— 23 июля 2182 года —
Он почти успел. Всего один рывок, последний удар сердца и вот она — свобода. Но удача оказалась не на его стороне, а спасительный аварийный люк заслонила чужая тень. Мгновение, и острые когти впились в горло, едва не пропоров плотную ткань защитного комбеза. Впились с такой силой, что беглеца вздернуло в воздух, как безвольную тряпичную куклу. Он захрипел, пытаясь разжать захват, чтобы хотя бы вдохнуть, но тщетно. В скудно освещенном коридоре не удавалось разглядеть нападавшего — лишь очертания монументальной фигуры турианца в черной броне. Сквозь полупрозрачный шлем можно было различить его белые клановые метки на темных пластинах экзоскелета, такие контрастные, что казалось, будто на тебя скалится выбеленный временем череп с горящими ярко-зеленым глазами. Живыми, хищно прищуренными. Их взгляд приковывал и парализовывал волю, но не сулил ничего хорошего. В следующий момент под ребра беглеца ударило колено, со свистом выбив из легких остатки воздуха. Он пытался кричать, но из горла вырывалось несерьезное сипение. А перед самым носом уже темнели странные, вращающиеся круги… Последними за ними скрылись эти зеленые глаза с гипнотическим взглядом. Пленнику почудилось, что он все стремительней куда-то проваливается. Куда-то за пределы тела, в полной невесомости. Наверное, именно так и ощущается падение в черную дыру…* * *
— Давайте подведем итог. Вместо того чтобы со всей серьезностью отнестись к моему приказу охранять ценного пленника, вы передали контроль изолятора искину. Который дал сбой. Разумеется, совершенно случайно. И заполнил камеру парами аммиака, решив, что в ней находится не турианец, а волус. Я ничего не упустил? В голосе Найлуса Крайка звучали лишь искреннее участие и безграничное терпение, но офицер СБЦ невольно поежился, явно желая очутиться как можно дальше от чересчур любезного спектра. — Все верно, — подтвердил светло-рыжий турианец. Если бы мог, он бы и гребень прижал, но увы. — Ваш пленник выжил, но получил ожоги кожных покровов и дыхательных путей. Мы тут же заметили неполадку и поместили пострадавшего в больничное крыло. Он поправится со дня на день. — Да, если бы он не выжил, мы бы разговаривали иначе. Но зачем о грустном, верно, офицер? Уже выяснили, кто и каким образом устроил этот «случайный» сбой? — Специалисты еще разбираются, — замялся тот и нервно переступил с ноги на ногу. Найлус полностью разделял его озабоченность. Шутка ли — в самом сердце Цитадели, в офисе службы безопасности некто весьма предприимчивый попытался убить задержанного преступника. Да и обстоятельства его поимки были своеобразными. Спектр как раз возвращался с задания, которое забросило его аж на Омегу, когда и получил сигнал бедствия от простого транспортного судна, ставшего жертвой любителей легкой поживы. Ситуация из разряда повседневных, если бы не одно «но»: транспортник вез заурядные медицинские припасы, ничего запрещенного или ценного для местных банд. Разумеется, Найлус сделал небольшой крюк и помог команде справиться с нападавшими. Большинство оказалось не ровней агенту Совета… все, кроме этого странного юнца. Он напал на Крайка, вооруженный одним мономолекулярным мечом, явно понимая, что никто не станет палить направо и налево из огнестрельного оружия на дряхлой барже, болтающейся посреди космоса на задворках Омеги. Когда попытка застать врасплох с треском провалилась, и юнец осознал, что противник ему достался не из простых, то попытался удрать через тот самый аварийный люк, через который на борт проник сам Найлус. Не успел, конечно, но за гаденышем пришлось изрядно побегать. Натаскали его отлично, и в другой раз стоило бы непременно отдать неведомым мастерам должное, но время поджимало, а Совет наверняка не обрадуется незапланированной задержке. Единственное, что вызывало смутные подозрения — шустрый юнец почему-то носил шлем, единственный из группы нападавших. Если спектру и доводилось задерживать или убивать нарушителей, то он предпочитал знать, кого именно. А когда он снял этот шлем… Найлус вынырнул из воспоминаний, шевельнул мандибулами и взглянул на монитор камеры наблюдения из медотсека СБЦ. Пленник, который прежде неподвижно лежал на биокойке в сети датчиков и капельниц, внезапно закопошился и привстал, мотая головой, будто пьяный. Он еще не знал, что именно необычная внешность и