Рыцарь цветов

Однажды рыцарь опустился на одно колено перед принцем, своим молочным братом, и забрал у него кольцо. Колокола звенели к коронации, принц был одет в золото и бирюзу. - Время пришло, - сказал принц и улыбнулся. Сосны шумели и раскачивались, когда рыцарь скакал к побережью, и синий плащ развевался у него за плечами. На берегу ждал корабль, рыцарь на полном скаку врезался в морскую пену и прикрикнул на капитана: - Чего ты ждешь? - Вас, сир, - удивился капитан. - Поднимай паруса! В дороге рыцарь был мрачен. Прошло три долгих дня прежде, чем корабль достиг порта. Весна пришла одновременно с кораблем: поля были лиловыми от лаванды, в белых барашках облаков застревали солнечные лучи. Рыцарь скакал сквозь весну и счастье, через распаханные поля и изумрудные леса, пока не добрался до замка, стоявшего на холме. Он потребовал встречи с хозяином замка – непременно, без отлагательств, - и лишь слегка удивленный мажордом отвел его в сад. Хозяина замка не было. Хозяйка сидела на мраморном бортике пруда, заложив книгу пальцем, и играла с карпами, опуская стебель камыша в воду. Она увидела его, и поднялась – он подошел, бряцая металлом, и протянул ей кольцо. - Уже так скоро, - прошептала она. – Вон. Все вон! Слуги вышли. Белые лилии раскачивались на ветру. Она посмотрела на него, сжимая в руке кольцо, и рыцарь накрыл ее руку своей рукой. - Ты станешь королевой, - сказал он. Она смотрела на свою руку в его руке – костистой, изжелта-бледной, с красными от морской воды костяшками, - а потом посмотрела ему в глаза. Глаза у нее были цвета серого шелка, а волосы – золотые, как пели трубадуры; профиль был из тех, что отправлял в плавание тысячи кораблей, но только потому, что алый рот отдавал разьяренные приказы. Книга выпала у нее из руки. - Так скоро, - повторила она, и он кивнул. Она сжала губы так, что от них отхлынула вся кровь, и скрипнула зубами. - Король умер, да здраствует король... и его королева, - сказал он с невеселой усмешкой. – Разве не этого ты хотела? Она ударила его – через лицо, тыльной стороной ладони. Он задохнулся на мгновение, рязъяренный, но ярость потухла быстро - он никогда не мог толком на нее разозлиться. Ни когда она дразнила его, поднимая лук и делая вид, что и правда хочет сбить выстрелом апельсин, который ему полагалось поставить на голову, ни когда вызывала скакать наперегонки, ни когда заставляла упражняться в составлении канцон – все, что он должен был сделать, чтобы развлечь невесту своего молочного брата от его имени, он исполнил. И даже больше – однажды, столкнув ее, невыносимую, с коня в канаву, из которой она вызывала его на поединок. - Как ты смеешь, - воскликнула она. Грудь вздымалась в зеленом корсаже, покрывавшим ее до самых ключиц. – Разве ты все позабыл? - Ты любишь его, - он поднял ее руку с зажатым в пальцах кольцом. – Так будь с ним. - Его? – она расхохоталась ему в лицо. – Я должна была выйти за него с тех пор, как была ребенком. И я хотела – о, я хотела. Хотела наконец-то взойти на трон и заняться тем, для чего я была рождена. - Надеюсь, - он привлек ее к себе, заглядывая ей в лицо, - ты достаточно развлекла себя мной. А теперь – вели собираться. Мы уплываем. Отпустив ее, он пошел к выходу, переполненный проклятьями, но тут он услышал плеск воды – и приглушенный звон металла, ударившегося об камень. - Годфри! – выкрикнула она ему в спину. Он обернулся. Она стояла, вытянув руки по швам, и ладони ее были пусты. Она указала пальцем на пруд: - Вот где лежит королевская милость. Вот она! Он приблизился к ней, вглядываясь в лицо. Немного в нем осталось надежды, и еще меньше – от юного любовника, которым он перестал быть годы назад до встречи с ней, и все же. Пересекаемое облаками, солнце бросало косые лучи на ее лицо. Он подошел к ней так близко, как никогда не имел права – рыцарь, в котором не было ни капли королевской крови, – и когда он коснулся ее плеч, она положила руки ему на грудь. Он не мог вымолвить ни слова, пока, очнувшись, не привлек ее к себе – но и здесь она опередила его, схватив его за воротник и прижавшись к его губам в поцелуе. Обручье упало с ее головы, треснула парча, зацепившись об кольчугу. Поцелуй, между которым было столько миль и столько лет, горел, как пламя. - Бежим со мной, - сказал он. - Бежим? – она отпрянула. - На восток. Достаточно будет только пересечь горы. Туда, где никто не знает, кто ты и кто я. - Разве ты не... – поморщилась она. – Разве ты не хотел служить ему? - Хотел, - согласился он со злостью. – Право, служить ему не сложно, если знаешь его с детства. И вот я уже лорд-протектор. А со временем – кто знает, - может быть, стану и бароном. - И ты хочешь все это бросить? – удивилась она. – Ради – чего? Ради любви? - Ты выбросила кольцо, - напомнил он, повернув ее к пруду. – Ты, которая способна была говорить о том, что ты сделаешь, когда станешь королевой, часами. Разве ты больше не хочешь быть королевой? Она задумалась, закусив губу, и его сердце, которое он никогда не принимал в расчет, пропустило удар. - Конечно, хочу, - сказала она, не глядя на него. – Но тогда мне каждый день придется видеть тебя, стоящего подле него. Выбритого так чисто, - она не сдержала короткой улыбки, - что в твои щеки можно смотреться вместо зеркала. Возвышающегося над всеми ними, как майский шест. - С моим ростом это действительно несложно, - согласился он. Перебирая пальцами на ее плечах, он попытался коснуться ее щеки, но она отвернулась. На ее щеках заиграл стыдливый румянец. - Отвратительно, - пробормотала она и наконец-то посмотрела на него своими широко раскрытыми, грозовыми глазами. – Я и правда люблю тебя больше, чем корону. Почему? Он снова прижал ее к себе, на этот раз, с облегчением, зарываясь лицом в ее волосы, пахнущие лавандой и отчего-то свечным воском. Она сцепила пальцы у него сзади, на талии, и он поцеловал ее в лоб. - Je n'ai pas oublié. Je ne peux pas vivre sans toi, в горе или в радости, в бедности или в болезни. Даже золотых гор оказалось недостаточно, чтобы забыть. Она улыбнулась. В глазах у нее стояли слезы, которые он вытер пальцами. Под носом тоже было мокро, и он протянул ей свой платок, который вытащил из рукава. Она увидела платок и закрылась руками: - Боже, он выглядит, как чума, и пахнет лошадиным потом. - Моя принцесса, если ты не снизишь свои царственные ожидания, ты не выживешь в горах, - засмеялся он и выкинул платок. - Я могу терпеть лишения, но не когда меня к ним так грубо принуждают, - она высвободилась из его рук и он выпустил ее с сожалением; она взяла его за кончики пальцев и увлекла за собой, вокруг пруда под иву. – Если ты знаешь, то мой дед однажды провел семь дней в марше. Он не пил, не ел, и не спал, как гласят легенды. - Как гласят легенды, он так же страдал от дизентерии, - развеселившись, шепнул он ей на ухо; для этого ему пришлось наклониться. Она увлекла его на скамью под ивой, туда, где они впервые разделили поцелуй. После всех этих недель, после всех этих канцон, которые он нарочно складывал как можно хуже, когда понял, что они вызывают у нее смех; после глупого поединка, когда она в очередной раз попыталась над ним подшутить, он понял, что не хочет уезжать. «Je regrette éternellement de devoir te quitter», - сказал он, как того требовала любезность; и это прозвучало нелюбезно, потому что было искренне. «Oui, - согласилась она, не смутившись, и коснулась его руки. – Надеюсь, мой принц хотя бы наполовину так... таков, как вы». «О, он намного лучше», - сказал он, не веря себе и не рассчитывая, что она поверит. Она смотрела на него, приоткрыв губы, и ее исполненные силы серые глаза стали причиной того, что его броня треснулась – и распалась. Он поцеловал ее руки – сначала ладонь, потом пальцы, каждый по отдельности, и когда она подалась к нему, он склонился над ней и его пальцы утонули в мягкости ее волос.