Орех и Перламутр: в объятьях сказки.

Итак, дратути) Да, да, да, постоянные читатели знают, что я падла! Правда, я удивляюсь, что все еще замечаю этих постоянных читателей, на их месте я бы себя давно нашла и кокнула) Но, черт возьми, я рада вас замечать, ребята) Итак, причины по которым я тут отсутствовала, весьма банальны и просты: я колесила по России и, наконец, осела в замечательном городе Пермь. И вот, пока осваиваюсь, так что главы снова будут редкими) Надеюсь, новая глава вас порадует, и вы не закидаете меня тапками или пылесосом (почему он, до сих пор загадка))) Изабелл хотела обладать многими качествами. Она хотела уметь переворачивать блинчики, подбрасывая их. Хотела бы иметь кармическую способность не попадать под дождь. Хотела бы прилеплять себе на нос маленькую ложечку, и чтобы та держалась. Хотела бы уметь шевелить ушами и забавно скашивать глаза себе на нос. Но в данный момент Изабелл больше всего хотела иметь лазерное зрение, как у Супермена, чтобы в одну секунду горской дымящегося пепла стала эта надоедливая, вульгарная, наглая, самовлюбленная, явно стервозная… - Джоанна! – наконец подала голос Сара, выходя из удивленного ступора и прерывая мысленный поток бранных эпитетов в голове художницы. Бывшая девушка была последней персоной на планете, кого Сара ожидала, да и хотела, увидеть сейчас и вообще. Но все же вот она, стоит прямо перед ней, улыбается такой знакомой улыбкой, от которой с каждой секундой все больше хотелось скривиться от отвращения. К самой себе, если уж говорить начистоту. Логопед неизвестно в какой раз мысленно поразилась тому, что когда-то могла слепо любить и восхищаться этим человеком. Невольно Сара сделала шаг назад и прижалась к сильному плечу художницы, сама не осознавая, что ищет защиту и поддержку у той, кто пугает ее сердце и душу больше всего на свете. Изабелл в свою очередь едва не завопила победное «Юху» на весь парк, когда логопед прижалась к ней, но невесть какими силами смогла сдержаться и сохранить невозмутимое выражение лица, тут же слегка приобняв одной рукой талию женщины. Она практически забыла о потревожившей их личности, о том, что между ними еще ничего не ясно, о том, что важно не спугнуть Сару неосторожным действием или словом. Она просто погрузилась в ощущение тепла, исходившего от логопеда. Девушка стояла столбом и дышала полной грудью, вдыхая легкий и сладкий аромат, исходящий от волос Сары, сдерживая порыв зарыться в них носом. Именно поэтому она пропустила момент, когда женщина в ее руках слегка напряглась и стала медленно поворачиваться к художнице лицом. А до Сары все же дошел смысл собственных действий и выходящих итогов из них. То, что она прижимается к Изабелл почти вплотную, что крепкая рука девушки собственнически сжимает ее талию, что теплое дыхание художницы обжигает чувствительную кожу шею, что стоит немного повернуть голову и их губы встретятся с вероятностью в 99% - все это резко ускорило пульс женщины, заставляя забывать собственные переживания и страхи. Тело невольно напряглось в ожидании и желании неведомо (ага, прямо без догадок – прим.авт.) чего, и Сара неукоснительно начала поворачиваться. Но неожиданно ее плеча коснулись тонкие и холодные пальцы, заставившие вздрогнуть женщину от неожиданности и очнуться от наваждения. Сара с нарастающим страхом посмотрела в глаза Изабелл, но увидела лишь тонну нежности вперемешку с тлеющей страстью. - Милая, невежливо забывать о знакомых. Дома наверстаем упущенное, - мягко, но достаточно громко прошептала художница, отрывая взгляд от глаз Сары и растягивая губы в фальшивой улыбке, которую адресовала Джоанне. Джоанна с трудом сдерживала клокотавшую в груди злость. Она готова была поклясться, что эти двое были в ссоре, когда она к ним подходила. Но та картина, что она наблюдала перед собой… Как Сара отстранилась от нее и вжалась в свою новую подружку, как они почти мгновенно забыли о ней, и Джоанна была более чем уверена, не прерви она их, они обязательно бы зашли дальше простых объятий, черт бы их побрал. Сара, наконец, взяла себя в руки, мысленно подивившись внезапному самообладанию Изабелл. Художница в свою же очередь пребывала в огромнейшем шоке от самой себя и от собственного невесть откуда взявшегося самообладания, но поставила себе галочку, что все сделала правильно. Обе девушки обратили внимание на Джоанну, которая смотрела на них с плохо скрываемым раздражением. - Итак, Сара, - демонстративно обратилась Джоанна лишь к логопеду, не обращая внимания на нахмурившуюся Изабелл, - за последнее время это уже наша вторая нечаянная встреча. Навевает воспоминания, не находишь, ma chérie* (моя дорогая* - прим.