спасла ему жизнь. Увидев его без шлема, спектр решил, что каким-то непостижимым образом перенесся назад во времени. На первый взгляд этот турианский юнец казался точной копией его наставника Сарена Артериуса в молодости. Та же редкая подраса, те же хищные черты лица, даже запах неуловимо похож. И все же, при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что светло-серые пластины экзоскелета парня гораздо темнее, а глаза и вовсе глубокого синего оттенка. Хотя какими они были у Сарена до протезов трудно было сказать… Куда сильнее интриговал вопрос, что именно забыл потомок аристократической семьи в компании головорезов, да еще и в такой клоаке Млечного Пути как Омега? И какой именно семьи? Любопытно, кто здесь по юности погулял, не исключая и наставника — судя по поразительному сходству с вероятным отпрыском. И все же, в этом мальчишке не было ни его стати, ни достоинства, которое обретается только с годами. Стоило ли говорить, что идти на контакт пленник отказался наотрез? Так и молчал по пути до самой Цитадели, не назвав даже имени. Откровенно говоря, Найлус возлагал куда большие надежды на аристократов, которые наверняка должны опознать свое чадо. И… ответить на некоторые неудобные вопросы. А на крайний случай есть и сыворотка правды, и детектор лжи. Юнец всего лишь оттягивал неизбежное, хотя едва ли это осознавал. Вот только чем это он там так заинтересовался? Похоже, обнаружил стандартный набор медпомощи в креплении возле койки и тут же его открыл. — Что там? — Знаки на коробке разглядеть не удалось, так что Крайк предпочел уточнить. — Стандартный медицинский набор экстренной помощи, второго типа, — отрапортовал офицер. — Ничего потенциально опасного. Медикаменты от несварения, легкие обезболивающие, антисептик, перевязочный материал и… …и препарат от аллергии, обязательный для комплекта медпомощи для декстробелковых видов. Препарат, залитый в маленький шприц с крохотной иглой. Навредить себе или другим с ее помощью практически невозможно, и все же, интуиция назойливо подсказывала, что эту игрушку у мальца следовало отобрать. И оказалась права, когда он, вместо того, чтобы вколоть шприц в руку или шею, выдавил лекарство на пол. В тот же момент Найлус сорвался с места. Всю вальяжную ленцу как ветром сдуло. — Вели дежурному его остановить! — бросил он на бегу к двери. Но ответа уже не услышал.* * *
Пробуждение еще никогда прежде не бывало таким мучительным. Парень словно пытался всплыть из глубин бездонного озера, но вода замерзала все быстрей, не давая вырваться из ледяного капкана. Под конец даже начало казаться, что кристаллы льда проникают вглубь, в тело, и только спустя несколько ударов сердца пришло слабое воспоминание, что это не вода. Это болели от каждого вдоха обожженные едким газом легкие. Коже досталось меньше, она куда более грубая и жесткая, так что всего лишь зудела, точно от сильного солнечного ожога. Погодите-ка… ожога? Юнец резко вскинулся, о чем моментально пожалел. Голова будто этого и ждала, напомнив обо всем произошедшем острой болью. А вот глаза открывать не стоило — яркий свет показался сотнями мелких ядовитых иголок, которые вонзались прямиком в мозг. Пришлось спешно хвататься за края койки, впиваясь когтями в тонкое покрывало, чтобы справиться с подкатывающей дурнотой. И только тогда, чуть приоткрыв веки, настороженно оглядеться. Он понятия не имел, где находился. После приступа удушья в камере его вырубило, судя по ощущениям, на целую вечность. Крохотная комнатушка с белыми стенами, одна из которых была зеркальной, напоминала медотсек. Неудобная койка, датчики, биомониторы, капельница, перемигивание огоньков на незнакомых приборах… Быть может, он уже дома? Может, его уже забрали? Как и обещали? Но нет, вряд ли стоило на это надеяться. Вокруг ни одной знакомой вещи, знакомого запаха. Ничего. Да и ноги надежно зафиксированы креплениями, не дернуться. И это наполняло грудь тихой, глухой злобой. На том корабле не должно было возникнуть посторонних. Ему так обещали. К этому он готовился. Но незнакомый турианский громила свалился как дерьмо на голову! И все испортил! Все! Пленник невольно оскалился и нервно задергал мандибулами, хотя и сам не понимал, что в нем сильнее — злость или нарастающая паника. Зачем его сюда притащили? Что им нужно?.. Так. Стоп. Юнец снова зажмурился и задержал дыхание. И