому месту заменяло само небо, теперь обратившееся бездной. Возможно, когда-то отсюда открывался прекрасный вид на далёкие, холодные звёзды, и зеленоватое сияние, заливавшее по ночам заледеневшее от мороза небо. Дейенерис отчего-то с лёгкостью могла представить себе это, пусть никогда прежде ей и не доводилось бывать в этих местах. Но теперь, осторожно сойдя с приземлившегося у циклопической круглой стены Дрогона, и посмотрев наверх, она чувствовала себя странно. Словно внезапно оказалась в каком-то полузабытом сне, напомнившем о себе столь странным образом. Не воспоминание даже — подспудное ощущение давно пережитого. Дрогон глухо зарычал, и Дейенерис вздрогнула, выдернутая из охватившего её оцепенения. Странно, но здесь, несмотря на полное отсутствие крыши, было теплее, и пронизывающий ветер скорбно выл где-то там, в вышине, и плач его напоминал плач потерянного, испуганного ребёнка. — Рейенис, — на глазах Дейенерис выступили слёзы, уже не обратившиеся льдинками, а прочертившие липкие дорожки по раскрасневшимся от холода щекам. — Рейенис. Дрогон вновь зарычал. Ему здесь не нравилось, но он продолжал сидеть у стены. Место это оказалось настолько огромным, что здесь поместилось бы несколько таких же драконов, как он. Удивительно, что прежде никто его не обнаружил. Возможно, путешественники попросту никогда сюда не забредали, а ещё возможно — оно открывалось лишь тем, кого… Кого ждало. Дейенерис сглотнула. Осмотрелась по сторонам. Стены оказались испещрены теми же древними письменами, какие она видела на створках. Вдоль них высилось несколько колонн, также высеченных из цельных кусков льда. Казалось, они за отсутствием крыши подпирают сам небесный свод. В центре невероятного зала стоял расколотый надвое большой камень. По сути — обычная глыба всё того же льда, но сила, разбившая его, должна быть огромна. Понадобился бы не только здоровенный молот, но и человек, способный его поднять. Однако едва ли это сделал человек. Дейенерис коснулась расколотого камня, который напоминал символ чьего-то поражения. Сердце кольнуло — она окончательно поняла, где находится. Король Ночи, возможно, и погиб, поражённый валирийской сталью, но тот, кто некогда направлял его — нет. Он здесь, он повсюду, в этой вьюге, и он ненавидит чудовищ не меньше, чем люди. И он ждал. По губам скользнула горькая, почти сочувственная улыбка. Дейенерис больше не плакала, хотя всё так же слышала в ветре плач дочери. Она поняла — то, что она сделает, может вновь призвать тех, кто выиграет немного времени. У них должен быть предводитель. Нижняя губа у неё задрожала от этого осознания, но слёз не осталось. — Всё будет иначе на этот раз, — пообещала она неизвестно кому и тут же бросилась к Дрогону, чтобы вытащить из поклажи валирийский рог. Валирийские руны на нём загорелись расплавленным золотом, как будто сами чего-то ждали. Предчувствовали. Драконье пламя не навредило посланнику Великого Иного, того, в ком воплотилась его сила. Теперь Дейенерис знала, почему. — Брат. Ты был ей братом, ты хотел помочь, — прошептала она. После этого, осторожно опустив рог рядом, принялась стаскивать с себя ставшей лишней одежду. В конце концов, Дейенерис осталась полностью обнажённой, не скрывая больше ничего. И холодный синеватый цвет скользил по гладкой, бледной коже, чья-то сухая ладонь, как тень от чьей-то призрачной руки, мазнула по шраму рядом с грудью. Шраму напротив сердца. Дейенерис ощутила холод. Дрогон зарычал — и она обернулась к нему, стараясь не смотреть за спину. — Всё хорошо. Всё… всё так и надо, — добавила она уже тише, комкая слова. Она подняла огромный рог, прикладывая его к губам. Закрыла глаза. Холодная тень замерла прямо за её плечом. Створки дверей с грохотом захлопнулись одновременно с тем моментом, когда из чёрного раструба вырвались первые звуки. Полились, поплыли зыбкой рекой по ледяному храму. Это тоже была песнь бытия, и Дейенерис станет петь её столько, сколько потребуется. Тело наполнилось теплом, жаром, вспыхнувшим сначала где-то в сердце, а после растёкшемся по всем членам. Как будто огонь заменил кровь, прежде бегущую в её жилах. Рядом раздался рёв пламени — Дрогон неистово выдыхал огонь, обрушивая его на ледяные стены. Но те не горели — и не плавились. Нет. Горячий поток растекался вдоль них, образуя подобие круга. Алые росчерки легли на синие руны, заполненные ярким светом. В растрескавшейся бездне неба появились полные нечеловеческой ненависти глаза. Дейенерис улыбнулась им уже без страха. Она снова подула в рог, на этот раз с ещё большей силой. Из раструба доносился вой мёртвых, взывающих об отмщении и справедливом посмертном суде. Их обугленные тени пустились в макабрический пляс, извиваясь, подобно языкам пламени. Дрогон выдохнул ещё раз, и огонь, добравшись до края высокой стены, не выплеснулся, нет. Он превратился в подобие купола, сомкнувшись над ледяным храмом прежде, чем его коснулась чья-то рука, вытянувшаяся из расколотого