Сомнения

Он чертовски устал. Холодный ветерок, гуляющий по пустым улочкам и завывающий в руинах некогда прекрасных домов и дворцов, не давал уснуть прямо на старой черепичной крыше. С неё открывался вид на лежащий внизу тысячилетний город Рим, грозными тенями зданий возвышающийся над холмами в безлунную ночь. Изредка слышались шаги патрулирующих стражников, готовых напасть на любого, кто окажется в их поле зрения. "Какие хозяева, такие и подчинённые", – мелькнула где-то глубоко в сознании вора мысль, но он не придал ей значения, полностью сосредоточившись на более важной проблеме. В свете последних событий он не мог думать ни о чем другом, кроме как о предателе, который завёлся среди ассасинов. Если бы эта крыса скрывала себя, то Вольпе не так активно пытался бы её сжить со свету. Но она была прямо под боком. Мужчина отпил немного вина из бутылки, которую прихватил с собой на крышу, пытаясь унять мелкую дрожь в руках. Потеплевшее от долгого держания в руках стекло приятно грело на холодном ветру. Глава гильдии воров никогда бы и не подумал, что как никто другой верный принципам Братства Макиавелли мог быть союзником тамплиеров, однако все факты говорили об обратном. Никколо умён и хитёр, умеет плести интриги, и никогда не раскрывал своих планов, даже если они были направлены на благо ассасинов. К тому же, представления о благе у него не совсем понятны. Да и само его отсутствие много о чём говорит. Уехал прямо перед нападением армии Борджиа на Монтериджони, неожиданно появился в Риме, сразу начав "восстанавливать" силы их Братства... Подозрение горело в сердце непоколебимым пламенем. Вольпе потёр осунувшееся за годы беспрерывной работы лицо, закрыл глаза руками. Макиавелли был ему другом, с которым можно было выстоять против кого угодно, даже против целой армии. Но он использовал чужое доверие в своих не самых светлых целях. Неожиданно вор вспомнил ныне покойных Джованни и Марио Аудиторе, играющих не последние роли в жизни Братства и войне против Ордена тамплиеров. Они доверяли Никколо. Полностью и безоговорочно, хоть и знали об интригах, которые плетёт этот политик. Тоска скребёт душу. Лис снова потёр лицо руками, положив их на сложенные по-турецки ноги. С его губ слетел тяжёлый вздох. Если Наставник кому-то доверяет, то на это есть веские причины. И, как по щелчку, вспомнив о братьях Аудиторе, мужчина вспомнил и о последнем мужском представителе потомственного рода ассасинов. И "Пророк уверен, что Никколо не виовен. Эцио изо всех сил пытается переубедить вора в том, что всё не так, как кажется. Даже поклялся найти настоящего предателя. Но Вольпе не верит. И будет не верить до самого конца. Он поднял свои фиолетовые, редкого цвета глаза к безразличным к судьбе человечества звёздам, блестящей россыпью маленьких бриллиантов заполонившим небо. Сердце отчаянно кричало, что вор ведёт себя глупо и неоправданно. Разум же холодно шептал о том, что другого выхода, кроме как убить бывшего союзника, у них нет. Ассасин не знал, кого послушать. С одной стороны, он умный и рассудительный человек и может лучше разобраться в ситуации, а с другой стороны предательство не прощается. Эта нерешимость убивала его... Он должен что-то сделать... Мужчина, чувствуя, что совсем скоро уснёт, ещё раз тяжело вздохнул и одним большим глотком опустошил половину бутылки прохладного вина. Рывком встал на чудом не онемевшие ноги, и бесшумно спрыгнул сразу на землю, профессионально приземлившись на согнутые ноги. Секунда, и Вольпе растворился в густом мраке ночи, еле слышно шурша одеждой. Никто, кроме ярких звёзд, не заметил уход ночного гостя.