вновь представил, как словно бы выскальзывает из собственного тела, оставляя все эти непонятные, кипящие эмоции где-то позади. Они не его. Не с ним, не про него. За всю свою жизнь он так и не смог разобраться, что с ними делать, чтобы его не наказывали. А самое худшее в наказании — это разочаровывать тех, кому обязан приносить только пользу. «Ты знаешь, что обязан сделать, Куин, — как наяву прозвучали в мыслях слова доктора Марэйна. Негромкий, размеренный голос всегда действовал успокаивающе. — Нельзя допустить, чтобы кто-то выпытал, что тебе известно. А они смогут. Существует множество методов, где от тебя не зависит ничего. Поэтому НЕ ДАВАЙ им такого шанса. И не бойся. Мы вернемся за тобой.» Когда он открыл глаза, то снова помнил, что нужно сделать. Раздрай остался где-то далеко, в том самом ледяном озере. Парень огляделся внимательнее, и результат обнадежил его больше, чем в первый раз. Его руки, хоть их и опутывала сеть датчиков, оказались свободны. Да и куда он убежит, зафиксированный за ноги аж до пояса? Но он и не собирался бежать. От него хотели не этого. Субъекты так часто погибали при попытке оказать сопротивление, уж ему-то не знать. Медицинский набор возле койки не ускользнул от внимания, и юнец тут же открыл коробку с узнаваемым символом на крышке. Его собственный медкомплект еще при задержании отобрал тот турианец, хотя теперь это уже неважно. Бесполезные упаковки и блистеры полетели в сторону, но нужное быстро отыскалось. Шприц. Здесь должен быть шприц. Лекарство вылилось на пол, а парень даже не посмотрел, что это было. Он судорожно ощупал пластину экзоскелета на плече. Когда-то она сломалась во время тренировок, но и это обернули ему на пользу. С тех пор эта часть пластины была всего лишь муляжом, который можно просто отогнуть, как ненужный мусор… Ну кто бы догадался искать что-то тут? Под «обманкой» крепилась небольшая капсула, и юнец чуть не выронил ее впопыхах. И тут же вонзил иглу в податливый округлый бок, втягивая в шприц вязкую жидкость. Ее не так уж и много, но больше и не надо. В тот самый момент, как пустая капсула упала на пол, открылась дверь. В комнату ворвался один из турианцев в синей броне, парень не видел его прежде. Разумеется, они наблюдали — зеркальная стена наверняка просматривалась с той стороны. Вот только это не поможет. Турианец что-то крикнул, вскинул оружие — простой шокер. Пленник ощутил почти что злорадство, вколов шприц себе в шею. В первое мгновение ему показалось, что та камера с аммиаком была сипритинским курортом. Но в следующий миг пришло избавление…* * *
— Имя. Фамилия. Для протокола. — Куин… Астерос. — Дата и место рождения. — Я… не помню… Найлус слушал этот хриплый, сбивчивый голос, но понимал, что впервые за долгое время крупно облажался. И это ощущение ему сильно не понравилось. Понятное дело, что даже призовой спринтер не успел бы вовремя, чтобы помешать парню вколоть тот шприц… И все же эта неудача оставляла мерзостное впечатление, будто некто за кадром оказался на шаг впереди. Всего лишь на шаг, но и этого хватило, чтобы оставить Крайка с носом. Досадно. Нет, в капсуле был не яд. Для свежеотравленного покойничка этот Куин вполне бойко заговорил и даже начал отвечать на вопросы ведущего допрос офицера СБЦ. Вот только не на все. Либо в мальце пропадает гениальный актер, либо ему и правда отшибло память. Очень избирательно. Но это еще следует проверить. Спектр отвернулся от зеркального окна в допросной, почти такого же, как и в медотсеке. Звуки голосов доносились приглушенно, словно бы смазано. Нет, на этого юнца нужно взглянуть еще раз, поближе, просто, чтобы убедиться. Дверь беззвучно открылась прямо у него за спиной, но малец подкинулся, как по команде, и резко обернулся. Глаза широко открыты, мандибулы нервно прижаты к щекам. На шее быстро-быстро билась жилка, точно парень только что пробежал весь палавенский кросс. Дыхание учащенное, будто в допросной не хватало воздуха. И — запах. Острый привкус страха, почти животного ужаса, который не спутать ни с чем. Много лет назад Сарен показал ученику другого связанного пленника и сказал: «Страх — это нечто осязаемое. Он смотрит тебе в глаза так, что ты ощущаешь себя первобытным охотником. Он дразнит твои самые древние инстинкты. Он дает тебе власть над жизнью и смертью. Ты никогда не должен забывать, как выглядит