Часть 1
15 сентября 2021 г. в 11:54
Первые сутки отпуска — привыкание и всеобщее недовольство. Ричард ворчит, что от палящего солнца у него непременно разовьется рак кожи:
— Я же говорил, что в Риксгрансен лучше. Там горы, снег и лыжи.
Ли ворчит, что его задолбали беспредметные жалобы:
— Пеняй тому, кто это солнце подвесил, и дуй за Полярный круг хоть сейчас.
Карл ворчит на местного кота-вожака — меховой шар размером с Чили платит Карлу взаимностью.
Все на нервах — ну ещё бы. Ли только что представил на суд зрителей новый сериал со своим участием и старается не следить за рейтингами, но подозрительно часто хватается за планшет. Ричарда в Лондоне ждет не дождется суровое (с большой буквы) испытание — театральный дебют длиной в полтора месяца, два спектакля в день, один выходной в неделю. Кошмар на кошмаре, но вот однажды Ричард просыпается раньше всех — Ли под боком, Карл в ногах, все на месте, — и слышит Дыхание. Симфонию, сплетенную из шумов и энергии океана, божественный напев самой природы.
К завтраку готова мелодия — подобрал на айфоне, теперь у них есть свой незатейливый, но эксклюзивный саундтрек для отпуска.
— Как назовем?
— «Утро»?
— Звучит. А еще?
Вообще-то, у Ли есть еще. «Полуостров покоя и взаимной любви в бурном графике съемок, досъемок, начиток и премьер».
Тот факт, что любимый мужчина может сочинить песню — мимоходом, чистя зубы и возюкая по щеке электробритвой, — доставляет почти физическое наслаждение.
Нечто подобное — трепетное восхищение, щекочущее самые потайные желания и даже страхи, — испытывает Ричард, наблюдая, как Ли завязывает узелком хвостик коктейльной вишни. Без рук, само собой.
Как Ли умеет восхищать руками — отдельная история. Иногда Ричарду достаточно просто смотреть на его руки, чтобы чувствовать себя абсолютно удовлетворенным. Богатое воображение, сенсорная память, здоровая лень — святая троица, выручит в любой ситуации.
А Ли даже слова такого не знает — «лень». Застукать его за ничегонеделанием не представляется возможным. Но можно приманить кувшином охлажденного вина и насильно удерживать на шезлонге, пока не захмелеет.
— Признайся, Ли, тебе в детстве ставили диагноз «гиперактивность».
— Не помню, мама редко водила к медикам — я от них всегда убегал, особенно от этих… Садистов…
— Что, прости?
— От дантистов.
— Ты читаешь что-то интересное?
— Переписываюсь. С твоей, между прочим, публицисткой.
— А ничего, что я просил не …
— Без нервов, я первый её спросил как дела.
— И как у Рут дела?
— Лучше всех. Говорит, нам с тобой пора заводить твиттер-хуиттер.
— …
— Что?
— Сангрия чуть носом не пошла, вот что! Один на двоих твиттер?
— Господи Иисусе, нет, конечно!
— Ты сам сказал — «нам пора».
— Отдельные твиттеры, Рич. Рут не сумасшедшая.
— Факт из разряда оспоримых, но проехали. Как ни крути, твиттер — рабочая необходимость…
— Угу. Поэтому ты первым заводи.
— Лучше давай ты, у тебя же сериал, замечательный сериал! М-м-м, будешь постигать, что Джейн Доу из Глухоманьшира думает о форме и густоте бровей Джо Макмиллана. А если повезет, еще и рисунки на эту тему увидим!
— Опять мои брови. Да я каждый день вижу мужиков с Такими Бровями, что мои покажутся ниточками!
— Да-да, а в Мексике тебя бы дразнили «безбровым мальчиком».
— Гы. Ладно, давай серьезно. Ты первый, Рич. Так сказала Рут, а мы прислушиваемся к мнению профессионалов.
— А давай решим сами, без Рут.
— Ты что-то задумал…
— Честное мужское состязание — это по-английски.
— Слушай, можешь считать меня изнеженной нью-йоркской феей, но терпеть не могу соревнования из серии «кто дальше пописает» и «кто дальше блеванет». Мужланство, бррр.
— Такая же фигня, Джульетта. Давай, кто быстрее переплывет бассейн, тот получает отсрочку до августа. Идет?
— Но у тебя фобия из детства, всё такое…
— Просто ответь — идет?
— Ты сам напросился, — хитро улыбается Ли. Сделав три шага, он, не глядя, «падает» в бассейн. Карл, заливисто лая, бросается следом Вскоре оба выныривают у бортика.
— Засекай время!
Ли уверен в победе на сто десять процентов — сияет глазами, светится веснушками и улыбается так ярко, что вот-вот затмит солнце. Ричард торопливо делает несколько снимков — «будут согревать… дома.»
— Какая красота, впервые вижу тебя в трусах на улице при свете дня! — Ли безнапряжно уложился в минуту и теперь беззаботно болтает ногами в воде, всем видом предрекая Ричарду поражение. Тот невозмутимо разоблачается.
— В первый и последний раз…
Он аккуратно спускается по лесенке. Когда уровень воды становится по грудь, страдальчески вздохнув, командует:
— Засекай!
В раннем детстве Армитидж едва не утонул в пруду и с тех пор боится глубокой воды. Обычно это проблема, но…
— Пятьдесят девять и десятая секунды! – с досадой объявляет Ли. — Как ты умудрился?
— Это всё лень, мой сэр. Твиттер? Буэ, рациональная лень не позволяет мне тратить время на подобную чепуху.
Рич уже возле шезлонгов — с легким остервенением растирается полотенцем. Ли трудно понять, что тот чувствует, но он сочувствует всей душой.
— Ладно, я лошара на этот раз, — смиренно констатирует он. — Но ведь твити... твиттерить не сложнее, чем есть китайскими палочками?
— Сложнее.
Ли обиженно выпячивает нижнюю губу. А где утешения?
— Ты справишься, — снисходительно роняет во_всем_знаток_Ричард. И вдруг, ни с того ни с сего, наклоняется и нежно целует Ли в шею.
— Знаешь секрет успеха? — «таинственный» шёпот и влажные касания дразнят ушную раковину. — Не зависай в соцсетях, когда пьян или расстроен.
— Когда ты зависнешь в Лондоне, я перманентно буду пьян или расстроен!
— Пиши смс-сообщения.
— Ты их не читаешь. Лучше буду изливать эмоции в песнях и постить их на ютюбе. Вот послушай.
Ли ударяет по струнам воображаемой гитары, и с очень_серьёзным_лицом освежает текст ирландского хита:
— У моего любимого есть чувство юмора, он как хихиканье на похоронах, каждое воскресенье мрачнее предыдущего, каждую неделю свежий яд! Отведи меня в церковь! Оу, Ричи, отведи меня в церковь, я буду поклоняться, как сурикат, твоему пресветлому лику, оуууееей!
— Оууууей!
Ричард подпевает, положив голову на плечо Ли. Ричард смеется.
Пройдет совсем немного времени, и он заимеет мрачную привычку слушать «Take me to church» на бесконечном повторе.
Песня, которая будет воскрешать в памяти многое, воскрешать его самого. И дело не в словах, конечно.
Каждый человеческий день — это маленькая жизнь, а каждая ночь — маленькая смерть, и бесконечное счастье — знать, что кто-то близкий верит в твое воскресение.
«Если я язычник старых добрых времен, то мой любимый — солнечный свет. Единственный рай для меня — быть наедине с тобой. Я родился больным, но мне это нравится. Прикажи мне исцелиться. Аминь, аминь, аминь…»