авт.)? Сара слегка поежилась под пристальным взглядом своей бывшей девушки и нахмурилась на свою реакцию, отчего ответила намного грубее, чем привыкла: - Извини, но ты не тот аспект, который мне хочется вспоминать. А теперь позволь распрощаться, мы спешим, - и хмурая логопед, подхватила молчаливую Изабелл под руку, слишком торопливо уводя ее прочь. Джоанна поджала губы, смотря вслед двум девушкам. Обычно серые глаза потемнели до цвета эбонитового дерева и опасно сузились. Она мысленно признала, что первый раунд остался не в ее пользу, но все же игра не закончена. Нужно просто вывести жертву из спасительной зоны. *** Айзек весело насвистывал какой-то мотивчик себе под нос и неторопливо шел по направлению к ресторану. Фредерика сделала титаническую работу, но все же нашла ему идеальную кандидатуру в невесты. Чистокровная еврейка, без долгов, с умопомрачительной внешностью, кротким нравом для свекрови и страстным темпераментом для постели. Именно на свидание с ней Изя сейчас и гулял постепенно. Обстановка в ресторане была приятной: отделка стен под старину, дубовые столики, удобные кресла, ширмы, отделяющие VIP-зоны, легкий джаз, мягкое освещение и расторопный, вежливый персонал. Еврея моментально проводили за его столик, дали меню и налили немного чистой воды в высокий бокал, чтобы гость мог освежиться после своего пути. Айзек устроился поудобней и погрузился в изучение меню, хотя уже заранее знал, что будет заказывать. Несмотря на всю свою показную взбалмошность, мужчина был истинным евреем и всегда все планировал на несколько шагов вперед. Благодаря этому он был успешен, собран и мог позволить себе творить все, что душе заблагорассудится, естественно, в рамках закона. Правда, с личной жизнью у него ничего не складывалось. Точнее, претенденток было много, но его маман категорично отвергала всех, а Изя особо и не настаивал, потому что та любовь, что он наблюдал вокруг себя неоднократно, не спешила приходить к нему. И все его пассии выбирались по принципу «кто краше, но тупей». Неожиданно слева от мужчины раздался очень низкий, но довольно приятный голос, принадлежавший явно женщине, которая говорила на рокочущем языке. Изя единожды слышал подобный говор от русских коллег по бизнесу. Француз заинтересованно повернул голову и посмотрел на говорившую. За соседним столиком сидела женщина и вела беседу с кем-то по телефону. Она была приятной, но очень нетипичной внешности. Женщина была в теле, с обширной грудью и большими бедрами, но достаточно узкой талией, которую подчеркивал строгий пиджак. Слегка округлое лицо обрамляли короткие каштановые волосы, губы были пухлыми, но это смотрелось мило, а не вульгарно, весь нос незнакомки был усыпан россыпью веснушек, а силу и некий диссонанс во внешности женщины добавлял волевой подбородок. В общем, как и заметил еврей ранее, говорившая была по-своему красива, но уж очень нетипична для Парижа. Неожиданно женщина нахмурилась, резко сказала что-то в трубку и сбросила звонок, устало убирая телефон к себе в сумку. Когда она подняла голову, то Айзек резко затаил дыхание. Глаза незнакомки смотрели прямо на него смесью цветущей березы посередь ржаного луга. Изя никогда не видел такого интересного каре-зеленого оттенка, от чего на несколько секунд даже растерялся. Но все же взял себя в руки и приветливо улыбнулся незнакомке: - Прошу меня простить, вы говорите по-французски? Женщина удивленно приподняла бровь и ответила на его родном языке, но с ярко-выраженным русским акцентом. - Да. Чем-то могу помочь? - О, нет, я таки просто услышал ваш говор и стал весь жутко любопытен! - Еврей, - сокрушенно констатировала факт женщина и неожиданно усмехнулась, - вот уж не думала, что встречу в Париже еврея. Отчего-то Айзек почувствовал себя оскорбленным и слегка нахмурился: - Вы таки вся антисемитка? - О, что вы, нет! Я ненавижу все национальности одинаково сильно, - фыркнула незнакомка и тут же добавила, увидев, как пораженно округляются глаза мужчины, - это шутка, месье. - Айзек. Айзек Зельтен. Можно просто Изя, - еврей тут же ухватился за возможность представиться. - Марина Вольская, но можете называть меня Мари, - кивнула в ответ женщина. - Ма…ри…на… - по слогам произнес Изя, причмокнул губами и тут же затараторил, - ну Мари, так Мари! Вы ведь русская? Что привело вас в Париж? Неприятным был разговор? Как вам погода? Попробуйте здесь канеле, оно божественно! Марина была типичной русской женщиной из далекого сибирского города. Более того, она признавала, что по стереотипам она тянет именно на ту самую «русскую