настоящий страх». Найлус запомнил. Нет, сыграть такое попросту невозможно, хотя и странно видеть подобное выражение на этом знакомом лице. С чего бы? Мальца не били, не пытали, ему не угрожали и даже наручники были данью необходимости, чтобы исключить новые инциденты. Откровенно говоря, ограничители на пацана надел еще Крайк, при поимке. Парные тонкие браслеты на запястьях и щиколотках, на вид отлитые из цельного металла. По сигналу омни-тула срабатывал гравитационный замок, и браслеты так крепко прилипали друг к другу, что их не удавалось разорвать, даже поместив между разлетающимися в разные стороны шаттлами. Но наручники попросили убрать медики — дескать, мешали работе датчиков. И к чему это привело? Больше такой ошибки спектр не совершит. Молодой турианец, который вел допрос, приветственно шевельнул мандибулами и чуть склонил голову. Такой же неприметно-серый, невысокий, с темно-синими сипритинскими метками на лице. Найлуса посетила мимолетная мысль, что этот офицер ему смутно знаком, но он отмахнулся от несущественной детали. Лишь кивнул — мол, продолжай. — С какой целью было организовано нападение на транспортное судно «Маэга»? Согласно нашим данным, на борту не находилось ценных грузов, — тут же задал следующий вопрос офицер. — «Маэга»… — как в полусне повторил Куин, бросив беглый взгляд на СБЦшника. Очевидно, что это название вызывало какие-то ассоциации. — Там что-то точно было. Не помню, что. Но было. — Свидетели из числа пострадавших утверждают, что видели, как вы скачивали данные с бортового компьютера на некий информационный носитель. Которого мы, однако, при вас не обнаружили. Куда он делся? — Да не помню! Не помню я! Ну сколько раз мне еще повторять одно и то же?! — малец оскалился и в сердцах грохнул по столу кулаками, насколько позволяли сцепленные браслетами руки. А вот офицер и мандибулой не повел. Серьезный юноша. — Почему никто не отвечает на МОИ вопросы? Я имею право знать! Почему я здесь? Где я?! Юнец бесновался, но смотрел при этом на Найлуса, будто и впрямь определил, кто из присутствующих старший по званию. Либо вспомнил, кто поспособствовал его поимке. А вот загадка пропажи информационного носителя и впрямь интриговала. «Маэгу» перетряхнули по винтику, подозревая наличие контрабанды на борту, но так ничего и не нашли. Хотя, учитывая недавний инцидент, мало ли что и куда этот малец еще успел засунуть. — Что ж, хотите поговорить о ваших правах? Извольте, — спокойно пожал плечами офицер. — В данный момент вы находитесь в следственном изоляторе Цитадели за нападение на агента Совета при исполнении обязанностей. На фоне этого вооруженный грабеж мирного транспортника, право дело, меркнет. И если за грабеж вам светит всего-то до пяти лет лишения свободы, то спектрам закон и вовсе не писан. Вот у него и спросите, почему вы здесь. Часть головоломки встала на место, и Найлус вспомнил, где прежде видел этого СБЦшника. Точнее, его досье. На собственном рабочем столе, когда Совет прислал подборку возможных кандидатов для вступления в СПЕКТР. И если бы отец этого самородка не сыграл в принципиального ублюдка, именно он и стал бы учеником Крайка вместо того, чтобы отныне бездарно просиживать штаны в СБЦ и бесить старика Паллина. Теперь, кстати, понятно, чем именно. А вот юнец захлопнул рот и уже совсем другими глазами взглянул на спектра. — Это правда? — недоверчиво уточнил он и в его голосе слышалась неуверенность вперемешку с удивлением. Именно таким тоном и спрашивают, действительно ли по улице пробежал голый розовый кроган или же последний ринкол был лишним. — Я напал на вас? — Не слишком успешно, но душевный порыв я оценил, — заверил Найлус самым серьезным тоном. — Как говорится, чистосердечное раскаяние будет принято во внимание в зависимости от степени своей полезности. Куин хотел было что-то добавить, но дверь снова открылась, впустив пожилого саларианца в белом медицинском халате. — Спектр Крайк? — негромко кашлянул новоприбывший. — Позвольте отвлечь. Важная информация. — Позволю, — смирился Найлус и глянул на турианского офицера поверх головы Куина: — Предоставите доклад после допроса. И пробейте имя по базе. — Будет сделано. Спектр покинул допросную вслед за саларианцем, в котором запоздало опознал главу отдела криминалистики. Хотя кто его упрекнет, эти саларианцы все на одно лицо. — Экспресс-анализ завершен, — зачастил криминалист, едва за ними закрылась дверь. — В капсуле нет токсичных веществ. Но мы обнаружили следы блокиратора памяти шестого подвида. — Я думал, подвидов всего пять? — Шестой — спорный. Неизученный. Крайне сложный в изготовлении. И непомерно дорогой. — И кому-то удалось подобрать формулу? В чем именно существенное отличие шестого подвида? Это обратимо? — Шестой подвид — контролируемая и селективная блокировка энграмм памяти. Приведу пример для упрощения. Пятый подвид блокирует временные промежутки. Возьмем детство. Весь временной отрезок забывается начисто. От и до! Шестой подвид блокирует селективно. К примеру, только воспоминания о родителях. Или только учебные заведения. Первых друзей или отдельные события. Обратимо ли… Неизвестно. Требуются исследования. Наверняка долгосрочные. Прикажете приступить? — Отправьте все материалы в научный отдел СПЕКТР. Свяжитесь с Бау, я его предупрежу. Еще что-то, что мне необходимо знать об этом чудо-зелье? — Возможно… — чуть замялся саларианец и несколько раз быстро сморгнул, что выражало крайнюю степень напряжения. — Погрешность действия такого блокиратора предположительно десять процентов. Предположительно. — Но на практике вы, естественно, не проверяли. И в чем эта погрешность проявляется? — Современная наука не достигла идеальной селективности при различии энграмм памяти. В теории, можно запрограммировать блокиратор на использование, к примеру, кухонной домашней техники. Но нет гарантии, что пациент не забудет, как пользоваться столовым прибором. — То есть, этот наш пациент забыл то, что ему забыть велели и еще случайно взаимосвязанные десять процентов. Да-да, предположительно. Очаровательно. Саларианец снова сморгнул, но возражать не стал.* * *
Какова вероятность того, что день, начавшийся с полного хаоса, под вечер станет лучше? Никакой? Вот и Найлус в этом убедился. СБЦ стояла на ушах, слуховых каналах и гребнях, и с каждой минутой надежда, что этот факт не дойдет до внимания Совета, становилась все эфемерней. Зато ощущение, будто Крайк что-то упустил, только усиливалось. Какую-то мелкую деталь, способную либо перевернуть, либо, напротив, объяснить всю картину. Хотя, казалось бы, что? Куина внимательно осмотрели и просканировали медики. У него не осталось других «тайников», он ничего не успел проглотить. Его более не оставляли в одиночестве. На нем ограничители. Что не так? И слепой кроганской бабушке очевидно, что этот юнец знал что-то важное. Настолько важное, чтобы пожертвовать экспериментальным препаратом на круглую сумму кредитов. Но почему его тогда вообще отправили на эту миссию для простых головорезов? Да еще на корабль, где не обнаружилось ничего ценного? Или ценность заключалась в чем-то ином? База данных? Бортовой журнал Найлус просмотрел, но и там не нашлось ничего подозрительного. Разумеется, «Маэгу» тоже задержали до выяснения обстоятельств, чему команда сильно не обрадовалась в непечатной форме. Специалисты как раз разбирались, что за данные скачивал Куин, если вообще скачивал, но пока что не добились результатов. Единственное, что вызывало реальное опасения — это история с аммиаком. Была ли она действительно случайностью или кто-то в СБЦ пытался убрать мальца? Но зачем? Особенно учитывая тот факт, что неведомый заказчик явно не планировал его смерти? Одни вопросы, и каждый новый порождал следующий. Очевидно одно: до решения этой загадки опасно оставлять ценного пленника в изоляторе, пока искин еще что-нибудь не «перепутал». Следовало переправить его в более надежное место, хотя бы на время. Рядом деликатно кашлянули. Найлус вынырнул из размышлений и обернулся к уже знакомому молодому офицеру, который передал падд с протоколом допроса. Просмотреть по диагонали — сплошной набор «не помню», «не знаю» и «вроде бы»… Детектор подтверждал, что юнец не врал и не хитрил. Хотя и офицеру нужно отдать должное — задавать дотошные наводящие вопросы он умел, так что даже из этих «не помню» можно было выжать некоторые крупицы информации. Перечитать бы повнимательнее в более спокойной обстановке и как следует пораскинуть мозгами. Крайк пролистнул до самого конца, до подписи. Так и есть — детектив Гаррус Вакариан, несостоявшийся кандидат в спектры. Спецкорпус потерял перспективного сотрудника, а вот Паллин приобрел проблему, ведь потенциальные