Эвтюмия

Яркая звезда тонет в тумане из страха и безмятежности; Баал, уже не всемогущий Сегун, а всесторонний наблюдатель, сидит по-турецки на пустоте и внимательно изучает человека, которого Райден сочла интересным. Первое, что бросается в глаза — то, что безумно маленький, только-только вошедший в подростковый возраст, с мечом в руке и дрожащими коленями. Но глаза-звезды смотрят с вызовом. Он явно настроен на бой. А Эи его появление отвлекает от созерцания вечности. Она протягивает руку вперед, создает шахматную доску и фигуры, черные и белые. Мальчик непонимающе смотрит и тянется к фигурам. На доске ферзь и два короля. Негласное предложение сыграть Итэр принимает, садится на белый песок, подпирает подбородок ладонью. Он никогда не играл во что-то подобное, поэтому попытки сдвинуть хоть кого-то и приблизиться к победе тают как снег на солнце. В мире из пустоты и темного неба над головой так холодно, ветер будто дует со всех сторон. Если прислушаться, можно даже услышать грохот от молний, что сотрясает небеса где-то снаружи. Паймон нет рядом, и непривычная тишина давит на голову, вместе с божеством, что сидит недвижимо. Даже ее статуя на площади кажется человечнее. Итэр толкает пальцем ферзя вперед, но он сам возвращается назад. «Неправильно?» Никто не объяснял ему правила игры, а едва сдвинувшиеся фигуры возвращались на свои места. Путешественник не понимает, что проблема ни в нем и не в его незнании. У этой игры нет смысла. Эи придумала ее однажды, что измерить терпение химеры, которую она тренировала и пыталась выжить из нее что-то стоящее. Но кукла и оставалась куклой, даже когда она вырезала из аметиста глаза, с самой Бездной сравнимые, из мягкой пряжи сделала фиолетовые волосы, а губы очертила светлым блеском. Он не дышал, ему это было не нужно, не моргал, пугая окружающих, смотря на людей неотрывно, и делал все, что ему велели. Яэ пришла однажды, принесла вести с Сэйрайа и сладкие сакура-моти. С тихим вздохом протянула руки к кукле: — Вот почему ты так долго пропадала. А я было обиделась, что ты не пришла на открытие моего храма. — Ты осуждаешь меня за это? — руки Мико мягкие и теплые, но глядя на нее, треплющую темную макушку и пальцами изучающую бледное лицо Эи колет прямо под ребра, будто вражеская катана. Бывший компаньон улыбается. — Ты сделала большую работу, Райден Эи, вот только я не пойму, зачем тебе это? Чтобы скрасить одиночество? Или утешить тебя от боли потери сестры? — Все, что я делаю, — повышает голос Сегун, поворачивает к себе куклу и пытается исправить беспорядок, наведенный хитрой лисой. — Ради блага и процветания Инадзумы. — И как же тебе в этом поможет пустой сосуд с лицом Госпожи Райден Макото? Баал осекается и смотрит на куклу будто впервые — она нашла только чертежи и алхимические формулы у входа в заваленный плитами вход в Королевство Звезд. У нее не было времени думать, кто на кого похож — Бог Инадзумы должен быть един, когда уйдет один, другой встанет на его место, и мир даже не заметит утраты. «Проживи незаметно». — Ты дала ему жизнь, — с мягкой улыбкой Яэ подсвечивает на пальцах электро элемент, и чужие глаза светятся падающей на землю кометой. — Так дай ему имя, чтобы Инадзума знала своего Сегуна. — Имя?.. Итэр выдержал удар Сегуна и предстал перед ней вновь. Он уворачивался от летящих в него электрических сфер, пытался мечом дотянуться до Баал, чтобы хоть как-то задеть, но Эи, кружась, ударила концом древка прямо в грудь. И начала подходить ближе к корчившемуся от боли Путешественнику. — Я говорила, что ударю дважды, — она заносит копье и готовится прибить мальчишку прямо сейчас, но он внезапно вскрикивает: — Саккаку! * И в лицо летят лепестки сакуры, будто нежным касанием уносят прочь из царства одиночества. Эи видит бескрайнее синее небо, раскидистые ветки цветущей сакуры, ее запах так сладок, будто мороженое из самой Снежной. Яэ сидит рядом, обмахивается веером и нахально смотрит на нее. Ну конечно, это все ее проделки. — Что тебе нужно? — говорит отрешенно Сегун и берет лежавшие рядом на тарелке данго. Они безвкусные. Ненастоящие. — Я не видела тебя сотни лет. Неужели ты не соскучилась по старой подруге? Чувства занимают слишком много времени для их понимания. Для Вечности это недопустимо. — Хотела рассказать пару новостей, их конечно же, накопилось великое множество, но я думаю, ты сочтешь их интересными. — С твоей помощью я впустила в Царство Эвтюмии врага Вечности. Я думаю, что ты меня не разочаруешь. — Ха-ха, не воспринимай это так серьезно. Раз вытащить зверька из клетки не получилось, я решила кинуть приманку. — Яэ стихает, весь азарт испаряется, и она вкрадчивым голосом говорит: — Ты отвратительно воспитала своего ребенка — мне пришлось отдать твое Сердце, чтобы забрать Путешественника живым. Эи не может сдержать удивления. Ее ребенок?.. Он., здесь?.. — Также твоя кукла вышла из-под контроля — ее за ниточки ловко дергали Фатуи, развязав войну и забрав тысячи жизней. Электро Благословления перестали выдаваться из рук всемогущего Сёгуна. Она распрямляет веер и прячет за ним лицо: — И после того, что я сказала, ты точно не хочешь выйти и посмотреть в глаза своим подданным? Мико не ждала мгновенного ответа — она разрушила иллюзию и вернула разум Эи обратно. Богиня обнаружила себя сидящей в позе сэйдза, а Путешественника сидящего по-турецки над той же доской с шахматами. Он сосредоточенно; фигуры оставались на месте. — Яэ Мико сказала мне, что проведет с тобой индивидуальную беседу. Получилось? Эи кивнула. — Также я встретил Скарамуччу, одного из Одиннадцати придурков. Он сказал передать тебе: «Куникудзуши». Что это значит? «Вернее сказать, что он имел ввиду». — Это значит «крах страны». — Очень подходит нынешнему положению Инадзумы. Вот смотри. — Итэр показал на ферзя. — Это Яэ Мико — твой компаньон. Как для меня Паймон. Без нее гораздо тише, но менее информативно. Но сейчас ее здесь нет. Ты не хочешь ее видеть, а без нее тебе до ужаса одиноко. Сейчас она помогает мне, значит она со мной. Он показывает на своего короля, черного и придвигает к нему ферзя. Фигура не съезжает обратно. Белый остается на другом конце доски. — Но сейчас все это бессмысленно, потому что Инадзума потеряла своего Бога. Итэр смахивает рукой фигуры, оставляя парящую в воздухе доску пустой. Фигуры лежат на песке, потерянные, и Сегун, лениво проследив за ними взглядом, говорит: — Хорошо, я готова тебя выслушать, человек.