неба. Храм задрожал, завибрировал, как охваченный лихорадкой человек. Послышался крик, похожий на злобный крик птицы. Там, наверху, в огненный купол неистово билось нечто, пытаясь ворваться внутрь. Огонь танцевал, и Дейенерис чувствовала, как он касается её кожи, но, как и прежде, не причиняет боли, не обжигает, потому что находился внутри неё самой. Она — и есть этот самый огонь. Не было дыма — только чистое пламя, плясавшее на льду, который даже не истекал влагой. Тогда-то она и услышала. Ответный зов. Джон, поняла Дейенерис. Джон. Это Джон. Вновь выступившие слёзы тут же испарились на подрагивающих ресницах. Одежда, брошенная у расколотого алтаря, успела сгореть дотла. Слышался запах расплавленного металла — её кольчужная рубашка, нагрудник и шлем. Внутри ледяного храма царил жар, словно в раскалённом кузнечном горне. Только дракон мог выжить здесь — и сам огонь. Из рога лилась густая, как воздух вокруг, песнь. Тени Древней Валирии танцевали вместе с ней, и тени других мертвецов взывали искажёнными голосами к изувеченному небу. В огненный купол бились чудовища. Был и кто-то ещё. Кто-то, кого Дейенерис не видела, но слышала его голос. Тот, кто до сих пор стоял за её спиной ледяной тенью. Имя его запретно. — На этот раз ты меня не проведёшь, Отец Тысячеглазых. Никто из вас, — сильный, могучий, злой голос, но при том исполненный невообразимой усталостью и тоской. Голос узника, несправедливо брошенного гнить в темнице до конца своих дней. Он говорил на ином языке, но теперь Дейенерис прекрасно его понимала. Рог Зимы, который Джон унёс с собой, отвечал ей. Странная музыка, исторгавшаяся из Укротителя драконов, сливалась с той, что выплёскивалась из старого, расколотого рога, который Джон унёс с собой на другой край света. Впрочем, сейчас казалось, что он где-то рядом. За этими стенами — или прямо в них. Стоит так близко, что только руку протяни — коснёшься. Но вокруг ревело яростное пламя и танцевали тени мертвецов, которых они призвали вместе. И тени богов. Даже огромный чёрный дракон оказался малоразличим в том, что творилось вокруг. Хотя его присутствие Дейенерис тоже ощущала явно. За пределами огненного купола ледяная стужа пыталась удержать неистовую силу, рвущуюся в храм, желающую смять, раздавить Дейенерис в своей беспощадной длани. Дрогон опять заревел, но на этот раз в рёве его послышалась не злость, не предупреждение — но призыв. Он тоже кого-то звал, и храм снова задрожал. Ледяные стены тонко зазвенели, отчего-то напоминая о дотракийских колокольчиках. Джон, и Дейенерис прекрасно слышала это, отвечал на её песнь. Пел вместе с ней, и в пении этом слышалась невероятная сила. Стылая — и преисполненная огня — ночь над умирающим миром наполнилась музыкой вселенной. Той, с которой, возможно, она когда-то и началась. Колыбельная, которая пела Великая Матерь своим ещё не рождённым детям. Наконец, Рог Зимы затих, оставив после себя блуждающее эхо, но, подхватив его, Дейенерис продолжала дуть в Укротителя драконов. Перед её раскалённой душой возникали странные образы, и она почти видела, как там, за пределами храма, поднимаются на помощь своему собственному господину другие драконы, сотканные изо льда. Под смеженными веками плясали огненные всполохи. В горячем лоне её разлилось приятное тепло. Кожа на спине, казалось, расходится, освобождая огненные крылья. Огонь стекал по её телу подобно талой воде. Музыка лилась, и теперь в ней слышалась боль. Джон, подумала Дейенерис. Джон. Может быть, он всё ещё слышал её. Эту бесконечную, дивную музыку. Вскоре Дрогон неуловимым движением оказался рядом, и Дейенерис, ни на мгновение не задумываясь, взобралась на его спину, обхватив пылающими бёдрами его раскалённую чешую. Тень двинулась следом, но на этот раз Дрогон не стал рычать, как будто даже не заметил чужого присутствия. Дейенерис ощутила знакомые прикосновения сухих ладоней, приятно холодивших горячую кожу. Они мазнули по её плечам, талии, бёдрам. Ледяные губы прижались к её волосам, в которых вплелось само пламя. Но не было в этих прикосновениях ничего интимного, только какая-то щемящая тоска. — Лети вперёд. Неси нас. Может быть, этой ночью я наконец-то снова увижу её и смогу обнять. И Дрогон взмыл вверх, навстречу тут же открывшемуся огненному куполу, к растрескавшемуся небу, воющим тварям, жадно клацающим разверстыми пастями. И холодная тень безымянного бога была вместе с ними. Другие тени взметнулись откуда-то из-за пределов храма, рассекая темноту звенящими ото льда крыльями. Земли Вечной Зимы, наверное, едва ли не впервые освободились от сковывающего их снега и льда, залитые чистым пламенем. Дейенерис Таргариен поняла — они все летят навстречу чёрному провалу, заменившему этому миру солнце. Летят прямо в него. В космическую бездну, навстречу всепоглощающей пустоте, и рог в её руках пылал подобно занесённому мечу. Холодные руки мягко, почти ласково опустились на её предплечья, обвитые кольцами огня, направляя.