спектры не созданы для слепого подчинения правилам. — Что с моим запросом? — между делом уточнил Крайк. — Имя не значится в базе данных, — отрапортовал Гаррус. — Более того, в Иерархии не числится ни единой семьи с фамилией Астерос, ни кого-либо по имени Куин. Я счел разумным расширить поисковые критерии и… Вы позволите поделиться личными соображениями? — Вы уже начали ими делиться. Итак? — Предположим, некто хотел выбрать неприметный псевдоним для своего оперативника. Разве вы бы не взяли самую распространенную фамилию и самое невыразительное имя? К чему сочинять комбинации, которых не существует на территории Иерархии? Это же как неоновый плакат с подсветкой: «Я — подозрительная личность, проверь меня!» Я подключил к поиску языковые базы данных и выяснил несколько деталей. «Куин» может быть сокращением от «Куинтос», это имя использовалось аристократическими семьями еще до Иерархии, во времена Империи. А так же на древнем наречии, которым пользуются только аристократы, «Куин» означает цифру пять. На этом же наречии «Астерос» может быть искаженной формой от слова «надежда». Кто бы ни придумал это имя, вряд ли в него не вложили ни капли смысла. Найлус слушал, не перебивая. Во взгляде Вакариана чудилась некая напряженная настороженность, будто это юное дарование как раз прикидывало, воспримут ли его откровения всерьез или же отмахнутся сразу, потому что «не по протоколу». Идея прогнать имена по языковой базе казалась здравой, хотя Крайк пока что не представлял, какая именно польза может скрываться за цифрой пять или «надеждой». Та еще надежда, откровенно говоря. А вот во всем, что касалось культуры и пыльных традиций аристократических семей, Найлус безнадежно плавал. Как оказалось, зря. — Кто бы ни придумал это имя, он вряд ли собирался облегчить нам жизнь дармовыми подсказками, — задумчиво шевельнул мандибулами спектр. — Хотя порой смысл скрывают на самом виду. Пока не знаю, как эта информация может мне помочь, но благодарю за инициативу. Если у вас возникнут еще какие-то «личные соображения», можете поделиться ими по этому каналу. С этими словами он развернул интерфейс омни-тула и протянул детективу голографическую визитку. Гаррус принял ее с неким запозданием, хотя более ничем не выдал удивления. На том и распрощались.* * *
Подтянутая азари в синей форме СБЦ открыла дверь камеры и тут же исчезла за ней. Изнутри раздался чересчур жизнерадостный и звонкий, явно не подходящий к обстановке голос: — Давай, истребитель спектров, поднимай задницу! На выход! В дверном проеме показался Куин, еще более мрачный и угрюмый, чем в допросной. Ограничители на ногах были разомкнуты, чтобы пленник мог идти, но руки все так же оставались скованы. Из камеры вслед за ним вышел незнакомый турианский офицер, пристально наблюдающий за каждым шагом своего подопечного. Найлус окинул юнца скептическим взглядом, но остался удовлетворен осмотром. — Ты отправляешься со мной, — без предисловий начал спектр. — Никаких резких движений. Держись так, чтобы я тебя видел. А если хочешь обойтись без травм, держись так, чтобы видел хорошо. Не дурить. С посторонними без разрешения не заговаривать. Дальше, чем на три шага, не отходить. Ослушаешься — сильно пожалеешь. Я доходчиво объяснил? Или повторить? — Не надо, — буркнул Куин. — Я понял. При ближайшем рассмотрении на вид парню было все же за двадцать, но вот смотрел он точно как вечно недовольный и непонятый подросток — набычившись и исподлобья. Того гляди, укусит. И все же, обошлось без неприятных инцидентов. Найлус усадил пленника в свой аэрокар на ближайшей парковке. Машина поднялась в воздух и неспешно полетела в сторону Президиума. Юнец сердито молчал и лишь настороженно шевелил мандибулами на своего «тюремщика». — Говорить мне тоже нельзя? — наконец-то проворчал Куин. — Припомни, когда это я затыкал тебе рот? — вяло удивился Найлус, не отрывая взгляда от аэрострады. — Я запутался во всех этих «нельзя»! Отойти в сортир без присмотра и то нельзя! Ко мне все относятся так, будто я — террорист галактических масштабов, а я этого даже не помню! — А ты, разумеется, чист и невинен перед законом, как азарийский юстицар? — Нет… — потянул юнец и чуть прищурился. — Детектив Вакариан показал мне запись… из медотсека. — Ты помнишь, почему вколол блокиратор памяти? — Очевидно, чтобы забыть. И все же, это