бабу». Поэтому дружелюбие и любопытство француза, или еврея, или еврейского француза, или французского еврея… В общем, не важно… Не привыкла она к такому интенсивному интересу к своей персоне, от чего тот показался ей слегка раздражающим. Но, тем не менее, она ответила: - Да, я из России. Приехала в Париж работать. Разговор вела с уже бывшим мужем, поэтому приятным он быть и не может. На погоду внимания не обращала и сладкое не люблю. Мы можем закончить разговор? - Нет, я ведь только начал свою таки террористическую акцию! – Айзек не понимал, почему он продолжает разговор с Мари, ведь явно было понятно, что женщина не хочет его компании. Но все-таки что-то заставляло его продолжать беседу, - а почему муж бывший? А кем работать? А я вот бизнесмен и холост. Марина вздохнула и неожиданно как-то потускнела. - Он мне изменил, - призналась женщина, тут же шокировано замолчав. Еще никому она не рассказывала о причине развода с бывшем мужем. Да и не с кем теперь было делиться. Скрип стула напротив привлек ее внимание, и она пораженно проследила, как наглый еврей садится за ее столик и делает заказ на бутылку виски. - Ну, дорогуша, таки поведай дяде Изе свою печальную историю, а попутно выпьем, и я проверю, правду ли говорят о вас, русских, что вы не пьянеете. *** Спустя полчаса Изя был в зюзю пьян. Он мутным взглядом смотрел на Марин и пытался понять, какая из них троих трезвее. - И ще?.. Ик… Полчается ты это… ушла, а потом оп… и он такой козел… а ты вернулась на эту… родыну… и обратно?.. - Нет, - Марина с весельем смотрела на попытки пьяного француза осмыслить ее историю, - я уехала в Париж преподавателем на один семестр в местный ВУЗ. Но освободилась раньше и вернулась домой. Застукала мужа с лучшей подругой. Развелась. Вернулась в Париж и теперь работаю преподавателем на постоянной основе. - А че перпа… прупа…тьфу! Пре-па-да-ешь? – с трудом произнес еврей. - Как пить и не пьянеть, - язвительно отозвалась русская. - Праааавда?.. Тогда… ик… запиши меня… я учиться буду… Марина рассмеялась и покачала головой, жестом показывая официанту принести счет: - Русский язык я преподаю, дурень. Давай-ка закругляться, я отправлю тебя на такси домой. - Домой низя… дома кот… ссыт… - Это, конечно, аргумент, - приподняла бровь женщина. - Ище какой, - пьяно подтвердил Изя. – а давай к тебе! А утром блинчики… - Какие блинчики, мистер наглость? - С дж...дж…джмом… Женщина вновь рассмеялась и потрепала пошатывающегося еврея по голове. - Ладно, так уж и быть. Положу тебя на диване, - после чего слегка поспорила с неопытным пьяницей за счет, помогла ему подняться и направилась к выходу, попутно высматривая на улице свободное такси. На вошедшую сексуальную еврейку эти двое не обратили ни малейшего внимания. *** Изабелл молчала достаточно долго, пока Сара уводила ее все глубже и глубже в парк. Наконец, она не выдержала, перехватила свободной рукой ладонь логопеда и заставила ту повернуться к себе. Сара часто дышала от быстрой ходьбы и, кажется, совсем забыла, что идет не одна, так как с огромным удивлением сейчас смотрела на Изабелл. - Сара, эта Джоанна… Это из-за нее ты так боишься дать мне шанс? - Шанс?.. Ты о чем, Изабелл, я не понимаю… - Все ты понимаешь! – неожиданно взорвалась художница, - ты мне нравишься, Сара! Логопед застыла. С одной стороны это было понятно и невооруженным глазом, а с другой стороны она едва не грохнулась в обморок, услышав признание от Изабелл. Сара пыталась что-то произнести, но не могла. Она беспомощно смотрела на художницу, которая ждала от нее каких-то слов. - Изабелл, я… Я не могу… - с трудом выдавила из себя логопед. - Почему же? – на удивление спокойно спросила художница. - Я уже обжигалась, все это слишком плохо закончится, ты непосредственна и не постоянна! Боже, ты же художник! Вслед за вдохновением хоть в Ад, а я так не смогу, я не вынесу этого, Изабелл. Да не подходи ты ко мне! Пока Сара выплескивала все ее страхи прямо в лицо художницы, та как-то расслабилась и даже улыбнулась, с улыбкой начиная подходить к девушке. Логопед невольно отступала, пока не уперлась спиной в ближайшее дерево и не выкрикнула последнюю фразу. - Глупая… Какая же ты глупая… - тихо проговорила Изабелл, прижимая ладонь к щеке Сары, - я не буду давить, я докажу, что ты не права… Я буду ждать и завоевывать тебя сколько потребуется… Но сейчас, прости мне эту вольность… - Изабелл… - шепотом выдохнула Сара желанное имя и безвольно закрыла глаза, в тот самый миг, когда нежные губы художницы накрыли ее собственные, даря медленный и сладкий поцелуй, уносящий их пусть и ненадолго, но все же за пределы реальности.