несправедливо. Если я и совершил преступление, да, я не отрицаю! Но я ведь даже не помню, что и почему меня к этому привело… Не помню, как это совершал… Мне нужно расплачиваться за то, что я даже не могу вспомнить? — Значит, по твоей логике, можно перестрелять сотню-другую цивилов, устроить вооруженный налет и взорвать галактический Совет в полном составе, а потом вколоть блокиратор памяти и избежать ответственности? Ведь эй, ты же снова из хороших парней, да? — Но разве не именно память — то, что нас определяет? А если не память, то что? — На Цитадели помимо твоих мук самоопределения существует еще и такое понятие, как закон. Вот он-то тобой и займется. Юнец осекся и затих, явно оставшись при своем. Его можно было понять: жизнь только началась, а уже успела макнуть по мандибулы в отборное дерьмо, да и по юности все впечатления от серьезных неудач и лишений еще свежи, как палавенская лилия на рассвете. Глядя на Куина, Найлус сам в свои тридцать шесть ощущал себя едва ли не древним, циничным дедом. До жилого дома в Президиуме они добрались быстро. Крайк посадил кар неподалеку и коротко кивнул — на выход, мол. И лишь тогда осознал, что влип. Если бы не Куин, который первым делом послушно выбрался наружу, спектр бы уже поднимал машину в воздух и гнал отсюда на дальнюю парковку. Но момент оказался безнадежно упущен. Он вышел из кара и едва не столкнулся с двумя рослыми грузчиками, которые тащили увесистую коробку. Оба были людьми. Найлус не слишком хорошо разбирался в представителях этой довольно новой на политической арене расы, но даже от него не укрылись ни угрюмый вид, ни тихие, почти ласковые матюки, которыми мужики скрашивали свой путь. За первой парой потянулась вторая, третья… Одни толкали антигравитационные тележки, нагруженные каким-то барахлом, а другие тащили коробки по старинке. Вдали подмигивал сигнальными огнями цветастый грузовой кар с кокетливой надписью на боку: «С нами ваш переезд станет событием для всех!» «А для соседей в особенности», — цинично подумал спектр. Дирижировала этим хаосом женщина. Маленькая, почти тщедушная на фоне коренастых грузчиков, она ухитрялась мелькать в десятке мест одновременно, будто у нее в кармане имелся персональный ретранслятор. Ее пронзительный, требовательный голос не смолкал ни на секунду. Барышня верещала и на вдохе, и на выдохе, то и дело подгоняя несчастных мужиков, которые и так носились, словно подстреленные ворка. И как только это субтильное существо могло исторгать подобные звуки? Найлус внутренне передернулся. Увы, эта женщина была ему знакома отнюдь не по наслышке. Как и он ей. Проскользнуть мимо ее всевидящего ока ожидаемо не удалось. Из-за спины раздался приглушенный, но отчетливо торжествующий звук. Грузчики получили последние скомканные напутствия: «Ровней неси, не тряси!.. Да вы знаете, что там?! Написано же для одаренных: «Чувствительная техника!» Вы ж вовек не расплатитесь, шайтана вам в пару!» Судя по невнятному бормотанию одного из мужчин, чья черная щетина покрывала не только макушку, но и подбородок, неведомый шайтан уже и так был здесь. И сейчас как раз гнался следом за турианцами с пронзительными возгласами: — Спектр Крайк! Одну минутку! Найлус обернулся и подождал, пока женщина с ними поравнялась и немного отдышалась. — Калисса Бинт Синан аль-Джилани, «Вестерландские новости»… — зачастила она еще на бегу, но потом спохватилась: — Впрочем, сегодня я не по службе, а по дружбе. Побеседуем? Скажем, как добрые соседи. Неугомонная репортерша тараторила свое бесконечное имя быстрее очереди из штурмовой винтовки, так что для Найлуса она так и оставалась Калиссой Как-Ее-Там. — Отчего же не побеседовать, — благодушно откликнулся он и хищно прищурился. А затем чуть наклонился к женщине, сделав вид, будто внимательно ее разглядывает. На представителей человеческой расы это обычно производило очень нервирующее впечатление. — И все же дружеская беседа подразумевает ответы и на мои вопросы, не так ли? Я неоднократно слышал, что для людей все турианцы на одно лицо. Так скажите, мисс, как же вы меня так безошибочно опознаете всякий раз, как я имею… честь оказаться в поле зрения? — Странно, а ведь я слышала то же самое и о людях… А вы — единственный спектр, как две капли воды похожий на Советника Спаратуса, да еще и проживающий в этом славном жилом комплексе. Но у Советника глаза другого цвета, пластины чуть темнее, да и тяжелую броню он не носит… Видите? Никаких секретов, — она обезоруживающе улыбнулась и уже сама присмотрелась к собеседнику повнимательнее, демонстративно зацокав: — Мне же не показалось, что у вас, оказывается, пирсинг в языке? И как Совет относится к подобным экстравагантным украшениям у своих агентов? «Это ты еще не все видела. А Совет и подавно», — едко подумал Найлус и закусил три металлических кольца, которые одно за другим прокалывали язык сбоку. За этим «украшением» стояла не самая приятная история, но вспоминать ее не было никакого желания. А вот глазастая баба со своим непомерным любопытством начинала утомлять. — Украшения — отнюдь не главное мое достоинство. Боюсь, Совет ценит совсем другие и эстетики в них мало. — Хотелось бы услышать, что именно ценит Совет в своих агентах. Взять, к примеру, спектра Артериуса. Пресса удивлена, что он так редко выходит в свет и дает комментарии относительно весьма скандальных дел, в которых он, вне всякого сомнения, замешан. Общественность в праве знать правду! Как вы прокомментируете такую подозрительную скрытность вашего бывшего наставника? — Видимо, у Сарена гораздо лучше с… шестым чувством. Кажется, так его люди называют? — Какое отношение имеет шестое чувство к теме нашей беседы? — переспросила Калисса, а в ее голосе впервые послышалась нотка раздражения. — Очевидно, оно помогает безошибочно определить безопасные места, где его обладателю не доведется столкнуться с ша… представителями желтой прессы. При всем моем уважении, мисс. Найлус развел мандибулы в стороны в усмешке, обнажив ряды острых зубов. Хоть этот жест и не означал угрозы, на людей он действовал безотказно. Репортерша ожидаемо отшатнулась, но намека так и не поняла. Или сделала вид. — При всем моем желании, спектр, уважения я не заметила. Видимо, это не является одним из тех самых достоинств, которые ценит Совет. Но может, хотя бы расскажете, кто этот очаровательный юноша? И почему он так похож на вашего наставника? Они родня? И, погодите, у него скованы руки?.. — Я думаю, наша дружеская беседа на этом подошла к концу. — Это прискорбно, но не смертельно! Ведь отныне мы с вами соседи. А между соседями не бывает секретов, не забывайте об этом. Стерва даже не скрывала своих намерений в поиске сенсаций сунуть нос в дела, которые ее не касались. А ведь этот самый нос ей уже неоднократно пытались сломать. Такая желтая газетенка, как «Вестерландские новости», едва ли могла оплатить столь ценному кадру и пластические операции, и квартиру в Президиуме. В жилом комплексе они не сдавались, а чтобы купить такую, пары-тройки скандальных выпусков точно не хватит. — И правда, потрясающее совпадение, — согласился Найлус. — Мне ли не знать, чего стоит возможность поселиться в подобном месте. К примеру, услуги очень влиятельным друзьям. «Только влезь в мои дела, и я найду, кого ты шантажировала», — так и прозвучало между строк. Калиссу уже не раз подозревали в вымогательстве, но прежде доказать это не удавалось. А доказывать явно было что, ишь, как подобралась. Смуглая кожа аж посерела, а на шее заметно пульсировала вена. На такой тонкой и хрупкой шее… — Увы, спектр, у меня нет настолько высокопоставленных родственников, которые могли бы обеспечить мне безбедную жизнь, — быстро пришла в себя репортерша и с милой улыбкой вернула шпильку. — Приходится пробиваться исключительно талантом и природным обаянием. Не стану вас более задерживать… И обязательно приглашу на новоселье. Как раз собираюсь приготовить халву. Вы любите сладкое? — Терпеть не могу. Всего наилучшего и приятного новоселья, мисс. Пойдем. Найлус указал Куину в сторону дома, нутром ощущая, как взгляд Калиссы так и прожигал дыру в спине. Вместо того чтобы раздражаться по этому поводу, он развернул голографический интерфейс омни-тула и залез в экстранет. И вбил в поиск новое заинтересовавшее слово. «Шайтан: в мусульманской религии это — злой дух, враждебный людям и способный принимать человеческий облик», — поведал поисковик. Изображение жуткой рожи прилагалось. — Что это? — с отвращением фыркнул Куин, заглядывая через плечо. — Близкий родич моей новой соседки, — с самым серьезным видом сообщил Крайк. Похоже, даже заперев юнца у себя дома, не удастся избежать красноречивых сплетен. Но хотя бы будет под наблюдением.